Заточённый ангел

Марина Кравцова, 2023

Анри – сын владельца известной парфюмерной фирмы. Но он – нелюбимый ребенок в семье, и даже подвергается травле.Несколько необычных знакомств многое меняют. Юноша обретает странную способность – видеть события давнего прошлого. А еще – встречается в кафе с официанткой, удивительно похожей на ангела с его любимой мистической картины.Но отныне судьба влюбленной пары – в руках мстителей, готовых на все, чтобы уничтожить семью Анри.

Глава 18

Анри слушал разговор Греты и отца Жака, и каждое слово жестоко било по напряженным нервам.

— Он жив, но «Каттлея» распалась? — священник по-прежнему говорил негромко и спокойно, но в его приятном голосе чувствовалось напряжение. — Вы, Грета, что-то знаете об этом?

— О прошлых делах — ничего. «Каттлея» восстанавливается — вот это точно знаю.

— Почему Лю-Каркуль заинтересовался вами?

— Из-за магии зелиген, которой я… в общем, я немножко волшебница. Вы же сами видели…

Отец Жак сосредоточенно кивнул.

— Как он вышел на вас?

— Познакомился с моей семьей в Руане… нашел какой-то предлог… Отец был им просто очарован, а я… Меня он сразу напугал.

Анри не мог не встрять в такую беседу:

— Как он выглядит?

— Вообще красивый… Очень смуглый, лицо худое, тонкий нос с горбинкой, резкие скулы. Возраст непонятен. Морщин у него мало, зато волосы — совсем седые, падают на плечи. Но глаза… oh, mein Gott, такие холодные! Светло-серые, льдистые… как будто обесцвеченные. Я боюсь в них смотреть. А — он еще горбится при ходьбе… будто и правда дракон с большой ракушкой на спине.

— Может, так и есть? — Анри криво улыбнулся, и улыбка вышла, пожалуй, ироничной.

— Ты посмеешься, если я скажу, что иногда думаю об этом всерьез? — в голосе Греты прозвучали слезы. — Если во мне течет кровь лесных созданий, то почему не… Вот как он это узнал, а? Кажется, что у него и правда есть невидимые щупальца, тянущиеся в длину на пол-Франции.

Отец Жак со вздохом пояснил:

— Они у него есть, хотя и не такие длинные. И называются — шпионы. Лю-Каркуль, или Луи Сен-Глен — очень сильный медиум, и на самом деле чувствуют в других необычайные способности. Он фантастически умеет подчинять себе людей. При этом создается ощущение, что ему это нужно для того, чтобы наблюдать за ними. Его любимое слово — «интересно». Игра для него важнее выгоды. Грех, конечно, но я вздохнул с облегчением, узнав на исповеди от бывшего участника «Каттлеи», что Луи уже мертв. И теперь совсем не рад тому, что слышу от вас, мадемуазель. Значит, как-то ожил и восстанавливает свою секту?

— «Каттлея»? — Анри фыркнул. — Орхидея… Черная, что ли? Романтик!

— Да-да, — ответила Грета. — А еще этим цветочком активно пользуются в алхимии. Анри… ты был прав. Дело это для таких, как я, мерзкое, противоестественное. Ведь это даже не опыты средневековых алхимиков… те, добывая философский камень, натыкались на научные открытия. А это настоящее чернокнижие! Мне страшно. Но я уже втянулась. Видите, даже татуировку сделала… смываемую, правда. Ему понравилось…

— Так ты полностью в подчинении гасконского дракона? — Анри поежился.

— Ох, сама не знаю. Он заставил меня переехать в Сен-Мишель из Руана. Потому что здесь центр «Каттлеи», и ему так удобней. Отплачивает учебу и съемную квартиру. Говорит, что это плата за работу. Родители от восторга чуть с ума не сошли, узнав, что я буду учиться в элитной высшей школе! Он совсем им мозги запудрил, буквально — заколдовал. Даже не думают, что этот человек может… ну, домогаться меня или что-то в этом роде…

— А он домогается? — встрепенутся Анри.

— Ой, к счастью, нет! Лю-Каркуль очень вежлив… пока ему не начнешь возражать. Я видела, как он зажигает ледяной огонь прямо на полу. Душой чувствовала, что это иллюзия, — а верила. Заставляет смотреть ему в глаза… и веришь всему. Хорошо, что он обращается ко мне очень редко. Когда надо приговорить зелье или просто дать консультацию по свойствам и запахам растений… И я могу на время забывать о его существовании. Иначе бы просто сбежала. Хотя… он ведь может тогда выместить злобу на моих родителях. Правда?

Отец Жак кивнул.

— Увы, Грета, это так. Но этот человек в самом деле непредсказуем. Когда я порвал с «Каттлеей» — а случилось это около двадцати лет тому назад, был уверен, что Луи мне отомстит. Но ему стало, как он обожает говорить, «интересно». Интересно, как я теперь буду жить… получится ли из меня священник…

— О-о-о… — почти простонала Грета. — Он и правда изучает людей.

— Потом ко мне приходили на исповедь пострадавшие от «Каттлеи», — продолжал кюре. — Проблемы с психикой, с памятью, с разумом… Им не могли помочь ни врачи, ни психологи. Но у меня получалось. Я понимал, что лечить надо не сознание, а душу. Лю-Каркуль воспринял это как вызов, как своеобразную борьбу. И запретил моим бывшим друзьям мешать мне. Ему стало еще интереснее — сам рассказал при нашей позднейшей встрече… Грета, а вам совсем ничего не известно о прошлом секты?

— Нет… хотя он говорил, что у него было три хороших друга. Двое его якобы предали, а третий… почти мертв.

— И имен не назвал?

— Нет. А вы их знаете?

— Знаю. Эти три друга Лю-Каркуля — Гастон Шатильи, Мишель Делоне и… Жак Лурье. У меня была особенность… не назову это даром, очень близкая к тому, что делает сам Лю-Каркуль. Только действовал я иначе. Слава Творцу, все ушло, когда я впервые отслужил мессу. А Гастон и Мишель — алхимики. Лучшее прикрытие для такого рода дел, конечно же, фармацевтическая и парфюмерная фирмы. Чем эти парни и занимаются… в случае Гастона — занимались, поскольку как раз в то время, как Лю-Каркуль исчез, Гастон оказался в больнице в коматозном состоянии.

— Так вот что значит — «почти мертв»! — воскликнула девушка. — Тогда выходит, предатели — это вы, отец Жак, так как бросили секту, и… Мишель Делоне?

— Думаю, да. Хотя странно, чем Мишель им насолил? Логично предположить, что пострадали они именно от его рук. Что ж эти люди не поделили…

— Грета, спасибо за откровенность, — вновь отозвался Анри. — Вот теперь мне многое стало ясно. Кроме одного… почему ты настояла, чтобы мы отправились в заброшенный дом именно сегодня?

Девушка живо обернулась к своему другу с переднего сидения.

— Анри, поверь, это действительно было предчувствие. Ну в моем случае ничего же странного в этом, да? Все во мне просто кричало… А я пыталась даже гнать эти мысли! Думала о вчерашней здоровской встрече, о Реми… он зовет тебя «mon vieux» (старик, старина)… так забавно!

Она засмеялась и тут же тихо всхлипнула.

— Верь мне. Я не знала, что ты сын бывшего участника «Каттлеи». Мы случайно столкнулись. Но я поняла, что кто-то разворошил в тебе волшебные способности с помощью зелья — помнишь наш разговор? И подумала… подумала, что Лю-Каркуль теперь может заинтересоваться и тобой. Решила, что если мы подружимся, вдвоем нам будет не так страшно.

— Я не боюсь, — отрезал Анри.

— Да, дьявола не стоит бояться, — вполголоса проговорил отец Жак. — Иначе легко сможешь ему подчиниться. Но вообще-то Грета права. Луи… Лю-Каркуля в самом деле может заинтриговать то, что сын его старого друга — а теперь, видимо, врага — тоже оказался магом. Тогда в храме ты рассказал о видении прошлого, и мне тоже пришла в голову такая мысль… я едва удержался, чтобы не высказать ее вслух.

— Так я все-таки его сын? — с горечью спросил Анри, уже не смущаясь присутствием Греты. — Не ваш?

— Мой мальчик, ты точно сын Мишеля Делоне. В этом нет сомнений. Прямой потомок старинных баронов.

— Вот как… — Анри и не думал, что такая правда поднимет в его душе тяжкую волну разочарования. А ведь он так злился поначалу, предположив, что духовник — его родной отец!

— Анри… — вновь прозвучал звонкий, хотя сейчас и невеселый голосок Греты. — Кто обрызгал тебя теми духами с тимьяном мятой, ты знаешь?

— Думаю, да. Жаклин… красивая женщина, с которой я провел ночь. Больше некому.

— Помню, ты рассказал мне об этом тогда же, — снова заговорил священник, — но не назвал ее имени. Жаклин, значит? А фамилию знаешь?

— Нет.

— Шатильи. Наверняка ее фамилия Шатильи. У нее есть еще брат Рене. Они дети Гастона, того самого, что сейчас находится в коме. И если это та самая Жаклин… ох, Анри, как же мне хочется защитить тебя! И вас, Грета, тоже.

— Жаклин!..

Этот невероятный разговор взволновал Анри настолько, что он, забывшись, сделал неосторожное движение правой рукой. И тут же откинулся на спинку сиденья с тяжелым стоном.

Отец Жак мгновенно обернулся к нему.

— Потерпи, сынок. Уже почти приехали.

Юноша тепло улыбнулся сквозь гримасу боли. Это «сынок» вместо традиционного «сын мой» в устах духовника для его души стало бальзамом.

«Господь мой Иисус! — мысленно взмолился Анри. — Какая разница, чья кровь во мне течет, если ты подарил мне настоящего любящего отца? Спасибо Тебе за него».

Он закрыл глаза… Но кюре уже остановил машину.

— А вот и травмпункт.