Неточные совпадения
— Да, я с болезнью моею и поездкою
за границу так истрепала мой туалет, что решительно теперь весь возобновляю его!.. —
отвечала та не без важности.
— Точно так-с! —
ответил Хмурин. — Кирпичу я ему поручил для меня купить, тысяч на сто, а он тут и сплутовал сильно; я этого не стерпел, соскочил с пролеток, да с плетью
за ним… «Ну, думаю, пропал совсем!..» А выходит, что на другой день он сам же пришел ко мне: добрый, значит, этакой уж человек, и до сей поры мы приятели!..
— Да дайте, по крайней мере,
за восемьдесят-то — восемьдесят пять, —
отвечал ей тот, продолжая усмехаться.
—
За все!..
За весь сегодняшний день!.. —
отвечал Бегушев, нервно постукивая ногой.
Прокофий не счел
за нужное
отвечать ей на это, и тайная мысль ею была такова: «Ну да, как же, до вас было!»
— Да,
за доктором!.. —
отвечала Домна Осиповна, и, выйдя на улицу, она наняла извозчика, сказав ему, чтобы он взял, что хочет, только бы скорее ехал.
— Решительно ничего. На практике устал! — поспешил он ей
ответить и потом, как бы не утерпев, вслед же
за тем продолжал: — Москва — это удивительная сплетница: поутру я навещал одного моего больного биржевика, который с ужасом мне рассказал, что на бирже распространилась паника, может быть, совершенно ложная, а он между тем на волос от удара… Вот и лечи этих биржевиков!..
— Очень!.. Я с ним большие дела имел! —
отвечал тот, хотя в сущности он никаких с Хмуриным дел не имел, а получал от него иногда небольшие поручения,
за которые и попадало ему рублей пятьдесят — сто.
Бегушев на это ничего не
ответил и пошел еще раз обходить кругом театр. Генерал тоже последовал
за ним, но ему скоро сделалось это скучно.
— Хорошо, напишу, —
отвечал ему с улыбкой Бегушев и, расплатившись
за завтрак, ушел.
—
За то, —
отвечал Янсутский, которому вовсе это было не удивительно в Домне Осиповне. — По крайней мере, она сама мне говорила, что это одна из главных причин! — присовокупил он.
— Из-за границы! —
отвечал тот.
— В Петергоф иду пешком! —
отвечал ей молодой человек с доброй улыбкой, и Мерова долго-долго следила
за ним, пока он совсем не скрылся из виду. Все эти мелочи породили много мыслей в проницательном уме Бегушева.
— Доберет еще
за кассационную жалобу, — тогда не помилует!.. —
отвечал тот с грустью.
Бегушев, не совсем хорошо понявши,
за что, собственно, тот его благодарил,
ответил ему молчаливым поклоном и, выйдя из здания суда, почувствовал, что как будто бы он из ада вырвался.
Ему в самом деле прискучили, особенно в последнюю поездку
за границу, отели — с их табльдотами, кельнерами! Ему даже начинала улыбаться мысль, как он войдет в свой московский прохладный дом, как его встретит глупый Прокофий и как повар его, вместо фабрикованного трактирного обеда, изготовит ему что-нибудь пооригинальнее, — хоть при этом он не мог не подумать: «А что же сверх того ему делать в Москве?» — «То же, что и везде: страдать!» —
отвечал себе Бегушев.
— Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать в гостиную! —
отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев вошел туда. Это была приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел
за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного стола в халате, что весьма редко было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
— О, mon cher, что ж ты меня
за ребенка такого считаешь, —
отвечал граф и уехал прямо к Домне Осиповне, а в пять часов явился аккуратно к обеду Бегушева и имел торжествующий вид.
— Я выйду
за вас!.. —
отвечала Домна Осиповна и с величественной позой протянула доктору руку; тот поцеловал ее руку. — Но только смотрите, Перехватов: вас бог накажет, если вы обманете меня!.. Я слишком многим для любви моей к вам жертвую!..
— О, да!.. Tiens [Вот тебе и на! (франц.).]… Рубцы! Что это
за блюдо, и чесноком еще пахнет, —
отвечал тот, делая презрительную гримасу.
Татьяна Васильевна на все
отвечала ему: «Вздор, ты совсем здоров!» — и простым механическим способом не давала генералу денег на поездку
за границу.
— Вы знаете,
за что!.. —
отвечал ему с ударением Хвостиков.
— По три рубля
за партию! —
отвечал Янсутский с обычным ему форсом.
— Tout de suite! [Сейчас! (франц.).] —
отвечал с несколько злой усмешкой Перехватов, а затем громко и строго сказал следовавшему
за ним фельдшеру: — Позвать сюда ординатора шестой палаты!
Тот, помня золотой аксельбант генерала,
ответил ей суровым взглядом. Актриса поняла его и не повторила более своего желания, а чтобы занять себя чем-нибудь, она начала разговаривать с критиком, хоть и зла была на него до невероятности, так как он недавно обругал в газете ее бенефис —
за пьесу и
за исполнение.
— Меня Аделаида Ивановна послали
за вами, а своего этого старичонку Дормидоныча —
за доктором, —
отвечал Прокофий, оттенив слова «старичонку Дормидоныча» величайшим презрением.
— Прислуга их тоже удивляются тому, —
отвечала Маремьяша. — «Что ж, говорят, мы при чем теперь остались: жалованья не уплачено никому
за месяц, сам господин доктор переехал на другую квартиру и взял только мебель себе!»… В доме все раскидано, разбросано — страсть взглянуть.
Неточные совпадения
Влас
отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, // Не мы одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство русское!) // Не в шутку, не
за денежки, // Не три-четыре месяца, // А целый век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) //
За барщину
ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
— Смотри, братцы! как бы нам тово…
отвечать бы
за него,
за прохвоста, не пришлось! — присовокупляли другие.
—
За всех
ответить или всех спасти! — кричал он, цепенея от страха, — и, конечно, решился спасти.
Стал бригадир считать звезды («очень он был прост», — повторяет по этому случаю архивариус-летописец), но на первой же сотне сбился и обратился
за разъяснениями к денщику. Денщик
отвечал, что звезд на небе видимо-невидимо.