Убийца с лицом ребенка

Михаил Ушерович Ушер, 2020

В адвокатском бюро города Коблевска раздается звонок. Адвокат Альберт Кемельман узнает о задержании своего друга – начальника полиции города полковника Снаткина. Его обвиняют в получении взятки в особо крупном размере. Так начинается одиссея адвоката Кемельмана, который не по своей воле втягивается в политические интриги города, в котором стали исчезать люди, как близкие к власти, так и равнодушные к ней. За всеми действиями адвоката наблюдает профессиональный убийца. В романе выведены все типичные "слуги народа", приведшие страну и город к катастрофе. Содержит нецензурную брань.

30

Помещение, в котором находился задержанный полковник Снаткин, являлось кабинетом помощника прокурора Елены Чистяковой, уехавшей в краткосрочный отпуск на свадьбу сына. Поскольку кабинет находился на первом этаже и его окна выходили в пустынный двор прокуратуры, два окна помещения были надежно зарешечены. Все папки и бумаги Чистяковой были спрятаны в ее сейф и большой стол выглядел непривычно чистым. Перед дверью в кабинет дремали четыре охранника. Когда кто-то из них услышал гулкие шаги в коридоре, он тут же окликнул дремавших. Появившийся перед ними следователь Алексей Горпищенко увидел двух стоящих по инструкции военнослужащих и двух сидящих с напряженными от внезапного пробуждения лицами.

— Откройте мне дверь, — приказал Горпищенко.

Один из охранников вытащил из кармана ключ и отпер дверь. Полковник Снаткин спал на письменном столе Чистяковой и даже не реагировал на шум открывшейся двери и шаги вошедшего Горпищенко.

«Как можно спокойно спать в таком положении? — с неприязнью подумал следователь. — У него не нервы, а канаты. Мы, как сумасшедшие, бегаем целый день, чтобы собрать доказательства и предъявить ему обвинение, а он плевать хотел на нас. Пойман, скотина, с поличным, а ведет себя так, что это его не касается.»

— Добрый вечер, Павел Иванович, — сказал Горпищенко. — Свет вам не мешает?

— А который час? — проснулся полковник и сел, свесивши со стола ноги.

— Пятнадцать минут первого, — ответил следователь.

— Так уже ночь, — протирая узкие глаза, сказал Снаткин. — А чего это вам не спится, Алексей Викторович?

— Да вот решил к вам заглянуть перед тем, как уйти домой. Может, какие-нибудь жалобы у вас имеются или претензии?

— У меня одна жалоба, — сказал Снаткин с помятым от сна мясистым лицом. — Пора меня тоже отпустить домой. Я понимаю, Алексей Викторович, что вы облажались по полной. Но в этом нет моей вины. Фильм об одном дне полковника Снаткина уже смотрели?

— Откуда вы знали о микрокамере? — спросил Горпищенко.

— Это допрос? — вопросом на вопрос ответил Павел Иванович.

— Вам не стыдно спать на столе сотрудника прокуратуры?

— А здесь другого места просто нет. Что, ума не хватило хотя бы раскладушку здесь поставить для офицера полиции?

— Я пришел, Павел Иванович, просто переговорить с вами, потому что знаю вас давно, как образцового офицера полиции, с которым приключилась беда. Я уважаю вас, как многолетнего руководителя правоохранительного органа и хочу, в некотором роде, помочь вам.

— Не верю, — сказал Снаткин, качая ногами. — Хотел бы помочь, избрал бы мне подписку о невыезде. Ты, Алексей, захотел на моем горбу в рай въехать? Не получится.

— Вы можете сесть на стул? — спросил Горпищенко.

— А какой вообще мне смысл садиться? — двусмысленно спросил полковник, хитро прищурив глаза. — Если я уже сижу.

— Не ерничайте, Павел Иванович, — садясь на стул перед Снаткиным, сказал Горпищенко. — Вы хорошо знаете, что задержаны на семьдесят два часа для производства неотложных следственных действий. Меру пресечения вам будет определять суд. Возможно, суд определит вам домашний арест или залог.

— Что ты хочешь, Горпищенко? Чтобы я написал явку с повинной? Признался в том, чего не совершал? Я этого делать не буду. А тебя предупреждаю. Если завтра я не вернусь на службу…

— Вы никогда не вернетесь на службу, даже, если я сейчас дам приказ вас отпустить. Пресс-служба прокуратуры уже сообщила о вашем задержании, все телеканалы смакуют подробности получения вами ста тысяч долларов, что по меркам наших граждан, является суммой астрономической, депутаты городского совета уже подсчитали, что на сумму вашей взятки можно асфальтировать площадь Богдана Хмельницкого и окружающие ее улицы. Приказом министра вы отстранены от своей должности до решения суда по делу. Речь может идти только о сделке со следствием. Я даже скажу больше, — наморщил лоб следователь, — вам, в вашем положении сейчас, лучше находиться у нас, чем дома. Активисты «Национального корпуса» хотят утопить вас в городском сортире. За предательство интересов Майдана.

— Ты все сказал? — поморщился Снаткин. — До свидания. Я уже начинаю сочувствовать твоей жене, если она у тебя есть. Такое служебное рвение плохо отражается на потенции.

— Кто снял жучки в полицейском борделе? — невозмутимо спросил Горпищенко. — Кочерга?

— За время моего отсутствия уже организовали в городском управлении полиции бордель? — сделал изумленное лицо Снаткин. — При мне была комната психологической разгрузки. Сам министр похвалил меня за заботу о сотрудниках полиции.

— Если ваша позиция продиктована вам вашим адвокатом, я предлагаю вам немедленно сменить его. Вы не только попадете в тюрьму, но получите неприлично большой срок. В вашем деле адвокаты не нужны. Если мы с вами договоримся, я буду самым лучшим вашим адвокатом.

— Что ты конкретно предлагаешь? — спросил полковник.

— Вы мне сейчас без протокола, устно, расскажете, кто помог вам убрать снимающие устройства из комнаты психологической разгрузки, кто посещал эту. комнату отдыха, у кого они в настоящий момент находятся, кто сообщил вам о жучке в аквариуме, за что Перман передал вам деньги, и я обещаю вам трехразовое питание, как в ресторане, и условия содержания, достойные офицера полиции. При этом я лично обращусь к прокурору с просьбой передать вас на поруки любым уважаемым гражданам нашего города, которые вы укажете, до решения суда.

— Умоляю вас, Алексей Викторович, — громко рассмеялся Снаткин, — не изображайте из себя доброго следователя. Вам это не идет. Все, я хочу спать. Завтра у меня будет снова тяжелый день.

— Да, — сказал, поднимаясь Горпищенко, — завтра у вас будет, наверное, самый тяжелый день в вашей жизни, потому что вас будет допрашивать майор службы безопасности Скоморох. Я хотел уберечь вас от этого, но вы меня не поняли. Еще не было случая, чтобы подследственные не признались майору в совершении преступления.

— Только передай этому майору, что я откушу ему нос, если он приблизится ко мне ближе тебя.

Горпищенко, не прощаясь, вышел за дверь. Он не хотел себе признаться, что полковнику, который не впал в отчаяние, можно было только позавидовать. «Посмотрим, — сказал он себе, — кто кого завтра обует», но что в этой дуэли он будет на стороне Снаткина, а не Скомороха, он уже знал точно.