Неточные совпадения
Обстоятельный был
человек, благочестивый, к истинной, старой, значит,
вере большую ревность имел.
Наемным приказчикам большой
веры не давал; хоть и добрый был
человек, благодушный и всякому был рад помощь оказать, но приказчикам на волос не верил.
— То-то и есть, Марко Данилыч, — подхватил Веденеев, — что у нас не по-людски ведется: верим мы не
человеку, а клочку бумаги. Вера-то в
человека иссякла; так не на совесть, а на суд да на яму надежду возлагаем. Оттого и банкротства.
— Кажись бы,
человек он такой обстоятельный и по
вере ревнитель, — в недоуменье качая головой, молвила Дарья Сергевна.
— У них, слышь, ежели какой
человек приступает к ихней
вере, так они с него берут присягу, заклинают его самыми страшными клятвами, чтобы никаких ихних тайностей никому не смел открывать: ни отцу с матерью, ни роду, ни племени, ни попу на духу, ни судье на суде.
Толкуют, будто из самых что ни на есть важнейших
людей, из енаралов да из сенаторов по той фармазонской
вере немало есть…
— Сам я того не знаю, — отвечал Морковников, — по
людям в нашей стороне идет такая намолвка: ежели кто в ихню
веру переходит, прощается он со всем светом и ото всех отрекается.
А когда и его отуманила мирская слава, когда и он охладел к святоотеческой
вере и поступил на неправду в торговых делах, тогда хоть и с самыми великими
людьми мира сего водился, но исчез, яко дым, и богатства его, как песок, бурей вздымаемый, рассеялись…
Даже на то, что старой
вере она не последует, смотрела снисходительно и, говоря с Марком Данилычем, высказывала убеждение, что хорошие
люди во всякой
вере бывают и что Господь, видя добродетели Марьи Ивановны, не оставит ее навсегда во тьме неверия, но рано или поздно обратит ее к древлему благочестию.
Чтение книг без разбора и без разумного руководства развило в нем пытливость ума до болезненности. Еще в лесу много начитался он об антихристе, о нынешних последних временах и о том, что истинная Христова
вера иссякла в
людях и еще во дни патриарха Никона взята на небо, на земле же сохранилась точию у малого числа
людей, пребывающих в сокровенности, тех
людей, про которых сам Господь сказал в Евангелии: «Не бойся, малое стадо».
В десяти
верах перебывал и в каждой
вере бывал не рядовым
человеком.
Петровым крещеньем кончилось пятнадцатилетнее хождение Чубалова в странстве, ради обретения истинной правой
веры Христовой, ради отыскания «малого стада» избранных, но сокровенных
людей Божиих.
И с того часа он ровно переродился, стало у него на душе легко и радостно. Тут впервые понял он, что значат слова любимого ученика Христова: «Бог любы есть». «Вот она где истина-то, — подумал Герасим, — вот она где правая-то
вера, а в странстве да в отреченье от
людей и от мира навряд ли есть спасенье… Вздор один, ложь. А кто отец лжи?.. Дьявол. Он это все выдумал ради обольщенья
людей… А они сдуру-то верят ему, врагу Божию!..»
— Насчет
веры, Марко Данилыч, все насчет
веры, — с глубоким вздохом, покачивая головой, отвечала Дарья Сергевна. — Про какие-то сокровенные тайны ей толкует, про каких-то безгрешных
людей… что в них сам Бог пребывает.
— Не пойдут, — отвечала Варвара Петровна. — Матери у нее нет, только отец. Сама-то я его не знаю, а сестрица Марьюшка довольно знает — прежде он был ихним алымовским крепостным. Старовер. Да это бы ничего — мало ль староверов на праведном пути пребывает, — человек-от не такой, чтобы к Божьим
людям подходил. Ему Бог — карман,
вера в наживе. Стропотен и к тому же и лют. Страхом и бичом подвластными правит. И ни к кому, опричь дочери, любви нет у него.
И через час Пахом на рыженькой кобылке ехал уж возвещать Божьим
людям радость великую — собирались бы они в Луповицы в сионскую горницу, собирались бы со страхом и трепетом поработать в тайне Господу, узреть свет правды его, приять духа небесного, исповедать
веру истинную, проникнуть в тайну сокровенную, поклониться духом Господу и воспеть духу и агнцу песню новую.
— А доведется тебе, Махметушка, с царем вашей
веры бражничать да попотчуешь ты его царское величество моей вишневочкой, так он — верь ты мне, хороший
человек, — бутылку-то наизнанку выворотит да всю ее и вылижет, — подзадоривал Субханкулова Марко Данилыч.
— Экой грозный какой! — шутливо усмехаясь, молвил Марко Данилыч. — А ты полно-ка, Махметушка, скрытничать, я ведь, слава Богу, не вашего закона. По мне, цари вашей
веры хоть все до единого передохни либо перетопись в вине аль в ином хмельном пойле. Нам это не обидно. Стало быть, умный ты
человек — со мной можно тебе обо всем калякать по правде и по истине… Понял, Махметка?.. А уж я бы тебя такой вишневкой наградил, что век бы стал хорошим словом меня поминать. Да на-ка вот, попробуй…
— Какая-то, слышь, у них особая тайная
вера, — сказала Дарья Сергевна. — И в старину, слышь, на ту же долину
люди сбирались по ночам и тоже вкруг Святого ключа песни распевали, плясали, скакали, охали и визжали. Неподобные дела и кличи бывали тут у них. А прозывались они фармазонами…
—
Человек в чем родился, в том и помри, — сказал на то Патап Максимыч. —
Веру переменить — не рубаху сменить. А ежели до́ Бога, так я таких мыслей держусь, что, по какой
вере ему ни молись, услышит он созданье рук своих. На что жиды — плут на плуте, мошенник на мошеннике, и тех Господь небесной манной кормил. Без конца он милосерд.
— Обряд-от? Да ведь обряд не
вера. Что
человеку одежа, то
вере обряд, — сказал Патап Максимыч. — Кто к какому обряду сызмальства обык, того и держись. Так, по моему рассужденью, выходит.
— Ехавши сюда, ночевала я в одном селе — забыла, как оно называется. Разговорилась с хозяевами —
люди они простые, хорошие. Зашла у нас речь про ваши Луповицы. И они говорили, правду иль нет, этого я уж не знаю, будто здешние господа какую-то особую
веру в тайне содержат.
Там слепая, дряхлая Крискентия уверила сожительниц, что в нынешние последние времена истинную
веру надо искать только у
людей Божьих, что они одни знают великую тайну, от мира утаенную.
Так раздумывая сама с собой, Дуня решила во что бы то ни стало покинуть луповицкий корабль
людей Божьих, отречься от их неправедной
веры, во всем и навсегда разорвать с ними и, как блудный сын, возвратиться в дом отчий…
Но все это мало занимало любознательную и пытливую девушку: еще на утре жизни она додумалась, что
вера не в обряде, что жизнь дана
человеку не для одной обрядности и что обрядность должна иметь таинственный смысл.
— Лучше бы вовсе не знать ей об этих сказаньях, — сквозь зубы проговорил Николай Александрыч. — Таких
людей, как она, в
вере так не утверждают, сказанья только смущают их. Но это уж моя вина, сам я на великом соборе говорил об Арарате, а перед тем старые сказанья про Данилу Филиппыча да про Ивана Тимофеича Устюгову велел говорить.
Мы сами никакой
веры не даем этим сказкам, хоть и считаем их нужными, даже необходимыми для простых
людей, неначитанных, необразованных.
Видит Максим, что у тамошних Божьих
людей вера стала пестра — в одном корабле один обряд, в другом другой.
И вот в тысяча восемьсот тридцать втором году Божьи
люди и все другие разных
вер ждали последнего дня и пришествия судии небесного.
— Такие же, как сказанья про «верховного гостя», про стародубского христа Тимофеича, про мученицу Настасью Карповну, — едва заметно улыбнувшись, ответил Денисов. —
Людям «малого ведения» это нужно — сказанья о чудесном их
веру укрепляют.
И Вареньке, и Катеньке прямо говорила, что она охладела к
вере Божьих
людей и в ней, говорит, не нашла истины…
— Я отвезу вас в губернию. Там будет безопасно — еретики там ничего не посмеют сделать. Привезу я вас в хороший купеческий дом. Семейство Сивковых есть,
люди благочестивые и сердобольные, с радостью приютят вас у себя. Только уж вы, пожалуйста, ни про наших господ, ни про Денисова, ни про их богохульную
веру ничего им не рассказывайте. Ежели донесется об этом до Луповиц, пострадать могу. Так уж вы, пожалуйста, Богом прошу вас, Авдотья Марковна.
— Ах, ничего ты не знаешь, моя сердечная… И того не знаешь, что за зверь такой эта Марья Ивановна. Все от нее сталось. Она и в ихнюю
веру меня заманила!.. Она и к Денисову заманила!.. — вскликнула Дуня, стыдливо закрыв руками разгоревшееся лицо. — Все она, все она… На всю жизнь нанесла мне горя и печали! Ох, если б ты знала, Груня, что за богопротивная
вера у этих Божьих
людей, как они себя называют! Какие они Божьи
люди?.. Сатаны порожденья.
И пошел я в странство отыскивать те вертепы и пропасти, чтоб до конца живота пребывать с
людьми истинной
веры.
— Да, в великороссийской, — твердо ответил Герасим Силыч. — Правда, есть и церковные отступления от древних святоотеческих обрядов и преданий, есть церковные неустройства, много попов и других
людей в клире недостойных, прибытками и гордостию обуянных, а в богослужении нерадивых и небрежных. Все это так, но
вера у них чиста и непорочна. На том самом камне она стоит, о коем Христос сказал: «На нем созижду церковь мою, и врата адовы не одолеют ю».