Неточные совпадения
—
Князь дома? —
спросила она, впрочем, довольно спокойным голосом отворившего ей дверь швейцара.
— Мингера, разумеется, — отвечал
князь с некоторою гримасою. — Приятель этот своим последним подобострастным разговором с Михайлом Борисовичем просто показался
князю противен. — К нам летом собирается приехать в Москву погостить, — присовокупил он: — но только, по своей немецкой щепетильности, все конфузится и
спрашивает, что не стеснит ли нас этим? Я говорю, что меня нет, а жену — не знаю.
— Совершеннейшее! — воскликнул
князь, смотря на потолок. — А что, — продолжал он с некоторой расстановкой и точно не решаясь вдруг
спросить о том, о чем ему хотелось
спросить: — Анна Юрьевна ничего тебе не говорила про свою подчиненную Елену?.. — Голос у него при этом был какой-то странный.
— Вам, как медику, совестно, я думаю, об этом и
спрашивать и беспокоиться, — проговорил насмешливо
князь.
— А сами вы будете дома? —
спросил ее протяжно
князь.
В это время по столовой взад и вперед ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою, другой
князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же тот
спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога, ушел из столовой, прошел все прочие залы, бильярдную, библиотеку и вошел, наконец, в так называемую чернокнижную комнату, где сидело довольно многочисленное общество.
— Это с чего вам пришло в голову? —
спросил, сколько возможно насмешливым и даже суровым голосом,
князь. Но если бы в комнате было несколько посветлее, то Анна Юрьевна очень хорошо могла бы заметить, как он при этом покраснел.
—
Князь приказал вас
спросить, — доложил ей при этом управляющий, — как вам будет угодно получать деньги на следующие месяцы: к вам ли их прикажете доставлять на дом или сами будете жаловать к нам в контору для получения?
— Большое имение
князь изволил у вас взять? —
спросил он.
— Теперь еще я хотела тебя
спросить, — продолжала она каким-то даже умильным голосом, — отчего у нас
князь не бывает совсем?
— Но чем же, однако, позвольте вас
спросить? — сказал
князь, все еще желавший и продолжавший отшучиваться.
— Но почему же?.. —
спросил ее
князь тоже по-французски, опять нахмуривая лоб.
— Поедемте скорее домой, — сказал с заботливостью
князь, подсаживая ее в карету, где она не преминула
спросить его: зачем он, собственно, нанял два флигеля?
На другой день после этого объяснения, барон написал к
князю Григорову письмо, в котором, между прочим, излагал, что, потеряв так много в жизни со смертью своего благодетеля, он хочет отдохнуть душой в Москве, а поэтому
спрашивает у
князя еще раз позволения приехать к ним погостить.
Князь подумал некоторое время: он и сам хорошенько не давал себе отчета, зачем он
спрашивает о подобных вещах барона.
— Зачем же вы в таком случае
спрашивали меня? Посылайте, за кем хотите! — произнес он и затем, повернувшись на каблуках своих, проворно ушел к себе:
князь полагал, что княгиня всю эту болезнь и желание свое непременно лечиться у Елпидифора Мартыныча нарочно выдумала, чтобы только помучить его за Елену.
— Что же, на много ли
князь распоясался? —
спрашивал Елпидифор Мартыныч.
— Что же тут милого? —
спросил его
князь удивленным голосом.
Когда они, наконец, стали совсем выходить, чиновник обратился к
князю, которого он немножко знал, и
спросил его почти на ухо...
— Отчего же ты до сих пор ничего порядочного не выдумал? —
спросил его
князь.
— Неприятнее всего тут то, — продолжал
князь, — что барон хоть и друг мне, но он дрянь человечишка; не стоит любви не только что княгини, но и никакой порядочной женщины, и это ставит меня решительно в тупик… Должен ли я сказать о том княгине или нет? — заключил он, разводя руками и как бы
спрашивая.
— Все мужья на свете, я думаю, точно так же отзываются о своих соперниках! — проговорил как бы больше сам с собою Миклаков. — А что, скажите, княгиня когда-нибудь говорила вам что-нибудь подобное об Елене? —
спросил он
князя.
— Куда же вы путь ваш теперь направляете? —
спросил он
князя.
— Насчет
князя? —
спросила Анна Юрьевна.
— Поняла, барыня! — отвечала краснощекая и еще более растолстевшая Марфуша. Несмотря на простоту деревенскую в словах, она была препонятливая. — А что же, барыня, мне делать, как я
князя не застану дома? —
спросила она, принимая письмо от Елизаветы Петровны и повязывая голову платочком.
— Но где же может быть
князь? —
спросила Елизавета Петровна, все более и более приходя в досаду на то, что Марфуша не застала
князя дома: теперь он письмо получит, а приглашение, которое поручила ему Елизавета Петровна передать от себя, не услышит и потому бог знает чем все может кончиться.
— Куда
князь уехал? —
спросила ее Елена.
— А вы считаете это вздором? —
спросил Миклаков, намекая
князю на кое-что.
— Так неужели вы думаете, что
князь все говорит чужие слова? —
спросила княгиня с некоторым оттенком неудовольствия.
— Ну что, говорили? —
спросил его стремительно
князь.
— Какие же это у вас дела такие? —
спросил его
князь.
— Что ваш
князь и княгиня? —
спросила она его с первого же слова.
Весть об этом в редакцию сообщил Елпидифор Мартыныч, который пользовал в оной и, разговорившись как-то там о развращении современных нравов, привел в пример тому Елену, которую он, действительно, встретил раз подъезжающею с
князем к училищу, и когда его
спросили, где это случилось, Елпидифор Мартыныч сначала объяснил, что в Москве, а потом назвал и самое училище.
— Но где же она? —
спросил с беспокойством
князь.
— Зачем вы все это делаете? —
спросил его, наконец,
князь, как бы пришедший несколько в себя.
— Ну что, благополучно? —
спросил его трепещущим голосом
князь и с еще более выступившими слезами на глазах.
Князь в радости своей не
спросил даже Елпидифора Мартыныча, что такое, собственно, он сделал с Еленой, а между тем почтенный доктор совершил над нею довольно смелую и рискованную вещь: он, когда Елена подошла к нему, толкнул ее, что есть силы, в грудь, так что сна упала на пол, и тем поспособствовал ее природе!..
—
Князь, чай, хорошо заплатил вам за это? —
спросила Елизавета Петровна, заранее почти догадавшаяся, к чему он ведет весь этот разговор.
— Изволь,
спросим! — согласился
князь и вследствие этого разговора в тот же день нарочно заехал к Миклакову и, рассказав ему все, убедительно просил его вразумить Елену, так что Миклаков явился к ней предуведомленный и с заметно насмешливой улыбкой на губах. Одет он был при этом так франтовато, что Елена, несмотря на свое слабое здоровье и то, что ее занимал совершенно другой предмет, тотчас же заметила это и, подавая ему руку, воскликнула...
— Как-нибудь на этой неделе, — отвечал протяжно
князь. — Можно на этой неделе? — счел он, однако, нужным
спросить и Елену.
— А вы еще к нам… К княгине зайдете? —
спросил его
князь.
Князь и Елена в этот самый день именно и недоумевали, каким образом им пригласить священников крестить их ребенка: идти для этого к ним
князю самому — у него решительно не хватало духу на то, да и Елена находила это совершенно неприличным; послать же горничную звать их — они, пожалуй, обидятся и не придут. Пока Елена и
князь решали это, вдруг к ним в комнату вбежала кухарка и доложила, что маменька Елены Николаевны приехала и
спрашивает: «Примут ли ее?».
— А у вас трое было детей? —
спросил ее
князь ласково. Он очень уж благодарен был Елизавете Петровне, что она принимала на себя крестинные хлопоты.
«
Князь, я думаю, очень этим доволен?» — хотела было первоначально
спросить княгиня, но у ней духу не хватило, и она перевернула на другое...
— Что, ничего еще на внучка не получали? Ничем
князь его не обеспечил? —
спрашивал он, повертывая между пальцами свою золотую табакерку.
— И ты искренно это говоришь? —
спросил ее
князь, бледнея весь в лице.
— Да вы о ком тут больше хлопочете: о нас или о
князе? —
спросил он.
На средства княгини, что ли?.. —
спросил его Миклаков, устремляя на
князя пронзительный взгляд.
Терпение Елены истощилось; она приготовилась уже написать
князю бранчивое письмо и
спросить его, «что это значит, и по какому праву он позволяет себе выкидывать подобные штучки», как вдруг увидела из окна, что
князь подходит к ее домику.
— Я хотел бы вас
спросить… — заговорил
князь, по-прежнему не глядя на Елену, — о том презрении, которое вы так беспощадно высказали мне в прошлый раз: что, оно постоянно вам присуще?.. — И
князь не продолжал далее.