Вход в игру
Возможно, мне стоило молчать, когда с языка срывались глупые слова. Возможно, мне стоило бежать сломя голову, когда меня предупреждали об опасности. Возможно, я должен был вести себя куда разумнее и не допускать глупых ошибок, о которых меня не раз предупреждали. Возможно, мне стоило повзрослеть куда раньше, чем пришло осознание этого.
Я бежал по улице, совершенно не разбирая дороги: от страха все мысли свернулись в тугой клубок. Солнце, вышедшее из-за туч, слепило, каждый раз приходилось опускать голову от ярких лучей, которые беспощадно резали глаза. Он отпустил меня, но я до сих пор чувствовал на себе его хищный взгляд. К чему врать: Боунс безумно меня напугал, и я свалил, как последний трус. Когда он сказал мне «беги», я бездумно убежал.
Эмоции — странная вещь в человеке. Как и чувства, они рождаются где-то внутри нас и вырываются в самый неожиданный, а то и неподходящий момент. Где они прячутся? Что именно заставляет их проявляться? Может, мы способны их контролировать? На все сто, а не часть из них. Хотел бы я контролировать все эмоции, не заботясь о том, что кто-то может увидеть мой страх, мою злость, мою панику, досаду, тоску, раздражение. Хотел бы контролировать ужас, который проявлялся в моем взгляде, злость, которая выражалась через играющие на лице желваки. Я пытался скрывать эмоции. Но те, которые я бы хотел прятать вглубь самого себя, — не получалось.
Я нёсся по тротуару и сталкивался с пугающимися прохожими. Они оглядывались. Смотрели вслед, прежде чем вновь вернуться к своему маршруту. Но у меня перед глазами не было ничего, кроме Энди с его пугающей улыбкой и битой в руке.
Я не хочу быть его игрушкой, это же бред. Зачем тогда он отпустил меня? Хочет играть со мной, но прежде попугать и заставить оглядываться каждый раз, когда я иду по улице?
Я резко остановился, но инерция и травмы сыграли плохую шутку, отчего не удержал равновесия и упал на тротуар. Плечо в очередной раз завыло. От боли перехватило дыхание.
Да что я делаю… Бегу? Снова?
От ярости, возникшей из-за неудовлетворения собой, ударил по асфальту, игнорируя боль в кисти.
Чёртов слабак!
Сэм упал на кровать и накрыл лицо руками, делая тяжёлый, очень длинный вдох и выдох. Лицо Грега не выходило у него из головы, однако эмоции уже притупились. Осталось лишь опустошение. Выплеск адреналина. Сброс всех эмоций до базовых настроек. Точнее до нулевых показателей. Реймон ничего не чувствовал, всё, что зашкаливало в нём ещё несколько дней назад, вдруг испарилось, не оставляя от себя ни единого следа.
«Чёрт, Лиам ощущал то же? После случившегося в клубе он выглядел странным, отрешённым, безэмоциональным, тихим. Словно призрак».
Реймон повернулся набок, упираясь взглядом в голую стену. Провёл по гладкой поверхности бледного кофейного цвета и положил руку обратно на кровать. Мысли бродили где-то за перегородкой в голове, они шептались и тихо хихикали, но Сэм не мог ухватиться за какую-либо из них и просто пялил в пустое пространство перед собой. Ощущения были странными. Он не понял, что происходит и происходит ли вообще. Жестокость никогда не пугала его, ни фильмы, ни жизнь не заставляли его дрожать от страха, словно парень всю жизнь понимал бесчеловечность этого мира.
«Малкольм творит безумные вещи, но это ведь не значит, что я должен делать также. Я не должен был шокироваться от выбора Бейкера, знал, на что соглашался».
И всё же…
Внутри что-то двинулось. Но в какую сторону, хорошую ли, плохую ли? Страшно ли ему теперь перед будущим, или же его это нисколько не задело? Реймон думал и в то же время пребывал в пустоте своих мыслей. Дрожал внутри себя и в то же время продолжал расслаблено лежать на кровати. Может, это не задело его вовсе. Может, это оказалось лишь неожиданностью, к которой он был не готов, как к итоговому тесту. Сэм томно вздохнул, а затем поднялся и посмотрел в окно, где раздражённые холодом тучи заслонили ещё недавно сверкающее солнцем небо. Он подошёл к шкафу, оглядел вещи, схватил первое, что показалось ему пригодным для пасмурной вечерней погоды и вышел за дверь.
— Сэм, — Алекс активно помахала ему у двери своей комнаты.
Реймон натянул улыбку:
— Алекс. Ты разве не с Лиамом?
Девушка покачала головой.
— Он на задание уехал. Пока не вернулся.
«На задание?»
Сэм обернулся к своей двери, перед глазами тут же возникли серые облака, виднеющиеся из окна, ему вспомнилось тихое потрескивание тревоги в груди, словно далёкий гром, следующий за вспышкой молнии. Предчувствие или пустые домыслы, — не знал точно. Повёл плечом, удалился в размышления. Алекс встала напротив, молчала. Разговор казался лишним, они научились понимать друг друга без слов. Ребята пересеклись взглядами.
— С Лиамом что-то стряслось, ведь так? — произнесла она с надеждой на обратное.
— Предположение, — негромко ответил Сэм, — но это Лиам.
— Он всегда вляпывается в неприятности, — нервно рассмеялась девушка и спрятала руки в рукавах длинного джемпера нежного сиреневого цвета. Сколько бы она ни переживала за Райза — всегда будет об этом молчать, чтобы не наводить лишней суеты.
— Реймон!
Голос Айзека подлил в нервную тишину литры керосина, зажёг спичку и скинул в эту готовую полыхать смесь, окончательно взрывая оставшееся в Сэме и Алекс спокойствие. Они в панике переглянулись и повернули головы к лестнице, откуда было слышно парня.
— Не нравится мне его тон, — выдохнула Ал, теребя ворот кофты.
— А, уж, мне-то как.
Айзек не думал возвращаться из хорошенькой квартиры в центре, где он мог отдохнуть от обязанностей хотя бы денёк, обратно в особняк так рано. Хорошие новости могли и подождать, Бейкер не давал им и песчинки лишнего времени лишь при дурных вестях. Однако что-то раздражающе скребло его изнутри. Небо осуждающе смотрело на него свысока, а ветер изредка давал ему оплеухи. Он свернул на перекрёстке, решив отправиться домой сразу после задания. Перешёл дорогу и прямо за его спиной пронёсся автомобиль. Пульс в мгновение подскочил, ветер ударил в затылок; обернувшись, он увидел парня, который высунулся из окна и показал ему неприличный жест. Знакомое лицо. Прищурился, пытаясь вспомнить. Пара мучительных секунд. Но ему удалось, он вспомнил.
Этот человек стоял напротив него, когда небольшую группу Шакалов захотели прижать мелкие банды. В ту ночь они просто гуляли после весёлого времяпровождения в баре. Кажется, отмечали чей-то день рождения. Забрели под мост, где тут же замерзли, от реки тянуло леденящим холодом, и наткнулись на странное скопление людей. Набор из Змееголовых. Тогда немного пьяные, занятые только своими шутками и дурачествами, они не сразу заметили и поняли, в чём дело. Пока Скотт не получил удар по скуле, никто и не думал предположить, что на них могли напасть. Стычки происходили открыто, все заявления и оскорбления многими говорились в лицо, от того никто и не ждал, что кто-то будет действовать исподтишка.
Хилл ещё не имел права называть себя Шакалом, он работал на Бейкера мальчиком на побегушках, всего лишь угонял для него тачки и получал свою долю, чтобы делить с одним человеком квартирку в каком-то захолустье на краю города в пошарпанном двухэтажном домике, больше смахивающим на обедневший мотель. Парни позвали его с собой совершенно случайно: Янг заметил его на территории поздно вечером, когда тот вылезал из салона дорогого автомобиля, они пару раз общались, и Хиллу приглянулся этот человек. Он был интересным собеседником и далеко не таким, как остальные в группировке. С ним было классно проводить время, даже если это была четверть часа, за которую они успевали обсудить лишь преимущества «Форда» над «Феррари» и лучший способ угона транспортного средства в разгар дня. Он ужился среди этих странных, совершенно разных, но сплочённых чем-то людей. С ними Айзек ощущал себя чем-то большим, чем бесполезным пацаном, способным только обворовывать зажравшихся богачей. С ними пустота в его душе притуплялась, позволяя на минуты забыть и о страхах за единственного оставшегося ему близкого человека, и о своих собственных тревогах и больных точках, которыми его наградила жизнь. Хилл переживал, и эти переживания пожирали его изнутри. Шакалы словно делали заплатки на каждую его рану, когда он просто находился среди них. Поэтому, увидев оступившегося от удара Скотта, он не мог просто уйти со вскинутыми руками, произнося: «Это не моя битва, я здесь чужой». Чужой он не был. Он уже стал для них своим.
Но чего ещё стоило ждать от этих холоднокровных? Айзек смотрел вслед уезжающей машине и думал. Смешанные эмоции стали переполнять его. Злость, раздражение, агрессия, тревога. Это начинало выводить его из себя. Сквозь стиснутые зубы он выплескивал ругань, накопившуюся за годы противостояния Шакалов и Змееголовов. Хилл застал пик борьбы. И участвовал в ней в первых рядах. Он ещё помнил разбитые костяшки и неприятную кровь на руках. Помнил людей, безвольно лежащих на асфальте с дырами в телах.
«Что он здесь делает? Ублюдок, я же сказал ему не появляться, даже близко к нашей территории не приближаться».
Айзек убрал руки в карманы. Неприятные воспоминания лезвием прошлись по его горлу.
Глухие удары, звон стекла, вопли мужчин и раздражающие выкрики оскорблений в каждую из банд. Толпа дралась, игнорируя не лучшее расположение рядом с рекой, в которую травмированные могли легко свалиться. Хилл увернулся от размахивающего во все стороны кулаками парня лет пятнадцати и, схватив за шиворот одного из его друзей, кинул в него. Оба они повалились на холодные бетонные блоки, а Айзек успел перевести дух и немного расслабиться. Небольшое количество алкоголя, выпитое им за компанию в баре, словно выветрилось из организма. В ушах пульсировал гнев и раздражение, и они, взявшись за руки, создавали ужасную бурю в душе.
— Эй, сукин сын! — пятнадцатилетний парень поднялся, отряхивая зелёную толстовку, каждое движение отдавалось у того болью, — думал мы закончили? Я твою мамку ещё навестить хочу! Сейчас только мне адресок дашь.
Шестнадцатилетнему Айзеку Хиллу оставалось только улыбнуться, и губы его растянулись в таком пугающем оскале, что противник напротив него дрогнул и сделал небольшой шаг назад.
— Маму, говоришь? — безэмоционально проговорил он, наклоняя голову, — что ж, я боюсь, дороги у вас с ней разные.
— Чего?
Он вспомнил свою мать: изящную, яркую, невероятно хрупкую, но сильную духом женщину. Самые вкусные завтраки, которые он когда-либо ел, готовила она. Самая лучшая поддержка, которую он когда-либо получал от кого-то, давала она. Та любовь, которая согревала его холодными ночами, помогала двигаться дальше, бороться каждый день. Любовь ему тоже дарила она. И только она. Его мама, без которой он даже не представлял свою жизнь другой. Он вспоминал истории, которые она рассказывала ему, вспоминал про отца, который бросил их. Бросил мать с ребёнком, не желая брать ответственность. Но она никогда не прививала ненависть к нему и всегда делилась только хорошими воспоминаниями.
Хилл безумно любил её. И скучал не меньше. Он задрал голову и улыбнулся, рассматривая россыпь звёзд на почти чёрном небе. Ему хотелось разглядеть среди них её. Он надеялся, что где-то там сияла и её душа.
— Уверен, она бы отчитала меня за то, что я сейчас сделаю.
Айзек горько усмехнулся, а затем опустил убийственный взгляд на парня и поднял руку, указывая на него пальцем:
— Я тебя сейчас здесь так по стенке размажу, мудло ты быдлятское, ещё вспоминать меня будешь.
В ту ночь он избил Змееносца, словно кто-то спустил курок и убил в нём сосуществующие внутри его хладнокровие и рассудительность. Он не сдерживался. Парень отползал и посылал его ко всем чертям, которых знал. Со сломанной ногой и рукой, он выглядел ещё более жалким, чем тогда, когда кричал детские оскорбления. С расквашенным носом, разбитой губой, подмеченным кулаком глазом, ребром, которое Айзек предположительно сломал несколькими тяжёлыми ударами подвернувшегося под руку кирпича. Разум был окутан мягким туманом, из которого его выдернули друзья. Хилл повернул голову на них, они стояли с фингалами, ссадинами, перепачканные кровью и грязью, но живые, несильно травмированные. Глаза зацепились за разбитые костяшки и липкую вязкую жидкость.
Тогда он сам захотел потерять контроль над собой и пустить в дело всё безумие, на которое он был способен. Никто не имел права оскорблять его мать, ни словами, ни своим распутным языком.
«Хотел побыть безумным, хотя безумнее, как я узнал уже позже, Малкольма нет никого. Этот кретин находится просто в самом топе психованных психов».
Его пребывание в самокопании, прошлом и прочих философских мыслях прервал доносящийся из переулка шорох и тяжёлое дыхание, которое было невозможно не услышать. Айзек повернул голову и увидел, хромающего, опирающегося на стену здания Лиама. Капитан поднял тёмные брови вверх и распахнул глаза.
— Да твою мать…
«Каким образом этот придурок находит столько неприятностей?»
Айзек приволок Лиама в особняк, и внимание на их персоны всколыхнуло всех на территории. Фил вышел из гаража и уставился на ребят: один, крепко обхватив за талию и закинув руку себе на плечи, помогал второму, хромающему на правую ногу, дойти до крыльца. Коинс подумал о том, что шли они так уже давно: оба выглядели сильно уставшими, в дополнение: Айзек — слегка раздражённый, а Лиам — чем-то напуганный.
— Какого хрена, — произнёс Филлип, срываясь с своего места.
Айзек повернул к нему голову:
— Ты мне одно, блядь, скажи. Где этот придурок вообще влипает во всевозможные проблемы!
— Что случилось? — Коинс старался держаться как можно спокойнее.
— Змееносцы, — выговорил Лиам и поднял взгляд на мужчину.
— И Боунс, — с укором добавил Хилл, вышло довольно грубо и резко, но его раздражало, что парень не брал во внимание ситуацию с появлением Ворона.
По пути он успел услышать полную картину событий, в которую Райз его посвятил, скрипя зубами после идиотского падения с мотоцикла.
— Отведи его к Скотту, пусть осмотрит. Если будет нужна помощь посерьёзнее, вызовите Джереми, — на этом Фил тяжело выдохнул и прошептал, — Господи, Томас точно придёт в бешенство и убьёт меня.
Айзек и Лиам скрылись в доме, Коинс повернулся к толпе, собравшейся у крыльца. Шакалы заинтересованно наблюдали за происходящим. Собрав все силы, мужчина расправил плечи и оглядел работников.
— Что встали? Работы мало? — рявкнул Фил, — так сейчас найдём! Живо за дела!
Хилл, продолжая осыпать парня искусными, весьма лестными оскорблениями, помог ему подняться по лестнице и постучал кулаком по деревянной поверхности двери. На пороге показался Янг с недовольным выражением лица: ему не нравилось, когда его тревожили в нерабочее время. Оглядев Райза, он вскинул бровь и посмотрел на Айзека.
— Каким асфальтом его поцеловало?
— Да, я ебу, по-твоему? Я уже таким целованным его подобрал, — от усталости Хилл ответил раздражённо.
Янга, видимо, повеселило последнее сказанное капитаном, уголок его губ дёрнулся вверх, и он протянул руки к Лиаму, забирая парня себе. Айзек отдал его Скотту и почувствовал желаемое облегчение. Он хотел было зайти следом, но его не впустили. Врезался грудью в выставленную руку Скотта и удивлённо вскинул брови.
— Я думаю, дальше мы разберёмся сами, — ответил Янг на его вопросительное выражение лица, а затем закрыл дверь, оставляя одного в коридоре.
— Ну, класс, — сердито ответил Айзек неразговорчивой двери и развернулся к ней спиной, скрещивая руки.
Он спустился на второй этаж и оказался в пустом холле. Оглядел скучающие кресла, аккуратно сложенные подушки на диване, посмотрел в окно, во дворе никого не было. Занавески плавно изгибались в танце с лёгким ветром. Спокойную обстановку нарушало цунами обрушившихся мыслей. Дёрнувшись, словно от укола иглой, Айзек поёжился и резко развернулся к коридору. Не успев подняться на третий этаж, он заголосил во всё горло:
— Реймон!
Хилл обнаружил Алекс и Сэма у комнаты химика. Напряжённые выражения лиц, мышцы, взгляд. Своим рыком, он их точно напугал. Но и причины были.
— Поговорим?
Вопрос был риторическим. Ребята переглянулись между собой и направились за Айзеком в холл, где они часто болтали по делу и без. Располагаясь каждый на своём месте, они молча оглядели друг друга и поджали губы. Сэм взял на себя слово первым:
— Ну? И о чём ты хотел поговорить? С Лиамом случилось что-то серьёзное?
В ответ последовал кивок.
— Бинго, друг. На Лиама Змеи напали. Твари, — вдруг рыкнул Айз, ударяя по подлокотнику, — я так и знал: нужно было заканчивать с ними лет девять назад. Всё всех щадим, благодетели хреновы. — затем добавил он, удерживая порывы бешенства.
Алекс замерла, сжимая в руках подушку. Айзек пожалел, что решил не скрывать от неё информацию. Всё-таки, она девчонка, тем более, она девушка Лиама. Её это сильно зацепит, и будет ли она в порядке после этого — неизвестно.
«Будет, — подумал он, одёргивая себя, — она будет в порядке. Это же Алекс. Сильнее девчонки я и не видел».
— И что нам делать? — Реймон нервно выводил линии по поверхности своего подлокотника.
— Думаю, Фил займётся этим, — предположил Хилл, отводя взгляд, — в конце концов, когда Бейкер узнает, что Змеи начали обнажать свои клыки, он точно захочет их выдрать.
— Змеи ведь уже нападали на Шакалов, да? — подала голос Алекс и повернулась к Айзеку.
Он кивнул:
— Десять лет назад. Тогда Змееголовы просили у Бейкера помощи. Он им помог, за что они заплатили крупную сумму и отдали приличную часть своей территории Томасу.
— Часть территории… — Сэмюэл задумчиво прикрыл губы кончиками пальцев, — значит ли это, что сейчас они хотят вернуть эту территорию?
— Так полагаю, что да. Скорее всего, это так. Это самое логичное объяснение, которое я могу дать. У Змеев сменилась верхушка, многое у них идёт крахом из-за этого. Лиам для них — хороший предлог к заключению «мира», — Айзек поднял руки, жестом показывая кавычки, — не нравится мне, что все разнюхали о нашем дорогом секретике. Тварь, найду эту крысу и лично придушу.
— Сначала Лиама не знали, потом о нём резко узнали все, кому не лень, — Ал подтянула к себе колени, — теперь Лиама знают в лицо и пытаются шантажировать этим Томаса? Айзек, — девушка подняла взгляд и свела брови, — это ведь крыса сливает всем информацию. Почему мы не нашли её?
— Нет, в лицо его пока особо не знают, иначе бы ФБР уже точно нагрянуло к нам в гости. И… мы сузили круг подозреваемых, Ал, — он поджал губы и отвёл взгляд, — сузили, да. Но… твою мать, он знает своё дело.
Все замолчали. Неприятный вопрос щекотал горло каждому, а злость и негодование били по груди. Алекс вскочила с места и с силой сжала кулаки. Парни подняли на неё взгляды.
— Я больше не могу! Я тоже буду искать крысу. Ещё внимательнее смотреть, ещё внимательнее следить за всеми, хочу быть полезной не только в мастерской. Том дал мне настоящий дом, а я даже не могу прихлопнуть какого-то вредителя, который гадит жизнь моей семье!
— Алекс, — поднялся Сэм, но наткнулся на её пронзительные голубые глаза, полыхающие и обжигающие яростью.
— Я. Хочу. Чтобы он, наконец-то, сдох. И прекратил портить нам жизнь. И мне плевать, опасно это будет или нет. Я его найду.
Прохладный воздух скользил по телу при каждом дуновении ветра, врывающегося в помещение из распахнутого окна. Открытая аптечка валялась на столе рядом со мной. Янг обрабатывал полученные после падения с мотоцикла раны и интересовался ситуацией.
— Змеи, значит, — ровным тоном повторил он.
— Угу, — сжав губы, я опустил взгляд на руку, царапины покрывали кожу, не оставляя на ней живого места.
Повезло, что царапины, а не переломы. Хотя синяки прекрасно украсили всё тело, покрывая каждый участок кожи весьма неприятными цветами. Плечо отделалось небольшим ушибом, а вот нога продолжала ныть и пульсировать, хотя боль уменьшилась. Несмотря на это, опухшая голень не сулила ничем хорошим. И именно это напрягало меня больше всего.
— Лёд убери, — деловито бросил Скотт, кинул ватку на стол и достал бинт, шурша упаковкой.
Я послушно убрал с ноги холод и немного приподнял её. Поморщился. Губы скривились от боли.
— Это же не перелом? — бросил я с надеждой.
— Нет, это не перелом, — ответил парень и опустился на колени передо мной, чтобы зафиксировать голень, — перелом ты бы почувствовал в буквальном смысле.
В тишине я продолжил разглядывать комнату Янга, стараясь игнорировать неприятные ощущения, которые после выплеска адреналина обрушились на меня новой лавиной: бежать не стоило, но наполненное резкой энергией тело среагировало на автомате, повелеваясь инстинкту выживания. Помещение было довольно светлым, места было немного — всё занято мебелью: большая кровать в углу с разбросанными на скомканном одеяле вещами, табуретка рядом, на ней валялся потрёпанный чёрный рюкзак Dakine для городских прогулок; шкафы, на полу рядом лежали стопки книг из биологических занудств и работ классиков, папки и прочие бумажки, где-то ужасно помятые, а где-то идеально сложенные и убранные в файлы; стол, у которого я сидел на скрипящем стуле, располагался у окон. Шторы пропускали в помещение максимальное количество света, скромно сжавшись у стен.
— Недели две без беготни, ногу не тревожить и лишний раз, если хочешь нормально восстановиться, не нагружать, — поднявшись с пола, скомандовал Янг и похлопал меня по плечу, давая понять, что осмотр окончен. В голову ударили цифры.
— Две недели?!
Я только оправился после выходки Хораса и вышел на задание. И что, опять?! Целых четырнадцать дней отсиживать задницу?
Заметив кричащее в моих глазах негодование, Скотт остановился с мусором в руках:
— Проведи время с пользой. Две недели — хорошая возможность побыть рядом с Бейкером.
— И ты что-ли в то же русло… — я поднял взгляд, негодование в миг поутихло, накатила усталость.
Он вскинул бровь.
— Лиам, конвертики за тебя и другой кто-нибудь, уж, передаст. Как-нибудь с этим по старинке справимся. А вот место после Бейкера займёшь только ты. Расставь приоритеты, включи голову и начни впитывать не только символы на листочках. Ты же всё запоминаешь, тебе проще, чем остальным.
— Да, но… запомнить и понять — всё же разные вещи.
Янг посмотрел на мою опустившуюся голову и развернулся ко мне лицом, переваливая вес на одну ногу.
— Со временем всё поймешь, с определёнными обстоятельствами. Я не всегда понимаю поступки Бейкера, впрочем, как и твои, — неожиданно бросил Скотт, сминая в руке упаковку бинта, — в этом вы схожи. Но в отличие от тебя, Райз, он осознаёт, по какому тонкому льду ходит. Каждый его шаг — это риск, но в итоге, именно он стоит на припае и смотрит, как все тонут. Это и правда искусство.
Я посмотрел на Янга, который скрылся в своих мыслях, возможно, — воспоминаниях. Хотелось задать ему вопрос, спросить о Томасе, о том, что он имеет в виду о постоянном хождении по этому самому льду, риске, но парень вдруг кинул мусор в корзину у стола и направился к двери, ещё поспешил и меня выпроводить из комнаты.
— Давай-давай, придёшь потом покажешь мне свою ногу, калека, а сейчас не тревожь её, сходи полежи у себя, отдохни, все дела, — парень закрыл дверь и направился к лестнице, а я остался один в коридоре.
Коридор опустел с уходом Скотта, а я пару минут продолжал стоять в нём у его двери совершенно один и не знал, куда мне пойти. Возвращаться в комнату не хотелось абсолютно. Очередная травма била меня под дых. Очередное раздражение и негодование слепили разум. Очередной позорный провал сдавливал горло.
Как можно было повести себя настолько бестолково? Я что, не знаю, что нужно следить за дорогой? А если бы я вылетел на встречку прямо на шоссе что тогда?
«Хватит, — и даже в своих мыслях я напарывался на слова Сэма, — хватит думать о том, что уже сделал. Прекрати гнобить себя, придурок».
Я запрокинул голову и тяжело вздохнул. Медленный вдох, плавный выдох и снова. Тихо втянул носом прохладный воздух, шумно выпустил его через приоткрытые губы. Шесть медленных повторений, и пульсирующие эмоции приутихли. Так лучше.
— Лиам, — Айзек поднимался по лестнице, следом за ним шли Алекс и Сэм.
Девушка, увидев меня, сорвалась с места и прижалась, крепко обхватывая руками за шею. От неожиданности я согнулся: после падения каждая часть тела невыносимо ныла и заставляла вздрагивать от неприятных вонзающихся в меня игл.
— Прости… — она отпрянула, но я удержал её, плавно притягивая обратно.
— Всё нормально, я в порядке.
И тут же шикнул от прилетевшего со стороны подзатыльника. Посмотрел на хмурого Сэма. Голова в миг напомнила мне о раздражающей боли, и я рассерился.
— Ни черта ты не в порядке, придурок.
Айзек молча остановился рядом с химиком.
— Сам-то в порядке? — также серо ответил ему в ответ.
Недовольством на недовольство.
Он промолчал. Хилл повернулся к моей комнате и махнул головой, чтобы мы направились следом. Реймон подхватил меня под руку, молча помогая добраться до самой кровати. Сопротивляться не стал, хотя продолжал испытывать отголоски раздражения. Когда я опустился на заправленную постель, Алекс забралась ко мне и села рядом, мягко коснулась руки, Сэм опустился на стул у письменного стола, Айзек, скрестив руки и облокотившись на стену, упёрся в меня пытливым нечитаемым взглядом.
Будет отчитывать или просто добьёт на месте?
— Лиам, — начал он, чем вызвал во мне бурю неприятных эмоций.
Стыд. Неловкость. Досада. Отвращение. Разочарование. Вина. И все это валилось лишь на меня. Не на парней, которые гоняли меня по улицам в попытке поймать. Не на копов, которые пытались остановить меня, чем помешали благополучно уйти от погони и пришлось срезать из-за них через какой-то парк. Даже не на Боунса, который влил в меня литры керосинового страха и отправил бежать от него прочь. Нет. Я ненавидел самого себя за то, что позволил им мучать себя преследованием; что так неосторожно выскочил перед патрульной машиной, добавляя себе проблему к уже существующей; что не проследил за дорогой, отчего попал в аварию и получил травму, из-за которой снова вышел из игры на определённое время; что сбежал. Что снова сбежал. Струсил и вновь не оправдал своё место в группировке. Как блатной мальчик. Ничего не сделал сам. Лишь получил. Получил по чистой случайности, сам не понимая, как оказался подле босса.
Ты должен быть лучше. Но ты просто слабак и трус.
— Будешь копаться в себе, и я тебе вмажу похуже Кербера, — добавил Айзек, продолжая пытать меня взглядом.
Я промолчал и опустил голову, утыкаясь взором в пустоту перед собой.
— Отчитывать тебя никто не будет, — капитан оттолкнулся от стены и мельком глянул в сторону окна, — хотя своей тупой головой надо думать хоть чуть-чуть, когда на байке по таким местам гоняешь. По сторонам не учили смотреть?
Лучше бы я ему не всё рассказывал.
— Ладно, — он отмахнулся от собственных слов, — думаю, причина мне предельна ясна. Бейкер отъехал, а Фил не может бросить дела, сидя тут за главного, так что подумаем своими силами, — Хилл опустился на табуретку, убрав с неё перчатки и неаккуратно сложенные кумпуры, на каждом он задержал взгляд в несколько секунд, — в прошлом Змееносцы потеряли территорию, сейчас, возможно, их стали поджимать новые банды, поэтому они хотят вернуть кусок, который мы у них отняли.
— Они заплатили им, — высказался Сэм, — могли не продавать территорию, но сделка уже прошла. И теперь они собираются просто прийти и отнять уже чужое? Надо было раньше думать.
— А ты преступников на честность хочешь взять? — усмехнулся Айзек и качнул головой, — Сэм, ну ты-то хоть не тупи. Когда придёт время, все с удовольствием отрекутся от своих слов и обещаний. К тому же, если верить слухам, на верхушку забрался тот, кому было бы неплохо слечь в психушку.
— Айзек, что нам делать-то с этим? — подала голос Алекс, она убрала под себя ногу и немного ссутулилась, — надо что-то решать.
— Ну, убьём их, — спокойствие в его голосе погрузило в последующие минуты погрузило комнату в мертвецкую тишину.
Я молча смотрел на Хилла, в то время как Сэм и Ал от его слов распахнули глаза и одновременно повернули головы. А затем они очнулись.
— Убить их? — синхронно спросили они.
Реймон покачал головой:
— Мы же не перебьём их всех.
— Почему? — я поднял на него глаза, вступая в разговор; голос звучал на удивление ровно и достаточно твёрдо, — их число против нашего числа — пустой звук. Можно ведь согнать их в наш порт и расстрелять.
— Лиам… — Ал ужаснулась и посмотрела мне в глаза, — что ты такое говоришь? Убить? Расстрелять в порту? Лиам, ты себя-то слышишь?
Я спокойно выдержал недобрый взгляд Реймона, потёр лицо, чувствуя дикую слабость, наполняющую тело, набрал в лёгкие воздуха и ответил:
— Слышу, Сэм. Я-то себя прекрасно слышу.
— Тогда не неси чушь.
— Хочешь, чтобы нас переубивали здесь всех? — холодно и резко спросил я, буравя его взглядом, с каждым словом интонация становилась грубее, — либо мы их завалим, либо они нас, только вот они как раз-таки с радостью на нас пушки наставят и займут местечко, территория-то неплохая. Ты сдохнуть хочешь, Сэм? — я поднялся с кровати, игнорируя боль в забинтованной голени.
— Лиам, сядь, пожалуйста, — девушка потянула меня за запястье, но я мягко убрал от себя руку.
— Хочешь, чтобы нас всех по одному тут в гробик положили? — хромая, я приблизился к другу.
Айзек молча наблюдал за происходящим. На лице Сэма играли желваки, мышцы натягивались струнами. Пасмурное небо его глаз затянулось в бурю. Мне пришлось приподнять голову, чтобы поддерживать зрительный контакт. Высокий же гад.
— У тебя видимо уже усталость на стресс наложилась, — доводя меня до бешенства, с абсолютно беспечным спокойствием бросил он, — тебе стоит отдохнуть.
— И без тебя знаю, Сэм.
— Успокойся. Ни к чему разговаривать со мной таким тоном.
Обстановка накалялась. Контролировать себя становилось труднее. Да, возможно, Реймон говорил чистейшую правду, — я устал, я испугался, я жутко вымотался, и мне было необходимо восстановиться. Но ждать, пока кого-то из нас подловят на улице, я не хотел. Что, если они поймают Алекс? Сэма? Да, даже Айзека, ведь и он не всесилен. Любой мог стать жертвой змеиных уродов лишь из-за того, что мы не сделали решающий шаг. И не только Змееносцев. В городе слишком много тех, кто был бы не против наставить на нас оружие и пошатнуть влияние Бейкера. Мы не боги. И мы слабы перед числом недругов. Их слишком много, а нас… Сколько нас? В сравнении с ними — жалкая горстка.
— Я спокоен, — процедил я, — включи мозг, Сэм. Они нас убьют.
— Никто нас не убьёт, Лиам, ты бредишь.
— Это я-то… брежу? — голос не вовремя дрогнул, пришлось говорить тише, но от этого он звучал лишь злее и отстранённее, с губ слетела едкая усмешка, — Хорас. Теперь Змеи. Боунс. Каждому что-то нужно. Чёрт возьми, Сэм. Каждому что-то, на хрен, нужно. Все. Что-то. Хотят, требуют, вымогают, забирают! Да, тут кругом сплошные ублюдки, Сэм, и ты говоришь «не убьют»?! Ты сейчас серьёзно?! Ты давно-то на улицу выходил, а, химик одомашненный?!
— Лиам, успокойся, — Сэм повысил тон и сделал ко мне шаг.
Я видел, как от последних слов, его лицо очертила подкатывающая ярость. Алекс соскочила с кровати и обхватила мою руку. Айзек не приближался, но следил за каждым нашим движением: контролировал. У меня была чёткая уверенность, что драки между нами он не допустит. Никогда не допускал.
— Лиам, остуди свой пыл в кои-то веки. Никто нас не убьёт, блядь, ясно тебе или нет?!
— Нет, Сэм, ни хрена не ясно! Не ясно мне! Хочешь, чтобы они жили? Пускай, окей. Может, эти нам и не навредят, но будут другие! А за ними следующие, следующие, следующие, — я замахал рукой, энергично накручивая ею круги, дрогнул от пронзающей боли и медленно опустил её, — будем играть в покер до последнего, да, Сэм? Пока не проиграем всё.
Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Тишина, ломающая всё вокруг, разрушающая, давящая, угнетающая. Серый вихрь в его глазах давился моим бушующим океаном. Торнадо или цунами? Что окажется страшнее?
— Если бы ты… — начал Сэм, грубо тыча мне пальцем в грудь, но здесь в разговор вступил Хилл.
— Достаточно, — прервал он Реймона и отодвинул нас друг от друга, — не хватало, чтобы вы сцепились.
— Да, если бы ты знал… — хотелось ответить мне, но пришлось прерваться из-за капитана.
— Я сказал, хватит, — рыкнул Айзек, бросая на меня взгляд, — ещё слово от одного из вас, и зубы повыбиваю.
Мы с Сэмом перебросились злыми взглядами, но промолчали. Оба понимали, что разговор ещё не окончен, но перенесён в связи с очевидными обстоятельствами на более поздний час.
— Вот и славно, — он посмотрел на Алекс, — ты останься с ним, а я с этим разберусь, — и потянул Реймона к выходу.
Когда лучший друг скрылся за дверью, все силы, которые были подарены мне негативными эмоциями, в миг исчезли. Я опустился на кровать и согнулся, пряча лицо за ладонями.Тяжело выдохнул, словно в груди скопился не кислород, а пары цианида. Ненавязчивое прикосновение к плечу ненадолго отвлекло. Алекс подсела ближе, со спины положила на меня голову. Я молчал. Хорошо, что Айзек прервал нас. Очень вовремя. Не хотелось мне срываться на эмоциях и говорить то, о чём потом жалел бы всю жизнь. Порой лучше получить под дых, чем сорваться в лишних выражениях. А мы с Сэмом… много чего можем друг другу наговорить в эмоциональном накале.
— Лиам… только не молчи, пожалуйста.
Я слегка повернулся к ней.
— Опять закроешься? Не надо.
— Ал, — я покачал головой, говорить мне совсем не хотелось.
— Не надо снова прятать в себе. Ты же не робот.
— Всё нормально, — я развернулся и забрался на кровать.
— Врёшь. — сердито ответила девушка, — опять мне врёшь. Ты и Сэм вспылили, да. Но ничего не случилось, всё хорошо, — она вздохнула и немного свела брови, — поговори со мной, ты ведь не один. Лиам.
Я кивал головой, словно собачка на панели автомобиля. Молчал, не собираясь спорить с её словами. В конце концов каждый воспринимает те или иные ситуации по-своему.
— Всё хорошо, — повторил я её слова и лёг на подушку.
Девушка не удовлетворилась таким пустым диалогом, но легла рядом, пустила пальцы в волосы, аккуратно погладила по плечу, дотронулась до видной части татуировки на шее, вывела на ней линию. Притянулась ближе и уткнулась. Карамель с нотами жасмина, который исходил от её волос, успокаивал. Я закрыл глаза, позволяя себе утонуть в тепле. Этот день выжал из меня все соки и устроил полную мясорубку эмоциям. Хотелось закрыться и провалиться в сон, лишь бы ничего не чувствовать. Не помню, когда сон забрал меня в свой мир, но Алекс всё ещё была со мной и гладила меня по волосам, что-то ласково нашёптывала мне.
Но этой ночью лучше бы я не спал.
Тёмное помещение. Доносящаяся словно из-под воды музыка. Мерцающие, как перегорающие лампочки, тусклые прожекторы. Я стоял в помещении, изломанном, шумном, наполненным противными запахами. Было ужасно темно. Глаза бессильно напрягались в попытках различить предметы. Различить хоть что-нибудь в этом мраке.
— Бесполезный. Какая от него польза? Только бабло на него тратить.
От грубого пропитого голоса тело дрогнуло на автомате. Органы скрутились в тугой ком, а руки оказались вскинуты вверх, закрывая голову. Я опешил и неуверенно опустил их, открыл глаза и обернулся на человека, который вызвал во мне эти эмоции. Его силуэт мог узнаваться мной из тысячи других, а шаги отца я научился улавливать ещё за несколько минут до его прихода. Глаза наткнулись на окрашенный осколок, а тошнотворный запах бросился в нос. Только не это…
— Лиам?
Фигура передо мной расплылась, так всегда происходило с появлением этого человека: всё расплывчато и недосягаемо. Я вздрогнул, дёрганно оборачиваясь на знакомый голос. Никого, разумеется, за мной не было. Не могло быть. Но всё повторилось.
— Лиам.
Я стиснул зубы, дрожь медленно охватывала тело. Я уже успел возненавидеть это чувство.
— Тебя нет. Ты умерла.
Несмело, но поднял глаза. Женщина передо мной выглядела так же, как засела в моей памяти в один из самых лучших дней моей жизни: нежное розовое платье с кружевным верхом и юбкой полусолнцем прекрасно очерчивало хрупкую фигуру и придавало ей той сказочности, с которой маленькие дети описывали своих прекрасных матерей. Она печально улыбнулась, протянула ко мне руку, но я отпрянул, словно увидел чудовище, готовое разорвать меня на части. Моя мать, её прекрасные голубые глаза, доставшиеся и мне, казались нереальными, слишком живыми, слишком яркими. Яркими глазами мертвеца.
— Ты мертва… — выдавилось из меня слишком тихо, чтобы было услышано.
Но мертвецам и не нужно кричать, чтобы услышать. Особенно, когда они сами хотят слышать. Мягкая и печальная улыбка защемила сердце. Я вскрикнул от рассыпавшегося под ногами пола: тьма охватила меня за плечи, накрыла глаза ледяными руками и не позволила увидеть то, что находилось внизу. Хотя, вероятно, там ничего и не было. Лишь бездна, в которую я стремительно падал.
— Лиам! — вновь грубый хриплый голос разорвал пространство, — чёртов мальчишка.
Этот голос вызывал во мне лишь отвращение и злость вперемешку со страхом. Ненависть, желание разодрать человека в клочья, измучить, убить. Сделать всё то, что когда-то сделал с единственным близким ему человеком он. Страх, тряска в руках, изводящая тело тревога, хриплые вдохи, испытываемый ужас кричал о единственной цели. Спрятаться, укрыться за кем-то, встать кому-то за спину, более сильному, более влиятельному. К любому, кто смог бы от него защитить. Вспышка. Пришлось закрыть глаза ладонью, зажмуриться от неожиданно возникшего луча света. Упал. Ощутил под ладонями влажную подстриженную траву. Поднял голову, озираясь, заметил бьющие светом прожекторы футбольного поля. Медленно поднялся на ноги и покрутился вокруг своей оси. Мотнул головой, выбивая мысли.
Это сон. Это должно быть сон. Это нереально. Этого быть просто не может. Мне опять снится дурной сон.
— Эй, Неуловимый Ключ.
Но мог ли кошмар быть настолько реальным?
Обернулся на голос. Вдалеке высокая фигура, прожекторы ослепляли её, не давая видеть ничего кроме очерченного силуэта. И я уже знал, кто скрывался за ним. Поджилки предательски тряслись.
— Я пришёл за тобой.
— Что? — я отшагнул.
Еле уловил его движение пальцев. Что-то держал, но умело скрывал это за рукой, а когда парень всё же расслабил кисть, предмет начал падать, и перехваченная в нижней части бита, была поймана им лёгким отточенным движением.
— Тебе не убежать, — усмехнулся он, когда заметил отступление, — я же говорил, что слежу за тобой. Я знаю, где поймать тебя.
И я снова побежал. Да, вот так, просто сорвался с места и с горящими лёгкими пытался покинуть это чёртово поле. Никто за мной не бежал. Лишь хищно плыл следом. Я обернулся и поскользнулся на мокрой траве.
Хлопок по плечу и острые пальцы впиваются в тело, удерживая на месте и не позволяя рухнуть на землю, боль прожгла меня с головы до ног. Каким-то образом Боунс оказался позади. Хотя не было смысла удивляться тому, что происходило у человека во снах. Одно дело видеть сны и принимать все чудеса за данное. Другое дело, когда ты попадал в свой кошмар и понимал, что это кошмар. Что ещё хуже — ты не знал, как из него выбраться. Я попытался вырваться из хватки, но ничего не выходило. Вскоре фаланги сменились заострёнными когтями и, словно металлические крюки, проткнули кожу. Я взвыл. Рычание над ухом ударило по голове:
— Поиграем с тобой, Ключ. Как насчёт догонялок? Или прятки тебе нравятся больше? Что выберешь?
— Отпусти, — попытался произнести я, но с губ срывался практически неразборчивый хрип.
— С чего бы?
Мир померк. Удары сердца становились громче. Казалось, что они слышны не мне одному. Дыхание участилось. Сердце отбивало рваный ритм и щемило. Нервы то скручивались, то натягивались, сжимались и резко разворачивались. Вспыхнуло солнце. Стало палить лучами всё вокруг. На лбу выступили капли пота. Я шумно втянул воздух и прикрыл глаза: всё вновь завертелось, как разгоняющаяся карусель, не позволяющая миру остановиться.
— Мне нравится играть, но лишь в том случае, когда это забавляет или же приносит возбуждение, а не раздражение. Чуешь разницу?
Моему кошмарному миру.
Я схватился за голову. Вновь это воспоминание и боль. Паника в очередной раз подступила к горлу. Она мешала дышать. Сдавливала невидимой стальной рукой.
— Это всё кошмар… Ничего этого нет, это игра воображения… Всего лишь сон… Это лишь сон. — сипел я и с силой жмурился до появления перед глазами точек.
— Всего лишь сон? — рассмеялся Энди, который возник рядом, и наклонился к уху, шёпотом внушая мне ужас, — а ты уверен, что сможешь из него выбраться?
— Лиам! Лиам! Лиам, проснись!
Я вскочил в холодном поту, тяжело дыша и чувствуя учащённый пульс, сердце было готово пробить рёбра и выскочить наружу, разрывая ткани. Испуганная Алекс смотрела на меня распахнутыми глазами, крепко держала за плечи дрожащими руками и сдерживала себя от слёз.
— Ал… ты чего, плачешь? — прерывисто выдавил я, мягко коснулся её щеки и заметил, как у меня трясётся рука.
— Я испугалась, дурак. Ты так кричал… Ты перепугал меня до чёртиков!
Я притянул её к себе, пуская пальцы в волосы.
— Прости… Я не хотел так пугать…
Я пытался успокоить Алекс, но сам пребывал не в лучшем состоянии. Ублюдок отец, мама, Энди, Хорас. Мама… Перед глазами вновь всплыли её яркие голубые глаза. Я ещё помнил их лёгкую серость в реальной жизни, тоненькие полосы, словно перистые облака на небе. Помнил её живой, а не воображаемой игрой разума.
— Прости, — повторил я шёпотом и лёг обратно, притягивая к себе девушку.
Мысли вернулись к тому дню, когда спать в одной комнате казалось мне не самой лучшей затеей. И дело было именно в таких моментах. Кошмары пробуждали меня посреди ночей или же удерживали до самого утра — ничего из этого не было лучше. Алекс успокоилась и задремала у меня на груди. А вот мне уснуть так и не удалось.
Айзек увёл Реймона в холл, хотя первоначально в плане было уйти на улицу. Подышать свежим воздухом ему бы не помешало. И Лиам, и Сэм находились в стрессовом состоянии, допустить их ссору он не мог. Они бы пожалели о сказанных словах. Знал не понаслышке.
— Лицо расслабь, хмуришься как старик, тебе не к лицу, — произнёс он, хотя не был уверен, что эта шутка произведёт нужное впечатление.
Так и произошло. Сэм бросил на него взгляд. В глазах бушевала злость.
— Присядь, — Хилл надавил на плечи парня, вынуждая его опуститься на диван.
— Лекцию можешь Лиаму читать, я и сам прекрасно знаю, что ты думаешь.
— А он не знает, — вздохнул Хилл, поправив блондинистые пряди, уже знатно ему надоевшие, и скрестил руки, — что вы сцепились? Я чего-то не знаю?
— Чего? То, что этот придурок совершенно не заботится о своей безопасности, и теперь ведёт себя, как конченый психопат?
Айзек поморщился:
— Ты ведь знаешь, что это не так. Остывай, Реймон. Ты не из тех, кто выходит из себя.
Очередной обжигающий взгляд. Хилл медленно втянул воздух. Ну и характер у этого парня. Бомба замедленного действия. Когда-нибудь точно хлопнет.
— Ладно. Теперь тебе терапию устраивать? Вы без меня хоть что-нибудь сами можете?
— Чего?
— Это из-за Рида с Янгом? После того дня ты сам не свой. Закрылся от всех, таскаешься здесь хмурый. Если тебе тяжело, просто поговори со мной.
— Не о чем говорить, — резко закрылся Сэм и откинулся на спинку дивана.
Айзек хмыкнул. Ему не особо нравилось, когда парни скрывали от него истинные чувства. Во-первых, он прекрасно знал обоих от макушки до пят, понимал их настроение и угадывал состояние с одного взгляда. Во-вторых, он ненавидел, когда ему лгали близкие люди. Он чувствовал ложь, даже если ему не давали на это причины.
— Эй, сюда глянь, — подманил его Хилл.
Когда парень поднял голову, то тут же охнул от неожиданного удара по щеке, красный след от ладони медленно выступал на коже, а хлопок, который раздался от удара, разлетелся по всему помещению.
— Ты совсем охренел, Хилл?!
— Ох, извини… И как же так получилось? Видимо рука сама дернулась от наглого пиздабольства… Ты в порядке?
Хилл глядел на друга так невинно, словно подавшийся в монастырь юноша, Реймон раздражённо потёр горящее лицо, посмотрел на друга с осуждением, но промолчал.
— Буду считать, в порядке. — Хмыкнул капитан.
— Считай, как хочешь.
— Одного мало?
Сэм промолчал. Айзек прикинул состояние друга и решил продолжить уже спокойно.
— Что думаешь. Справишься с этим?
— Да, но… не знаю, — ответил он и опустил руки на колени, — не знаю, Айзек.
Тишина в холле мягко опустилась на плечи. Раскалённая прошлым разговором обстановка медленно остужалась. Капитан опустился рядом с ним, отодвигая подушки, которые ему мешали. Реймон ругался на Лиама, когда тот умалчивал о своих эмоциях и о состоянии, однако сам нисколько не отличался от него. Хранил всё в себе, пытаясь уберечь всех вокруг и забывая о самом главном, — о себе.
— Я в замешательстве. Понимаешь?
Хилл лишь кивнул. Он предпочёл слушать его и не перебивать. Страх Сэма. Стресс. Возникшие внутри противоречия. Принятие своего места, но не принятие себя. Да, Айзек понимал, как трудно принять себя и не считать чудовищем в человеческом обличии. Знал, уже испытывал. Уже боролся. Фил его вытащил. Помог разложить по местам каждую тревожную мысль. Теперь он сидел рядом с Реймоном, напоминающим ему прошлую версию себя, и думал, что обязан помочь ему выбраться из этой рутины. Он положил ему руку на плечо, когда Сэм закончил монолог. Улыбнулся ему, благодарно кивнул. За открытость. За то, что доверился ему.
— Я тебе помогу. В следующий раз рядом с тобой буду я. Всё будет окей. Обещаю тебе. Мы как-нибудь с этим дерьмом вместе, уж, справимся.
— Шутишь? Что здесь нормального?
— Не обижай братишку, а то обидится — второго леща прописать может.
Сэм хмыкнул.
— Ладно, а теперь серьёзно. Сэм, я поговорю с Бейкером. Рида с Янгом или Фила, кого там к тебе приставили, заменю я.
Сэм не стал возвращаться к Лиаму, чтобы спокойно поговорить и разобраться в почти возникшей между ними ссоре, от которой их уберег Айзек. Стыд немного жёг затылок, но он мог справиться с этим и сам без чьей-либо помощи. Другу всё же стоило отдохнуть после произошедшей погони со стрельбой. У них будет время разобраться.
«Ну, да. Разобраться. С этим молчуном попробуй отношения выясни, он тебя пошлёт куда подальше и закроется в своей халупе один».
Холод тянулся из приоткрытого окна, и химик поднялся, чтобы закрыть его. Посмотрел на небо, прибывающая луна мягко светила между россыпью звёзд, но вскоре облака закрыли их, оставляя лишь мрак.
Этой ночью Сэм не мог уснуть. Каждый раз мысли, словно назойливые комары, пытались выпить из него все силы. Ворочался. Долго смотрел в потолок, думал, прогонял любые рассуждения, возникающие в голове. Было тихо. Спокойно. Но провалиться в сон не получалось. Взгляд обратился к часам: яркие цифры, показывающие лишь час тридцать. Часы оказались всего лишь минутами.
— Боже, — прошептал он, выдыхая весь воздух из лёгких, и в миг поднялся с кровати.
Схватил телефон и наушники, вышел за дверь в мрак коридора, тускло освещённый лишь фонарём с улицы. За дверью Лиама слышались измученные стоны и тревожный голос Алекс, он хотел зайти, но замер с пальцами над ручкой, через какое-то время всё стихло, и доносился лишь её шёпот, затем он услышал хриплый голос друга. Сэм взял с собой куртку, ночью стало слишком холодно, чтобы расхаживать в одной футболке. Открыл приложение. Не заботясь о жанре, случайным движением выбрал трек. Из динамиков тихо полилась музыка. Двое мужчин стояли у ворот со скрещенными на груди руками. Увидев Реймона, они обернулись и молча прошлись по нему взглядом.
— Не поздновато ли для прогулки? Куда собрался? — начали охранники.
— Просто пройдусь. Всё нормально.
Один из них усмехнулся, Сэму не очень понравилось выражение лица, каким он его смерил. Музыка притихла, Реймон выпустил телефон из рук, и он провалился вглубь кармана.
— Проблемы какие-то? — посмотрел он тому в глаза.
Безэмоциональным, совершенно серым, усталым, но опасным взглядом. Мужчина на секунду замялся, прежде чем вновь взять себя в руки.
— Приказ был. Никого ночью не выпускать.
— От кого приказ?
— От Коинса, — ответил второй и повернулся к особняку, словно зам Бейкера мог их слышать и подтвердить.
Сэм тяжело вздохнул. Будить Филлипа не хотелось. Не хотелось и создавать лишнюю суматоху. Он кивнул, развернулся к дому. Не это, так другое. Ничего. Найдёт себе занятие и здесь. Чем ближе он оказывался к залу, тем отчётливее слышалось шумное дыхание и чёткие хлопки по мешку. Реймон нахмурился. И кому в такое время не спится?
Удары прекратились до его появления. Сэм вошел в полутёмное помещение: лампы горели лишь в дальней его части.
— Что, у всех сегодня бессонница? — делая томный вздох, проговорил парень и расправил плечи.
— Айзек?
— Ну, я.
Сэм подошёл к нему. Друг стоял в перчатках, футболка валялась на лавке рядом с зеркалом. Реймон заметил на теле парня шрамы, внимание зацепилось за крупный рубец на боку. Он отвернулся и мельком оглядел их отражение.
— Что? Не дотягиваешь? — лукаво улыбнулся Хилл и потрепал парня по волосам, не снимая экипировку.
Цыкнув, Сэм закатил глаза и сделал шаг в сторону. Разница в росте казалась совершенно небольшой, но Айзек никогда не упускал возможности подшутить над ним.
— Даже дюйма нет, — равнодушно ответил он, — всего-то несколько десятых.
— Зато каких, — бросил Айзек и ухмыльнулся, поворачиваясь к стеллажу, — побоксировать не хочешь?
Реймон неопределённо пожал плечами:
— Почему нет?
— Лиам? — Томас поднял голову, когда я, прихрамывая, вошёл в помещение.
Взгляд зацепился за перебинтованную ногу. Шнурки на кроссовках пришлось сильно ослабить, чтобы нога спокойно и влезала, и восстанавливалась без каких-либо внешних давлений. Я заметил играющие на его лице желваки: злился? Из-за чего, изза того, что я влип? В кабинете был отключён основной свет, снова горела лишь одна настольная лампа, а посреди различных бумаг тихо ворчал ноутбук и также, как и другой источник света, касался своим свечением части стола.
— Почему ты не в постели? У тебя режим.
Я скривил губы и отвёл взгляд. После кошмара глаза так и не закрылись. Да и я не особо-то старался. Не хотел. Дождался, когда уснёт Алекс и ушёл.
— Ты меня не отправишь спать. Либо я буду сидеть с тобой, либо вляпаюсь во что-нибудь ещё.
Он вздохнул. Удовлетворившись своей маленькой победой, я взял стул и поставил его рядом с Томасом. Тот немного подвинулся и повернул ко мне ноутбук. Я нагнулся ближе к столу и уставился на босса с вопросом на лице.
— Кажется, ты хотел влиться в дела, — ответил Томас, — так сказал Скотт. И Фил.
— А… Скотт и Фил… — повторил я, вспоминая наши разговоры.
Возможно, они правы. А они очень правы. Мне правда стоит начать разбираться в этом. Так ведь будет лучше? Стану больше понимать, меньше нуждаться в помощи и советах. Начну строить логические цепочки самостоятельно. Не буду обузой и слабаком. Скотт ждёт, когда я стану умнее? Неужели, он готов довериться мне после ухода Бейкера? И Фил? А Айзек? Сэм? Алекс? Малкольм тоже согласен с таким раскладом? Все вокруг ждут от меня… взрослых поступков. Все ждут от меня решений преемника… Все… Да что я могу дать им всем, если слабее каждого из них? Хочу ли я вообще вставать на это место и быть не просто директором какого-то там заведения, а чёртовой главой преступной организации, под которой ходят немало других банд и простых людей. Разборки с бумажками и контролем продажи автомобилей, которые разбирают на части или отправляют перекупам? Гребсти деньги лопатами путём угона дорожных транспортных средств и продажи оружия строго указанным частным лицам? Да нужна ли мне такая жизнь, где простота! И всё же…
Если они все решили встать мне за спину и поставить рядом с Томом… Могу ли я думать иначе? И что тогда мне делать? Нужно… стать лучшей заменой Бейкеру. Я не могу их подвести… Не богу быть слабаком и вновь убежать.
Мне нужно много работать.
— Да. Я хочу, чтобы ты научил меня.
Пора входить в игру и прекращать быть простым наблюдателем. Слабаков жизнь не терпит.
На экране вновь и вновь прокручивался один и тот же момент с камер видеонаблюдения. Энди сидел, упирая локти в стол, руки сцеплены в замке и прижаты к губам. Он ни на секунду не отрывался от него. Полицейский участок. Парковка. Слепая зона. Повтор. Полицейский участок. Парковка. Слепая зона. Этот коп… Боунс решил, что вышедший парень имеет отношение к случившемуся. Интуиция, которая редко его подводила. Точнее, он даже не помнил, когда она его подводила. Энд остановил запись. Приблизил, стараясь разглядеть получше. Безрезультатно.
— Чёрт, — вырвалось у него.
Полицейский прикрывался фуражкой и отворачивался от каждой камеры, которая могла бы зафиксировать его лицо и дать Энди больше зацепок. Лишь одно было очевидным: этот легавый имел к Райзу самое что ни на есть прямое отношение. Он склонился над клавиатурой, приближая лицо к экрану и щурясь от противного света.
— О чём вы беседовали, Райз?
Энди хмыкнул и поднялся с кресла, покидая помещение. Оглядел своих парней, они тихо стояли за дверью и ждали его приказа. Теренс посмотрел на него со скрещенными на груди руками, Клиффорд со скучающим выражением лица рассматривал пол под ногами. Фредерик постукивал пальцами себе по локтю в такт какой-то мелодии, которая крутилась у него в голове. Они повернули головы, когда Боунс вышел из тесной комнатушки. Начинать искать? Ловить? Убивать? Каков будет приказ?
— Найдите мне всех Змеёнышей, которые ждали Райза на парковке.
— Есть, — хором ответила троица и сорвалась с места.
«Посмотрим, что знают они».
Боунс вернулся в комнату. Некогда заправленная кровать выглядела так, словно незваный гость попытался скрыть своё проникновение. Он прищурился, приблизился к краю, где подушка была аккуратно, но всё же немного спешно убрана на середину. Энди никогда не двигал её туда, предпочитая оставлять на левой стороне, на которой постоянно спал. Подвинув подушку обратно, поднял голову. Стал осматривать стеллаж, но тот показался нетронутым. А вот шторы изменили своё положение, позволяя свету проникать в комнату.
— Я ведь знаю, что ты тут, — выпрямился Энди и улыбнулся глупости смущённого гостя, — выходи, давай. На балконе холодно, между прочим. Если заболеешь, Бейн меня пришьёт.
Послышался тихий шорох, занавески, скрывающие его молчаливого собеседника, едва заметно дёрнулись. Он всеми силами давил улыбку, которая беспощадно набрасывалась на его губы.
«Дурочка, заболеешь ведь, а у меня сейчас нет времени, чтобы следить за тобой, как раньше».
Энд уже сделал шаг к балкону, как его окликнули в коридоре.
— Боунс! Боунс!
Он раздражённо опустил руку, так и не прикоснувшись к шторам. Разочарованно вздохнул и выругался, конечно же, про себя, чтобы не высказывать неприличные вещи вслух, а затем развернулся к двери.
— Что тебе? — грубо бросил он, выглядывая из комнаты.
— Весточка от Шакалов, — мужчина протянул конверт с сургучом синего цвета, но рисунок был несколько другой.
Не от Бейкера, но от того, кто был к нему в относительной близости и восседал наверху. Провёл по рельефному изображению и скривился, словно почувствовал смрад. Энди кивнул, отправляя работника по своим делам, тот поспешил удалиться, а Боунс вскрыл конверт. Он оказался прав. Письмо было не от Бейкера, а… он до скрежета стиснул зубы, ведь увиденное подтверждало догадки об адресанте.
«Кажется, падальщики сунули носы, куда не стоило. Не хочешь поболтать за чашечкой кофе со мной и твоим подопечным Грегором? Его ведь зовут Грегор? Ах, да… запамятовал, ты не сердись на нас, но наши парни слегка увлеклись и растерзали его. Он ведь оказался одним из тех ублюдков, которые суют нос в чужие дела. Вы приставили их подглядывать за нашими делами, а мы приставили им к башке дуло, так что… с ними мы квиты. А вот тебе придётся со мной поболтать. Ну знаешь, типо тет-а-тет.
Вы лезете в капкан, дорогуша. Советую вам свалить с этой идеей обратно под юбку к Бейну. Иначе крылышки пообломаете. Жалко вас.
Завтра в полночь. В клубе «Афродита». Уверен, ты о нём наслышан. Не так ли? До встречи, птенчик.»
Энди сжал лист бумаги в кулак, сдерживая накатившую на него ярость. Он прекрасно знал, кто прислал это. В Шакалах был только один человек, позволяющий себе бросаться наглыми прозвищами и скользкой лестью с вежливостью без страха быть истерзанным на куски за такую нахальную вольность. Как же его раздражал этот человек. В мыслях, словно головная боль после удара тяжёлым предметом, пульсировала его фамилия.
Хилл.
Айзек смотрел на разрывающийся от количества людей танцпол и со скучающим видом болтал стаканом с нетронутым Джи-энд-Ти. Музыка неприятно била по перепонкам и перебивала все разговоры рядом с ним. Время тянулось, капитан решил, что обязан прийти на встречу раньше, чем приглашённый, поэтому уже больше пятнадцати минут рассматривал гостей «Афродиты». Хотя пустили его с трудом. Не думал он, что придётся тревожить самого Коинса, чтобы ссыкло-Хорас исключил его привлекательную особу из чёрного списка после нападения на его охранников. А на контроле как раз стоял один из тех, кому Хилл с особым удовольствием организовал надирание задницы, следствием которого стало сотрясение мозга и пара переломов; заприметив его ещё на улице, мужчина прикрыл руку в бандаже и напрягся.
Он стоял у барной стойки и механически болтал спиртное. Немало обменивался взглядами с девушками в несколько вызывающих, но шикарно сидящих на их фигурах, платьях. Одна из них «случайно» выронила из небольшой сумочки помаду прямо перед ним. Изгиб её тела вызывал в Хилле достаточно красочные чувства и даже обострял. Он проскользил глазами вниз по позвонкам чуть ли не до самого копчика оголяющего её спину платья и прикусил изнутри щёку, представляя пару горячих сцен с участием этой шатенки. Она выпрямилась, оказываясь на неприличном для незнакомцев расстоянии, сладкий аромат духов опьянял, но Хилл лишь натянул игривую улыбку и проследил за тем, как ткань облегает прекрасные параметры её тела.
«Красивая. Девушка и правда красивая и… она об этом определённо знает».
И почему женский пол магнитом тянет к плохим мальчикам? Если бы она знала, кем является Хилл, вряд ли она бы сбежала от него. Скорее, стала бы романтизировать богатую жизнь подле преступника. Они ведь такие темпераментные. Имеют деньги. Живут в собственном доме с огромной прилегающей к нему территорией. Айзек хмыкнул и отвернулся от девушки, обращая внимание на зону, где чаще всего пропадали богатенькие мальчики, во всю развлекающиеся с работницами клуба. Хороших девочек, как магнитом, тянет к плохим мальчикам.
«Бред».
Хотя неправильные мысли начинали лезть ему в голову, он держал себя в руках и продолжал оставаться на месте. Незнакомки не выдерживали его бездействия и подходили первые. Айзек продолжал улыбаться больше своим тоскливым мыслям, чем им и мягко отшучивался от реплик смелых девиц, махая рукой с напитком в сторону ВИП-комнат.
«Почти полночь. Ну, и где он? Специально тянет время, хочет поиграть на моих нервах? Нарочно игнорирует свою дотошную привычку прибывать заранее, чтобы меня позлить?»
— Не учили пунктуальности? — безмятежно обронил Айзек и откинулся назад, располагая руку с алкоголем вдоль стойки.
Повернул голову, уже зная взгляд, на который наткнётся. Усмехнулся. Слишком предсказуемо. Но всё ещё интересно.
— Не боишься, что я просто убью тебя? — равнодушно ответил парень, лишь сверкая ледяными глазами от сдерживающейся ярости.
— М… — он лениво взболтал жидкость, — в прошлый-то не получилось, думаешь, осилишь меня на этот раз? — Хилл усмехнулся и сделал небольшой глоток спиртного напитка, после чего облизнул губы и отставил стакан, — сомневаюсь, что тебе по силам. Кому угодно, но точно не тебе. Ди.
Капитан стрельнул многозначительным взглядом, подтекст которого мог понять только присоединившийся собеседник. Боунс отвернулся к бармену, однако Айзек снова позволил себе очередную самодовольную ухмылку и, обращая интерес на танцпол, произнёс:
— Я уже заказал тебе виски со льдом, малыш. Не переживай, джентльмен успел обо всём позаботиться и учесть твои предпочтения. Как-никак, я пригласил тебя в это «чудеснейшее» заведение, — едко закончив речь, он сделал небольшой глоток Джи-энд-Ти.
— Обойдусь без твоих подачек.
Хилл наигранно поморщился:
— Птенчик, расслабься. Я же позвал тебя на встречу. Да и ваши подлые методы мне неинтересны.
Он сверкнул тёмно-карими глазами в сторону Ворона, тонко намекая на ситуацию с Райзом в этом самом клубе. Тот покосился на него, ничем не выдавая свои эмоции, но Хиллу стало достаточно и этого: несмотря на ответ, который он услышит, было ясно, что Энди всё понял.
— Считаешь, такое в нашем стиле? — лениво отозвался Боунс и проследил за убегающей на нижний этаж парочкой с клубными бутылками воды.
— Ну, это, уж, нам надо спросить у общего знакомого. Как думаешь? Или не стоит? Может, сам мне обо всём поведуешь?
Конечно, травить было не совсем в стиле Воронов. Но отчаянные времена, как говорится, требуют отчаянных мер. Способы выбирались весьма изощрённые. Для особых персон. От привычных способов устранения целей отходили редко, поэтому такие исключительные случаи и раскрывались нечасто. Райз был просто феерично-необыкновенно-просто-исключительно-волшебным редким случаем. Айзек бы никогда не подумал, что смелости Хораса хватит на то, чтобы впихнуть мальцу свой веселящий напиток, созданный специально для законной продажи наркоты прямо в клубе. Так ещё и ввести ему внутривенно дополнительную дозу. Действенный способ разговорить кого-то в угаре, пока он совершенно не соображает, что творит, но не всегда толковый. И всегда отвратительный.
«Вопрос лишь один, как они узнали, что Лиам не выпьет тот же самый виски, в который можно было просто вкинуть клофелин без всяких сложностей? От алкоголя Райза воротило с самого детства, и он бы ни за что не стал делать больше одного глотка. Оно и понятно: папаша у него бухал по-чёрному. Он достаточно насмотрелся, чтобы не прикасаться к спиртному добровольно. Но как об этом Хорас мог знать? Через крысу? Информатор Бейна столько вынюхал?»
Вороны точно приложили руку к тому, чтобы попытаться выбить необходимую им информацию из Лиама через Хораса. Хитрый ход, который дал трещину из-за невообразимой глупости парня. Молодняк вздумал погеройствовать, а не раскрывать все секреты. У Бейна такого определённо не ждали. Молодости часто приписывают трусость и глупость. Глупости у Лиама было не занимать, а что насчёт трусости… Здесь возникнут споры и переплывут они в долгие дискуссии.
«Я нисколько тобой не горжусь, придурок. Твоё безрассудство в венах — не повод для гордости. Совершенно. А геройство в заднице вообще отдельный разговор».
Однако на лице Хилла выступила еле заметная улыбка. Гордость наставника за ученика не могла не согревать его.
«Придурок ты, Райз. Бейкер бы всё разнес, если бы ты там помер, но не могу не признать, что ты красавчик и в пух и прах разнёс их сам».
— Зачем ты меня позвал.
Тон, которым Боунс одарил его, казался брошенной Айзеку под самые ноги глыбой льда. Хилл повёл плечом.
— К чему скрываешь волнение? Не хочешь узнать, что случилось с твоим подчинённым? Совсем нет? — начал говорить он, однако тут же вскинул руку со стаканом и вздохнул, — ах, да. Ты ведь не показываешь эмоций, верно? Их из тебя не выбить, — усмехнулся капитан и сделал небольшой глоток алкоголя, покосившись на собеседника, — бездушный монстр Чикаго. Держишь лицо, я правильно понимаю?
Странно и интересно то, как глубоко люди готовы зарывать свои настоящие эмоции, лишь бы их не мог увидеть кто-то ещё. Прикоснуться к самому сердцу Боунса казалось невозможным. Он выглядел равнодушным ко всему. Айзек не смог стать таким, в его ассортименте патроны содержались от совершенно другого пистолета. Дуэль равнодушия и сарказма, есть ли здесь победитель? Кто выдержит эту жестокую игру жизни? Интересно, но пока они оба отстреливали точно в цели, каждый попадал по своим мишеням и шёл дальше, переступая через трупы возникающих препятствий.
— Плохо кончатся ваши вылазки, Ди. Прекращайте совать свой нос в наш дом. Прекращай себя закапывать.
Энди лишь хмыкнул. Ремиксы популярных песен сменялись один за другим, а бармен за их спинами игрался со стаканами и бутылками, устраивая для гостей своё мини-шоу. Стекло звенело одновременно с голосами восторженных зрителей, которые отлепились от стен клуба, чтобы посмотреть на это представление поближе. Айзек и Энди продолжали стоять немного поодаль, то и дело косо поглядывая за происходящим вокруг.
— Не ройте себе яму, — спокойно ответил Энди, — просто уйдите с дороги. Наше положение куда устойчивее вашего, ты прекрасно понимаешь, что связей и возможностей тоже. Один толчок — и вы упадёте, Хилл, ваши люди пойдут к нам, чтобы прокормить свои семьи или же защитить близких, а вы останетесь посреди руин. Так что, уйдите. Уходи. Не устраивать же нам войну. Хилл, пострадаем не только мы, но и те, кто под нами.
— Хах, — Хилл протяжно вздохнул и поставил стакан на стойку, — не то ты просишь у меня. Подумай ещё.
Парень проигнорировал его слова и перевёл тему:
— Куда вы дели Грегора?
— Так ты всё-таки волнуешься. Оставили у себя, а что? Он тебе нужен? Прости, он уже не в лучшем состоянии. Как-то некрасиво отдавать вещь в непотребном виде. Хочешь, я куплю для тебя новую игрушку?
Глаза Айзека сверкнули вызывающим огнём. Энди спокойно выдержал его взгляд, однако терпение начинало перекрывать подкатывающим раздражением.
— Думаю, дальше продолжать бессмысленный разговор будет глупой тратой времени, — он убрал руки в карманы джинсов и развернулся к выходу.
— Бедный, сколько же лет ты впустую потратил? — с язвительной обидой тихо бросил ему Айзек, продолжая сверлить взором пол перед собой.
Боунс сделал вид, что не услышал. Несмотря на то, что Хилл этому нисколько не удивился, он решил не повторять и вернулся к теме их встречи, отталкиваясь от барной стойки и разворачиваясь к Боунсу:
— Ещё одна вылазка к нам на территорию, Энди. Или причинение вреда одному из наших ребят. Я устрою тебе. Личный ад. Уж, поверь.
В голосе Шакала зазвенела сталь. Он стоял с идеально ровной спиной, расправленными плечами. В клубе бегали лучи прожектора, которые набрасывались свирепыми цветами на его лицо, словно неосязаемые когти пытались изувечить кожу.
— Даже у тебя есть слабые места, — уверенно закончил капитан с нескрываемой угрозой в голосе, хотя отчётливо слышалось, как эти же самые слова вызывали в нём отвращение.
Словно он говорил то, чего не хотел, но был вынужден это произнести. Энди смотрел на него спокойно, словно ничто и никто не выводил его из равновесия, хотя возникшие в голосе ноты предупреждения и вынужденного хладнокровия не оставили его равнодушным. Айзек прекрасно понимал, на какую болевую точку давил. Он слишком долго изучал такого человека, как Энди Боунс, и был уверен почти на все сто процентов: что-то у этого человека явно имелось. Что-то за его спиной. Или даже. Кто-то.
— Попытайся, Хилл, — самодовольно усмехнулся Кербер, вернув себе прежнее самообладание, и развернулся, покидая клуб.
Айзек сверлил его взглядом до последнего, а когда фигура его собеседника скрылась за углом, тяжело выдохнул и обернулся к бару. Мужчина за стойкой заметил парня, вскидывающего руку, и быстро оказался рядом в ожидании заказа. Хилл поднял указательный палец и ткнул на свой стакан с Джи-энд-Ти.
— Давай что-нибудь покрепче. Эта херня меня не берёт.
Время играло с каждым из нас в свою жестокую игру, стрелки часов бегали с животной скоростью, а день и ночь сменяли друг друга, как топ музыкантов на каждой неделе. Как ребёнок, которого просто не с кем оставить, я болтался рядом с Томасом, пытаясь сохранять бдительность и внимательность. Нужно было вникать в его работу.
Сложно. Это было очень сложно.
Голова начинала кипеть. Сколько проблем из-за одной непредвиденной переменной. Сколько возможных исходов у одного задания, и каждый нужно было предугадать, понять и подготовить. Запасные планы, развилки в путях, люди на стороне, союзники, враги, информаторы, пешки одних, шестёрки других… А ещё полиция и даже ФБР! И их жуткое любопытство и умение появляться в неподходящий момент.
«Чёрт! Это отвратительно, как тяжело».
Я сидел рядом с Томасом, погружённый в одно из дел, смотрел на целую кипу документов и пытался разобраться, что за чем идёт и почему. В голове просто кипела информация, а укладывать её приходилось постепенно, строка за строкой. Я ткнул в бумаги рядом с собой.
— Почему ты не можешь просто убрать их из дела? Они же… эм, — я замялся, смотря на листы с фотографиями, — наркоманы?
В разговор вступил Фил. Отталкиваясь от стены, он подошёл к столу и опёрся на него руками, подтягивая к себе бумаги, которые всё это время находились передо мной.
— Каждый человек имеет вес, — серо-голубой взгляд обратился на меня, — и, если этот вес убрать, — он подтолкнул пальцем стоящую маленькую статуэтку, роняя её на поверхность эбенового стола, — равновесие нарушится.
Я скептично вскинул бровь, мужчина продолжил, расшифровывая мне и так понятный смысл:
— Нельзя убирать людей направо и налево, Лиам, будут последствия.
Ответить нечем. Я знал только, что он прав, так что молча согласился с ним, а затем вновь стал смотреть на имена информаторов-наркоманов, которые несколько лет доносили до Шакалов все интересные для организации новости. Я продолжал разглядывать всё, что только успевало появляться на столе. Взгляд бегал по сотне строк на белоснежных листах, а перед глазами под их тихое шуршание мелькали сотни тысяч слов.
— Лиам, — Томас отвлёк меня от прочтения, перевода на счёт крупной суммы в банк за рубежом.
Я посмотрел на него.
— Столько с тебя пока хватит.
— Но я ещё не… — начал бы я, если только не то, как он на меня смотрел.
Вздохнув, послушно кивнул и отложил своё изучение.
— Ну? Много запомнилось? — Фил расплылся в улыбке и хлопнул меня по спине.
Я кивнул.
— Всё.
Мужчина постучал уже по плечу. Мы вышли из кабинета, оставляя Томаса наедине с ноутбуком и бардаком, который успели развести в течении этого времени. Доволен особо босс не был, но и говорить ничего не стал, только проводил нас взглядом и вернулся к своим делам. Коинс направился в холл, опустился на излюбленное место Айзека и запрокинул голову, устало вздыхая. Прихрамывая, я добрался до кресла и расслабился, откидываясь на спинку. В голове продолжали прокручиваться различные даты и места, имена партнёров и главных врагов. Я повернул голову к Филу, мужчина прикрыл глаза. Тишину нарушать пришлось первому.
— Змееносцы планируют давить на нас, так?
Он повернул голову.
— Чего именно хотели от тебя Змеи мы не знаем. Покушение это было на убийство или же похищение неизвестно, Боунс удачно оказался рядом и перемешал им все карты. Стоит действовать осторожно, однако… — Фил вдруг указал на меня рукой, изображая ею пистолет, и прищурился, будто прицеливался, — думаю, они очень хотят познакомиться с тобой лично, Лиам. А это идеальный шанс их поймать.
— Хочешь, чтобы я стал приманкой для них, — догадался я, — но они не знают меня в лицо, разве нет?
— Я не могу быть уверен в том, что они уже не разнюхали о тебе достаточно, чтобы знать основные характеристики.
— Понятно, значит, будет лучше сыграть в это лично.
Коинс кивнул в ответ.
— Я понял, значит, — я посмотрел на ногу, бинт торчал из-под брюк карго, — приду в норму, и выведем змей из их чёртовой норы. Они как раз успеют известись в ожидании.
— Даже не боишься?
— Да чего бояться? — с губ сорвалась усмешка. — Я уже у всех на прицеле.
Мужчина согласно качнул головой и уголок его губ недобро пополз вверх:
— Вот это мне нравится. Хорошо, Лиам.
Я ответил ему лишь взором, не особо говорящим о своих истинных чувствах. Неприятно осознавать, что я должен притвориться приманкой, не хотелось совершенно, но какой другой выбор? Есть ли он? И есть ли смысл искать его?
Раз всем так нужна моя персона, так и быть. Я позволю им вновь поиграть со мной в кошки мышки.
