Экспресс «Россия»

Павел Примаченко

Герои этого повествования в августе 1991 г. ехали в скором поезде Москва – Владивосток". Знакомились с попутчиками, беседовали о жизни, читали, спали – одним словом, коротали время в дороге. Экспресс благополучно добрался до берегов Тихого океана и вскоре пошел обратно в Москву. Обычный рейс. Те же вагоны, те же пассажиры, тот же состав поездной бригады… Вот только ехали на восток граждане СССР, а вернулись обратно граждане другого государства – Российской Федерации. Автор, очевидец тех событий, рассказывает, как пережили события "августовского путча" пассажиры экспресса, что они почувствовали, став гражданами нового государства…

Глава 15

В зал энергично влетел директор. — Слыхал, Васыль, у пассажира из третьего вагона пятьдесят штук помыли, а у меня туфли сперли, полюбуйся, — выставил в проход ногу, — теперь буду в тапочках ходить, как в больнице. Двери на ночь открыли, бабам видите ли жарко стало, ну, туфли и зацепили. Вобщем, обули. И почему мои? Хотя, конечно, не хватать же шкары бабы Гани. Теперь до Владивостока буду в тапочках щеголять. А туфельки новехонькие, лодочки модельные, югославские. Спустят ведь за бутылку. Такие деньги взяли да еще туфли прихватили, крохоборы, чтоб они подавились, — бурчал он, перебирая накладные. — Кстати, они тебе туфли не предлагали?

— Нет, — Клоков опешил, — Я вообще не знаю, они это или нет. Один — маленький, толстый, другой худой, повыше. Черные, небритые. Этот чудак за ними погнался, но их и след простыл, ищи ветра в поле.

— Как же, дожидайся, — захихикал Чернушка. Он, остолоп, накатал Антонычу заявление в милицию. Думает, их поймают. Наивняк, неудивительно, что такого придурка облапошили. Кто искать то будет? Генерал наш, правда, и с меня заявление потребовал. Наколбасил для смеха, пусть ищут. Что у нас с вином?

Василий подсел к Сергею Николаевичу, выложил выручку. Упругие пальчики Чернушки проворно смыли пачку со стола на колени. Купюры зашелестели. — Молодец, так держать! — Спрятал в сейф. — Жми, дави, хватай, царапай. — Развернулся и закричал. — Володя, кофе, диктуй меню.

В отличие от повара, директор пил только растворимый. — Ценю за простоту, — говорил он. Чай не уважал. — Канитель, заваривать, настаивать. Пусть его китайцы хлебают, а мне некогда возиться. — Разноска, где разноска? — Быстро огляделся по сторонам.

— Здесь, здесь, — откликнулась Юлька из дальнего угла ресторана, где она тщательно «рисовала» лицо.

— Почему здесь, а не по вагонам?

— А я, я товар проверяю. Может, воры ночью чего утащили?

— Ха, утащили у нее. Пачку печенья? Не гони пургу, живо хватай бифики и в путь. За товаром ночной сторож смотрит.

— Васечка, а какие они воры? — Юлька помочила карандашик о кончик языка.

— Один маленький, толстенький. Второй повыше, худой. Оба черные, небритые, мятые.

— Они, они. Вчера я в третьем купейном их видела, водку пили. И тот мордастый с ними.

— Как это ты разглядела? Наверно сама же им водочку и продала? — Директор вперился в нее. — Смотри, красавица, не лезь в чужой огород, — он «со значением» взглянул на Василия.

— Я, продала? — Юлька покраснела, заморгала недокрашенными ресницами. Засуетилась, сгребла тюбики, коробочки, карандашики в маленькую сумочку и шмыгнула за дверь.

— Чего раскричался? — Недовольно подумал Клоков. Пусть торгует. Мне хватит.

— Видал, нет, ты видал? Она же не только тебе, но и мне торговлю срывает. Пассажиры, вместо того, чтобы выпить и закусить в ресторане, берут у нее бутылку, хватают на станции занюханные пирожки-чебуреки и сидят лопают в купе. А план горит. Не будет плана, не будет отпуска. Всем дорогу закидывает. Ничего, вернемся, я ее моментально с волчьим билетом под откос.

— Слышали, слышали? — В зале появилась Антонида Захаровна. Глаза ее выкатились. Лицо побледнело.

— Не только слышали, но и пострадали, полюбуйтесь, — директор продемонстрировал ногу. — Туфли уперли, на ходу подметки рвут.

— Господи милосердный!

— Царыца Небесна! — Из-за тучного тела шеф-повара высунулось сухонькое личико бабы Гани. Она прищурилась, наклонилась, разглядывая тапочки Чернушки.

— Говорят, в третьем купейном пассажира усыпили газом, — Антонида Захаровна потрогала колпак на голове. — Напустили из баллончика и…

— Использовали, как хотели, — развязно ухмыляясь, перебил ее Кукла. — Он балансировал между столиками с чашкой кофе в одной руке и сигаретой в другой. — Теперь, шеф, надо спать в противогазе, а то отуманят, не узнаешь, с кого алименты получать. Все это байки, никакого газа. Обычная история. Поставили на уши одного лоха и покрасили на пятьдесят штук.

— Пятьдесят тысяч! — Антонида Захаровна зажмурилась, нижняя челюсть у нее отвисла.

Конец ознакомительного фрагмента.