Неточные совпадения
Прочие роли
не требуют особых изъяснений. Оригиналы их всегда почти
находятся пред глазами.
Я ни от кого их
не таю для того, чтоб другие в подобном положении
нашлись меня умнее.
Ужели во всякой стране
найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, [Очевидно, что летописец, определяя качества этих исторических лиц,
не имел понятия даже о руководствах, изданных для средних учебных заведений.
Вступая в их область, чувствуешь, что
находишься в общении с легальностью, но в чем состоит это общение —
не понимаешь.
Кажется, этого совершенно достаточно, чтобы убедить читателя, что летописец
находится на почве далеко
не фантастической и что все рассказанное им о походах Бородавкина можно принять за документ вполне достоверный.
Мне неоднократно случалось в сем триумфальном виде выходить к обывательским толпам, и когда я звучным и приятным голосом восклицал:"Здорово, ребята!" — то, ручаюсь честью,
не много
нашлось бы таких, кои
не согласились бы, по первому моему приветливому знаку, броситься в воду и утопиться, лишь бы снискать благосклонное мое одобрение.
Так окончил свое административное поприще градоначальник, в котором страсть к законодательству
находилась в непрерывной борьбе с страстью к пирогам. Изданные им законы в настоящее время, впрочем, действия
не имеют.
Это намерение было очень странное, ибо в заведовании Фердыщенка
находился только городской выгон, который
не заключал в себе никаких сокровищ ни на поверхности земли, ни в недрах оной.
— То-то! мы терпеть согласны! Мы люди привышные! А только ты, бригадир, об этих наших словах подумай, потому
не ровён час: терпим-терпим, а тоже и промеж нас глупого человека
не мало
найдется! Как бы чего
не сталось!
Сначала бичевал я себя с некоторою уклончивостью, но, постепенно разгораясь, позвал под конец денщика и сказал ему: «Хлещи!» И что же? даже сие оказалось недостаточным, так что я вынужденным
нашелся расковырять себе на невидном месте рану, но и от того
не страдал, а
находился в восхищении.
Идолы, несколько веков
не знавшие ремонта,
находились в страшном запущении, а у Перуна даже были нарисованы углем усы.
Тогда он
не обратил на этот факт надлежащего внимания и даже счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах собственного облегчения, по временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей,
находясь в домашнем кругу, снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он
не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде
не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он
не может выздороветь, Левин и Кити
находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы
не ошибиться, возбуждении.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной
находится уже в тех отношениях, как и с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины,
не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
—
Не говори этого, Долли. Я ничего
не сделала и
не могла сделать. Я часто удивляюсь, зачем люди сговорились портить меня. Что я сделала и что могла сделать? У тебя в сердце
нашлось столько любви, чтобы простить…
— Если поискать, то
найдутся другие. Но дело в том, что искусство
не терпит спора и рассуждений. А при картине Иванова для верующего и для неверующего является вопрос: Бог это или
не Бог? и разрушает единство впечатления.
Она благодарна была отцу за то, что он ничего
не сказал ей о встрече с Вронским; но она видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна собою. Она никак
не ожидала, чтоб у нее
нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания прежнего чувства к Вронскому и
не только казаться, но и быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
Дарья Александровна заметила, что в этом месте своего объяснения он путал, и
не понимала хорошенько этого отступления, но чувствовала, что, раз начав говорить о своих задушевных отношениях, о которых он
не мог говорить с Анной, он теперь высказывал всё и что вопрос о его деятельности в деревне
находился в том же отделе задушевных мыслей, как и вопрос о его отношениях к Анне.
Он отгонял от себя эти мысли, он старался убеждать себя, что он живет
не для здешней временной жизни, а для вечной, что в душе его
находится мир и любовь.
Это говорилось с тем же удовольствием, с каким молодую женщину называют «madame» и по имени мужа. Неведовский делал вид, что он
не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы
не выразить восторга,
не подобающего той новой, либеральной среде, в которой все
находились.
Кроме того, беда одна
не ходит, и дела об устройстве инородцев и об орошении полей Зарайской губернии навлекли на Алексея Александровича такие неприятности по службе, что он всё это последнее время
находился в крайнем раздражении.
— Да, но ты
не забудь, чтò ты и чтò я… И кроме того, — прибавила Анна, несмотря на богатство своих доводов и на бедность доводов Долли, как будто всё-таки сознаваясь, что это нехорошо, — ты
не забудь главное, что я теперь
нахожусь не в том положении, как ты. Для тебя вопрос: желаешь ли ты
не иметь более детей, а для меня: желаю ли иметь я их. И это большая разница. Понимаешь, что я
не могу этого желать в моем положении.
И он
не без внутренней гордости и
не без основания думал, что всякий другой давно бы запутался и принужден был бы поступать нехорошо, если бы
находился в таких же трудных условиях.
Левин продолжал
находиться всё в том же состоянии сумасшествия, в котором ему казалось, что он и его счастье составляют главную и единственную цель всего существующего и что думать и заботиться теперь ему ни о чем
не нужно, что всё делается и сделается для него другими.
Сначала княгиня замечала только, что Кити
находится под сильным влиянием своего engouement, как она называла, к госпоже Шталь и в особенности к Вареньке. Она видела, что Кити
не только подражает Вареньке в её деятельности, но невольно подражает ей в её манере ходить, говорить и мигать глазами. Но потом княгиня заметила, что в дочери, независимо от этого очарования, совершается какой-то серьезный душевный переворот.
Теперь, в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа, в котором он
находился, эта необходимость притворяться была Левину
не только тяжела, но показалась совершенно невозможною.
—
Не потеря того, чего нет теперь,
не это, — продолжал Алексей Александрович. — Я
не жалею. Но я
не могу
не стыдиться пред людьми за то положение, в котором
нахожусь. Это дурно, но я
не могу, я
не могу.
— Причина
не та, — сказала она, — и я даже
не понимаю, как причиной моего, как ты называешь, раздражения может быть то, что я
нахожусь совершенно в твоей власти. Какая же тут неопределенность положения? Напротив.
И Левину и молодому малому сзади его эти перемены движений были трудны. Они оба, наладив одно напряженное движение,
находились в азарте работы и
не в силах были изменять движение и в то же время наблюдать, что было перед ними.
Анна теперь уж
не смущалась. Она была совершенно свободна и спокойна. Долли видела, что она теперь вполне уже оправилась от того впечатления, которое произвел на нее приезд, и взяла на себя тот поверхностный, равнодушный тон, при котором как будто дверь в тот отдел, где
находились ее чувства и задушевные мысли, была заперта.
— Значит, по-моему, — сказал начинавший горячиться Левин, — что в восьмидесятимиллионном народе всегда
найдутся не сотни, как теперь, а десятки тысяч людей, потерявших общественное положение, бесшабашных людей, которые всегда готовы — в шапку Пугачева, в Хиву, в Сербию…
Он, этот умный и тонкий в служебных делах человек,
не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он
не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у него
находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой человек!» обращался он к нему.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть
не исключительное его положение, а общее условие, в котором
находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги, есть
не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
Губернский предводитель, в руках которого по закону
находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно
не понимавший потребностей нового времени.
«Разумеется,
не теперь, — думал Левин, — но когда-нибудь после». Левин, больше чем прежде, чувствовал теперь, что в душе у него что-то неясно и нечисто и что в отношении к религии он
находится в том же самом положении, которое он так ясно видел и
не любил в других и за которое он упрекал приятеля своего Свияжского.
Никто
не знал, какой она религии, — католической, протестантской или православной; но одно было несомненно — она
находилась в дружеских связях с самыми высшими лицами всех церквей и исповеданий.
Он видел, что сложные условия жизни, в которых он
находился,
не допускали возможности тех грубых доказательств, которых требовал закон для уличения преступности жены; видел то, что известная утонченность этой жизни
не допускала и применения этих доказательств, если б они и были, что применение этих доказательств уронило бы его в общественном мнении более, чем ее.
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство — было зависть; я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли
найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю,
найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы
не был этим поражен неприятно.
По мнению здешних ученых, этот провал
не что иное, как угасший кратер; он
находится на отлогости Машука, в версте от города. К нему ведет узкая тропинка между кустарников и скал; взбираясь на гору, я подал руку княжне, и она ее
не покидала в продолжение целой прогулки.
Думал он также и о том, что надобно торопиться закупать, у кого какие еще
находятся беглецы и мертвецы, ибо помещики друг перед другом спешат закладывать имения и скоро во всей России может
не остаться и угла,
не заложенного в казну.
— Послушайте, любезные, — сказал он, — я очень хорошо знаю, что все дела по крепостям, в какую бы ни было цену,
находятся в одном месте, а потому прошу вас показать нам стол, а если вы
не знаете, что у вас делается, так мы спросим у других.
У нас
не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять
не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять
не так, как с тем, у которого их восемьсот, — словом, хоть восходи до миллиона, всё
найдутся оттенки.
Осведомившись в передней, вошел он в ту самую минуту, когда Чичиков
не успел еще опомниться от своего страха и был в самом жалком положении, в каком когда-либо
находился смертный.
— Готова? Пожалуйте ее сюда! — Он пробежал ее глазами и подивился аккуратности и точности:
не только было обстоятельно прописано ремесло, звание, лета и семейное состояние, но даже на полях
находились особенные отметки насчет поведения, трезвости, — словом, любо было глядеть.
Не раз давно уже он говорил со вздохом: «Вот бы куда перебраться: и граница близко, и просвещенные люди, а какими тонкими голландскими рубашками можно обзавестись!» Надобно прибавить, что при этом он подумывал еще об особенном сорте французского мыла, сообщавшего необыкновенную белизну коже и свежесть щекам; как оно называлось, бог ведает, но, по его предположениям, непременно
находилось на границе.
— Да ведь и в церкви
не было места. Взошел городничий —
нашлось. А ведь была такая давка, что и яблоку негде было упасть. Вы только попробуйте: этот кусок — тот же городничий.
Конечно,
нашлись, как и везде бывает, кое-кто неробкого десятка, которые
не теряли присутствия духа, но их было весьма немного.
Но уже ни капитала, ни разных заграничных вещиц, ничего
не осталось ему; на все это
нашлись другие охотники.
Так как русский человек в решительные минуты
найдется, что сделать,
не вдаваясь в дальние рассуждения, то, поворотивши направо, на первую перекрестную дорогу, прикрикнул он: «Эй вы, други, почтенные!» — и пустился вскачь, мало помышляя о том, куда приведет взятая дорога.
Попробовавши устремить внимательнее взор, он увидел, что с дамской стороны тоже выражалось что-то такое, ниспосылающее вместе и надежду, и сладкие муки в сердце бедного смертного, что он наконец сказал: «Нет, никак нельзя угадать!» Это, однако же, никак
не уменьшило веселого расположения духа, в котором он
находился.