Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты?
к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести
себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про
себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит
к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (
К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же,
себе на уме, Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено
к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбу
себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с
собою, а после обеда тотчас опять сюда. (
К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (
К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Стародум. Опыты жизни моей меня
к тому приучили. О, если б я ранее умел владеть
собою, я имел бы удовольствие служить долее отечеству.
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит
себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю
к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот
к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти
к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать
себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о
себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление
к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.
Однажды во время какого-то соединенного заседания, имевшего предметом устройство во время масленицы усиленного гастрономического торжества, предводитель, доведенный до исступления острым запахом, распространяемым градоначальником, вне
себя вскочил с своего места и крикнул:"Уксусу и горчицы!"И затем, припав
к градоначальнической голове, стал ее нюхать.
Утвердившись таким образом в самом центре, единомыслие градоначальническое неминуемо повлечет за
собой и единомыслие всеобщее. Всякий обыватель, уразумев, что градоначальники: а) распоряжаются единомысленно, б) палят также единомысленно, — будет единомысленно же и изготовляться
к воспринятию сих мероприятий. Ибо от такого единомыслия некуда будет им деваться. Не будет, следственно, ни свары, ни розни, а будут распоряжения и пальба повсеместная.
Сверх того, хотя он робел и краснел в присутствии женщин, но под этою робостью таилось то пущее сластолюбие, которое любит предварительно раздражить
себя и потом уже неуклонно стремится
к начертанной цели.
— А пришли мы
к твоей княжеской светлости вот что объявить: много мы промеж
себя убивств чинили, много друг дружке разорений и наругательств делали, а все правды у нас нет. Иди и володей нами!
Наконец страшный момент настал. После недолгих колебаний он решил так: сначала разрушить город, а потом уже приступить и
к реке. Очевидно, он еще надеялся, что река образумится сама
собой.
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли
к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали
себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать, что"как-никак, а придется в поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
К сожалению, Грустилов первый пошел по этому пагубному пути и увлек за
собой остальных.
Однако упорство старика заставило Аленку призадуматься. Воротившись после этого разговора домой, она некоторое время ни за какое дело взяться не могла, словно места
себе не находила; потом подвалилась
к Митьке и горько-горько заплакала.
Начальство же кругом
себя видим неискусное, ко взысканию податей строгое,
к подаянию же помощи мало поспешное.
Но торжество «вольной немки» приходило
к концу само
собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она
к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
Шелеп, которым он бичевал
себя, был бархатный (он и доселе хранится в глуповском архиве); пост же состоял в том, что он
к прежним кушаньям прибавил рыбу тюрбо, [Палтус (франц. turbot).] которую выписывал из Парижа на счет обывателей.
Но словам этим не поверили и решили: сечь аманатов до тех пор, пока не укажут, где слобода. Но странное дело! Чем больше секли, тем слабее становилась уверенность отыскать желанную слободу! Это было до того неожиданно, что Бородавкин растерзал на
себе мундир и, подняв правую руку
к небесам, погрозил пальцем и сказал...
Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в виде оправдательных документов,
к ней приложено несколько детских тетрадок, заключающих в
себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания.
— Прим. издателя.] и переходя от одного силлогизма [Силлогизм (греч.) — вывод из двух или нескольких суждений.]
к другому, заключила, что измена свила
себе гнездо в самом Глупове.
— Чем я неприлично вела
себя? — громко сказала она, быстро поворачивая
к нему голову и глядя ему прямо в глаза, но совсем уже не с прежним скрывающим что-то весельем, а с решительным видом, под которым она с трудом скрывала испытываемый страх.
Одно привычное чувство влекло его
к тому, чтобы снять с
себя и на нее перенести вину; другое чувство, более сильное, влекло
к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты
к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо
себя приезжавших.
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она
к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет
себя, как ведут
себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
Этот ужас смолоду часто заставлял его думать о дуэли и примеривать
себя к положению, в котором нужно было подвергать жизнь свою опасности.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел
к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед
себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился
к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать
себя, примериться опять
к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
— И чорт его носит! — проговорил про
себя Левин, возвращаясь
к завязшему экипажу. — Зачем вы поехали? — сухо сказал он ему и, кликнув кучера, принялся выпрастывать лошадей.
Левин перестал уже думать и только как бы прислушивался
к таинственным голосам, о чем-то радостно и озабоченно переговаривавшимся между
собой.
«Нет, — сказал он
себе, — как ни хороша эта жизнь, простая и трудовая, я не могу вернуться
к ней. Я люблю ее».
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от
себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал
к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Она благодарна была отцу за то, что он ничего не сказал ей о встрече с Вронским; но она видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна
собою. Она никак не ожидала, чтоб у нее нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания прежнего чувства
к Вронскому и не только казаться, но и быть
к нему вполне равнодушною и спокойною.
Вронский сам был представителен; кроме того, обладал искусством держать
себя достойно-почтительно и имел привычку в обращении с такими лицами; потому он и был приставлен
к принцу.
Если бы ты знал, как я близка
к несчастию в эти минуты, как я боюсь, боюсь
себя!
И, странное дело, он чувствовал
себя совершенно холодным и не испытывал ни горя, ни потери, ни еще меньше жалости
к брату.
«Всех ненавижу, и вас, и
себя», отвечал его взгляд, и он взялся за шляпу. Но ему не судьба была уйти. Только что хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел старый князь и, поздоровавшись с дамами, обратился
к Левину.
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав
себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет на дачу
к жене и оттуда на скачки, на которых будет весь Двор и на которых ему надо быть.
К жене же он заедет потому, что он решил
себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно было передать жене
к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход деньги.
Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась, махая хвостом и внося с
собой запах воздуха, подошла
к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал
себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства
к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
Он шел по дорожке
к катку и говорил
себе...
Ее недоверие
к его недовольству
собой радовало его, и он бессознательно вызывал ее на то, чтоб она высказала причины своего недоверия.
Теперь Анна уж признавалась
себе, что он тяготится ею, что он с сожалением бросает свою свободу, чтобы вернуться
к ней, и, несмотря на то, она рада была, что он приедет.
Она никак не могла бы выразить тот ход мыслей, который заставлял ее улыбаться; но последний вывод был тот, что муж ее, восхищающийся братом и унижающий
себя пред ним, был неискренен. Кити знала, что эта неискренность его происходила от любви
к брату, от чувства совестливости за то, что он слишком счастлив, и в особенности от неоставляющего его желания быть лучше, — она любила это в нем и потому улыбалась.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал
себе Алексей Александрович. Он хотел не смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался
к ней. Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать.
— Поди, поди
к Mariette, — сказала она Сереже, вышедшему было за ней, и стала ходить по соломенному ковру террасы. «Неужели они не простят меня, не поймут, как это всё не могло быть иначе?» сказала она
себе.
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел
к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на
себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это, приезжай
к жене.
«Там видно будет», сказал
себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел
к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.