Заточённый ангел

Марина Кравцова, 2023

Анри – сын владельца известной парфюмерной фирмы. Но он – нелюбимый ребенок в семье, и даже подвергается травле.Несколько необычных знакомств многое меняют. Юноша обретает странную способность – видеть события давнего прошлого. А еще – встречается в кафе с официанткой, удивительно похожей на ангела с его любимой мистической картины.Но отныне судьба влюбленной пары – в руках мстителей, готовых на все, чтобы уничтожить семью Анри.

Глава 5

Молодые люди вернулись в старую часть города, где все ненавязчиво погружало в ушедшие эпохи. Светлые фахверковые дома с острыми двускатными крышами, с контрастно темным, сложным рисунком каркасов… Древние потертые камни мостовой… И, конечно же, жемчужина Сен-Мишеля — готический храм архангела Михаила. Весь в кружевной каменной резьбе, с устремленными в небо шпилями, с изящными нишами, занятыми скульптурными изображениями святых.

Выходя из машины, Анри устремил на церковь взгляд, в котором мелькнул отсвет нежности. Он крепко пожал руку Реми Ришару и, не оглядываясь, привычно уверенным, четким шагом направился к прекрасному зданию.

Внутри его ждал приятный полумрак, смягченный яркой пестротой оконных витражей — настоящих шедевров стеклодувов, давно канувших в веках. Воинственный архангел с обнаженным мечом, в золоченых латах, словно замер на секунду перед тем, как взлететь, уверенно расправив за спиной тяжелые металлические крылья.

Месса уже завершилась, но Анри хотелось сейчас только одного — увидеть своего духовного отца.

Священник сам поспешил подойти, едва разглядел стройную, затянутую в стильный черный пиджак фигуру возле массивной статуи архангела. Отец Жак был красивым человеком лет пятидесяти с горящими темными глазами и с легкой проседью в слегка вьющихся коротких волосах. Его интеллигентное лицо сохраняло задумчивое, даже несколько мрачное выражение. Но своему духовному сыну кюре искренне обрадовался и явно с удовольствием благословил его.

— Что с тобой, мой мальчик? — спросил он с тревогой, хотя, как и Реми, делал вид, что не замечает синяков у него на лице. И добавил, как бы размышляя вслух: — Я раньше у тебя такого взгляда не видел.

Анри глаз не отвел.

— Я потому и пришел. Не понимаю, что со мной происходит.

— Хочешь исповедоваться?

— Нет, святой отец. Не сейчас. Я слишком растерян. И зол. Я хотел просто попросить у вас молитв, но только что со мной случилось нечто совсем уж необъяснимое.

— Анри, — мягко произнес отец Жак, — многое необъяснимое следует принимать как должное. Мы живем не в материальном мире… не в полностью материальном. Если бы все можно было постичь разумом — зачем тогда душа? Но расскажи мне, что с тобой произошло. Если, конечно, хочешь.

И священник ободряюще погладил юношу по плечу. У Анри сжалось сердце. Не то чтобы ему не нравилось ласковое обращение — он просто не знал толком, как на это отвечать.

— Только не подумайте, отец Жак, что я пришел жаловаться, — произнес он несколько резче и горделивей, чем хотел, и тут же пожалел об этом. Но Анри давно уже заметил, что этот кюре сам понемногу приучает его к фамильярности, спуская ему все нервные вспышки. — Ведь это же не исповедь. Просто… мне и правда надо выговориться… другу.

И Анри рассказал все. Начиная со вчерашней стычки с сестрами и заканчивая более чем странным видением в заброшенном доме. Отец Жак слушал внимательно, не перебивая, и его черные глаза делались все грустнее, а складка тонких губ — напряженнее.

— Я не понимаю, — тихо сказал он наконец, когда юноша, замолчав, вопросительно взглянул на него. — Я верю во многое, но не в родовую память, тем более что…

Тут священник осекся. Немного помолчал и продолжил:

— Этот старый дом… что-то связано с ним. Поразительно, но я не могу вспомнить. Какая-то мысль скользит в голове и тут же отдаляется… до чего же неприятное чувство!

— Я уверен, — произнес Анри медленно и четко, — что какие-то темные силы рядом. И запахи… они не дают мне покоя. Вы же не думаете, что я… сошел с ума?

— Нет, — серьезно ответил отец Жак. — Я так не думаю. Но ты очень неосторожен, мой мальчик. Понимаю, почему ты отправился в ночной клуб. Но не стоило связываться с этой женщиной.

— Да уж… начните тогда с того, святой отец, что мне не стоило пить… вернее, хлестать в баре виски.

— Я не хочу читать тебе сейчас проповедь, понимаю, что ты не за этим пришел… но мне правда не все равно, что с тобой происходит… сын мой.

— Вы замечательный духовный отец.

— Спасибо. Но я так не думаю.

Анри горько усмехнулся.

— А проповеди меня еще ждут в безмерном количестве. Когда вернутся родители, и сестры доложат им о моем плохом поведении. Мать неустанно, с утра до ночи, будет рассказывать, какой я грешник и как несладко мне придется в аду. Хотя никто уже не верит в ад с чертями и сковородками.

— Ад внутри нас, — негромко произнес отец Жак, и прозвучало это с такой болью, что чуткий юноша сразу же понял — в его устах это не просто фраза. — Луиза… твоя мама… слишком… как бы это сказать… перегибает палку.

— Это мягко сказано! — вновь вспылил Анри. — Мадам Делоне — фанатичка. Это болезнь, а не вера.

— Мне кажется, ты слишком суров к родной матери…

— Скажите еще, что непочтителен… Хотя да, очень непочтителен. А вам сейчас просто грублю. Простите, отец мой.

— С тобой и правда что-то происходит, Анри. Я вижу. По глазам… Просто успокойся сейчас. Понимаю, что тяжело, но попробуй. Однако же… ты разделяешь фанатизм и пылкую веру?

— Это разные вещи.

— В чем же главное отличие?

— Горячо верующий человек готов отдать за Бога собственную жизнь. Фанатик — чужую.

Отец Жак отвернулся, и Анри не увидел, как он изменился в лице.

— Значит, — проговорил кюре сдавленно, — ты считаешь, что твоя мать могла бы пожертвовать кем-то? Хотя бы тобой.

— Не знаю, — устало ответил Анри. — Меня она не любит. Просто не любит, и все. Такое бывает. И отец тоже… А сестры — те вообще ненавидят. В общем, — он вновь невесело усмехнулся, — все меня не очень-то жалуют, святой отец. Кроме вас.

— Во мне ты можешь не сомневаться, — кивнул священник. — А что до других… мы не способны читать в чужой душе. Кто знает…

— Не утешайте меня, пожалуйста. Я привык. И, в конце концов, у меня есть друзья. А это очень много!

— Хорошо, что ты так думаешь. Но как быть со всем остальным? С твоим виденьем? Что ты чувствуешь?

— Что это сродни откровению. Во время Великой революции была полностью уничтожена младшая ветвь рода Делоне. Вроде бы последними погибли женщина и ребенок. Женщину звали Женевьевой, уверен, что именно она была в моем видении. А человек по имени Жозеф — явно представитель старшей ветви. Ему удалось эмигрировать, а после Реставрации вернуться и полностью восстановиться в правах. Мой прямой предок… как же все это странно!

— Я помолюсь за тебя, как ты и просил, Анри. Но будь острожен, прошу тебя. Если что-то тебя встревожит или напугает — сразу же позвони. Обещаешь?

Анри помолчал немного.

— Не знаю… — в его голосе прозвучало сомнение. — Лучше я приду на исповедь. Потому что иначе… мои проблемы — только мои.

— Ты забыл про Господа нашего Иисуса, сын мой. Он вряд ли откажется от твоих проблем. А я… я все-таки Его грешный служитель.

— Хорошо. Вы правы. Если что — я позвоню вам.

— Вот это верно, — кюре снова с отеческой теплотой прикоснулся к юноше, от чего тому опять стало чуть неловко. — Тогда я пойду, Анри. Ты еще побудешь в храме?

— Немного, да.

— Благослови тебя Господь, сын мой.

Отец Жак перекрестил его и скрылся в глубине нефа.

Анри подошел к большому распятью и долго-долго смотрел на мучительно реалистичное скульптурное изображение убиваемого Бога. Потом склонился и прикоснулся губами к ногам Христа.

— Если бы я не верил в Тебя, как в Искупителя, — прошептал он, — то просто бы поверил Твоим словам. Чтобы знать наверняка — добро и вправду есть. Оно не иллюзия. Хотя порой кажется совсем иначе…

Выйдя на улицу, Анри увидел, что возле храма все еще стоит синяя машина Ришара. Удивившись, он подошел и постучал в окно.

— Реми, а почему ты еще здесь?

Тот распахнул дверцу.

— Садись.

Юноша плюхнулся на переднее сидение рядом с другом.

— А теперь смотри… — Реми казался взволнованным, почти сердитым.

— И что? — Анри ничего не понимал. — Для чего ты показываешь мне карту навигатора?

— Видишь, мы здесь.

— Ну да.

— А вот отсюда мы приехали. Понял теперь?

— Не совсем…

— Включи голову, старик. Заброшенный дом. Он исчез с карты!