Неточные совпадения
—
Что смотришь? Это не для
тебя, а для княгинюшки, которая у
тебя умная и добрая… гораздо лучше
тебя!.. —
говорила старушка.
—
Ты княгине ничего не
говори,
что я заходила, я не пройду к ней; мне пора по делу! — произнесла девушка опять каким-то повелительным тоном и сама пошла.
— Ничего себе; так же по-прежнему добра и так же по-прежнему несносна… Вот прислала
тебе в подарок, — прибавил князь, вынимая из кармана и перебрасывая к жене крестик Марьи Васильевны, — велела
тебе надеть;
говорит,
что после этого непременно дети будут.
— Совершеннейшее! — воскликнул князь, смотря на потолок. — А
что, — продолжал он с некоторой расстановкой и точно не решаясь вдруг спросить о том, о
чем ему хотелось спросить: — Анна Юрьевна ничего
тебе не
говорила про свою подчиненную Елену?.. — Голос у него при этом был какой-то странный.
— Здравствуй!..
Что это
тебе так вздумалось прислать за мною?.. —
говорила она.
— Я не помню,
говорила ли я
тебе, — начала она, обращаясь к дочери и каким-то необыкновенно развязным тоном, —
что у покойного мужа было там одно дело, по которому у него взято было в опеку его имение.
— А тем,
что… ну, решился провести этот день с женой. И скажи прямо, серьезно, как вон русские самодуры
говорят: «Хочу, мол, так и сделаю, а
ты моему нраву не препятствуй!». Досадно бы, конечно, было, но я бы покорилась; а то приехал, сначала хитрить стал, а потом, когда отпустили, так обрадовался, как школьник, и убежал.
—
Ты думаешь, а я не думаю! — произнес сердито князь, кидая письмо на стол. — Черт знает, какая-то там полоумная старуха — и поезжай к ней!..
Что я для нее могу сделать? Ничего! —
говорил он, явно вспылив.
— Отчего я?..
Что же
ты меня привел тут в пример? Я не иностранец! —
говорил барон.
— Но
ты только выслушай меня… выслушай несколько моих слов!.. — произнесла Елизавета Петровна вкрадчивым голосом. — Я, как мать, буду
говорить с
тобою совершенно откровенно:
ты любишь князя, — прекрасно!.. Он что-то такое дурно поступил против
тебя, рассердил
тебя, — прекрасно! Но дай пройти этому хоть один день, обсуди все это хорошенько, и
ты увидишь,
что тебе многое в ином свете представится! Я сама любила и знаю по опыту,
что все потом иначе представляется.
— Хорошо быть умным человеком: ни за
что ни про
что катают
тебя князья в своих экипажах!.. —
говорил он вслух и кивая в это время, в знак прощания, князю головою: выпивши, Миклаков обыкновенно делался откровеннее,
чем он был в нормальном своем состоянии!
—
Что ты за глупости
говоришь! — произнесла княгиня, а г-жа Петицкая опять сделала вид,
что ей ужасно было стыдно слушать подобные вольности, и ради этого она позадержала даже немножко дыхание в себе, чтобы заметнее покраснеть.
— Конечно, конечно!.. — соглашалась Елена тем же насмешливым тоном. — Неприятно в этом случае для женщин только то,
что так как эти занятия самки им не дают времени заняться ничем другим, так мужчины и
говорят им: «
Ты, матушка, шагу без нас не смеешь сделать, а не то сейчас умрешь с голоду со всеми детенышами твоими!»
Ты очень хорошо знала,
что я пришел к
тебе с большой моей раной; но
ты вместо того, чтобы успокоить меня, посоветовать мне что-нибудь,
говоришь мне только дерзости.
— Не успела еще прервать их, — отвечал князь, грустно усмехнувшись. —
Ты сама
говорила,
что прежде иначе меня понимала.
«Мой дорогой Грегуар! Рекомендую
тебе господина Жуквича, с которым я познакомилась на водах. Он
говорит,
что знает
тебя, и до небес превозносит. Он едет на житье в Москву и не имеет никого знакомых. Надеюсь,
что по доброте твоей
ты его примешь и обласкаешь. На днях я переезжаю в Париж; по России я очень скучаю и каждоминутно благословляю память о
тебе!»
— Я, шутки в сторону, начинала на
тебя сердиться,
что ты совсем не ездишь, —
говорила Анна Юрьевна.
—
Что еще потом он
тебе говорил об этом?
— Я еще тогда, как княгиня взяла только Петицкую с собою за границу,
говорила,
что та будет ссорить ее с Миклаковым, и даже предсказывала,
что княгиня, вследствие этого, опять вернется к
тебе.
—
Ты тогда уверял, — продолжала Елена, —
что это нисколько не будет до
тебя касаться; но я
говорила,
что это неправда и
что это будет
тебя касаться, — оказалось,
что и в этом я не ошиблась.
— Вот видишь, я
тебе говорила,
что все это вздор! — произнесла Елена.
Вот в
чем дело: я, как
ты сам часто совершенно справедливо
говорил, все-таки по происхождению моему полячка…
— Это было, когда я жил за границей, и за мое доброе дело господа, про которых
ты говоришь,
что я незыблемый памятник могу соорудить себе в сердцах их, только
что не палками выгнали меня из своего общества.
— Но я тогда еще
говорила под влиянием ревности, а потому была, быть может, не совсем права; но теперь я хочу сорвать с
тебя маску и спросить,
что ты за человек?
— Ну, это, кажется, не
тебе судить,
что я за человек! — произнес князь, не менее ее взбешенный. — И хоть
ты говоришь,
что я притворный социалист и демократ, но в этом совесть моя чиста: я сделал гораздо больше,
чем все твои другие бесштатные новаторы.
— Хоть
тебе и тяжело оказать помощь полякам,
что я отчасти понимаю, — начала она, — но
ты должен пересилить себя и сделать это для меня, из любви своей ко мне, и я в этом случае прямо ставлю испытание твоему чувству ко мне: признаешь
ты в нем силу и влияние над собой — я буду верить ему; а нет — так
ты и не
говори мне больше о нем.
— Скажи на милость, — продолжала Анна Юрьевна, —
что такое у
тебя с Еленой произошло? Ко мне этот дуралей Николя Оглоблин приезжал и
говорит,
что она от
тебя сбежала и поступила к отцу его на службу в кастелянши.
—
Ты, конечно,
говоришь о Жуквиче, но он тут ни в
чем не виноват, и я очень рада,
что ты сказал,
что убить его хочешь, — я предуведомлю его о том.
— Как нет… когда он сам мне
говорил это?.. Позови мне лучше хозяина, —
ты ничего тут не знаешь!.. —
говорила Елена, берясь за голову и чувствуя,
что она начинает терять всякую нить к пониманию.
— Вот видите-с, вы, значит, к этому делу-то еще и непривычны, а мы так желаем, чтобы дочь наша танцевать выучилась и чтобы писала тоже поисправней, а то отец вон все ругается: «
Что,
говорит,
ты пишешь как скверно!».
Неточные совпадения
Хлестаков. Стой,
говори прежде одна.
Что тебе нужно?
Анна Андреевна. Цветное!.. Право,
говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому
что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (
Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда?
Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если
что, велит запереть двери. «Я
тебя, —
говорит, — не буду, —
говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это,
говорит, запрещено законом, а вот
ты у меня, любезный, поешь селедки!»