Неточные совпадения
Девушка между
тем быстро
прошла несколько переулков, наконец, щеки у ней разгорелись, дыхание стало перехватываться: видимо, что она страшно устала.
Князь несколько лет уже выражал заметное неудовольствие, когда жена хоть сколько-нибудь ярко выражала свою нежность к нему. Сначала ее очень огорчало это, и она даже плакала потихоньку о
том, но потом привыкла к
тому. На этот раз князь тоже совершенно механически отвечал на поцелуй жены и опешил
пройти в свой кабинет, где быстро и очень внимательно осмотрел весь свой письменный стол. Княгиня, хоть и не совсем поспешными шагами, но вошла за ним в кабинет.
Известие, что Елена к ним сегодня заходила, явным образом порадовало его, так что он тотчас же после
того сделался гораздо веселее, стал рассказывать княгине разные разности о Петербурге, острил, шутил при этом.
Та, с своей стороны, заметила это и вряд ли даже не поняла причины
тому, потому что легкое облако печали налетело на ее молодое лицо и не
сходило с него ни во время следовавшего затем обеда, ни потом…
Жизнь ее
прошла полна авантюр: сначала влюбилась она в поляка-офицера, вышла за него замуж;
тот прежде всего промотал ее приданое, потом вышел в отставку и завел у себя игорный дом.
В это время по столовой взад и вперед
ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою, другой князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же
тот спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога, ушел из столовой,
прошел все прочие залы, бильярдную, библиотеку и вошел, наконец, в так называемую чернокнижную комнату, где сидело довольно многочисленное общество.
Не
прошло еще и десяти минут после
того, как кучер уехал, а князь уже начал прислушиваться к малейшему шуму в коридоре, и потом, как бы потеряв всякую надежду, подошел к револьверу, вынул его, осмотрел и зарядил.
Посидев еще несколько времени, больше из приличия, она начала, наконец, прощаться и просила княгиню передать мужу, чтобы
тот не медля к ней приехал по одному очень важному для него делу; но,
сходя с лестницы, Анна Юрьевна встретила самого князя.
Самого князя не было в это время дома, но камердинер его показал барону приготовленное для него помещение, которым
тот остался очень доволен: оно выходило в сад; перед глазами было много зелени, цветов. Часа в два, наконец, явился князь домой; услыхав о приезде гостя, он прямо
прошел к нему. Барон перед
тем только разложился с своим измявшимся от дороги гардеробом. Войдя к нему, князь не утерпел и ахнул. Он увидел по крайней мере до сорока цветных штанов барона.
Княгиня после
того, ссылаясь на нездоровье, ушла к себе в дом, а мужчины
прошли в свой флигель и стали играть на бильярде. Разговор об Елене и о княгине между ними не начинался более, как будто бы им обоим совестно было заговорить об этом.
— То-то, а если нет, так я до балу вашего хотел
сходить к ней.
Комплект платья у него был так же неполон, как и во дни оны: халат его был, например, такого свойства, что Миклаков старался лучше не надевать его, когда это было возможно, а так как летом эта возможность, по случаю теплой погоды, была почти постоянная,
то Миклаков обыкновенно все лето и
ходил в одном белье.
Получив на все свои развязные слова и приветствия почти полное молчание, Архангелов счел за лучше удалиться; но не ушел совсем из комнаты, а стал тут же
ходить с своим приятелем взад и вперед по
той именно стороне стола, на которой сидели Елена и князь.
Та послушно встала,
сходила и принесла ей
то и другое.
Прошло недели две. Князь и княгиня, каждодневно встречаясь, ни слова не проговорили между собой о
том, что я описал в предыдущей главе: князь делал вид, что как будто бы он и не получал от жены никакого письма, а княгиня — что к ней вовсе и не приходил Миклаков с своим объяснением; но на душе, разумеется, у каждого из них лежало все это тяжелым гнетом, так что им неловко было даже на долгое время оставаться друг с другом, и они каждый раз спешили как можно поскорей разойтись по своим отдельным флигелям.
— Так,
сошел! — повторил князь. — А потому человек, которого постигали в жизни подобные события, вряд ли способен к одной только ядовитости; а что он теперь обозлился на весь божий мир, так имеет на
то полное нравственное право!
Кроме
того, Елена не хотела беспокоить и князя, который, она видела, ужасно тревожится грядущим для нее кризисом; она даже думала, чтобы этот кризис
прошел секретно для него, и ему уже сказать тогда, когда все будет кончено.
Князь был готов с ума
сойти,
тем более, что Елена почти с голосу на голос кричала.
— Согласен, что так, но что же прикажете с характером своим делать? Не надо да не надо!..
Проходит после
того день, другой, неделя, а они все, может быть, думают, что мне не надо, — так я на бобах и остался!
— Я за священниками
сходить схожу, — начала Елизавета Петровна, — но что я мать Елены, я им не скажу, потому что будь она дама,
то другое бы дело!..
Отец Иоанн ни на каких обедах и завтраках не позволял им оставаться, так как им всегда почти накрывали или в лакейской, или где-нибудь в задних комнатах: он не хотел, чтобы духовенство было так публично унижаемо; сам же он остался и уселся в передний угол, а дьякон все
ходил и посматривал
то в одну соседскую комнату,
то в другую, и даже заглядывал под ларь в передней.
— Если дьяволам дозволено не бескорыстно возводить свои очи на ангелов земных, именуемых женщинами,
то я виновен в
том пред вами и пылаю к вам неудержимой страстью, после которой опять, может быть, придется еще раз
сойти с ума.
Мысли, одна другой несбыточнее, бессвязно
проходили в уме его:
то ему думалось ехать за княгиней в Петербург, преследовать ее год, два, лишь бы добиться ее любви,
то похитить ее здесь и увезти куда-нибудь с собой далеко.
Задняя тройка шла молча и как-то неуклюже шагая. В передней паре один одет был разбойником, с огромным кинжалом за поясом, а другой — кучером с арапником. Задние же все наряжены были в потасканные грубые костюмы капуцинов, с огромными четками в руках.
Проходя мимо
того бенуара, в котором поместился Николя со своей маской, разбойник кивнул головой своему товарищу и проговорил несколько взволнованным голосом...
Дверь с крыльца в переднюю оставалась еще со вчерашнего вечера незапертою. Елпидифор Мартыныч вошел в нее,
прошел потом залу, гостиную и затем очутился в спальне г-жи Петицкой.
Та в это время лежала в постели и плакала.
— Это с чего ты взял, что я сочиню тебе сцену? — воскликнула Елена, гордо поднимая перед ним свою голову. — Слишком ошибаешься!..
Прошла та пора: теперь я тебя очень хорошо понимаю, и если бы ты даже стал притворяться передо мною, так я бы это сейчас увидела, и ты к теперешним своим качествам прибавил бы в глазах моих еще новое, весьма некрасивое.
Князь это видел, страшно мучился этим и нарочно даже сел на очень отдаленное кресло от жены.
Прошло между ними несколько времени какого-то тяжелого и мрачного молчания. Вдруг
тот же лакей, который приходил звать княгиню к князю, вошел и объявил, что приехал Миклаков. Княгиня при этом вздрогнула. Князя, тоже вначале, по-видимому, покоробило несколько. Княгиня, поспешно утирая слезы, обратилась к лакею...
Миклаков между
тем стал
ходить по комнате.
У княгини при этом глаза мгновенно наполнились слезами. Выражение же лица князя, как очень хорошо подметила Елена, было какое-то неподвижное. Вслед за княгиней за решетку шмыгнула также и г-жа Петицкая. Миклаков, как-то еще до звонка и невидимо ни для кого,
прошел и уселся во II-м классе вагонов; княгиня с Петицкой ехали в 1-м классе. Вскоре после
того поезд тронулся.
— Да вот… все о
том, что Елена Николаевна переехала к вам в дом! — начал Елпидифор Мартыныч с небольшой улыбочкой. — Раз при мне две модные дамы приехали в один дом и начали квакать: «Как это возможно!.. Как это не стыдно!..» В Москве будто бы никогда еще этого и не бывало… Господи, боже мой! — думаю. — Сорок лет я здесь практикую и, может, недели не
прошло без
того…
Сравнивая свое настоящее положение с
тем, которого она жаждала и рисовала в своем воображении, Елена невольно припоминала стихотворение Лермонтова «Парус» и часто,
ходя по огромным и пустым комнатам княжеского дома, она повторяла вслух и каким-то восторженным голосом...
Здесь он узнал, что Жуквич уже пришел и сидел с Еленой в гостиной, куда князь,
проходя через залу, увидел в зеркало, что Жуквич читает какое-то письмо, а Елена очень внимательно слушает его; но едва только она услыхала шаги князя, как стремительно сделала Жуквичу знак рукою, и
тот сейчас же после
того спрятал письмо.
Николя лучше, чем отец его, понимал почтенного правителя дел и, догадываясь, что
тот был дурак великий, нисколько с ним не церемонился и даже, когда Феодосий Иваныч приходил к ним обедать и, по обыкновению своему, в ожидании, пока сядут за стол,
ходил, понурив голову, взад и вперед по зале, Николя вдруг налетал на него, схватывал его за плечи и перепрыгивал ему через голову: как гимнаст, Николя был превосходный!
Вы, как мужчина, может быть, не совсем поймете меня: если б я князя не знала прежде и для блага поляков нужно было бы сделаться его любовницей, я ни минуты бы не задумалась; но я любила этого человека, я некогда к ногам его кинула всю мою будущность, я думала всю жизнь мою
пройти с ним рука об руку, и он за все это осмеливается в присутствии моем проклинать себя за
то, что расстроил свою семейную жизнь, разрушил счастие преданнейшей ему женщины,
то есть полуидиотки его супруги!..
Приехав в гостиницу, где жил Жуквич, князь прямо
прошел к
тому в номер, введя с собою и Николя, из опасения, чтобы
тот не улизнул. Они застали Жуквича дома.
Тот при виде их заметно смутился. Князь подошел к нему и сказал ему не громко и по-английски, чтобы Николя не мог понять, что он говорит...
— На пистолетах ж! Я желаю на пистолетах!.. Они ж у меня и есть! — отвечал
тот и,
сходя в свою спальню, вынес оттуда пару отличных пистолетов. — Не угодно ли вам видеть их? — проговорил он, подавая пистолеты Николя, который с видом знатока осмотрел их внимательно.
Николя последовал за ним. Он каждую минуту ожидал, что князь упадет; однако
тот дошел до дому, взошел даже на лестницу,
прошел в свой кабинет, упал вверх лицом на канапе и закрыл глаза.
Николя постоял еще некоторое время около князя, а потом вышел и сказал людям, чтоб ехали за доктором.
Те, разумеется, поскакали за Елпидифором Мартынычем.
Тот с своей стороны, несмотря на причиненное ему князем оскорбление, немедля приехал. Николя между
тем, чтобы не беспокоить больного,
ходил уже по зале.
— Что вы, точно с ума
сошли! — сказал ему
тот сердито.
—
Ходит один поляк к ней… Надо быть, что хахаль! — отвечал ему
тот. — Этта я, как-то часу в третьем ночи, иду по двору; смотрю, у ней в окнах свет, — ну, боишься тоже ночным временем: сохрани бог, пожар… Зашел к ним: «Что такое, говорю, за огонь у вас?» — «Гость, говорит, сидит еще в гостях!»
Прошло после
того с неделю. Однажды вечером Елена, услыхав звонок в ее нумер, думала, что это пришел Жуквич, который бывал у нее каждодневно. Она сама пошла отворить дверь и вдруг, к великому своему удивлению, увидела перед собой Миклакова, в щеголеватом заграничном пиджаке и совершенно поседевшего.
— Знаю-с! — отвечала ей
та и
прошла в задние комнаты.
Елена послала пожаловаться на него частному приставу, который очень наивно велел ей сказать, что частные доктора ни к кому из бедных не
ходят, так как
те им не платят.
— Князю безотлагательно следовало бы ехать за границу и укрепить свои нервы купаньями, а
то он, пожалуй, тут с ума может
сойти! — опять вмешался в их разговор Елпидифор Мартыныч.