Неточные совпадения
Как ни странно, конечно, теперь назначение в президенты двадцатидвухлетнего юноши, едва выпустившего из
рук указку, за которую он поздно ухватился, однако это объясняется не только исключительным положением
графа Алексея Григорьевича при дворе, но еще тем полным отсутствием людей образованных и способных, которые отличились, особенно в начале царствования Елизаветы Петровны.
— Гм, — промычал
граф Свиридов, — тебе и книги в
руки. Но бросим этот разговор. Успокойся только, если ты даже настоишь на том, чтобы я поехал к твоей невесте и познакомился с ней, я за ней ухаживать не буду.
Вдруг восторженный взор
графа, созерцавшего кумир души своей, остановился на ноготке безымянного пальца правой
руки княжны Людмилы.
Граф встал. Почтительно поцеловал он
руку молодой девушки, получил ответный официальный поцелуй в лоб и уехал.
Первое, что после этих воспоминаний пришло на мысль
графу Свянторжецкому, было: «Теперь она в моих
руках!»
С какой целью, быть может, спросит читатель или в особенности очаровательная читательница. Была ли это княжна Людмила Васильевна Полторацкая или Таня Берестова, во всяком случае, она оставалась очаровательною женщиной, обладание которой было приятною мечтою
графа Иосифа Яновича. Она будет его рабой, когда увидит, что ее тайна в его
руках, — это все, чего он мог желать. Для этого стоило поработать.
Граф Свянторжецкий не мог с полной уверенностью разрешить этот вопрос утвердительно. Но надо было на что-нибудь решиться. Надо было пользоваться средствами, имевшимися под
руками, несмотря, быть может, на их относительную негодность.
— Ну-с, ваше сиятельство, как вам понравится сообщение вашего папеньки, — весело потирая
руки, говорил сам себе, ходя по кабинету,
граф Иосиф Янович Свянторжецкий. Через денек-другой придем к вам за ответом. Вы будете, вероятно, благосклоннее. Чай, Никитушка сегодня побежит к вам и все доподлинно доложит. И как сразу, бестия, догадался, чего мне нужно от этой крали.
Какая же сила была у него? Никакой, кроме неожиданности и быстрого натиска. Для этого он упустил время.
Граф Иосиф Янович ничего, повторяем, этого не думал. Он, напротив, был уверен, что ему стоит только протянуть
руку, чтобы взять княжну. Он ждал даже, что она сама попросит его к себе для того, чтобы умилостивить его всевозможными жертвами.
— Как давно мы с вами не видались,
граф? — ровным, спокойным голосом сказала она и протянула ему
руку.
Княжна, по обыкновению, играла кольцами и браслетами на
руках, а предательский ноготь так и бросался в глаза
графу, как бросается фигура на разгаданной уже загадочной картинке. Этот ноготь напоминал ему, что он здесь властелин, а между тем с ним играет эта его раба, как кошка с мышью. Это его бесило и отразилось в тоне его ответа. Княжна заметила этот тон, и лицо ее приняло надменное, холодное выражение.
Молодая девушка отступила от него на несколько шагов и вдруг села на диван, около которого спускалась вышитая полоска сонетки, украшенной золотой кистью. Она откинулась на спинку дивана и правой
рукой взялась за сонетку.
Граф понял этот маневр.
Они встретились в гостиной Зиновьевых, в день рождения Елизаветы Ивановны.
Графу необходимо было приехать с поздравлением к своей тетке, но, несмотря на нарочно выбранное им позднее время, он застал в гостиной княжну Людмилу Васильевну.
Граф смущенно поклонился. Она приветливо протянула ему
руку.
Граф Иосиф Янович не успел поблагодарить княжну, как она уже отошла от него к другим гостям. При прощании, когда он взял ее
руку, чтобы поцеловать, он ощутил в своей
руке ключ. «Это, быть может, тот же ключ, которым пользовался Никита!» — мелькнуло в его уме, но он поспешил отогнать от себя эту злобную мысль. Он постарался, напротив, настроить себя на более веселые мысли.
Не был доволен и счастлив другой
граф и претендент на
руку княжны Полторацкой —
граф Иосиф Янович Свянторжецкий. У них во время свиданий наедине установились какие-то странные, полутоварищеские, полудружеские, отношения. Княжна болтала с ним обо всем, не исключая своих побед и увлечений. Она делала вид, что вычеркнула его совершенно из числа ее поклонников. Он был для нее добрый знакомый, товарищ ее детства и… только.
Был первый час дня, когда экипаж
графа Иосифа Яновича Свянторжецкого остановился у избушки патера Вацлава. С запяток кареты соскочил Яков, открыл дверцы и принял под
руки вышедшего из нее своего барина.
Граф Иосиф Янович Свянторжецкий возвращался домой от патера Вацлава в каком-то экстазе. Он то и дело опускал
руку в карман, ощупывая заветный пузырек с жидкостью, которая заключала в себе и исполнение его безумного каприза, и отмщенье за нанесенное ему «самозваной княжной» оскорбление.
— Я не знаю, как благодарить вас, княжна, — поцеловав у ней
руку, сказал
граф.
— Не правда ли, княжна, вы доставите мне эту радость? — продолжал
граф, овладев ее
рукой.
Вдруг в этот момент
графу Свянторжецкому почудились шаги по коридору, но шаги удалявшиеся. Видимо, сам увлеченный вызванной им, хотя и искусственно, страстью молодой девушки, он не слыхал, когда эти шаги приблизились к двери балкона. Шаги смолкли, а молодая девушка продолжала обвивать его шею горячими
руками. Ее пышущее огнем дыхание обдавало его и подымало все большую и большую бурю страсти в его сердце.
— Что скажете,
граф? — встретила она его, милостиво протянув
руку.
Весь «высший свет» выражал свое участие бедному молодому человеку, и в великосветских гостиных, наряду с выражением этого участия, с восторгом говорили о возобновившейся дружбе между больным князем и бывшим его соперником — тоже искателем
руки покойной княжны Полторацкой —
графом Свиридовым, с нежной заботливостью родного брата теперь ухаживавшим за больным.
Неточные совпадения
— Так, усыновила. Он теперь не Landau больше, а
граф Беззубов. Но дело не в том, а Лидия — я ее очень люблю, но у нее голова не на месте — разумеется, накинулась теперь на этого Landau, и без него ни у нее, ни у Алексея Александровича ничего не решается, и поэтому судьба вашей сестры теперь в
руках этого Landau, иначе
графа Беззубова.
Услыхав с другой стороны подъезда шаги, всходившие на лестницу, обер-кельнер обернулся и, увидав русского
графа, занимавшего у них лучшие комнаты, почтительно вынул
руки из карманов и, наклонившись, объяснил, что курьер был и что дело с наймом палаццо состоялось.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш выбор пал все-таки на
графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не
граф? Делайте, как хотите! — с досадой махнул он
рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
— За этот вопрос дайте еще
руку. Я опять прежний Райский и опять говорю вам: любите, кузина, наслаждайтесь, помните, что я вам говорил вот здесь… Только не забывайте до конца Райского. Но зачем вы полюбили…
графа? — с улыбкой, тихо прибавил он.
— Татьяна Марковна остановила его за
руку: «Ты, говорит, дворянин, а не разбойник — у тебя есть шпага!» и развела их. Драться было нельзя, чтоб не огласить ее. Соперники дали друг другу слово:
граф — молчать обо всем, а тот — не жениться… Вот отчего Татьяна Марковна осталась в девушках… Не подло ли распускать такую… гнусную клевету!