Дневник грозы. Когда мы смотрим на море, море смотрит на нас

Чайка Богдан

По Атлантике ходит Капитан, которого повсюду преследуют свирепые шторма. Команда давно считает своего Капитана морским дьяволом: ведь только сатана может виртуозно управлять судном в таких штормах, и только сатана мог накликать на себя столько гнева божьего. Новенький Юнга, который начинает свое плавание на этом корабле, постепенно понимает, что это не грозы преследуют Капитана, а он сам не дает им покоя. Молодой человек сам начинает хотеть закончить этот «Дневник грозы».

Два мира

Никто не знает, как я ее нахожу, или не хочет знать. Это мой секрет — одни думают, что это ветер, другие моряки думают, что я — вообще морской демон. Недоумевает и мой Кок каждый раз, когда он и сам начинает ощущать ее присутствие. Ветер мне, конечно, помогает, но и он прячется, когда мы совсем близко. Вода! Ее выдает вода… Я ни с чем не спутаю эту воду. Ее холодный глубокий блеск — она рядом. Этот блеск скоро сменится грозой. Грозой, как самым ярким выражением ее красоты. Ему нужно следить за каждым ее раскатом и вспышкой. Эта игра на очень жестких правилах. Между стенами воды он ведет дом своих зверей. Звери охвачены паникой, им страшно, ему тоже страшно. Его человеческая часть кричит, она вопит во все горло. А его половина, которая общается с тем миром и тайными именами, тоже вопит, но от восторга. Его голову начинает разрывать нечто похожее на музыку. Но музыкой наслаждается та его часть, которая не боится ее. А его человеческая часть всем своим существом, всеми органами чувств ухватилась за темную дорогу сквозь стены холодной воды. Над этой дорогой он видит ее черные глаза в оправе из белого золота гроз. Его зверям кажется, что они умирают, наверное, так и есть. Ему же тоже иногда кажется, что он потерял рассудок. Под эту музыку одна его половинка потеряла разум, ей хочется броситься в холодную воду и уйти туда, в глубину этого холода, там его счастье. Вторая половинка собрала воедино все свое самообладание — глаза вцепились в темную дорогу на воде, а руки сжали штурвал до крови в пальцах, его разум со стороны слышит свой голос. Голос ругается, голос дает команды. Человек знает, что пока он видит дорогу — мы сегодня не погибнем, а завтра он встретит ее, добрую, красивую другой красотой. Но это будет для человека. Человек выводит этот дом с парусами на широкую дорогу, с которой ему уже не уйти. Теперь он может отдать свой разум.

Кок когда-то боялся этих бурь, как животное боится огня. Его охватывал животный страх. Животный страх существа, который наблюдает, будто муравей, а через мгновение понимает, что он сам муравей. Муравей, сидящий на сухом желтом листе и несущийся на нем по горной реке. И сознание муравья скукожилось до ощущения страха, до одного-единственного чувства. Теперь его сознание не может даже посчитать, сколько мешков картошки ушло сегодня на завтрак матросам. И хочешь не хочешь — взгляд поднимается к небу, а ближе всех к небу всегда был Капитан. Кок сотни раз наблюдал, как менялись глаза этого человека в эти грозы. Как сознание их покидало и заменялось сначала легкими отблесками страсти. Такой красивой, как первая юная любовь. Но постепенно невинная страсть выжигалась другим огнем — звериным пламенем. И вот уже два пламени кидаются то на палубу, то на горизонт, то на грозу вокруг. Они вгрызаются в действительность вокруг и поджигают ее. Коку много раз казалось, что в эти моменты в них нет ничего от этого мира. И однажды Повар устал бояться. И когда-то первый раз посмотрел на эту грозу без страха, отчаяния и паники. Посмотрел первый раз, потом второй раз, потом третий, и стал ее узнавать. Узнавать эти ноты раската, рисунки молний. Не грозы их преследовали, это мы их преследовали, вернее, один человек на этом корабле, не сам же корабль так помешан.

Увидел Кок, что человек в капитане проигрывал каждый раз, потом Повар и уловил законы грозы. Они появлялись, когда человек исчезал окончательно. Человек их находил и давал своему зверю погулять. И зверь резвился. Стены воды обрушивались на палубу, корабль носило, как осенний лист в лесу. И зверь был, и ему нравилось на воле.

Человек устал, он нашел дорогу. Она такая широкая, такая ровная. Человеку непонятно, почему ему понадобилось столько времени, чтобы ее отыскать. И теперь, когда она видна, он направил корабль по ней. Он так устал, он каждый раз устает. И теперь хочет отдохнуть. Жаль. Он стал рассматривать пространство вокруг — волны стали приобретать очертания узоров лепестков, а молнии — очертания цветков. Его человеческое сознание устало улыбаться про себя, устало наслаждаться. Еще чуть-чуть — и оно полностью заснет. Сквозь смертельную усталость он слышит, как вторая половина его разума ликует. Она рвется, откуда у нее силы? У него нет сил с ним бороться, у него не осталось воли совсем.