Неточные совпадения
Та была по натуре своей
женщина суровая и деспотичная, так что все даже дочери ее поспешили бог
знает за кого повыйти замуж, чтобы только спастись от маменьки.
Никто уже не сомневался в ее положении; между тем сама Аннушка, как ни тяжело ей было, слова не смела пикнуть о своей дочери — она хорошо
знала сердце Еспера Иваныча: по своей стыдливости, он скорее согласился бы умереть, чем признаться в известных отношениях с нею или с какою бы то ни было другою
женщиной: по какому-то врожденному и непреодолимому для него самого чувству целомудрия, он как бы хотел уверить целый мир, что он вовсе не
знал утех любви и что это никогда для него и не существовало.
Про Еспера Иваныча и говорить нечего: княгиня для него была святыней, ангелом чистым, пред которым он и подумать ничего грешного не смел; и если когда-то позволил себе смелость в отношении горничной, то в отношении
женщины его круга он, вероятно, бежал бы в пустыню от стыда, зарылся бы навеки в своих Новоселках, если бы только
узнал, что она его подозревает в каких-нибудь, положим, самых возвышенных чувствах к ней; и таким образом все дело у них разыгрывалось на разговорах, и то весьма отдаленных, о безумной, например, любви Малек-Аделя к Матильде […любовь Малек-Аделя к Матильде.
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста тысяч векселей за его поручительством… Полковой командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь
узнал и велел его исключить из службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти
женщины, я вам говорю, хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны не смертельны, но благодарю покорно!..
Воспитанный в благочинии семейной и провинциальной жизни, где считалось, что если чиновник — так чиновник, монах — так монах, где позволялось родить только
женщинам замужним, где девушек он привык видеть до последнего крючка застегнутыми, — тут он вдруг встретил бог
знает что такое!
«
Женщина в нашем обществе угнетена,
женщина лишена прав,
женщина бог
знает за что обвиняется!» — думал он всю дорогу, возвращаясь из деревни в Москву и припоминая на эту тему различные случаи из русской жизни.
— Да, но бог
знает — это понимание не лучше ли нынешнего городско-развратного взгляда на
женщину. Пушкин очень любил и
знал хорошо
женщин, и тот, однако, для романа своего выбрал совершенно безупречную
женщину!.. Сколько вы ни усиливайте вашего воображения, вам выше Татьяны — в нравственном отношении — русской
женщины не выдумать.
Двадцатого декабря было рождение Еспера Иваныча. Вихров поехал его поздравить и нарочно выбрал этот день, так как наверное
знал, что там непременно будет Мари, уже возвратившаяся опять из Малороссии с мужем в Москву. Павлу уже не тяжело было встретиться с нею: самолюбие его не было уязвляемо ее равнодушием; его любила теперь другая, гораздо лучшая, чем она,
женщина. Ему, напротив, приятно даже было показать себя Мари и посмотреть, как она добродетельничает.
—
Знаешь, что уродливый Вулкан был немножко ревнив; а богини ревности и нет даже, потому
женщины не должны быть ревнивы. Это чувство неприлично им.
— Хвалю и одобряю! — произнес Салов. — Я сам, хотя и меняю каждый день
женщин, но не могу, чтобы около меня не было существа, мне преданного. Наклонность,
знаете, имею к семейной жизни.
— Ну, Макар Григорьич, ты не
знаешь и не можешь своим языком говорить о
женщинах нашего круга, — остановил его Павел.
— Он меня любил как хорошенькую
женщину, как какой-нибудь красивый кусок мяса; со всеми,
знаешь, этими французскими утонченностями, и так мне этим омерзел!.. Потом, он еще — скупец ужасный.
— И для продолжительной любви, вы полагаете, необходимою девственную невинность со стороны
женщины и брак? — расспрашивал Павел, очень хорошо заранее
зная мнение Неведомова по этому предмету.
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная
женщина! Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне,
узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни… Слушай...
Муж представил мне его как своего друга, и так как m-r Постен имеет весьма вкрадчивый и лукавый характер, то он, вероятно,
узнал от мужа о наших отношениях; случай ему представлялся удобный поухаживать за молоденькой
женщиной в подобном положении, и он начал, — и точно уж в этом случае надо отдать честь его настойчивости!..
— Я ту
женщину, которую вы описываете, нисколько не
знаю, а потому не могу судить.
Вихров несколько времени молчал. Он очень хорошо видел, что скажи он только Клеопатре Петровне, что женится на ней — и она прогнала бы от себя всех докторов на свете; но как было сказать это и как решиться на то, когда он
знал, что он наверное ее разлюбит окончательно и, пожалуй, возненавидит даже; злоупотреблять же долее этой
женщиной и оставлять ее своей любовницей ему казалось совестно и бесчеловечно.
В Петербурге он был больше известен как врач духа, чем врач тела, и потому, по преимуществу, лечил
женщин, которых сам очень любил и
знал их и понимал до тонкости.
В свет она не ездит, потому что у нас свету этого и нет, да и какая же неглупая
женщина найдет себе в этом удовольствие; читать она, вследствие своего недовоспитания, не любит и удовольствия в том не находит; искусств, чтобы ими заняться, никаких не
знает; детей у нее нет, к хозяйству тоже не приучена особенно!..
— Это потому, что ты сам сидел в этой уголовной палате, — возразила ему опять Юлия, — а жизни и души человеческой ты не
знаешь,
женщин — тоже.
— Да-с. Все смеялась она: «Жена у тебя дура, да ты ее очень любишь!» Мне это и обидно было, а кто ее
знает, другое дело: может, она и отворотного какого дала мне. Так пришло, что
женщины видеть почесть не мог: что ни сделает она, все мне было не по нраву!
Вечер этот у Виссариона составился совершенно экспромтом; надобно сказать, что с самого театра m-me Пиколова обнаруживала большую дружбу и внимание к Юлии. У
женщин бывают иногда этакие безотчетные стремления. M-me Пиколова сама говорила, что девушка эта ужасно ей нравится, но почему — она и сама не
знает.
Мари и Вихров оба вспыхнули, и герой мой в первый еще раз в жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности любимой
женщины к мужу. Он поспешил уехать, но в воображении его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие его до глубины души и унижающие
женщину бог
знает до чего, а между тем весьма возможные и почти неотклонимые для бедной жертвы!
— Совершенно
знаю, потому что совершенно убежден, что больше всех
женщин люблю вас.
— То-то мне кажется, что нет;
знаете, как
женщины по-своему понимают: если, дескать, нельзя, так и нигде нельзя. Повыведайте у ней как-нибудь об этом издалека и скажите мне.
— Нет, не глупости! — воскликнул, в свою очередь, Живин. — Прежде, когда вот ты, а потом и я, женившись, держали ее на пушкинском идеале, она была
женщина совсем хорошая; а тут, как ваши петербургские поэты стали воспевать только что не публичных
женщин, а критика — ругать всю Россию наповал, она и спятила, сбилась с панталыку: сначала объявила мне, что любит другого; ну, ты
знаешь, как я всегда смотрел на эти вещи. «Очень жаль, говорю, но, во всяком случае, ни стеснять, ни мешать вам не буду!»