Неточные совпадения
— Совершенно справедливо, — согласился
князь Луговой. — Но я не так выразил свою
мысль. Мы явимся тихонько вечером, пройдя в маленькую садовую калитку… Не так ли, Петр Игнатьевич?
Таня Берестова согласилась со своей госпожой, но внутренне — тогда уже началось брожение ее
мыслей, — решила, что молодая женщина, вероятно, погибла безвинной от княжеской лютости. Она воображала себе почему-то всех
князей и княгинь лютыми.
Княжна Людмила не отвечала ничего. Она сидела на кресле, стоявшем сбоку письменного стола, у которого над раскрытой приходо-расходной книгой помещалась ее мать, и, быть может, даже не слыхала этой
мысли вслух, так как молодая девушка была далеко от той комнаты, в которой она сидела. Ее думы, одинаково с думами ее матери, витали по дороге к Луговому, по той дороге, где, быть может, идет за гробом своей матери молодой
князь Луговой.
Долго усидегь он не мог и стал медленно шагать из угла в угол обширной комнаты, пол которой был покрыт мягким ковром. Трубка, которую он держал в руках, давно потухла, а
князь все продолжал свою однообразную прогулку. Он переживал впечатления дня, сделанные им знакомства, и
мысли его, несмотря на разнообразие лиц, промелькнувших перед ним, против его воли сосредоточились на княжне Людмиле Васильевне Полторацкой. Ее образ носился неотвязно перед ним. Это его начинало даже бесить.
Таня, повторяем, успокоилась и даже почти забыла о существовании на деревне отца, тем более что к этому именно времени относится появление в Зиновьеве первых слухов о близком приезде в Луговое молодого его владельца,
князя Сергея Сергеевича. Порой, впрочем, в уме молодой девушки возникала
мысль о таинственном «беглом Никите», жившем в Соломонидиной избушке, но эта
мысль уже не сопровождалась страхом, а, скорее, порождалась любопытством.
Приезд
князя, восторженное состояние княжны Людмилы Васильевны после первого свиданья с Сергеем Сергеевичем подействовали, как мы видели, на нервную систему Татьяны Берестовой: она озлобилась на княжну и на княгиню и, естественно, старалась придать своим
мыслям другое направление.
Мысли о
князе, о том, скоро ли он приедет, опять отодвинули на задний план все остальные вопросы, а в том числе и вопрос о причине сходства ее, княжны, с Таней. Она вышла в сад и углубилась в аллею из акаций, под сводом которых было так прохладно и так располагало к мечтам. Княжна и начала мечтать.
По последнему вопросу о чувствах
князя Сергея Сергеевича к княжне Людмиле разговоры повторялись почти каждый день. Деланное спокойствие Тани, с которым она была принуждена вести эти разговоры, все более и более внутренне озлобляло ее против княжны и
князя. Все чаще и чаще приходило ей на
мысль его выражение: «холопская кровь» и вслед за этим слагалась мысленно же угроза: «Я тебе покажу,
князь Луговой, холопскую кровь!»
Княжна отпустила Таню и легла. Но заснуть долго не могла. Несмотря на некоторое утешение, принесенное ей словами Тани, все же
мысль о том, что найдут в беседке, и пройдет ли это благополучно для
князя Сергея Сергеевича, не давала ей долго сомкнуть глаза.
Князь вздрогнул и снова на некоторое время оставил этот вопрос без ответа, сделав сильную затяжку трубкой. Затяжка эта была последней, трубка захрипела и погасла.
Князь Сергей Сергеевич тряхнул головой, как бы отгоняя от себя назойливую,
мысль и, наконец, произнес...
Княгиня не отвечала. Она занялась своей чашкой чая. Княжна тоже умолкла. Обе были погружены каждая в свои
мысли, но
мысли эти вертелись у одного пункта, и этим пунктом был
князь Сергей Сергеевич Луговой.
«Ужели это был сон?» — мелькнуло в голове
князя, но он тотчас отбросил эту
мысль.
Княгиня и княжна между тем, обе успокоившиеся от охватившего их волнения, первая все же не ожидала такого скорого исполнения ее заветной
мысли, а вторая первого признания любимого человека, мирно беседовали о завтрашнем визите
князя и об открывающемся будущем для княжны.
Мысль о сходстве действительно пришла в голову дочери, но она высказала ее не ей, матери, а
князю Луговому; последний же в форме комплимента, разумеется, отрицал это сходство дворовой девушки с понравившейся ему княжной.
Князь между тем поцеловав руку Вассы Семеновны, сел на кресло, стоявшее против кресла княгини, с которого только что за несколько минут перед ним спорхнула княжна Людмила Васильевна. Он не сразу ответил и несколько минут хранил глубокое молчание, как бы собираясь с
мыслями, как бы приготовляясь к первому торжественному акту в его жизни. Княгиня смотрела на него деланно вопросительным взглядом.
Князь Сергей Сергеевич остался один. Он пошел бродить по парку и совершенно неожиданно для самого себя очутился у роковой беседки. Он вошел в нее, сел на скамейку и задумался.
Мысли одна другой безотраднее неслись в его голове. С горькой улыбкой вспоминал он утешения только что покинувшего его друга.
Восковая свеча, стоявшая на тумбе перед кроватью, отражалась в кованой золотой ризе, но блеск золота мерк перед, казалось, лившим лучи неземного света ликом Заступницы сирых, убогих и несчастных — Царицы Небесной.
Князь Сергей Сергеевич остановился, как бы озаренный какою-то
мыслью. Спустя минуту он уже стоял на коленях у постели и горячо молился.
«Это пройдет, конечно, пройдет со временем, — думал
князь Сергей Сергеевич. — Не может же она не рассудить, что у него не было в данном случае никакого желания, ни даже
мысли причинить ей зло. Она ведь знает, как он любит ее, знает, что он готов пожертвовать для нее жизнью. Разорвать отношения только вследствие этой сумасбродной
мысли — это было бы сумасшествием».
Эта
мысль холодила ему сердце, но самолюбие вступило в свои права, и
князь не нашел возможным просить любимую им девушку изменить ее решение.
Записка эта, от которой несся тонкий аромат любимых духов княжны, заставила сильно забиться сердце
князя Лугового. Он понял, что она явилась результатом свидания Зиновьева с его племянницей, а потому несомненно, что назначенный в ней час — час решения его участи. Несколько раз перечитал он дорогую записку, стараясь между строк проникнуть в
мысли ее писавшей, угадать по смыслу и даже по почерку ее настроение.
Княжна начала не сразу. Она сидела несколько минут с опущенной долу головой. Тени, пробегавшие по ее красивому лбу, указывали на работу
мысли в ее изящной головке. Эти несколько минут молчания показались вечностью для
князя Сергея Сергеевича.
Эта
мысль показалась
князю Сергею Сергеевичу и соблазнительной и чудовищной. Жить с сообщницей убийцы, жить с убийцей. Холодный пот выступил на лбу
князя.
Он похолодел при этой
мысли.
Князь вспомнил, что бумага из Тамбова не может миновать рук Сергея Семеновича Зиновьева, помощника начальника Судного приказа.
Долго ходил он взад и вперед по комнате. Ни одной
мысли, казалось, не было у него в голове. В таком состоянии пробыл
князь Луговой до поздней ночи, когда за ним заехал граф Петр Игнатьевич Свиридов, чтобы идти с последним объяснением к княжне Полторацкой.
Такое восклицание вырвалось у княжны Людмилы Васильевны Полторацкой при виде стоявшего в ее будуаре нового роскошного букета из белых роз. Агаша поставила его в большую вазу на столике около кушетки, так как букет принесли в то время, когда княжны не было дома. Она сделала в этот день довольно много визитов с затаенною
мыслью узнать что-нибудь о происшедшем столкновении между графом Свиридовым и
князем Луговым.
— Я, конечно,
князь, с особым благоговением готов исполнить вашу просьбу. Мне тяжело, что
мысль о постройке церкви над могилами погибших такою страшною смертью моей сестры и племянницы не пришла ранее в голову мне, но пусть мое согласие послужит мне вечным за это наказанием. Я завтра же сообщу управляющему Зиновьева, что вы явитесь туда полным распорядителем.
Неточные совпадения
— Оставим мои дела; у меня теперь нет моих дел. Слушайте, почему вы сомневаетесь, что он женится? Он вчера был у Анны Андреевны и положительно отказался… ну, то есть от той глупой
мысли… вот что зародилась у
князя Николая Ивановича, — сосватать их. Он отказался положительно.
Я, конечно, обращался к нему раз, недели две тому, за деньгами, и он давал, но почему-то мы тогда разошлись, и я сам не взял: он что-то тогда забормотал неясно, по своему обыкновению, и мне показалось, что он хотел что-то предложить, какие-то особые условия; а так как я третировал его решительно свысока во все разы, как встречал у
князя, то гордо прервал всякую
мысль об особенных условиях и вышел, несмотря на то что он гнался за мной до дверей; я тогда взял у
князя.
— О, я не вам! — быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан назвал меня
князем. Адская моя фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от
мысли, что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не заявил вслух, что я — просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебелькова.
Кстати,
мысль выдать ее за
князя Сергея Петровича действительно родилась в голове моего старичка, и он даже не раз выражал мне ее, конечно по секрету.
Напротив, меня вдруг кольнула другая
мысль: в досаде и в некотором унынии спускаясь с лестницы от Татьяны Павловны, я вспомнил бедного
князя, простиравшего ко мне давеча руки, — и я вдруг больно укорил себя за то, что я его бросил, может быть, даже из личной досады.