Семь ключей от старой тайны

Дарья Макарова, 2021

Он даст ей семь подсказок – семь ключей от старой тайны. За каждой будет стоять чья-то жизнь. Но тайна стоит того. Марина не желала верить, что все по-настоящему. Трое погибли. И отступать стало некуда. Теперь она в игре. Пытается спасти тех, кто еще жив, опередить неведомого Злодея. Но, стараясь обыграть жестокого кукловода, она все больше запутывается в его сетях. И уже ее собственная жизнь на грани разрушения. Но пугает вовсе не это. Куда страшнее прошлое, которое она отчаянно пыталась забыть. Теперь ей придется встретиться с ним вновь. Узнать, как погибли ее родители, и кто их предал. Найти, соревнуясь с бандитами, архив отца. И обличить того, кто придумал эту жестокую игру.

Адреналин зашкаливал. От быстрого бега и страха липким потом покрылась кожа. Дорожная пыль, поднимаемая предгрозовым ветром, забилась в горло, лезла в глаза.

Было трудно дышать. Решить, что делать дальше, еще труднее.

Я петляла в лабиринте гаражей, пытаясь найти выход из западни. Но выхода не наблюдалось. Множество полуразвалившихся, покинутых хозяевами строений, словно поганки, заполонили территорию в несколько гектаров. Все это «великолепие» должны были снести едва ли не год назад и построить очередной бизнес-центр. Но из-за нескончаемых судебных тяжб между владельцами гаражей и городскими властями, изменений не произошло. Обе стороны ждали решения суда и обменивались взаимными обвинениями в СМИ. Гаражи же тихо гнили, собирая маргиналов со всей округи.

Впрочем, мне все эти перипетии были глубоко безразличны. На бешенной скорости я свернула на очередном повороте и едва не закричала от радости. В двухметровом заборе, окружавшем гаражное хозяйство, зияла внушительная дыра — мой путь на волю. Не задумываясь, я ринулась к ней.

И вот, словно другой мир. Однотипные дома спального района тонут в кустах цветущей сирени и прочей зелени. То тут, то там степенно прогуливаются парочки и собачники.

Я потерянно оглянулась, пытаясь сориентироваться. Этот район я знала очень плохо, а убраться из него хотела как можно скорее. Только заплетающиеся от страха мысли мало в этом помогали. Но, как известно, клин клином вышибают. В моем случае, один страх другим.

Из-за угла показалась патрульная машина. Ее появление подействовало на меня самым успокаивающим образом. Стараясь не привлекать внимание полицейских, я ровным шагом пошла по тротуару в сторону супермаркета, надеясь, что весь мой вид выражает добропорядочность и законопослушность.

Не знаю, проснулся ли во мне актерский талант или стражи порядка по сторонам не смотрели, но, так или иначе, они проехали мимо, не уделив мне внимания. За что им большое спасибо.

Вздохнув с облегчением, я немного ускорила шаг и вскоре подошла к супермаркету. Я планировала узнать у покупателей или служащих дорогу к торговому центру, на стоянке которого бросила машину. Но, что порадовало, ничье участие не потребовалось — супермаркет вплотную прилегал к нужному зданию.

Забравшись в салон своего «Вольво», я перевела дух. Примерно такое чувство испытывает человек, который еще пару секунд назад тонул, но смог вырваться из водной пучины. Он бьется в волнах, глотает воду и кашляет, но дышит.

Рука непроизвольно потянулась к телефону. Я тут же отдернула ее. Нет ничего хуже поспешных и необдуманных действий — это, пожалуй, то немногое, что я четко понимала сейчас.

Упрямо тряхнув головой, я завела машину и, удивляясь собственному спокойствию, поехала домой.

Закрывшись на все замки в квартире, я с интересом взглянула на бутылку коньяка, но заварила крепкий чай с лимоном. Дома, как известно, и стены лечат. Народную мудрость не оспорю, целебное действие явно было. Во всяком случае, нервишки шалить перестали, и я заметно успокоилась.

Допив вторую подряд кружку чая и слопав целую плитку шоколада, я попыталась свести воедино разбегавшиеся во все стороны мысли.

Итак, что мы имеем? Труп. Вернее, три. И, что самое невероятное, все они как-то связаны со мной. Неплохо для офисного работника, не так ли?

Чертыхнувшись, я придвинула к себе ноутбук. В конце концов, прятаться до бесконечности невозможно.

В несколько кликов войдя в почту, я проигнорировала непрочитанные письма и нашла нужное. Оно было третьим по счету. Каждое осталось без ответа. Теперь же смутное понимание того, что за каждым письмом стоит чья-то жизнь, потихоньку начинало разъедать меня.

Стиснув зубы, написала:

— За что ты убил его?

Ответ пришел сразу же. Сомнений нет, мое письмо ждали.

— Он заслужил.

— Те двое тоже?

— Все они. Те, что были, и те, что будут.

Прочитав последнюю строчку, я тихонечко взвыла. Зажав ладонью рот, перечитывала ее вновь и вновь. Все казалось, что этот бред кончится прямо сейчас. Но ничего подобного — пришло новое письмо.

— Только ты можешь все исправить.

— Как?

Я молниеносно набрала мучивший вопрос и отчего-то подумала, что в этот самый миг торжествующая улыбка озарила лицо неведомого Злодея. Я в игре, это понимали и он, и я.

— Разгадай тайну.

— Не понимаю…

— Это только пока. Я помогу.

«Вот уж спасибо», — зло прорычала я и написала:

— Убивая людей?

— В том числе. Но тайна того стоит. Если ты будешь умницей, никто больше не пострадает.

— Как ты собираешься помогать?

— Я дам тебе семь ключей. Семь подсказок. Чем больше успеешь собрать, тем раньше узнаешь секрет.

— Если не успею?

— Тогда будет семь покойников. Попробуй быть пошустрее.

— А если я не хочу знать никаких секретов?

Я ждала ответа очень долго, но напрасно. Лимит чужого откровения был исчерпан.

Весь следующий день я ставила рекорды по неуклюжести и рассеянности. Не сумев поспать и часа минувшей ночью, я отчаянно старалась втянуться в работу, но особым успехом похвастаться не могла. Впрочем, бессонная ночь не была истинной причиной моего скверного состояния — я то и дело ждала, что неведомый Злодей проявится. Но он не спешил. И чем дольше он молчал, тем больше я нервничала и ждала от него вестей — в том, что он выйдет на связь, не сомневалась. Говорят, однажды преступив черту, остановиться уже невозможно.

Когда же нескончаемо длинный рабочий день закончился, я поспешила домой, вежливо отказавшись от предложения коллег отметить пятницу бокалом пенного напитка.

Даже в пробке я умудрялась проверять почту и просматривать ленту происшествий в городе. Недавние события показали, что некоторые городские трагедии могут быть напрямую связаны с моей очень скромной и обычно незаметной персоной. Но ничто не привлекло внимания.

Усталая и задерганная, я добралась до дома. Было лишь одно желание — залезть с головой под одеяло и уснуть. А проснувшись, конечно же, понять, что все это всего лишь страшный сон. Кто не любит сказки?

Скинув туфли и забросив сумку на комод, я поплелась в гостиную. Однако порог так и не переступила. Подперев дверной косяк плечом, замерла. На журнальном столике стояла ваза с огромной охапкой пионов.

Это были мои самые любимые цветы, и принести их сюда мог только один человек. Предательский комок подкатил к горлу, но я быстро с ним справилась, с чем себя и поздравила.

Я прилегла на диван и, подтянув коленки к животу, долго смотрела на прекрасные цветы, вдыхая дивный аромат.

Отчего правильные решения всегда так тяжело принять?

Я уснула под упоительный запах пионов и пробыла в царстве снов несколько часов. А пробуждение приятным, при всем желании, не назвать.

Громовым раскатом прокатился по квартире звонок в дверь. Испугавшись спросонок, я вскочила, словно солдат по воздушной тревоге, и долго не могла понять, что же происходит. Затем, чертыхнувшись, поплелась открывать.

За порогом стоял невероятно худой парень в желтой бейсболке. C интересом взглянув на мою растрепанную прическу и след от подушки на щеке, он протянул небольшую коробку с ярко-оранжевым подарочным бантом и скрылся из вида.

Сонную одурь как ветром сдуло. С невероятной резвостью я устремилась на кухню и начала вскрывать коробку. Вынуждена признаться, что руки при этом предательски дрожали. Впрочем, чему тут удивляться, ведь все началось с аналогичной посылки.

Распотрошив бант, я смогла изучить содержимое. На этот раз Злодей прислал фонарик, связку ключей (по размеру совсем маленьких) и привычную карту. На карте красным кружком был отмечен адрес.

Я поспешила к ноутбуку, ожидая увидеть очередное послание, и не ошиблась. Письмо гласило: «Тик-так, тик-так. Лишь наступит полночь и вознесется душа к небесам…».

Воскресив в памяти весь матерный лексикон, я пожелала ублюдку гореть в аду. А через час уже парковала машину вблизи адреса, что был указан на карте.

Успев заглянуть в интернет, я узнала, что путь мой лежит в заброшенный дом в центре города. Дом этот когда-то смело можно было назвать архитектурным памятником, но время и плохой уход сделали свое дело — старая развалина не подлежала реставрации и в любой момент могла обвалиться под собственной тяжестью. Обнесенный исписанным граффити забором, дом доживал свой век, с каждым днем все больше и больше обрушаясь, покрываясь мхом и плесенью.

Идеальное место, чтобы убить, — подумала я и хмуро добавила. — Или быть убитым.

Трудно понять человека, который, получив письмо от незнакомого идиота, позволит втянуть себя в опасную и противозаконную авантюру. Объяснить, как я позволила сделать это с собой, еще сложнее. Одно знаю точно, никто больше не должен погибнуть, и психа, что затеял эту чертову игру, я найду. Но для этого мне нужно время, а пока его нет, я вынуждена играть по чужим правилам.

Стараясь не стучать зубами от страха и зорко поглядывая по сторонам, я пошла вдоль забора и без труда нашла ворота. Они были заперты, но щель между ставнями позволила бы проникнуть внутрь и упитанному бегемоту.

Дом от забора отделяло расстояние в каких-то пару метров, посему мгновение спустя я уже была внутри. До полуночи оставалось полчаса. Тик-так, тик-так…

Оглядевшись по сторонам, я стала обходить комнату за комнатой. Под ногами хрустели осколки кирпича, залежи мусора встречались повсеместно. Запах стоял ужасающий. Некоторые комнаты были хорошо освещены (слава белым ночам!), но в иных и, в особенности, в коридорах, без света мощного фонаря было не обойтись. Я сжимала его в руке и успокаивала себя тем, что, в случае нападения, он и охотничий нож, прикрепленный к ремню, сумеют меня защитить.

Я прошла около трети первого этажа, когда послышался тихий стон. Замерев и, кажется, перестав дышать, прислушалась. Тишина. Но стоило сделать шаг, как стон повторился.

Стараясь ступать как можно тише, я направилась на звук и вскоре увидела силуэт в углу очередной комнаты.

Отчаянно захотелось убежать прочь, вернуться домой, где тепло и уютно, и, главное, безопасно. Я малодушно попятилась назад. В этот самый момент перед глазами промелькнула ужасающая картина, увиденная вчера. Собрав остатки мужества, я направилась к лежащему на полу человеку.

При ближайшем рассмотрении смутный силуэт оказался молодым, хорошо одетым мужчиной. Но лицо его я смогла рассмотреть не сразу.

Руки были прикованы наручниками к трубе. Хотя это вряд ли его беспокоило — парень явно пребывал в другой реальности. А уж с помощью чего, медикаментов или дубинки, его туда отправили, судить не берусь.

Пожалуй, даже будь он в сознании, выбраться отсюда самостоятельно стало бы непростой задачей: освободиться от наручников практически невозможно, а звать прохожих, зная о добросердечии граждан, пришлось бы долго.

Я нащупала в кармане куртки ключи (те самые, что были в посылке) — интуиция подсказывала, что к замку от наручников они подойдут идеально. Впрочем, воспользоваться ими я не спешила. Для начала было бы неплохо понять, что за зверя я выпущу из клетки.

Присев на корточки, я направила луч фонаря на мужчину и тут же отшатнулась, упав от неожиданности на спину. Дыхание перехватило, а сердце забилось с бешеной силой.

Сцепив зубы, я заставила себя подняться и вновь приблизилась. Сомнений нет — это он.

Он сильно изменился с тех пор, как мы расстались. На какое-то время, забыв о том, где нахожусь, я с невероятным трепетом и нежностью стала всматриваться в знакомые черты. Пожалуй, именно тогда я приняла окончательное решение, и вместе с ним ко мне пришло привычное, годами тренированное спокойствие. Я точно знала, что доведу игру до победного конца. Придурок, что затеял все это, ошибся в выборе жертвы. Его я не прощу Злодею никогда.

Внезапно с улицы донесся какой-то шум, вздрогнув всем телом, я окончательно пришла в себя. Время для воспоминаний не самое подходящее, а о месте и говорить не приходится. Мельком взглянув на часы, я чертыхнулась — до полуночи всего несколько минут.

Бережно коснувшись щеки мужчины, я тихо позвала:

–Рома…

Как и следовало ожидать, ответа не последовало. Я еще раз бегло осмотрела его — видимых травм не наблюдалось. Но и привести его в сознание возможным не представлялось. Делать нечего — я взвалила его руку себе за плечо и попыталась поднять.

Парнем он был крупным, оттого удалось мне это лишь с третьей попытки. Путь до машины оказался еще труднее. Но упорства мне не занимать. Матерясь и оглядываясь по сторонам, ожидая сиюминутного нападения, я потащила его вперед. Водрузив бедолагу на заднее сиденье, я помчалась прочь.

Не прошло и десяти минут, как я была в другом районе. Припарковав машину на тихой улочке, позволила себе вздохнуть с облегчением. В зеркало на меня смотрела девица с диким взглядом. Я показала ей язык и сосредоточилась на действительно важном.

Незваный гость тихо посапывал на заднем сиденье. Я очень надеялась, что серьезного вреда встреча со Злодеем ему не принесла. Вполне возможно, что его одурманили какой-нибудь дрянью и, подождав пока он отключится, привезли в заброшенный дом. Хотя запекшаяся на виске кровь могла говорить и о более неприятном сценарии. В любом случае, помощь врача лишней не будет. Но, прежде чем ехать в больницу, стоило понять, что я буду рассказывать врачам, а, возможно, и полиции.

Поразмыслив и так и этак, решила, что с откровениями следует повременить. Да и при всем желании, сказать что-либо вразумительное я сейчас не смогу. Ведь даже для самой себя определить, что творится, мне пока не удалось.

Ближайшая больница находилась в пятнадцати минутах езды, поэтому совсем скоро я входила в покой приемного отделения.

Дежурная медсестра с интересом смотрела сериал и к моему появлению отнеслась с неодобрением. С усилием оторвав взгляд от телевизора, она торопливо спросила:

— Чего вам?

— Нужна помощь, человеку плохо.

— Причем здесь мы? Сегодня не дежурим!

— Вы ближе всех оказались, — с нажимом сказала я.

Мой лимит терпения и добрых дел на сегодня был исчерпан. Судя по тому, как потеплел голос медсестрицы, готовность к бою явственно читалась на моем лице.

И уже несколько минут спустя, сразу несколько врачей суетились вокруг Ромы, водрузив его на каталку. Убедившись, что толку от меня нет (ни на один из заданных вопросов я так и не смогла ответить), они скрылись за стенами больницы.

Одна, не вовремя забывшая про сериал, медсестра проявила любопытство:

— Что-то я не поняла, где ты его подобрала? Парень вроде приличный…

— На гопника не похож, — кивнула я. — На улице он лежал, без сознания. Решила, ограбили или сердце прихватило…

— Звать-то его как хоть знаешь?

— Нет, — покачала я головой. — Не знаю. Говорю же, первый раз вижу. А познакомиться не успели — он уже в отключке был.

Она еще что-то хотела спросить, но, к счастью, ее позвали. И, окинув меня подозрительным взглядом, она поспешила к коллегам. Я же вздохнула с облегчением и поехала домой.

А едва переступив порог квартиры, бросилась к почте. Писем нет и трудно было сказать: хорошо это или плохо. Вопросов была уйма, но я прекрасно понимала, что никто на них не ответит. Во всяком случае, сегодня.

И все же я написала:

–Почему он?

Но ответа, как и следовало ожидать, не последовало.

До звонка будильника оставалось еще несколько часов. Пустыми иллюзиями о том, что смогу уснуть, я себя не питала, потому даже и не пыталась.

Я прикрыла глаза и попыталась восстановить в памяти недавние события.

Все началось около недели тому назад. Впрочем, что именно началось, я вряд ли толком смогу объяснить. Непонятные письма, посылки, СМС — я считала их спамом, чепухой, не стоящей внимания. Оказалось, все совсем не так. Вся эта мишура стоила жизни нескольким людям, и, судя по всему, список жертв будет расти.

Первой «ласточкой» была большая подарочная коробка с ярко-зеленым бантом. Ее доставил курьер в мой офис. Удивляясь нежданному подарку, я развязала ленту и заинтриговано заглянула в коробку. Однако ничего, кроме разочарования, не испытала.

Внутри лежал детский надувной круг с веселыми дельфинчиками. Рассмотрев его со всех сторон, я так и не поняла, кому пришло в голову прислать эту ерунду. Ни карточки, ни обратного адреса у посылки не было. На дне коробки лежала карта города, где красным маркером был обведен какой-то адрес, и записка на обычном листе бумаги.

Записка гласила: «Груз преступлений тянет ко дну. Руку протяни и спасение даруй».

Я недоуменно пожала плечами и решила — спам-индустрия перешла на новый уровень, но не стала более полезной. Коробку и все ее содержимое отправила в мусорную корзину и думать о ней забыла.

Вечером пришло электронное письмо с незнакомого адреса. В нем ссылка на сайт одного из телевизионных каналов. Сообщение было лаконичным: «Отсчет пошел. Их жизни в твоих руках». Это письмо также было отправлено в спам, не вызвав никаких подозрений. Мало ли чепухи приходит в мой ящик? Полным-полно. От обзора модной одежды до предложения купить резиновую женщину. Тогда мне казалось — разницы нет.

Через несколько дней посылка пришла уже домой. На этот раз это был огнетушитель, обвязанный золотым бантом. Расписавшись за доставку, я водрузила его на комод и пару минут бестолково рассматривала. Узнать, от кого пришел сей «подарок» не удалось — у курьера не было никакой информации об адресате. Смутное беспокойство потихоньку начало подступать ко мне. Если и существует интуиция, то это была она. Только кто ж ее слушает…

К огнетушителю был прикреплен конверт. Открывать его не хотелось, но отмахнуться я отчего-то не смогла. Карта и записка — все содержимое. На карте, как и в прошлый раз, красным маркером обведен адрес — уже другой. А на записке напечатано: «Вспыхнет грешная душа, словно факел. И сгорит она на людной площади, среди толпы шумной, но бессильной».

Внезапно меня охватил страх. Затылок похолодел, по телу толпами пробежались мурашки. Разозлившись на себя за это, я схватила огнетушитель и вприпрыжку побежала к помойке. Тот факт, что она находилась в соседнем дворе, а на улице накрапывал дождь, меня не остановил. До такой степени хотелось избавиться от этой гадости, что даже лень отступила.

Обратную дорогу до дома я шла довольная собой. Немного смущала собственная реакция, но я списала все на усталость. В конце концов, если с этой чертовой посылкой ушли все тревоги, стоит ли задумываться, отчего они вообще взялись?

Следующий день показал — тревоги не ушли. Они выросли до невероятных размеров. И задуматься придется, да еще как.

С того же адреса пришло письмо с ссылкой на сайт телеканала. Я прочитала текст, но даже намека на здравый смысл не уловила. В письме было сказано: «2:0. Кто будет следующим?»

Удалив письмо, я сосредоточилась на работе. Но мысли вновь и вновь возвращались к этому дурацкому посланию. Убедить себя, что это чепуха, не имеющая ко мне абсолютно никакого отношения, больше не удавалось. И чем сильнее я пыталась это сделать, тем хуже получалось.

К вечеру не выдержала. Чертыхаясь и ругая саму себя, я полезла в папку с удаленными письмами. Я уже смирилась с тем, что моя глупость будет стоить ноутбуку вируса. Однако, против ожидания, с техникой ничего плохого не случилось. О себе подобного сказать не могу.

Это был репортаж из выпуска криминальной хроники. Почуявший ни то кровь, ни то сенсацию, репортер с жаром рассказывал о происшествии. От его рассказа кровь по венам почти перестала бежать, а пальцы начали нервно подергиваться. История, ни больше, ни меньше, — из арсенала инквизиции.

А произошло следующее: некий гражданин Симаков покончил жизнь самоубийством. Способ он выбрал оригинальный — самосожжение. Более того, тихо-мирно покинуть этот грешный мир счел для себя слишком мелким и не придумал места лучше, чем привокзальная площадь в разгар дня.

Количество невольных зрителей зашкаливало. Несколько человек бросилось самоубийцу спасать, но, сбив огонь, уже ничем не смогли помочь. Он лишь провел в агонии чуть больше времени и умер до приезда «Скорой».

Впрочем, «Скорая» все же понадобилась. Целый ряд свидетелей происшествия обратился за помощью — не выдержали нервы. Женщина, находившаяся на сносях, и вовсе была госпитализирована.

Причины, подтолкнувшие Симакова к столь ужасному поступку, сотрудникам правоохранительных органов пока не ясны. Однако корреспондент состряпал несколько захватывающих версий на потеху зрителям.

А в голове моей все вертелась фраза «и сгорит она на людной площади среди толпы шумной, но бессильной»…

Предчувствуя самое худшее, я вновь покопалась в папке удаленных сообщений и вскоре нашла первую ссылку. Еще один репортаж криминальной хроники, еще один покойник.

Но на этот раз ни намека на суицид. Корреспондент с помятым лицом уныло вещал об очередном городском происшествии, имеющем все шансы остаться нераскрытым. То, что виновные, вернее виновный, в убийстве мужчины не будет найден не удивляло журналиста нисколечко, и от зрителей, похоже, подобной реакции тоже не ожидалось.

Главный герой репортажа, некий Геннадий Петрушин, был сброшен неизвестным в Неву. Спасти его шансов не было, и из реки достали уже хладный труп.

«Груз преступлений тянет ко дну», — в ужасе прошептала я и попыталась сосредоточиться на репортаже.

Еще более уныло, чем в начале, журналист сообщил, что момент убийства зафиксировали видеокамеры, но проку от этого мало, поскольку ни лицо убийцы, ни какие-либо опознавательные знаки в кадр не попали. Известно только, что это был мужчина среднего роста, одетый в темную одежду и бейсболку, успешно скрывшую лицо.

Кто мог желать смерти Петрушину не понятно. Конфликтов в профессиональной сфере у него не было (работая патологоанатомом завести врагов трудно), а личная жизнь отсутствовала. Оставалась версия с хулиганами, но даже следователь, дававший интервью, в нее особо не верил.

Мне потребовалось значительное время, чтобы осознать увиденное. Уставившись на экран ноутбука, словно кобра на йога, я долго его гипнотизировала, но ни одной более или менее ценной мысли так и не надумала.

Я даже теоретически не могла связать гибель абсолютно незнакомых мне людей с собой. А судя по тем посланиям, что я получала, связь могла быть. Но какая?!

И, что самое неприятное, я прекрасно понимала — обратись я в полицию или за советом к друзьям, ничего кроме смеха эта история не вызовет. В лучшем случае, мне посоветуют взять отпуск и успокоить разбушевавшееся воображение.

Однако особой фантазией я никогда похвастаться не могла. Здоровый прагматизм мне куда более свойственен.

Грядущую беду я чувствовала каждой клеточкой и способа переубедить саму себя не находила. Я ждала ее с обреченностью висельника, и ничто не могло меня отвлечь.

Впрочем, долго ждать не пришлось. Вскоре я получила новое послание. На этот раз это был перочинный нож и записка: «Острое лезвие жизнь спасет. Твое промедленье жизнь унесет». Карта также прилагалась. Указанный на ней адрес — заброшенные гаражи на окраине города. Объяснять не нужно, что желания съездить туда во мне не обнаружилось. Я попыталась проигнорировать посылку.

Привычным жестом определила коробку в мусорный ящик и запретила себе даже думать о ней. Но выходило так себе. То есть в течение рабочего дня я с этим неплохо справлялась, благо, что день был насыщенный — совещания шли одно за другим. А к вечеру дала слабину — коробку из урны достала и (что самое скверное) забрала с собой домой.

По дороге я пыталась себя убедить, что никуда не поеду. Все твердила, что я контролирую ситуацию, а не она меня. В итоге, прошатавшись пару часов из угла в угол, я окончательно разозлилась и решила поставить точку в этом затянувшемся фарсе.

Способ мне виделся один — поехать по указанному адресу. Что я и сделала.

Потратив не меньше получала на поиски гаража за нужным номером и пару раз едва не свернув себе шею, я все же нашла искомое. Покосившаяся, полусгнившая жестяная коробка радовала глаз висевшей на одной петле дверью. Я с тоской огляделась по сторонам и задержала взгляд на лазурно-голубом небе, над которым неумолимо сгущались черные тучи. Кто знает, может вижу его в последний раз?

И все же, тихо матерясь себе под нос, я вошла в гараж. Последующие два шага разделили мою жизнь на до и после.

Понедельник — день тяжелый, кто бы спорил? Но четверг ничуть не лучше. Особенно, если все дни напролет истязать себя тревожными мыслями и каждую секунду ждать беды. Да и бессонная ночь сил не прибавляет.

Злодей заставил меня взглянуть на офисные будни в новом свете. Благодаря ему все тревоги и неприятности, что были раньше, казались детским лепетом. А электронные письма вызывали такое количество эмоций, что, будь они пригодны для выработки электричества, я смогла бы осветить половину города.

Должна признать, скрывать тревоги и не допускать промахов по рабочим вопросам все эти дни было чрезвычайно трудно, но я всячески старалась. И, судя по тому, что коллеги в сторону при виде меня не шарахались и испуганно по углам не жались, с поставленной задачей я более или менее справлялась.

С другой стороны, работа, с ее привычными заботами, позволяла не сойти сума от бесконечных попыток найти выход из проблемы, которая была больше похоже на уравнение, состоявшее из одних неизвестных. Или на мышеловку, которая уже давно захлопнулась, только глупая мышь об этом не знает и все продолжает дергаться. Здесь уж кому какой вариант больше нравится. Мне лично первый как-то ближе — не так уж и приятно чувствовать себя той самой мышью.

За прошедшее время вестей от Злодея не было. Опасаться этого можно было в той же степени, как и радоваться. Я не делала ни того, ни другого. Я ждала. В том, что он объявится сомнений не было — зверь, почуявший кровь, охоту не прекратит — не сможет остановиться.

Так или иначе, еще одни день подходил к концу, и, припарковав машину во дворе дома, я побрела к подъезду. Но стоило приблизиться, как дверь резко отрылась, едва не встретившись с моим лицом. Отскочив в сторону, я угодила острой шпилькой в небольшую трещину на асфальте и едва не рухнула на спину. Взмахнув руками, словно курица, решившая взлететь, я тихо охнула, но конфуза не случилось.

Мужчина, оказавшийся по ту сторону двери, подхватил меня и ловко вернул в требуемое положение.

— Не падай, — весело сказал он. Я же отметила, что мой спаситель-губитель был молод и красив.

Выразительно взглянув на его руки, все еще покоившиеся на моей талии, я сказала:

— Постараюсь. Если будете чуть аккуратнее открывать двери, уверена, удастся это без труда.

Парень по-доброму усмехнулся, но руки убрал. А я, без видимого ущерба для каблука, освободила туфлю и, проигнорировав его заинтересованный взгляд, шагнула к домофону.

— Ты ведь Марина, так?

— Мы знакомы? — оглянувшись спросила я, точно зная, что раньше его видеть не доводилось.

— Пока нет, — широко улыбнулся он. — Но можем…

— Вряд ли, — отрезала я. Однако то, что я услышала дальше, заставило изменить намерения.

— Меня Рома прислал.

Я на секунду прикрыла глаза. Благо, что стояла к нему спиной, а значит, моего лица он видеть не мог.

Быстро придя в себя, я спросила:

— Как он?

— В норме. Завтра выписать должны.

— Хорошо, — кивнула я, ожидая продолжения.

— Просил тебя приехать.

— Если у него все в порядке, не думаю, что это обязательно, — пожала я плечами.

— Слушай, — легонько ухватив меня за локоть, заспешил он, словно боялся, что уйду. — Я знаю, у вас с ним все…сложно. Но час времени — это не так уж и много, можно найти. Тем более…

— Поехали, — не став слушать дальше, кивнула я.

Он еще стоял на месте, не веря в столь быструю победу, а я шла к машине, стараясь не думать, чем обернется для меня эта встреча.

— Может на моей? — поинтересовался парень, кивнув на припаркованный рядом «БМВ».

— Не стоит, — садясь в салон своего «Вольво», ответила я. А вдогонку услышала:

— Меня, кстати, Димой зовут…

По пути в больницу я решила заехать в магазин, прикупить гостинцев для недужного. Дима не отставал ни на шаг — то ли боялся, что убегу, то ли пытался подружиться. Я, признаться, в его мотивы мало вникала. Меня тревожила предстоящая встреча, и сбежать я хотела не меньше, чем увидеть Рому.

Однако и оттого, что мой новый знакомец путался под ногами была польза. От него узнала, что Рома находится в той же больнице, куда я его привезла. Жизни и здоровью ничто не угрожает, а полиция интереса к нему не проявляет.

Врачи обнаружили в крови Ромы старый добрый клофелин, благодаря которому он и оказался в бессознательном состоянии. Также он заработал небольшое сотрясение и ссадину на макушке, но все это, по словам Димы, было сродни царапинам.

Молчать Диме было сложно, а может, просто не умел. Посему при каждой возможности он пытался что-то рассказать, объяснить или спросить. При этом он словно излучал оптимизм и концентрированную радость. Пожалуй, на его фоне я казалась букой и занудой. Но меня это не волновало. Как, впрочем, и его далекие от дружеских взгляды.

Так, каждый на своей волне, мы и подошли к палате, где лежал Рома. Осталось самое сложное — войти. Я замешкалась. Деликатно замерев за моим плечом, Дима сказал:

— У него отдельная палата. Вам никто не помешает. Если хочешь, я могу пойти с тобой.

— Лишнее, — тихо ответила я и, собрав волю в кулак, решительно шагнула вперед.

В комнате, где стены были выкрашены в ярко-розовый цвет, а распахнутое настежь окно пропускало вечернюю прохладу, мы оказались с ним один на один. Он был немного бледен, и только это да небольшой пластырь у виска указывали на недомогание. Когда я вошла, он, подложив подушку за спину, читал газету. Машинально скользнув по ней взглядом, я вспомнила, что прочла такую же утром. Вдруг стало страшно, ведь вполне возможно — это единственное общее, что осталось у нас.

–Привет, — тихо сказал он и попытался улыбнуться. А я не узнала его голос и оттого смешалась еще больше.

Неловко держа в руках пакет, спрятав взгляд, я не придумала ничего лучше, чем сказать:

— Я принесла тебе конфет… «Белочку»… Ты так любил их…раньше…

Я не успела заметить, лишь почувствовала движение, а он уже был рядом. Схватив в охапку, поднял над полом, да так и замер. А я, уткнувшись носом в его плечо, боролась со слезами…

Некоторое время спустя, мы сидели друг напротив друга на жесткой больничной койке и лопали конфеты.

Он сильно изменился за прошедшие годы, возмужал. Широкоплечий, кареглазый, с темно-русыми волосам и пушистыми ресницами, но все с той же по-детски открытой улыбкой. Задорные веснушки — еще один привет из детства.

На скуле появился едва заметный шрам, но на правой щеке осталась ямочка. И все также видно ее только, когда он смеется. Не парень — мечта любой девчонки.

Помню, когда вокруг него стали виться воздыхательницы, я с ума сходила от ревности. Даже мысли не допускала, что его придется делить с кем бы то ни было. Да и как это возможно? Ведь он только мой! Мой самый лучший, самый сильный и любимый старший брат.

Столько лет прошло с тех пор… Где мы, тогдашние, наивные и счастливые?

— Эй, — позвал он незнакомым голосом и легонько сжал мою ладонь. — Не исчезай.

— Я здесь, — стряхнув воспоминания, словно дремоту, отозвалась я. — Как ты себя чувствуешь?

— Хоть сейчас Тихий океан вброд переплыву, — гордо выпятив грудь, заявил он.

— Поверю на слово, — улыбнулась я.

— Ты так похорошела. Настоящая красавица…

— Спасибо, — улыбнулась я. — Ты тоже очень сильно изменился. Совсем не такой, как я помнила.

— Как Клава?

Последнего вопроса я не ожидала. Эта была еще одна тема, которую я старательно избегала годами и смела думать о ней лишь наедине с собой.

Что-то в моем лице насторожило брата, он резко нахмурился. Я же как можно спокойнее сказала:

— Ее больше нет.

— Когда это случилось?

— Через два месяца после моего восемнадцатилетия.

— Я не знал…

— Конечно, нет. Я ведь не сообщила Вале. Их вражда длилась годами, и даже на своих похоронах Клава к примирению не была готова. Не соблюсти ее волю я просто не могла.

— Марина… — схватил меня за руку брат.

В ответ я пожала его ладонь и как можно мягче сказала:

— Знаешь, я действительно верю, что теперь Клава там, где все те, кого она потеряла. Те, кого она любила больше собственной жизни, но не смогла уберечь. Я давно смирилась. Не будем об этом, хорошо?

Ромка не ответил. Сжав до боли зубы, отвернулся к окну. Его бледное лицо как-то резко осунулось. Наша встреча была испытанием для обоих, и мучительной делали ее именно воспоминания. Пожалуй, осознание этого и помогло мне начать разговор о недавних событиях. Ведь даже все ужасы действительности не так тяжелы, как наше с ним общее прошлое.

Вместе с тем, я понимала — разговор о событиях, приведших его на больничную койку, все равно неизбежен: ни я, так он, поднимем эту тему.

Решив заранее, что рассказывать о происходящем не стану, я придумала байку и надеялась, что он поверит в нее. Ложь — не самое хорошее начало. Впрочем, убийства еще хуже. А выбирать, следуя народной мудрости, нужно меньшее из зол.

Стараясь ничем себя не выдать, я спросила:

— Рома, что случилось тем вечером? Увидеть тебя в отключке с ссадиной на голове было довольно…неожиданно.

— Хороший вопрос, — хмыкнул он. — Я и сам об этом думаю. Ты не подумай, я по девкам не гулял, и откуда клофелин взялся, ума не приложу. Мне вся эта дрянь без надобности! У меня девушка есть, Настена… Я тебя с ней познакомлю! Уверен, она тебе обязательно понравится. Хорошая девчонка, словно из сказки русской, даже коса как с картинки…

Стоило Роме упомянуть свою девушку, как весь его облик преобразился. На лице появились нежность, мягкость и какая-то… мечтательность. Эти чувства вряд ли были ему свойственны. И то, что сошедшая со страниц русских сказок девушка смогла вызвать их в нем, делало ее в моих глазах настоящей волшебницей.

Я улыбнулась и как можно более мягко сказала:

— Что ты, Рома, я и не думала ничего плохого. Но все же, как-то ты оказался в таком состоянии…

— Последнее, что я помню как шел к машине по паркингу, — заметно успокоившись, погрузился в воспоминания он. — Пару раз в неделю я хожу в спортзал, машину оставляю на стоянке клуба. Она прямо в здании, что довольно удобно. Может знаешь, на Московском проспекте есть бизнес-центр «Петрофф»? Вот там и клуб находится.

— Знаю, — кивнула я. — Но что случилось дальше?

— Да ничего, — хмыкнул он. — Вокруг все резко закружилось, и я вырубился, прежде чем успел понять, что происходит. Очнулся уже в больничке. То, что меня именно ты привезла, узнал от охранника — он номера машины запомнил. Дальше дело техники. Но ты не думай, я не в обиде, понимаю, почему ты уехала… Заслужил.

Рома выглядел удрученным, что понятно, кому приятны подобные приключения. Я же, должна признаться, вздохнула с облегчением, поняв, что он не помнит то, при каких обстоятельствах мы встретились.

Однако радовалась я рано, ибо следующий вопрос заставил понервничать:

— Только вот не пойму, ты-то как меня нашла?

— У меня была встреча рядом с этим бизнес-центром, — без стеснения врала я. — С парковкой в тех краях туговато, пришлось воспользоваться платным паркингом. После встречи я пошла за машиной и увидела тебя. То есть, я, конечно, тогда не знала, что это ты… Решила, человеку плохо стало и попыталась помочь.

— Ну ты даешь, — хохотнул он. — Я тебя раза в два минимум тяжелее. Как ты вообще меня до больницы дотащить смогла? Еще и в другой район почему-то…

— Это я с перепугу. «Скорую» не догадалась вызвать… — понимая, что моя история вот-вот рухнет, поспешно ответила я и попыталась перевести тему. — Но все же, где-то ты клофелином угостился. Или может, угостил кто?

— Да нет, все как обычно было. Я позанимался, зашел во фрэш-бар, — Рома внезапно осекся, и взгляд его изменился, стал жестким. — Блондинка… Ну конечно, как я сразу не догадался!

— Что за блондинка? — заволновалась я, понимая, что появилась заветная «ниточка».

— Была там одна девица… Сомнений нет — профессионалка. Клуб элитный, престарелых кошельков достаточно. Посему не все представительницы прекрасного пола туда спортом заниматься приходят, некоторые и подзаработать. В общем, девица красивая, но мне без надобности.

— Как ты суров, — не сдержалась я.

— Но справедлив, — в ответ улыбнулся он и продолжил. — Пока бармен играл с соковыжималкой, делая мой заказ, она на шею вешалась. Но я заказ получил и поспешил отчалить, тут она сумочку уронила. Всякая дребедень по полу рассыпалась. Ну я и стал, как придурок, помогать собирать. А она, видимо, в этот момент и подлила в сок отравы. Вот ведь су… падшая женщина.

— Отвергнутые дамочки опасны, — вздохнув, констатировала я. — Видимо, она рассчитывала подзаработать, но не сумев, решила отомстить.

— Да, я ее…

— Забудь, — отмахнулась я. — Если не совсем дура, больше в клубе не появится, посему о справедливом возмездии можно не мечтать. Главное, что все без особых последствий.

— Да уж, — машинально потрогав пластырь на виске, вздохнул Рома. — Хорошо хоть Настена не узнает. Ее в городе нет — она с родителями и младшим братом в Испанию улетела.

— Вот и хорошо, — согласилась я. — Лишние волнения ни к чему.

— И все-таки странно, — после небольшой паузы задумчиво сказал Рома. — Встретиться вновь при таких обстоятельствах…

— Пути Господни неисповедимы, — пожала я плечами. — Хочешь еще конфету?

Рома ничего не ответил. Он смотрел на меня долгим испытывающим взглядом и молчал. На мгновение показалось, что я вновь содрогаюсь под порывами ледяного ветра на той заснеженной улице, где мы когда-то расстались.

Я зябко поежилась и поспешно опустила глаза.

— Ты, наверное, устал. Да и мне пора.

Я едва успела договорить, а Рома уже с силой схватил меня за руки. Я вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли. Он тут же ослабил хватку и, став мрачнее тучи, сказал:

— Прости. Не рассчитал. Но… Я не хочу, чтобы ты уходила! Никогда больше.

Я не нашлась, что ответить. Неуклюже обняв его, поцеловала в макушку.

— Если ты захочешь, я буду рядом.

— Могу поздравить с воссоединением? — вышагивая по больничному коридору рядом со мной, спросил Дима.

— Можешь, а можешь и не поздравлять, — пожала плечами я.

— Ты всегда такая строгая, или я чем не угодил?

— Всегда, — отрезала я.

— Это хорошо, — заявил он. — С ума схожу от строгих женщин.

— Тогда тебе прямой путь в школу. Незамужние и строгие училки там в широком ассортименте.

— А ты, значит, замужняя? — с невинным взглядом спросил он.

— А я, значит, не училка, — хмыкнула я.

— Я готов с этим мириться, — заверил он.

— Не приму такой жертвы, — садясь в машину, запротестовала я. — Засим позволь проститься.

— О, уверен, это не последние наше свидание.

По дороге домой я то и дело мысленно возвращалась к разговору с Ромой. Но ничего из того, что он рассказал о том вечере не прояснило ситуацию.

Впрочем, особой сообразительностью я сейчас никак не могла похвастаться. Встреча с братом слишком сильно задела, слишком сильное произвела впечатление. Мысли, чувства, обрывки фраз и жестов — все смешалось в голове, все перепуталось. Хотелось то плакать, то смеяться. То вернуться к нему тотчас, то уехать как можно дальше.

Я ехала домой знакомой дорогой, но не узнавала ни улиц, ни зданий. Не замечала ничего вокруг. Пожалуй, в этот час я была наихудшим водителем, и только чудо уберегло меня и окружающих от беды.

Проведя в обществе брата несколько часов, я вернулась домой ближе к одиннадцати. Квартира встретила неприютной пустотой. Я жила в просторной трешке-сталинке, доставшейся мне от родителей. Места в ней было более чем достаточно, но вдруг стало тесно в собственном доме.

Я с грустью отметила, что в гостиной появился еще один букет — охапка перламутровых роз красовалась на подоконнике вместе с новой вазой. Мобильный оповещал о девяти пропущенных звонках. Я не перезвонила. Взяла поудобнее тяжелую вазу и поставила ее на комод, чтобы меньше отвлекала.

Стараясь собраться с мыслями, я отправилась в душ и долго стояла под горячими струями воды. Пожалуй, это и пару чашек чая значительно помогли мне преуспеть.

В очередной раз проверив почту, убедилась, что писем от Злодея нет. Значит, пока он не придумал новую пакость, есть немного времени разобраться во всем. А подумать было о чем.

Благодаря рассказу брата, я получила призрачную, но все же надежду, хоть как-то продвинуться в этом деле. Резюмируя и додумывая услышанное от Ромы, я пришла к следующему: нападение на него, как и предыдущие события, было тщательно спланировано.

Злодей заведомо знал о привычках Ромы и клуб выбрал не случайно. Посещая его несколько раз в неделю в течение нескольких лет, он всегда заходил во фрэш-бар после тренировки, покупая что-нибудь из напитков.

Клуб был элитным, но не закрытым. Новые люди, прекрасные леди (в том числе продажные) появлялись часто. Так что внимание блондинки удивления у Ромы не вызвало. У персонала клуба, полагаю, тоже. Посему девушка беспрепятственно опоила его.

Зная, что препарат подействует быстро, его должны были ждать на стоянке. Место неплохое. Подхватил бесчувственное тело, засунул в машину и делай что хочешь. Если Злодею повезло, суету вокруг Ромы никто и не заметил.

По всему выходит, что мне дорога в фитнес-клуб. Если удача будет на моей стороне, найду за что зацепиться. Но без помощи здесь не обойтись. В сыскном деле я профан, а персонал может быть и не разговорчивым.

Борясь с чувством вины, я тяжко вздохнула и набрала нужный номер:

— Привет. Не разбудила?

— Нет, — засмеялся Генка на другом конце провода. — Я же сова. Час ночи — время детское.

— Мне повезло, — улыбнулась я. — Ты птица нужного полета.

— И куда ты хочешь, чтобы я слетал?

— Ну вот, чувствую себя эксплуататором. Будто, кроме как с просьбой, друзьям не звоню.

— Не переживай, — утешил меня Крокодил. — Здесь все просто: ты за все годы мне посреди ночи ни разу не звонила. А раз так, значит, стряслось чего-то. Так, чем могу?

Гена — мой старый добрый друг, свой в «доску» парень. Много лет назад, от избытка авантюризма в крови, я решила покорить Эверест. Но начинать надо было с малого, в данном случае, со скалодрома. Я записалась в альпинистский клуб, и Гена стал моим тренером.

Он научил меня всему, что я умею. Никто так на меня не ругался, как он. Никто не оказывал столько поддержки, как Крокодил.

Эверест я, кстати, взяла. А потом и Эльбрус, чтобы уж совсем на расслабляться. И во всех походах, я была в одной с ним связке.

— Ты прав, Крокодильчик, мне действительно нужна помощь. Но есть одно «но».

— Какое? — став серьезным, спросил он.

— Я не хочу тебе врать. Поэтому, пожалуйста, обойдемся без «зачем» и «почему», ладно?

— Без проблем, — хмыкнул он. — Ерунда какая. Я уж испугаться успел.

— Тебя-то напугаешь, — фыркнула я и перешла к делу. — В этот вторник в клубе «Петрофф», что находится в одноименном бизнес-центре на Московском, моего знакомого угостили клофелином. Без прекрасной белокурой дивы не обошлось.

— Уже интересно, — усмехнулся Крокодил. — Это какой-то новый коктейль?

— Ага, подается в качестве аперитива к апельсиновому соку.

— Я всегда говорил, мужику водочка нужна, а все эти новомодные фрэши…

— Знакомый мой беленькую не выбрал, за что и поплатился. Он отключился на паркинге, не дойдя до машины. Что было дальше неизвестно — очнулся в другом районе с больной головой.

— И ты хочешь найти белокурую прелестницу и посмотреть кто парня, вернее его тушку, из клуба умыкнул?

— Ты, как всегда, прав, мой друг.

— Есть у меня знакомец в этом клубе, — задумчиво произнес Гена. — Стыдно сказать, день на пролет барышням попки подкачивать помогает. Но парень толковый. Я с ним завтра с утречка свяжусь и по результатам позвоню.

— Спасибо тебе, Крокодильчик.

— Крокодильчик, — передразнил он и грозно продолжил. — Думаешь, я на твой сладенький голосок и все остальное коплюсь? Не дождешься. Ты уже два занятия пропустила, отрабатывать будешь как миленькая. Поняла?

— Есть, босс, — бодро ответила я.

— То-то же, — смягчился он. — До завтра, таинственная моя.

Обещание Гена сдержал. Ближе к концу следующего дня позвонил на мобильный и, довольный самим собой, заявил:

— Физкульт-привет работникам офисного труда! Как там твои ягодицы, не атрофировались от сиденья за компьютером?

— Крокодильчик, меня всего неделю в зале не было. Я по-прежнему в полной боевой готовности.

— Ну, вот и продемонстрируешь, как свидимся, — хмыкнул он, и от предвкушения разом заныли все мышцы в организме.

— Злой ты, в самом деле.

— Оправдывать, знаешь ли, репутацию надо, — хохотнул он и стал серьезным. — По твоему вопросу. Связался я со своим знакомцем, Виталиком его, кстати, зовут. Он сегодня в клубе, обещал подсобить. Номер его я тебе СМСкой скину, а дальше вы уж сами. Парень он толковый, поладите. А начнет глупить, звони мне — образумлю.

Поблагодарив верного друга, я поспешила договориться с Виталиком о встрече. На счастье, сегодня он работал до одиннадцати вечера. Я могла с ним встретиться после работы, не отпрашиваясь у начальства пораньше.

В начале восьмого, оплатив стоянку за час, я въезжала на паркинг, с которого и начались Ромины приключения.

Фитнес-клуб располагался на пятом и шестом этажах здания. Обычно в это время здесь многолюдно, но не сегодня. Пятница летом — практически руководство к действию для дачников, в независимости от того, проводят ли они выходные на шести сотках в сараюшке или на шести гектарах в особняке. Все без исключения бросают рутинные дела и хобби и спешат на лоно природы.

Вот и посетители клуба предпочли стояние в пробках на выезд из города тренировкам. И правильно, в зале в любое время года можно побывать, а лето в Питере всего несколько дней.

Хорошо, что Гена не умеет читать мои мысли… Во всяком случае, на расстоянии.

— Ты Марина? — едва переступив порог клуба, услышала я.

На встречу шел голубоглазый блондин в обтягивающей майке с логотипом клуба. Фигура его вызвала бы зависть и у гладиатора — столь прекрасно он был сложен. Благодаря ему руководство фитнес-клуба могло экономить на рекламе — одного взгляда достаточно, чтобы скупить ворох абонементов в надежде хоть немножечко приблизиться к его великолепию. И улыбка у парня что надо — реклама зубной пасты тоже удалась бы.

— А ты Виталик? — спросила я, растянув рот до ушей.

— Он самый, — без всякого стеснения оглядев меня с ног до головы, довольно улыбнулся он.

— Приятно познакомиться, — кивнула я, радуясь, что не умею краснеть. — Крокодил должно быть рассказал…

— Я, честно говоря, мало что понял из того, что он наплел, — отмахнулся Виталик и приобняв меня за плечи повел вглубь клуба. — Но для тебя, моя красавица, сделаю все, что угодно. Только скажи, что?

— Мой друг занимается в вашем клубе, — не стала разводить сантименты и сразу перешла к делу я.

— Недавно его угостили клофелином в баре и увезли в неизвестном направлении. Сейчас с ним все в порядке, но уж очень хочется понять, кто нахулиганил.

— Менты этим делом тоже интересуются? — слегка побледнел Виталик.

То, что история эта с душком и, получи она огласку, клубу неприятностей доставит не мало, явно его обеспокоило. Сей факт, как и сообразительность Виталика, были мне на руку, посему я поспешила его успокоить:

— Нет, их не привлекали. Я была бы тебе очень благодарна, если бы наша встреча осталась конфиденциальной. Ни моему другу, ни кому бы то ни было знать об этом разговоре не обязательно. Да и клубу лишние скандалы не нужны.

— Как скажешь, — широко улыбнулся Виталик, хитро посмотрев на меня. — Когда, ты говоришь, все случилось?

— В среду.

— В баре Серега работал… Нам везет — сегодня его смена. Поболтаем, может, вспомнит чего. Потом заглянем к охране. Посмотрим, что камеры записали.

— В паркинге тоже есть видеонаблюдение?

— Должно быть, — пожал плечами Виталик. — Но я не в теме. Надо у Кочерги спросить.

— У кого? — не поняла я. Виталик засмеялся.

— Кочерга — это начальник службы безопасности бизнес-центра. Хороший мужик, но с фамилией ему не повезло.

— С этим не поспоришь, — искренне посочувствовала я. — А этот Сергей, он давно здесь работает?

— Пару лет, — нахмурил высокий лоб Виталик. — Он хороший парень, не думаю, что замешан. Ты пойми, публика в клубе элитная, со связями. Хозяева клиентов облизывают и во все места целуют, лишь бы довольны были. Посему сервис на должном уровне, персонал по струнке ходит. Да и на работу к нам попасть нелегко, без рекомендации даже на собеседование не пригласят.

— Друг говорил, услуги у вас разноплановые…

— Все в рамках приличия, — хмыкнул он. — А то, что между клиентами иногда любовь случается… Мы только рады, если все довольны.

— Клофелин тоже случается?

— Нет, — отрезал Виталик. — Такого никогда. Мелкие кражи бывали… Но во всех случаях клиентам компенсировали потери. Все оставались довольны.

— Впечатляет, — похвалила я.

— А то, — радостно кивнул он. — Стараемся всеми силами. Так что, ты понимаешь, девку эту найти в наших интересах.

— Понимаю, — хмыкнула я, подумав, что будь Виталик в курсе всей истории, пылу бы в нем заметно поубавилось. А он меж тем перешел к вопросам, которые не нравились уже мне:

— Как, кстати, твоего друга зовут?

Понимая, что скрыть имя не удастся, да и смысла в этом особого нет, я ответила:

— Роман Галанин.

— Ромка, — радостно воскликнул Виталик, но, напоровшись на мой взгляд, осекся и, насупившись, добавил. — Я с ним знаком. Давно. Но наш уговор в силе — о твоем визите молчу.

— Премного благодарна, — кивнула я.

Виталик хотел добавить что-то еще, но мы вошли в бар, и он, к моему несказанному счастью, передумал.

Фрэш-бар представлял собой просторную комнату с приятно журчащим фонтаном посередине. Кованные столики были расставлены в хаотичном порядке, на каждом стояла вазочка со свежесрезанными цветами.

По правую стену от входа расположилась барная стойка с логотипом клуба на ней. Красавчик-бармен болтал с двумя дамочками — единственными посетительницами бара.

Одетые в велюровые костюмы, одна в кислотно-зеленый, другая — в ядрено-розовый, увешанные бриллиантами, они с достоинством расположили телеса на высоких табуретах и плотоядно поглядывали на бармена. Тот, в свою очередь, расточал улыбки и говорил всякую чепуху, явно приятную тетушкам — данная услуга входила в стоимость абонемента.

— Ты совершенно уверен, Сереженька, что сельдереевый сок поддержит мою фигурку в тонусе?

— Анжелика, — заливался соловьем он. — Вашей фигуре и без всякого сока позавидует любая топ-модель. Но! Благодаря ему вы будете чувствовать себя бодрее, а значит…

— Заглянете и ко мне, в тренажерный зал, — закончив фразу, Виталик взглянул на дамочек со значением. — А то что-то давненько я вас не видел…

Дамочки при виде тренера сладенько улыбнулись, но тут заметили меня. Я им явно портила пейзаж, оттого была удостоена максимально презрительных взглядов. К счастью, дальше взглядов дело не пошло, так как Виталик сказал:

— Сережа, девушке твой совет нужен. Прогуляйтесь, а я тебя подменю. И да, девушка комплиментам предпочитает предельную откровенность.

Оставив Виталика на растерзание клиенткам, мы заняли столик в углу. Сережу намек коллеги озадачил, он хмурился и гадал, чего ждать от судьбы. Стараясь расположить его к себе, я, голосом паиньки, сказала:

— Мне очень нужна ваша помощь. Могу ли я на нее рассчитывать?

— Конечно, — теряя бдительность, закивал бармен, задержав взгляд в моем декольте.

Я вновь принялась излагать свою историю. Сергей выслушал очень внимательно и, напрягая память, рассказал все, что ему запомнилось в тот день.

Только полезного в его рассказе не было и на грош. Рому он знал, на блондинку, что его клеила, внимание обратил, ибо красавица. Но ни до, ни после этого дня он ее не видел. И на этом все.

Вернув бармена тетушкам, мы с Виталиком удалились. Отойдя на некоторое расстояние, он сказал:

— Узнала что-нибудь полезное?

— По нулям.

— Не расстраивайся раньше времени, — стал утешать он. — Сейчас навестим безопасников, глядишь, повезет больше.

Не случилось. То есть сначала все вроде бы шло неплохо. Кочерга оказался дружелюбно настроенным дядькой с огромной лысиной и шикарными усами. Дурацкие шутки и громогласный голос выдавали в нем бывалого служаку. Покручивая ус, он с интересом меня послушал и, отточив остроумие, повел нас в комнатку, где двое упитанных парней таращились сразу в двенадцать мониторов. Картинки в них то и дело менялись, а парни, вроде бы, даже не моргали…

Тут-то и выяснилось — записи исчезли. Причем, что особенно интересно, исчезли они выборочно.

— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Кочерга. — Архив большим не назовешь, не скрою. Больше недели записи не храним. Но за среду вот они, все в одной папочке. Все, кроме…

— Кроме тех, что сняты на паркинге? — понимая, что Злодей и в этот раз сработал на «ура» спросила я.

— Верно, — кивнул Кочерга. — А также тех, что сняты в лифте, на входе и коридорах фитнес-клуба после восьми вечера…

— Уж не теми ли тропами прошлась таинственная блондинка? — задумчиво произнесла я.

— Теми, — кивнул Виталик. — Другой дороги в клуб нет.

— Очень удачно, — потерев висок, в надежде унять навалившуюся головную боль, резюмировала я. — Исчезло только то, что могло вывести на участников похищения.

Слово «похищение» подействовало на господина Кочергу самым лучшим образом. Он вдруг вышел из ступора, распрямил плечи и принялся орать на подчиненных, потом куда-то долго звонил и вновь орал. С охранников разом сняло сонную одурь, все стали носиться из угла в угол и в ужасе оглядываться на начальника, чья лысина покраснела до цвета спелого помидора. То и дело в комнату входили новые люди, но и пары минут не проведя в ней, убегали с невероятной скоростью.

Переполох поднялся страшный. А результата как не было, так и нет. Отерев полосатым платком вспотевшее лицо, Кочерга посмотрел уныло и сказал:

— Даже не знаю, чем помочь, ребята. В тот день на посту было двое парней, оба могли поработать над видеозаписями. Но ни до одному из них я не могу дозвониться. Я, конечно, их найду, из-под земли достану…

— Кто еще имеет доступ к записям?

— Да много кто, но вот в чем штука, — еще больше нахмурился Кочерга. — Картинку не резали. То есть камеры просто выключили в определённое время, а это можно сделать только отсюда.

— Кто работал в тот день?

Кочерга делиться информацией явно не хотел. Он судорожно пытался найти способ, который помог бы ему выпроводить меня вон и замять это дело по-тихому.

Пока он его не нашел, я сказала:

— Если вы считаете, что необходимо вмешательство полиции, я готова…

— Нет-нет, — заспешил он и натянуто заулыбался. — Зачем беспокоить органы понапрасну? Ведь, вы говорите, никто не пострадал…сильно…

— И все же…

— Я понимаю! Понимаю, конечно. Ситуация странная, и, возможно, ребятки смогут помочь с вашей проблемой.

Сделав акцент на том, что проблема именно моя, а никак не его и его работодателя, Кочерга быстренько продиктовал контакты охранников, работавших в среду, и поспешил выставить нас за дверь.

— Чудеса… — пропел Виталик.

— Иначе и не скажешь, — кивнула я.

— Что дальше?

— По ситуации, — пожала я плечами. — Спасибо тебе за помощь.

— Был бы толк, — все еще находясь под впечатлением, хмурился он.

— Будет, — уверенно сказала я и поспешила проститься, оставив Виталика наедине с его думами.

Если верить Кочерге, в день, когда похитили Рому, в смене работали некие Гришаков Денис и Юшин Андрей. Оба молодца на телефонные звонки ответить не пожелали. Что ж, делать нечего — поеду в гости.

Юшин жил в пригороде. К нему, учитывая поздний час и пробки на дорогах, раньше полуночи не добраться. Значит, придется отложить на завтра, благо суббота.

А Гришаков обитал в центре. Посему сорок минут спустя я уже подходила к его подъезду. Нужная квартира находилась на четвертом этаже. Судя по всему, за замызганной дверью была огромная коммуналка. На дверном косяке я насчитала четырнадцать дверных звонков — явное свидетельство того, что жильцов здесь, как селедок в бочке. Одно радовало, все звонки были подписаны. Вот и нужная фамилия, выведенная кривым почерком, под одним из них нашлась.

Позвонив не менее шести раз, я смогла убедиться, что общаться со мной желающих нет. Варианта здесь два: либо любезный Денис прячется, либо его просто нет дома.

В любом случае надо знать наверняка. Тяжко вздохнув, я нажала на самый верхний звонок с табличкой «Лазаревы». Спустя некоторое время, послышались шаркающие шаги, и тетка необъятных размеров со злыми глазами открыла дверь.

— Кто такая? — забыв поздороваться, гаркнула она.

— Я к Гришакову, — робко проблеяла я.

— Ему и звони! — рявкнула она и захлопнула с силой дверь. Дом при этом содрогнулся, но устоял.

Впечатление тетка произвела сильное. Некоторое время я растерянно хлопала глазами и не могла решить на какой звонок нажать следующим. Выбор был велик. Но опасение, что знакомство с соседями Гришакова может навредить моему здоровью не покидало.

К счастью, население коммуналки состояло не только из хамок, но и из сплетниц. Только я занесла руку для следующей попытки, как дверь приоткрылась, и на свет божий показалась маленькая, седенькая, вся какая-то скрюченная старушка с вздернутым носом и хитрющими бегающими глазками.

— Вы к Дениске? — голосом слаще меда спросила она.

— К нему, — кивнула я. — А он дома?

— Уж несколько дней как нет. Уехал куда-то.

— Куда не сказал?

— Нет, — с грустью вздохнула она. — Скажет он, как же! Никакого уважения к старости.

— Почему тогда решили, что уехал?

— Сумку с собой большую взял, — охотно пояснила она. — Он здесь уже лет десять живет, может больше, и ни разу никуда не уезжал, а тут с сумкой да еще и тайком. Даже с соседями не простился. Невоспитанный какой! А мы ведь практически семья… Коллектив у нас хороший. Представляете….

— Почему вы решили, что он тайком уезжал? — поспешив уйти от темы «коллектив — друг человека», спросила я.

— Так ведь посреди ночи. С работы пришел, поужинал, а часа три как пробило, вижу — уходит. У меня бессонница, так я и заметила.

— И что, даже не намекнул куда?

— Нет, — тяжко вздохнула старушенция. Чувствовалось, что покоя ей это не давало. — Но довольный был, светился аж весь.

— Когда вернется тоже не знаете? — без всякой надежды спросила я.

— Ой, доченька, знала бы — сказала. Переживаю я за стервеца.

— Что так, повод есть?

— Я за всех жильцов переживаю, — выпятив тощую грудь, заявила она.

— Побольше бы нам таких ответственных граждан, — стараясь не рассмеяться, сказала я и попросила. — Вы могли бы мне сообщить, когда он вернется? Я телефон оставлю.

— А вы ему кто будете? — проявила бдительность старушка.

— Работаем вместе, — легко соврала я и, достав из сумочки тысячерублевую купюру, протянула ей. — Это вам за беспокойство. Денису о моем визите знать не обязательно.

Старушка понимающе хмыкнула, и купюра тут же исчезла в кармане ситцевого халата. Теперь она смотрела с нежностью и еще большим любопытством.

— Куда звонить-то?

Решив, что знать обо мне что-либо, кроме телефона, будет для старушенции лишним, я предпочла визитку не оставлять. Написала номер на листочке и передала ей со словами:

— Здесь мой мобильный. Звоните в любое время.

— Обязательно позвоню, душенька, — заверила старушенция и тут же скрылась за дверью, опасаясь, что я передумаю и заберу деньги.

Опасения ее были напрасны, о потраченных деньгах я не жалела — лазутчик во вражеском стане был мне необходим.

А спустившись всего на пару ступенек вниз, я смогла убедиться, что мои вложения уже стали окупаться. Дверь вновь приоткрылась, и старушенция заговорщицки зашептала:

— Доченька, ты подожди, не уходи…

Дважды просить не пришлось, и, согнувшись, чтобы лучше слышать, к самому носу старушки, я с большим интересом узнала, что:

— Тут вот еще что… Друзья у нашего Дениски странные появились.

— Почему странные?

— Знамо почему, — фыркнула она. — Богатые. Не чета ему, прохвосту.

— С чего взяли, что богатые? — насторожилась я.

— Так бедные на таких машинах не ездят, все больше на метро. Дениска и вовсе иногда пешком по бедности ходил, когда деньги пропивал, а до зарплаты еще жить и жить… Я его, между прочем, подкармливала по-соседски, а он, ну никакой благодарности.

— Что за машина? Номер, марку запомнили?

— Машина с дом размером… В моем сериале одна девка на такой ездит. «Инфинити», кажись…Сразу видно, деньжищ… Не на пенсию, знамо дело, живут. Нет на них советской власти… А номер? Эх, знала бы, — погрозила она кому-то сухоньким кулачком. — Записала бы! Теперь буду все-все записывать! Мало ли что… Так только и помню, что цвет у машины синий…Индиго! Во как!… Да буквы, ВП в конце. Мужа моего, покойного, так звали… Василий Петрович…

— Раньше у него таких друзей не было? — вновь спросила я.

— У мужа моего?

— Нет, у Дениски.

— Откуда бы им взяться? — презрительно хмыкнула старушенция.

— А кроме машины можете о них что-нибудь сказать? — стараясь не выдать волнение, спросила я. — Как выглядят?

— Нет, — горестно вздохнула она. — В машине-то окна темные — не разглядеть, только и видела, как Дениска выходил. Да и было это только пару раз. В соседнем дворе он был, думал, никто его не заметит. Как же…

— Но в машине, кроме него, было несколько людей?

— Как знать? — горько вздохнула старушка, чувствовалось, что интересно ей было не менее моего. — И этого не углядеть было. За рулем парень какой-то сидел, а был ли кто еще…

Поспрашивав еще немного старушку и убедившись, что сказать ей больше нечего, я удалилась восвояси со слабой надеждой, что толк от нее еще будет.

Одно плохо, на вопрос о том, куда подевался достопочтенный Дениска, она ответить не могла.

На то, что он будет ждать меня с пирогами и горячим чаем, я, конечно, не рассчитывала. Еще в клубе стало понятно — оба охранника в этой истории замешаны и на контакт идти не желают. Версия о том, что им заплатили за то, чтобы в нужное время перестали работать камеры видеонаблюдения, напрашивается сама собой. И поспешное исчезновение Гришакова также вполне логично. Остается только надеяться, что конечным пунктом его маршрута не стала сырая могила. В свете последних событий ждать можно было чего угодно.

Несмотря на неудачу с Гришаковым, следующим утром я все же поехала к его боевому товарищу, Андрею Юшину. Погода была распрекраснейшая. Что с одной стороны радовало, ибо питерская погода давно так не баловала, а с другой — печалило, так как жил Юшин в пригороде, а значит, в законный выходной пришлось встать очень рано, дабы успеть до того, как горожане, желающие погреть спинки на пляжах или организовать шашлыки, создадут многокилометровые пробки.

План удался — я добралась до поселка, где жил Андрей, без всяких пробок и до жары. По изрытой колдобинами и ямами дороге я проезжала мимо однотипных, давно пришедших в упадок пятиэтажек. Они чередовались с ветхими деревянными домами, но ничего, кроме уныния в душе, не рождали. Не спасали положение ни сады, ни палисадники — жители разбивали их на каждом свободном клочке земли.

Дом Юшина без посторонней помощи я бы не нашла. Мой ультрасовременный навигатор сбился с пути, заплутав в хаотичных улочках поселка. К счастью, сердобольная местная жительница указала правильное направление, не дав окончательно заблудиться.

Пятиэтажка Юшина насквозь пропахла кошками и неисправной канализацией. Ремонта здесь не было с момента постройки, а соседи уборку не жаловали, посему упадок в доме царил наистрашнейший.

В общем, стремление Юшина к лучшей жизни более чем понятно. Не думаю, что Злодею было сложно с ним договориться. Да и услуги охранника вряд ли дорого обошлись. Был бы он еще также глуп, как жаден…

Но Андрей, к сожалению, совсем идиотом не был и родной дом покинул — не вернулся со смены.

Об этом пренеприятном для меня событии сообщила его слегка нетрезвая супруга. Потеря мужа ее нисколько не огорчила, а по-моему, очень даже обрадовала.

–И часто он так пропадает? — поинтересовалась я.

–Как зарплату получит, так и пропадает, — махнула она рукой. При этом я машинально вжала голову в плечи.

Алла, именно так звали мадам Юшину, жаждала общения. По этой причине, еще не успев объяснить цель своего визита, я оказалась за столом крохотной и не слишком чистой кухоньки. Болтая без умолку, Алла повествовала о нелегкой доле жены неудачника и активно жестикулировала. Хозяйка обладала пышными формами и занимала почти все свободное пространство. Я вжалась в угол и старалась предугадать ее движения, дабы не попасть под горячую руку.

— На этой неделе тоже зарплата была?

— Нет, — вздохнула она. — Через четыре дня только ждем.

— Что же он исчез тогда?

— Да кто ж его, упыря, знает, — в сердцах крикнула она. — Может с дружками запил, а может зазнобу городскую себе нашел. С него станется! А я с ним столько лет, верой и правдой…

— Может он в отпуск собирался или еще куда? — не отставала я.

— Какой отпуск? На что? — захохотала хозяйка, но вдруг задумалась. — Хотя… Сумку-то он с собой взял. Черную, спортивную. Я еще спрашивала, зачем она ему, а он сказал, что другу одолжить обещал.

— Когда это было? — зная ответ, спросила я.

— Так в среду. На смену он с ней ушел, — растерянно сказала она и вдруг вся переменилась. Покраснела, зубы сжала и гаркнула. — Что же это получается?! Он меня бросил что ли? Да я ему…

Далее последовало описание испытаний, претерпеть которые придется бедному Андрею, вернись он к жене. Должна сказать, некоторые и инквизиция могла бы смело взять на вооружение. Но слушать весь перечень я не стала и, воспользовавшись моментом, улизнула из квартиры.

Алла принялась звонить друзьям-подругам в попытке найти загулявшего мужа и о моем присутствии позабыла. Ждать, когда и ко мне появятся вопросы, я не стала — как-то не готова я к объяснениям, уж слишком разные у нас весовые категории.

По дороге в город я с унынием констатировала, что оба охранника исчезли в неизвестном направлении, при этом явно спланировали свой побег.

Чужая подготовленность злила, к тому же, вместе с ними растворилась и робкая надежда на быстрое решение всех проблем. Но сдаваться я не собиралась.

Притормозив на обочине, покопалась в списке контактов, и уже пару гудков спустя услышала:

— Привет, красотуля.

— Здорово, любезнейший. Надеюсь, не разбудила?

— До тебя уже желающие нашлись, — хохотнул он. — Порадуй меня, скажи, что соскучилась и жаждешь увидеться.

— Жажда моя неутолима, — засмеялась я. — Готова приехать уже сегодня.

— Серьезно? — не поверил он.

— Более чем, — заверила я.

— Я у себя. Когда будешь?

— Через пару часов. Пойдет?

— А то! Что желаете на обед, сударыня?

— На ваш вкус, сударь. От сухарей до лангустов, лишь бы в вашем обществе.

— Я буду изобретателен, — заверил он, и мы простились.

В одиннадцатом классе мне, как и всем школьникам, предстояло определиться с будущей специальностью. И если с выбором ВУЗа все было предельно ясно — я собиралась учиться там же, где мои погибшие родители — в Санкт-Петербургском Государственном Университете, то с факультетом все обстояло гораздо хуже.

Выбор был велик и, как следствие, противоречив. Воспитывала меня тетка, посему именно она и пыталась повлиять на мое решение. Клава отчаянно хотела, чтобы я пошла на филологический, где она трудилась много лет и занимала пост доцента. А я, из чувства противоречия, его даже не рассматривала. Хотя идея владеть сразу несколькими языками очень даже мне импонировала. Помучившись некоторое время, я выбрала экономический факультет. Он привлек лишь тем, что его закончила мама.

Учиться мне понравилось, да так сильно, что на третьем курсе я решила пополнить копилку знаний и поступила вдобавок на юридический факультет.

Ванька к тому моменту творил диплом и мнил себя прожжённым юристом. Он вел с новоприбывшими поучительно-наставительные беседы, попутно назначая свидания самым симпатичным студенткам. Его успех у барышень был неоспорим. Внешность киногероя, а был он брюнетом с голубыми глазами, харизма и чувство юмора сражали юных юристочек сразу и наповал. Новенький кабриолет «Порше», подаренный папой — прокурором города, дополнял дивный образ.

Поначалу Ванька и меня видел на почетном (или не очень) месте среди своих трофеев. Разубеждать его пришлось долго, успели даже подружиться.

Я никогда не испытывала особого доверия к людям, скорее даже наоборот. Но Ванька сумел стать редким исключением из этого правила, и оттого я все же рискнула к нему обратиться. Хотя и боялась быть осмеянной.

В общем, я рискнула и, спустя некоторое время, Ваня, гаркнув радостное «Привет!», заключил меня в объятия.

— Задушишь, вражина, — высвобождаясь смеялась я.

— А ты на что рассчитывала? — сквозь смех старался быть суровым он. — Забыла про меня совсем. Я скучал, между прочим.

— Ну ладно уж, — смутилась я. — В прошлом месяце виделись.

— Вот именно! Ме-ся-це!

— Я искуплю, — заверила я и звонко чмокнула его в щеку.

— Тебе придется очень постараться, — хитро прищурился он.

— Не сомневаюсь, — вздохнула я и вручила ему бутылку красного вина. — Начну с этого. Чилийское, помню о твоих предпочтениях.

— Пожалуй, у тебя есть шанс на прощение, — изучив этикетку, кивнул он.

— На случай, если оно заставит себя ждать, я прихватила еще бутылочку аргентинского.

— Это очень правильный подход, — похвалил Ваня. — Я, кстати, тоже подготовился.

Жил Ваня в одном районе со мной — между нашими домами минут двадцать-двадцать пять пешком. Но несомненное преимущество его квартиры заключалось в возможности выйти на крышу прямо из гостиной.

Обняв за талию, он повел за собой. На крыше был накрыт стол с разномастными закусками и фруктами. Усадив меня в полосатое кресло, он, довольный самим собой, сказал:

— Сегодня пируем.

— Что празднуем? — выразив восхищение стараниям друга, спросила я.

— Долгожданную встречу после долгой разлуки, — тяжко вздохнул он и посмотрел с укором.

— Я больше так не буду, — сосредоточившись на сырной тарелке, заверила я. — Честное пионерское.

— Можно подумать, мы были пионерами, — фыркнул он. — Я скучал.

— И я. Иногда.

— Язва, — беззлобно заявил он. — Как только с тобой можно общаться?

— Это уж тебе лучше знать, — потупила глазки я. — Столько лет терпишь меня, несносную.

— Ладно, несносная моя, — засмеялся он. — Расскажи хоть, что у тебя случилось-приключилось?

— Много всего, — пожала я плечами. — И не во всем мне без тебя разобраться.

— Всегда готов, — козырнул он.

Всю дорогу до дома Вани я пыталась решить насколько могу быть откровенной с ним. По всему выходило, что бед от моего рассказа будет больше, чем пользы. Ваня, конечно, мне друг. Но погоны с его плеч это не снимает.

Так что, решив все самое плохое оставить на потом, я сказала:

— Можешь пробить для меня один адрес?

— Не проблема, — как само собой разумеющееся сказал Ванька. — Только назови.

— Я имею ввиду электронный почтовый ящик…

— С этим сложнее, — почесал нос он. — Попробовать можно. Но будет ли результат?

— Отсутствие результата — тоже результат, — бодро гаркнула я.

— Кто бы говорил, — хохотнул он. — Было ли у тебя хоть раз, чтобы не нарыла чего, аудитор ты наш?

— Аудит — это другое. И вообще, святыни не касаемся.

— Проныра, — улыбнулся он и, подняв бокал, добавил. — Выпьем за тебя!

— Только после того, как выпьем за тебя!

Поставленные задачи были выполнены, и я вернулся к наболевшему.

— Это не все, что я хотела попросить.

— Как, ты наконец-то согласна на то, чтобы я достал тебе с неба луну?

— Нет, с этим погоди. Да и вообще, какой от нее прок? Она уже стольким обещана.

— Что же тогда?

— Я получаю странные посылки. На работу и домой. Курьерская служба меня отшила, поэтому узнать откуда они и кто их шлет я не смогла.

Смешинки в глазах старого друга стали меркнуть. Но все еще с улыбкой он спросил:

— Что в них?

— Ничего такого, что могло бы причинить вред моему здоровью. А душевное равновесие страдает…

— Нарушено новым поклонником?

— Вреда бы от такого поклонения не было…

Ванька знал меня достаточно долго, чтобы понимать где я шучу, где-нет. По той же причине с расспросами не лез, зная, что, если сама рассказать не захочу, особого толка не добьешься. Однако не смог не спросить:

— Кто может их присылать не догадываешься?

— Даже теоретически.

— А может…

— Это не он, — пожала плечами. — Содержимое подкачало.

— Ни кружев, ни бриллиантов? — усмехнулся он.

— Именно так, — кивнула я, избегая его взгляда.

— Ну и ладно, — вновь став веселым, заявил он. — На чистую воду в понедельник-вторник всех выведем. Сейчас только о приятном!

Я с нежностью взглянула на старого друга и ласково улыбнулась в ответ. Я была рада, что обратилась именно к нему. В его плутовских глазах я видела нечто такое, что делало меня веселой и жизнерадостной. Оттого, наверное, и было так обидно, когда несколько часов спустя я уже горько сожалела о том, что пришла.

Все изменилось в один миг и, кажется, непоправимо. Ваня вдруг сказал:

— Если бы я не познакомил вас тогда, все могло бы быть иначе… Ты была бы моей девушкой. Моей.

— Мы через неделю расстались бы врагами, — отмахнулась я. — Сам подумай, какая из нас пара?

— Идеальная, — с жаром воскликнул он, и я поняла, что друг мой изрядно опьянел.

Когда последняя капля чилийского была допита, последовали бутылки аргентинского, а затем и испанского — последняя была явно лишней. Ванька решил поговорить о том, как мы могли бы быть счастливы вместе.

— Ага, как же, — фыркнула я. — С моим характером тебя бы и на неделю не хватило.

— У тебя прекрасный характер! — воскликнул Ваня и осекся. Такое даже в не слишком трезвом уме признать сложно. Но он сдаваться не спешил и быстро нашелся. — Любовь все победит!

— И мир спасет, — поддакнула я, поднимаясь.

Ваня резко изменился: взгляд стал предельно жестким, черты лица обострились. Он с силой ухватил меня за запястье и швырнул в кресло, словно соломенную куклу. Я нахмурилась, но он не счел нужным это заметить. Приблизил свое лицо к моему очень близко и зло сказал:

— Я бы продал душу, лишь бы ты была со мной. Но тебе ведь плевать, так?

От его близости, от страсти, что вдруг перестала быть подконтрольна ему, стало не по себе. Это не первый раз, когда, выпив лишнего, Иван вдруг вспоминает, что был в меня влюблен. Иногда он даже считает, что влюблен и по сей день. Но эти, никому не нужные разговоры, всегда заканчивались шуткой и даже осадка не оставляли.

Я его признания считала глупостью и значения не придавала, полагая, что он и сам к ним относится с юмором. Мало ли девиц, которым он читает эти речи? Теперь же все иначе. Было в его взгляде что-то, что всерьез пугало.

Как можно мягче я сказала:

— Завтра нам обоим будет стыдно за этот разговор.

Он вдруг захохотал. Громко и зло. Я вздрогнула и, оттолкнув его, выбежала вон. Он закричал мне в спину:

— Не беги от меня, детка, я никогда не сделаю тебе больно. Только не тебе. Кого угодно в землю закопаю, а тебя лишь заласкаю.

Он что-то еще кричал и зло смеялся, но я не слышала. Выбежав из квартиры, как очумелая, я пробежала несколько улиц, прежде чем смогла немного успокоиться.

Чувствуя, что сил во мне не осталось вовсе, присела на скамейку в сквере и всерьез собралась зареветь. Что же происходит-то, черт возьми? Ведь всего несколько дней назад все было, если не прекрасно, то хотя бы стабильно. А теперь?

Теперь вокруг умирают люди. Прошлое, забыв постучаться, ворвалось в мою жизнь, разворотив старые раны. А настоящее? Она запутано так, что и несколько лет не хватит, чтобы разобраться. Все рушится, я же ничего не могу с этим поделать.

Слезы уже навернулись на глаза и готовы были ринуться ручьями по щекам, когда зазвонил мобильный. Номер был незнаком, я ответила с опаской. И услышала:

— Здравствуйте, это курьер.

Cнова ночь, пустынная улица и непокидающее чувство страха. В паре шагов от меня парк, больше похожий на маленький лес. В студенчестве я часто бывала в нем — рядом жила однокурсница. Каждый раз это были приятные и веселые прогулки в компании друзей.

Сейчас же все иначе — парк казался воплощением опасности. Густые кроны деревьев внушали неподдельный ужас. Да и память услужливо напомнила, что никаких патрулей в ночное время здесь и в помине нет.

На пассажирском сиденье разбросаны вещи. Все они из последней посылки Злодея. Я вновь окинула их взглядом: шелковый носовой платок, карта и записка. Я машинально взяла записку и повертела в руках. Читать послание не обязательно, я знала его наизусть. «Горькие слезы ночь прольет. Алый рассвет жизнь унесет.»

От мысли, что курьер позвонил в тот самый момент, когда мои «горькие слезы» вот-вот готовы были бурными потоками устремиться по щекам, становилось жутко. А не следит ли он за мной?

Но я напоминала себе, что посылку требовалось подготовить, отправить. А это никак не вписывалось в мое спонтанное желание разреветься посреди улицы. Хотя, учитывая недавние события, повод у меня был и ни один. К бабке не ходи — слезам быть. Только момент поймать…

Все же я не слишком верила, что платок для меня. Здесь есть какая-то загадка. Не думаю, что Злодей себе изменил и не подготовил какую-нибудь ловушку. Только кто в нее попадет?

Взглянув на темный парк, я в который раз подумала — вероятность того, что «алый рассвет жизнь унесет», очень даже велика. Возможно, даже и не одну.

Я с нежностью взглянула на бейсбольную биту, что лежала рядом. Пожалуй, в сложившейся ситуации — она единственная защита и надежда на спасение. Знали бы партнеры из Чикаго, вручившие ее в качестве сувенира, как планирую использовать…

Набрав в грудь побольше воздуха, я решительно вышла из машины и стремительно зашагала к указанному на карте месту. Чувство было такое, словно со скалы бросилась. Хотя, как знать, может результат будет тот же.

Подбадривая себя жизнеутверждающими мыслишками из категории «все будет хорошо» или «а вот и не страшно совсем», я углубилась в парк. Шагая по центральной аллее, с удовольствием отметила, что, несмотря на поздний час, парк не был совсем безлюдным. На скамейке у входа я обнаружила небольшую группу молодых людей, громко смеющихся и пивших алкоголь из горлышка, несмотря на городской запрет. Кто бы знал, как я была рада этим нарушителям! Надежды на них, конечно, никакой, но все же не совсем одна в огромном парке, где под каждым кустом мерещится убийца.

Я дошла до огромной круглой клумбы, от которой, смешиваясь с ночной свежестью, исходил дивный аромат. Местный садовник вложил в нее немало сил, но оценить его старания я была не способна. Оглянувшись, с тоской констатировала, что даже звука от шумной компании, а тем более с улицы, не доносилось.

«Вот так, — подумалось мне. — Закопают мою буйную головушку в цветнике, и сама виновата! Практически на блюдечке ее принесла… а даже ради чего не знаю…».

По спине побежали мурашки, и отчаянно захотелось бежать, что я и сделала, но вовсе не в направлении выхода.

Внезапно раздался оглушительный крик. Он пронесся эхом по пустынным аллеям и тропинкам, вспугнул нескольких птиц и также внезапно оборвался. Удивляя себя, забыв о страхе, я ринулась на звук.

Несколько сот метров спустя я увидела, как двое придурков измываются над девушкой. Прижав ее к земле, лишив возможности убежать и кричать, они срывали с нее одежду. Она отчаянно сопротивлялась. Но силы были не равны, и вряд ли без посторонней помощи она бы с ними совладала. В общем, дело шло к изнасилованию, и желающих помочь не наблюдалось.

По всему выходило, неприятности в этот вечер мне были гарантированы. Стараниями Злодея или чьими иными — вопрос другой. Можно, конечно, порассуждать о том, что чужую беду — руками разведу, а мне бы сначала свои проблемы решить, но рассуждать времени не было.

Сжав покрепче рукоятку биты, я громко рявкнула:

— Отошли от нее!

Придурки были очень увлечены своим занятием, один из них даже успел навалиться на девчонку сверху, отняв у нее последнюю возможность вырваться. Мой окрик услышали оба и резко оглянулись. Однако лично я на них должного впечатления не произвела. Промелькнувший на физиономиях испуг тут же сменился похабной улыбочкой.

Не думаю, что в их головах мысли были частыми гостями, но в этот раз одна на двоих промелькнула. И, судя по выражению лиц, мне она грозила проблемами — скорее всего участью девушки, которую я вознамерилась отстоять.

Так или иначе, один из них оставил «добычу» другу и направился в мою сторону. Мазнув взглядом по бите, лишь хмыкнул. Видимо, и она не впечатлила. Растянув губы в крокодиловой улыбке, он пропел:

— Иди-ка сюда, сладенькая моя…

Что он скажет дальше, дожидаться не стала. Позволив ему приблизиться на требуемое расстояние, я резко выбросила вперед руку и с размаха ударила придурка битой. По одной ему известной причине, нападения он не ожидал и даже не пытался защититься. Однако в последний момент, инстинктивно, отступил в сторону, и удар пришелся не по пустой голове, а в плечо.

По-девичьи завизжав, он отшатнулся назад, но сделал это слишком резко и, запутавшись в собственных ногах, рухнул на землю. При этом на некоторое время я, как и весь окружающий мир, потеряли для него всякий интерес. Кто бы спорил, что истязать других — не самому битым быть?

Заметив падение дружка, придурок под номером два решил вмешаться. Оставив девчонку, которой не хватило сил даже на то, чтобы воспользоваться моментом и сбежать, он вскочил и побежал на меня. Парень, кстати, был раза в два крупнее своего дружка.

Я вновь замахнулась битой, но в этот раз все пошло иначе. Я промахнулась. Его огромный кулак уже был в паре сантиметров от моего носа, когда кто-то оттолкнул меня в сторону.

Не ожидая нападения со спины, я рухнула на газон. Тут же попыталась подняться да так и замерла на месте. Было от чего!

Неведомо откуда появился Рома. Мгновение спустя я убедилась, что с его навыками в любой драке не страшно. Оценив по достоинству мастерство брата, я проводила взглядом удирающие по аллее фигуры.

— Привет!

Радостно улыбаясь, словно встретились мы где-то на пляже в Испании, он ухватил меня за руку и рывком поставил на ноги.

— Здорово, — не смогла не восхититься я. — Ты здесь какими судьбами?

— Об этом еще успеем, — отмахнулся он. — Я вроде вовремя, тебя обидеть не успели?

— Меня — нет. А ее…

Словно воробушек, растрепанная и испуганная, обхватив ноги руками и подтянув коленки к подбородку, девушка тихонечко поскуливала, и слезы, смешиваясь с тушью, бежали по лицу. Рома встал в паре шагов от нее, дабы не пугать и не смущать еще больше, а я присела на корточки рядом.

— Эй… — тихо позвала я. — Они ушли, не бойся…

Она подняла глаза, и я вздрогнула — такой открытый и доверчивый взгляд бывает лишь у детей. От этого взгляда захотелось догнать тех ублюдков, что обидели ее, и разорвать их на тысячу лоскутов.

— Они ведь не успели…

— Нет! — вскрикнула она и отчаянно замотала головой. И снова поток слез обрушился из ее бездонных глаз.

— Ну чего ты… — не зная как себя вести, пробубнила я и вспомнила, что в кармане у меня лежит носовой платок, тот самый, что прислал Злодей.

Как там было? «Горькие слезы ночь прольет»? Черт бы его побрал!

— Надо уходить, — тихо, но настойчиво сказал Рома и, сняв с себя куртку, протянул мне.

Девушка была одета в мини-юбку и топ с пайетками, сейчас он был разорван в клочья. Окинув ее взглядом, я вспомнила, что совсем рядом находится популярный ночной клуб. Она вполне могла возвращаться оттуда. А те два упыря, скорее всего там ее и заприметили. Или им подсказали в какую сторону следует смотреть…

Я натянула на нее куртку брата и сказала:

— Мы сейчас пойдем к моей машине, а потом я отвезу тебя куда скажешь. Хорошо?

Она кивнула, но вряд ли поняла, что я сказала. И мы пошли к выходу из парка. Я поддерживала ее за плечи, а Рома шел позади.

Покинув парк без приключений, подошли к моей машине. Рядом был припаркован огромный джип, как выяснилось чуть позже — он принадлежал брату.

Опередив мой вопрос, он сказал:

— Поезжай вперед, я за тобой.

Кивнув, я усадила девушку в машину и поспешно покинула это жуткое место. Ромка следовал за мной, как приклеенный.

Странное это чувство, когда прикрыты тылы…

Девушка тихонечко сидела рядом. Нахохлилась, как воробушек, и невидящим взглядом смотрела в окно. Она оборачивалась на звук моего голоса, но не могла осознать, о чем я говорю.

Я наблюдала за ней неотрывно и, признаться, с опаской. Уж очень не хотелось, чтобы она сорвалась и от тихих всхлипов перешла к бурной истерике. Посему вопросы я отложила на потом и за неимением других вариантов поехала к себе домой.

Бросить это чудное создание я не могла, а куда деть не знала. Ясно одно, барышню надо привести в божеский вид и успокоить, а дальше видно будет.

Девушка безропотно вошла в квартиру, но стоило закрыть дверь, как ее охватила паника. Переводя взгляд с меня на Рому, она судорожно пыталась придумать как сбежать. Глаза ее лихорадочно блестели, а слезы вот-вот готовы были вырваться наружу.

— Подожди, пожалуйста, на кухне, — кивнув в нужном направлении, попросила я Рому. Он все понял правильно и тут же скрылся за дверью.

Стоило ему уйти, как моя гостья заметно успокоилась, хоть и поглядывала по сторонам с тревогой.

Делая вид, что зареванная девица в разорванной одежде, стоящая посреди холла — норма жизни, я будничным тоном сказала:

— Слишком у тебя экстравагантный костюмчик. Не мешало бы переодеться, как считаешь?

Девушка жалобно всхлипнула и собралась зареветь. Ее намерения я проигнорировала и, с показным равнодушием обойдя, направилась в гардеробную. Она поплелась следом. Под ее тревожным взглядом, я нашла в шкафу домашнее платье и протянула ей.

— Должно подойти. Размер у нас вроде бы одинаковый.

Она прижала платье к груди и едва слышно сказала:

— Почему вы мне помогаете?

— Страсть как люблю неприятности, — развела я руками. — Если свои не наживаю, в чужие лезу. А теперь бери полотенце и в душ.

Словно маленькая девочка, она послушно отправилась в ванную комнату. Я же вернулась к Ромке.

Он расположился за столом и уплетал печенюшки. Я села рядом и, не придумав что сказать, тоже сосредоточилась на сладостях.

Догрызая очередную печеньку, Рома сказал:

— Весело живешь, сестренка. Что не вечер, то приключение.

— Ага, — тяжко вздохнула я. — Везет мне.

— В парке тоже случайно оказалась?

— Бессонница одолела, решила погулять.

Брат усмехнулся и, посмотрев на меня строго, сказал:

— Не заливай.

— Фу, как грубо.

Ромка приобнял меня за плечи и чмокнул в макушку. В детстве он часто так делал: по поводу и без. Но за прошедшие годы я, признаться, отвыкла и немного растерялась.

Заметив мое смятение, он спросил:

— Все слишком быстро, да?

— Скорее всего слишком много, — виновато сказала я.

— У тебя проблемы?

— Похоже на то.

— Я помогу. Только скажи, как?

— Рома, я…

«Не нуждаюсь ни в чьей помощи», «Сильная, справлюсь», «Просто устала. А так, все хорошо» — ассортимент привычных фраз из запаса независимой женщины был в моем распоряжении. Я уже выбрала наиболее подходящую, но так и не смогла произнести. Когда-то давно у меня была семья, в которой все были честны друг с другом. Доверие было нормой. Защищаться, юлить, тем более лгать, казалось немыслимым. Это был особенный мир. Однажды он разбился вдребезги. Вместе с ним исчезла и привычка полагаться на кого-то, кроме себя. И только один человек… А впрочем, это уже другая история.

Брат смотрел на меня добрыми карими глазами. Он не торопил и не давил. Я знала, солги я — он увидит, но примет даже ложь. Оттого делать этого не хотелось еще больше.

Собравшись с силами, я на одном дыхании рассказала ему обо всем. О последних событиях, письмах, посылках, нашей встрече, страхах и подозрениях. Он слушал меня внимательно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы.

Я побаивалась его реакции. Но, вопреки ожиданиям, он отнесся ко всему очень серьезно. Некоторое время молчал, переваривая услышанное, а потом сказал:

— То есть, получается следующее… Есть некий урод…

— Злодей.

— Тихо-мирно ему не живется, и он решил поиграть.

— Хороша игра!

— Одному скучно было, и он впутал тебя.

— За что я безмерно благодарна.

— Он загадал загадку и даст семь подсказок.

— Он называет их ключами. Ключи к тайне.

— Сколько подсказок, то есть ключей, уже было?

— Сегодня пятая.

— Давай еще раз пробежимся по порядку.

— Первая, — вновь начала пересказывать я. — Надувной круг и записка «Груз преступлений тянет ко дну. Руку протяни и спасение даруй».

— После этого кто-то сбросил патологоанатома с моста, так? Так. Ты, кстати, этого Шалдыбина знаешь?

— Нет, — покачала я головой и продолжила. — Второй ключ — огнетушитель и записка «И вспыхнет грешная душа словно факел. И сгорит она на людной площади, среди толпы шумной, но бессильной».

— Злодей не обманул, и некто Симаков сгорел.

— Причем, если верить СМИ, сам себя поджог… Как он только его заставил сотворить такое?

— С ним ты тоже не знакома?

— Верно. И того, кто был третьим не знаю.

— Третий ключ — безымянный висельник в гараже.

— И перочинный нож с запиской «Острое лезвие жизнь спасет. Твое промедленье жизнь унесет».

— Имя известно?

— Думаю, его еще не нашли. Или, во всяком случае, происшествие не получило огласку.

— Даже не знаю радоваться этому или нет.

— Я пока с восторгами не спешу.

Помолчав некоторое время, брат сказал:

— А я, значит, ключ номер четыре.

— Верно.

— Какая записка ко мне прилагалась?

— «Тик-так, тик-так, лишь наступит полночь, и вознесется душа к небесам».

— Это очень хорошо, что к небесам, — хмыкнул Рома. — Ниже как-то не охота.

— Еще были ключи от наручников.

— Кожаной плетки, надеюсь, не было?

— Обошлось без нее.

— Да, мне повезло, — широко улыбнулся он.

— Несказанно, — фыркнула я.

— Думаешь, эта девица — пятый ключ? — снова став серьезным, спросил он.

— Видимо да, — кинула я. — Он прислал носовой платок и записку «Горькие слезы ночь прольет. Алый рассвет жизнь унесет».

— Тогда нападение на девушку не могло быть случайным.

— Об этом нам могут поведать только те два шустряка.

— Ими займемся, — нахмурив брови, заявил брат и как-то сразу поверилось, что так оно и будет.

— Как ты оказался в парке? — не выдержав, спросила я.

Этот вопрос мучил меня с того момента, как Рома столь удачно появился за моей спиной. Я старалась сформулировать его как можно деликатнее, а спросила, как всегда, в лоб.

Но брата это нисколько не опечалило, и он ответил, не смущаясь:

— Следил за тобой.

— Что делал? — несколько обалдев от такого ответа, спросила я.

— Я вовсе не собирался шпионить, — стал объяснять он. — Я все хотел тебе позвонить, но не находил нужных слов. Да и ты не звонила. Разозлился и поехал к тебе. Только во двор въехал, ты из подъезда выбежала. Хотел окликнуть, но лицо у тебя было… Еще и бита в руках… В общем, ты уже в машину села, а я все столбом стоял.

— И поехал следом?

— Ага, — кивнул он. — То, что у тебя проблемы и ежу понятно. Да и наша с тобой встреча массу вопросов вызывала.

Я стыдливо потупила глазки. Вспоминать, как я врала ему в больнице отчаянно не хотелось. А брат тем временем продолжал.

— Я много всего по дороге сочинил, но то, что ты посреди ночи в парк пойдешь девиц от хулиганов отбивать — при всем желании придумать не смог бы.

— Это нечаянно вышло.

— Дабы не сказать лишнего, — сухо сказал он. — Я промолчу о том, что могло бы еще «нечаянно» выйти.

— Ценю твое молчание, — подхалимски заявила я. — Пудовые кулаки еще больше.

— Рад стараться, — хмыкнул он.

В качестве благодарности, я протянула ему печенюшку. Она тут же исчезла, а Рома продолжил:

— По всему выходит, что у нас три трупа. Что не так уж и плохо, учитывая, что их могло быть пять.

— Ключей семь. Если следовать логике Злодея, за каждым чья-то жизнь.

— Значит, в спасателей придется поиграть как минимум дважды.

Рассказать Роме о случившемся уже не казалось хорошей идеей — он теперь не отступит, а значит, будет под угрозой, пока это не кончится. Я зябко передернула плечами.

Нервно пройдясь по кухне, я замерла у окна. Понаблюдав за мной, Рома встал рядом. Скорчив забавную рожицу, дурашливо сказал:

— Ну, чего скисла? Выведем злыдня этого на чистую воду. Тоже мне, проблема. Только надо хорошо подумать, как это сделать.

— В этом-то и сложность, — потерев лицо руками, устало сказала я. — Ни одной идеи.

— Идея — вопрос времени, — отмахнулся он. — Начнем с малого.

— С чего же?

— Найдем связь между ключами.

— Напрашивается само собой — я.

— Должно быть что-то еще.

— А если все эти люди выбраны случайно?!

— Ну, не все точно.

— Может, ему повезло, что ты…

— Случайно оказался тебе братом, — фыркнул Ромка. — Не вредничай. Связь есть, просто мы пока ее не видим. Да и не похоже, что злыдень наобум действует. И тайна эта… Что он имел в виду?

— Есть версия? — с надеждой спросила я.

— Пока нет, — не слишком расстроившись, сказал Рома. — Но будет. Вот прям завтра с утра и начнем генерировать. А сегодня…

— Займемся милой барышней, — завершила я фразу, услышав, как гостья вышла из ванной.

Убрав каштановые волосы в тюрбан из полотенца и облачившись в уютное домашнее платье, она радовала глаз румянцем и смущенной улыбкой. Ни дать ни взять школьница-отличница.

— Привет, — хором поприветствовали мы. Она улыбнулась и робко сказала:

— Здравствуйте.

— Я Марина, — вновь представилась я. — Это мой брат Рома. А ты?

— Ася.

— Очень приятно.

— И мне.

— Как тебя в парк посреди ночи занесло? — решив, что разговоров ни о чем на сегодня хватит, с нажимом спросил Рома.

Ася тут же в лице переменилась. В начале побледнела, затем покраснела, потом и вовсе собралась зареветь. Но то ли собравшись с духом, то ли поняв, что сочувствующая публика отсутствует, передумала.

Тяжко вздохнув, сказала:

— Я в клубе была. «Пеликан». Он на соседней улице. Знаете?

— Знаем, — кивнул Рома. — Те, что в парке были, тоже из клуба?

— Не знаю, — всхлипнула она и затряслась. — Я их никогда не видела. Но там всегда очень много народа.

— Ты присядь, Ася, — насколько могла ласково предложила я. — Расскажи нам все по порядку, не бойся.

Усадив Асю в кресло, я заварила душистый чай, пополнила вазочку печеньем и смастерила целую гору бутербродов на радость Роме.

Ко второй чашке чая Ася заметно успокоилась. Надежда на то, что истерик и горьких слез больше не будет, ко мне вернулась. И я вновь попросила ее рассказать, что произошло. Просьбу мою она исполнила, но ничего ценного из ее рассказа я не почерпнула.

Этот вечер Ася провела в клубе в компании друзей. Кто-то из разудалой молодежи вылил на нее шампанское. Расстроившись из-за испорченного наряда, она собралась домой. Хотела было вызвать такси, но ждать было долго, и она отправилась пешком — идти всего пару кварталов.

В парке на нее напали два амбала. Она даже не успела понять, откуда они появились. Разглядеть их тоже не успела — все произошло слишком быстро, да и выпитые коктейли дали о себе знать.

К концу сей незатейливой истории Ася горько плакала на моем плече. Я смирилась с тем, что футболка промокла насквозь и растерянно гладила ее по голове. Умных, как в прочем и глупых, мыслей в голове не наблюдалось — все разбежались кто куда.

Видимо, не у меня одной. Ромка зевнул и заявил:

— Пошли-ка спать, девицы-красавицы. Хватит сырость разводить. На дворе уже утро, а я еще с подушкой так и не свиделся.

— Останетесь у меня? — вспомнив о роли хозяйки, спросила я. Ромка и Ася синхронно кивнули.

Каждому гостю досталось по комнате. Ромка был отправлен в гостиную, Ася — в комнату для гостей. Но оба, едва переступив порог, так и замерли на месте.

Их поведение объяснялось просто. Все помещения квартиры (за исключением кухни) были заставлены цветами. Все свободное пространство, включая пол, было занято какой-нибудь вазой или корзиной. Некоторые букеты были столь велики, что с большим трудом помещались в дверной проем.

Разведя руками, я сказала:

— Люблю, знаете ли, цветочки. Ничего с собой поделать не могу.

Рома хитро посмотрел на меня, но от комментариев воздержался. Все слишком устали, чтобы обсуждать что-либо еще. Я, признаться, была этому рада.

Напоследок проверив почту, я смогла убедиться, что писем от Злодея нет. Привычно пожелав ему провалиться ко всем чертям, отправилась спать.

Следующим утром, вернее днем, когда мы завтракали, вернее обедали, вновь вернулись к ночным событиям. Но ничего нового или более-менее ценного узнать не удалось.

Страх прошел, теперь Асю переполняло возмущение и желание поквитаться. Она грозила обидчикам карой небесной и сулила всевозможные беды. Когда длинный перечень напастей, что должны были обрушиться на их головы, подошел к концу, она, надув губки, заявила:

— Я все папе расскажу!

— А папа у нас кто? — поинтересовался Ромка.

— Бизнесмен, — гордо заявила девушка.

— Нефтью торгует?

— Почему нефтью? — удивилась Ася.

— А-а-а, — протянул брат. — Алмазы добывает?

— Нет, — засмеялась она. — У нас пароходство и… еще чего-то… Я не очень знаю.

— Как называется ваше пароходство? — чувствуя, как разом заныли все зубы, спросила я.

— «Акат», — поставив чайник, весело пояснила Ася. — Слышали о таком?

Понимая, что зубы ныли не зря, я лишь кивнула. Ася продолжала что-то щебетать, попивая чай и уплетая печенье. Но ни я, ни Ромка ее уже не слушали. В голове будто фейерверк взорвался. Одновременно столько мыслей и эмоций. Обоим до судорог требовалось поговорить, но для начала следовало проводить Асю. Вернее, выпроводить.

— Не пора ли по домам? — взял быка за рога Ромка. — Тебя подбросить?

— Да, пожалуйста, — тихо отозвалась Ася и вся как-то сжалась.

Вдруг стало ее очень жалко. За образом красивой и озорной девчонки мне виделась маленькая потерявшаяся девочка, похожая на воробушка.

Повинуясь внезапному порыву, я сказала:

— Если хочешь, приходи вечером или завтра…

— Правда? — даже не дослушав до конца, спросила она и вся словно засветилась изнутри.

— Конечно, — кивнула я.

После я часто мысленно возвращалась в это утро. Понимая, что ничего уже невозможно исправить, я все равно вновь и вновь прокручивала в голове наш с ней разговор.

Если бы я не позволила ей остаться? Спасло бы это нас? Или был бы иной путь к трагедии, которую никто не в силах предотвратить и искупить?

— Что думаешь?

— Дело дрянь.

— В целом согласен. Но не совсем.

— По всему выходит, что Злодей объявил охоту на близких мне людей. Даже если я не знаю, что мы близки…

— Неожиданный поворот.

— Да уж, чего-чего, а встретить сестру, о которой толком ничего не знала, не каждый день приходится. По-твоему, те трое тоже наши родственники?

— Если исходить из того, что все люди братья…

— Ага, и сестры.

— Надо бы в их биографиях покопаться.

— А может, это какая-то другая Ася, и все мы здесь с тобой напридумывали?

— Ну конечно, — фыркнул Ромка. — Другая Ася и другой «Акат». Льстишь ты нашей фантазии, сестренка.

— Но ведь это просто невероятно!

Ромка расправил плечи и поудобнее уселся на диване. Посверлил взглядом букет из лилий и сказал:

— Давай-ка тряхнем стариной, Маринка.

— Прежде, чем былое ворошить, — упрямо сказала я. — Нужно вначале убедиться.

Проверить та ли нам досталась Ася или нет было проще простого. Всего несколько секунд понадобилось мистеру Гуглу, чтобы представить нашему вниманию запрошенную информацию.

Интернет пестрил публикациями о холдинге «Акат» и его владельцах — семье Акатовых. Сомнений быть не могло — Ася именно та самая.

— Черт-те что, — зло рыкнула я и захлопнула крышку ни в чем неповинного ноутбука.

— Кому-то явно неймется покопаться в нашем прошлом, — хмуро констатировал Ромка.

— Я бы этого кого-то…

— С этим успеется, — усмехнулся Рома. И от этой его усмешки стало откровенно страшно. — Думаешь, под отца копают?

— Даже если нет, то мимо не пройдут. Только смысла не вижу. Столько лет прошло…

— С Акатовыми мы не связаны, — упрямо сказал Ромка. — Их грехи нас не касаются.

— Это ты так думаешь, но кто-то мог решить иначе. Тот факт, что Ася Акатова с утра пораньше на моей кухне чаи гоняла, тому свидетель.

— Ох, как скверно.

— То ли еще будет.

Как ни пытались мы забыться, как ни старались не вспоминать, а прошлое все равно вошло в нашу жизнь. Оно, как водится, не спросило разрешения. Незаметно подчинило себе все наше внимание, и стало очевидным до отвращения то, что держать его, заперев на все замки, больше не получится.

Семь ключей. Одна тайна. На что готовы мы пойти, чтобы покончить с прошлым навсегда?

Наш отец был одним из тех, о ком пишут книги и снимают кино. Он был одним из тех, кого хоронят в расцвете лет в закрытых гробах.

Журналист-проныра, для которого риск, что шариковая ручка — неотъемлемая часть профессии. Он специализировался на криминальной тематике, его репортажи всегда были актуальны и злободневны. Публика его обожала, рейтинги уступали лишь новостным программам.

Количество врагов впечатляло не меньше. Одно его имя вызывало острую зубную боль, а иногда и предынфарктное состояние как у чиновников с правоохранителями, так и у бандитов с бизнесменами.

Задумайся он составить список тех, кто хотел пустить пулю в его шальную голову, страниц бы исписать пришлось немало. Но его репортажи получали слишком широкую огласку, и это останавливало особо кровожадных оппонентов от решительных действий. Если не брать в расчет те несколько неудачных покушений, конечно.

Впрочем, друзей отец заводить тоже умел. Хоть и было их немного.

Мама же была полной ему противоположностью. Паинька, отличница, она рисовала акварелью картины, читала классиков взахлеб и жила в своем хрустальном мире, полном идеалов, ничего общего с реальностью не имеющих.

Они встретились случайно. И одной единственной встречи хватило, чтобы не расставаться больше никогда.

Если и существует на свете любовь с первого взгляда, та самая, призрачная-вечная, то у них была именно она.

Но без трагедий, как водится, не обошлось. Мама была дочерью крупного партийного чиновника из Министерства внешней торговли СССР. Дед мой, Александр Александрович Акатов, отца невзлюбил и был против их отношений.

Вчерашний студент из семьи инженера и учительницы был, как он считал, не достоин его дочери. На этом, пожалуй, и могла кончиться их история, но характер проявила мама. Кто бы мог подумать, что у хрупкой домашней девочки окажется железная воля?

Она ушла из дома в чем была и потом всегда говорила, что это было самое мудрое в ее жизни решение. Так из Веры Акатовой она превратилась в Веру Галанину.

Они жили трудно, но счастливо. По началу, не бросая профессию, отец брался за любую работу, лишь бы семья ни в чем не нуждалась. Одно время даже на стройке подрабатывал. От протекции деда категорически отказывались, что, конечно, вызывало еще большее раздражение.

Надежды Акатова на то, что дочь одумается и вернется, не оправдались. По мановению ока всегда покорная дочь превратилась в сильную и самостоятельную женщину, и в этом он тоже винил отца. Рождение первенца, внука, семью ничуть не сблизило. Но до окончательного разрыва было еще много лет.

С наступлением перестройки дед не растерялся. Скорее наоборот. Одним из первых выбросил партбилет, а вместе с ним и все то, что было лишним в новых реалиях. Он успешно бороздил просторы свободного рыночного пространства и сколачивал капитал с невероятной скоростью. С началом приватизации он развернулся особенно широко.

Тогда-то и появился «Акат». Собственно, название холдинга — производное от фамилии. Другого имени, кроме как собственного, для своего детища он не видел.

Используя старые связи, дед стремился развивать морские перевозки и торговлю. Но этого ему было недостаточно. И вскоре он стал совладельцем сразу нескольких портов в России и за рубежом, а также одной скромной верфи, на которой строились его суда.

К нулевым равных «Акату» не стало. Дед был на гребне успеха. Но построить огромную компанию, чья прибыль была колоссальна, и не замарать рук практически невозможно. Во всяком случае, дед не смог. Его методы были далеки от этических идеалов, и немало грехов он совершил на пути к вершине.

Впрочем, тайны свои он оберегал тщательно и особо любопытных наказывал жестоко и без раздумий. Посему покой его не многие решались нарушать. Однако судьбе было угодно столкнуть папу и деда лбами.

Работая над делом о каких-то махинациях в порту, отец случайно напал на след, ведущий к «Акату». История умалчивает, что именно удалось ему накопать, но деду это грозило большой бедой.

Узнав об этом, дед решил, что лучший способ защиты — нападение. Образумить зятя попробовал через дочь. Когда же не вышло, поставил ее перед выбором: либо семья Акатовых, либо Галаниных. Трудно сказать, действительно ли он рассчитывал, что любовь к родителям и сестре, а также блага «Аката» сильнее любви к мужу и детям, или просто разум его помутился от гнева. Но ультиматум он выдвинул.

Мама выбор сделала не мешкая. С того дня она с ним не виделась. Бабушка и тетка пытались поддерживать с ней отношения, но тайно, дабы не рассердить грозного Акатова. Но полумер мама, как и отец, не терпела, и Акатовы из нашей жизни исчезли один за другим.

Впрочем, компромат, который отец имел на деда так и не был предан огласке. Он исчез, будто его и не существовало.

Безжалостный к врагам, отец слишком сильно любил жену, чтобы причинить ей еще большую боль.

— Последнее, что я помню о деде, — почесав нос, заявила я. — Это то, что он подарил мне плюшевого медведя в красном галстуке-бабочке. Мне тогда лет…даже не помню сколько было…

— Пять, — улыбнулся Ромка. — Это был новый год, и мне он подарил машину с пультом управления. Такой ни у кого не было, мне вся детвора завидовала…

— Ценная информация, — вздохнула я.

Ромка сцепил пальцы в замок, выражение его глаз изменилось. Он еще и слова не сказал, а мне захотелось выбежать вон из комнаты. Но я осталась и постаралась внимательно слушать.

— Дед умер за пару месяцев до мамы, — глухо сказал он. — Бабушка за несколько лет до этого.

— Тетка ведь не приходила на похороны?

— Нет.

— Кажется, она вышла замуж за кого-то из приближенных Акатова?

— Вроде бы. Пожалуй, этим зятем дед был доволен, — не удержалась я.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Рома. — Ручной зять — залог счастливой семьи и успешного бизнеса.

— А Ася, видимо, их общая дочь.

— Судя по всему, так и есть.

— Думаешь, все это как-то связано с «Акатом»?

— С «Акатом», может и да, — фыркнул Рома. — Но мы-то здесь причем? Дед лишил маму наследства, так что ни ты, ни я к холдингу отношения не имеем. Посему наш Злодей, если не идиот, должен знать об этом.

— На идиота не похож, — вздохнула я. — Скорее на психа.

— В общем, понятнее не стало, — почесав затылок, констатировал брат.

— Даже наоборот, — обижено поддакнула я.

Поводов для тяжких дум прибавилось. Но Ромка был против тратить вечер на занятие сие. Ударив себя по коленям, он резко встал и, широко улыбнувшись, сказал:

— Да пошло оно все к черту! Сегодня выходной, и мы с тобой едем в ресторан.

Идея брата пришлась по душе и с ее реализацией медлить не стали. Остаток дня провели в уютном маленьком ресторане на берегу залива. На время позабыли обо всем плохом, смеялись и все никак не могли наговориться. Нам так много хотелось сказать, так много узнать друг о друге.

Расставаться не хотелось, но приближался понедельник, и Ромка повез меня домой. На прощание я звонко чмокнула брата в щеку и поспешила к себе. Я уходила и знала, что скоро вновь увижу его. Это словно согревало изнутри.

В гостиной горел свет, но я заметила это только когда вошла в квартиру. Замерев посреди холла, чутко прислушивалась и подумывала трусливо убежать.

Когда же всерьез собралась это сделать, услышала насмешливое:

— Я уже здесь. Бежать поздно.

Задрав подбородок, я вошла в гостиную и гордо заявила:

— Я и не собиралась. Оставь свои фантазии при себе.

Макс растянулся на диване и с плутовством во взгляде рассматривал меня. Он был похож на затаившегося тигра. Под мнимой леностью скрывается готовность настичь жертву в одно мгновение. Сходство добавлял букет подсолнухов, что стоял на столике — они пришли на место пионов. Он был такой огромный, что мог послужить прекрасным укрытием во время охоты.

— Ох, уж эти мои фантазии, — вздохнул он, и от взгляда его стало жарко. Очень жарко.

— Зачем пришел? — подперев стену напротив, грозно спросила я.

— Ласки твоей захотелось, — лучезарно улыбнулся он.

— За лаской — это не ко мне.

— Ой ли? — хмыкнул он, поднимаясь.

— Ага, — подумывая, чем бы потяжелее в него запустить, подтвердила я. — Это к Олечке.

— В том-то и проблема, девочка моя, — вздохнул он. — Что только твоя мне и нужна. Ты, знаешь ли, сильнее всех моих вредных привычек вместе взятых — не могу же я отказаться от столь большой части самого себя.

В уголках его губ притаилась едва заметная улыбка. Он неспеша приблизился и по-хозяйски привлек к себе.

— Это ничего, немного поломает и пройдет, — попыталась отстраниться я.

Не тут-то было. Руки его заскользили по моему телу, поцелуи обожгли шею. Понимая, что еще мгновение и бой проигран, я мучительно искала силы прекратить это безобразие. Неожиданно Макс сам мне помог.

— Ты ведь на меня не злишься больше, да детка?

— Вовсе нет, — увернувшись от его очередного поцелуя, ответила я и добавила. — Ни на тебя, ни на Олечку. Да и вообще, если у вас серьезно, я благословляю.

Такой наглости Макс, пожалуй, не ожидал. Отстранившись, он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или нет. Выходило что нет. И злиться начал уже он.

— Ты любого до ручки доведешь.

— А ты не доводись. Найди себе послушную, будет тебя с тапочками у порога встречать…

И началось. Любезностями мы обменивались не меньше получаса. В итоге, Макс в конец разозлился и широким шагом пошел к выходу. Я потрусила за ним, намереваясь закрыть дверь изнутри, дабы он не смог вернуться.

Валуев уже перешагнул порог, как вдруг резко обернулся и тихо, а оттого особенно страшно, сказал:

— Парню, что подвозил тебя сегодня, передавай привет. А сама запомни, увижу его еще раз — пересчитаю придурку все кости.

Что на это ответить я не нашла. Макс усмехнулся и весело насвистывая стал спускаться по лестнице.

По всему выходило, что сегодня боевая ничья.

Понедельник, как ему и положено, ничем хорошим не порадовал. Он не заладился с самого утра, с того самого момента, когда я спросонок пролила горячий чай на новый костюм.

Весь день на меня одна за другой сыпались какие-то мелкие пакости и неприятности по работе. И особо проблемными их не назовешь, но уж очень часто. К тому же, нервишки шалили. Да так, что ерунда вроде презентации, которая запустилась только с третьей попытки, превращалась в напасть высокого ранга. И все же, с горем пополам, рабочий день я пережила. Особых бед не натворила и то хорошо.

Домой я ехала с опаской. Ассортимент для возможных опасений был широк как никогда. Даже и не знаю, чего бы больше я не хотела… К тому же, вчерашняя ссора с Максом покоя не давала. Ох, как не вовремя он увидел Ромку. Познакомить с братом, не рассказав про Злодея, я не смогу. Не познакомить тоже — если Максу вздумается поиграть в ревнивого любовника, то покоя мне не будет. У него уже давно руки чешутся меня в высокой башне на десять замков запереть. Впрочем, узнай он про Злодея, там и окажусь.

Изводя себя подобными мыслями, я добралась до дома. В родной подъезд заходила с тяжелым сердцем, ожидая какой-нибудь пакости. Ожидания оправдались с точностью до наоборот.

На верхней ступеньке лестницы, теребя в руках мобильный, сидел Ванька. Увидев меня, он попытался улыбнуться, но вышло так себе. Уровень неловкости зашкаливал. Но старый друг решил быть храбрым и сказал:

— Сюрприз.

— И правда, — ответила растерянно.

— Надеюсь, приятный?

— А то, — поспешно заверила я и для большей убедительности несколько раз кивнула.

Ваня поднялся и торжественно вручил мне коробку с пирожными «Macaron». Коробка шла в комплекте с неуклюжей улыбкой и попыткой извиниться.

— Слушай, в воскресенье я…

— Как и я перебрал вина, — прервала его я. — Все нормально.

— Значит мир?

— Конечно! Пойдем чай пить?

— Может, у тебя и кроме чая что-нибудь есть? — подхалимски улыбнулся Ваня, войдя в холл.

По давней традиции в моем холодильнике всегда имелся запас пельменей. Когда-то они были домашние и очень вкусные — их готовила Клава, моя тетка по отцу, заботясь о том, чтобы даже в ее отсутствие я без еды не оставалась (конфеты она едой не считала). Теперь, конечно, о пельменях ручной лепки и речи не идет. Но покупные всегда имелись, и близкие друзья частенько помогали мне с ними расправиться.

— Ладно уж, — вздохнула я. — Так и быть, поделюсь с тобой заначкой.

— Знал, что на тебя можно положиться, — заявил он.

Несмотря ни на что, о моей просьбе Ваня не забыл. Уплетая пельмени, он делился новостями. Но, к моему глубокому разочарованию, ничего особо стоящего он раскопать не смог. Хозяина почтового ящика, с которого Злодей шлет мне письма, и местоположение отправителя узнать возможным не представляется. Одно можно сказать наверняка — кто бы письма не присылал, он позаботился о том, чтобы сохранить инкогнито.

С курьерской службой все то же самое. Услуги заказывались и оплачивались через интернет — выйти на заказчика нельзя, даже если Фортуна улыбнется во все свои тридцать два зуба. Технологии, мать их…

Не могу сказать, что уж очень сильно надеялась на заветную «ниточку», благодаря которой смогу распутать весь этот жуткий клубок. И все же, тот факт, что я так и осталась в тупике, расстроил пуще прежнего.

От глаз Вани это не ускользнуло, он поспешил утешить. Я заверила его, что это пустяки, и сам вопрос не столь важен, чтобы о нем сильно беспокоиться. Одним словом, женское любопытство и ничего больше. Казалось, он поверил.

Больше мы к этой теме не возвращались. Последующие пару часов провели в приятной и веселой болтовне. Все вроде бы вернулось на свои места, я уже спешила радоваться.

Но в какой-то миг поймала Ванин взгляд и похолодела. Такими глазами смотрят не друзья — враги. Он тут же спрятал его за приветливой улыбкой и очередной прибауткой.

Я старалась делать вид, что ничего не заметила. Не знаю, получилось ли. Но когда Ваня ушел, вздохнула с облегчением.

Прибираясь на кухне после ужина, волей-неволей погрузилась в воспоминания. Странно, как иногда самые простые вещи могут вызывать столько чувств. Еще и таких разных.

Я вертела в руках обертку от покупных пельменей и знала, что вкуснее тех, что готовила тетка, в жизни больше не встретится. Не будем мы больше сидеть вместе на кухне.

Никто не станет больше спасать меня от меня же самой.

Мне не нравилось в ней абсолютно все. Манера одеваться, говорить, резать хлеб и наливать чай — все это раздражало. Я могла разозлиться от одного лишь ее слова, к примеру, о погоде, а брошенный в мою сторону взгляд и вовсе выводил из себя.

Поначалу я просто старалась держаться от нее подальше — запереться в комнате и не видеть. Будто мы и не живем теперь вместе. А потом, будто черт в меня вселился, я стала делать все, абсолютно все, наперекор ей. Мне доставляло какое-то извращенное удовольствие видеть, как она переживает за меня, знать, что не спит ночами, а иногда даже плачет. И плевать я хотела, что почти все из того, что я творила тогда, претило мне самой.

А она все терпела, даже не ругалась. Лишь с укором, а иногда с непомерными состраданием и нежностью, смотрела на меня и молчала. За этот взгляд я начинала ее ненавидеть. Однако это отвратительное чувство было ничем по сравнению с тем, как я относилась к самой себе.

Часто, засыпая, я мечтала, что она исчезнет. Я не желала ей зла, только чтобы ее не было рядом. Если бы она уехала навсегда в свою столь горячо любимую Англию — моя мечта стала бы явью. Но по утру я просыпалась и встречала ее на кухне, готовящей завтрак.

Мне тогда казалось, останься я одна — станет легче. Я считала, быть самой по себе гораздо лучше — никто не напомнит какого это — иметь самую лучшую в мире семью и потерять ее.

А Клава, с ее суетливыми хлопотами, и была тем самым напоминанием. Я все твердила ей, что она мне никто, и считала дни до совершеннолетия, чтобы побыстрее уйти прочь. Она терпела все мои истерики и пыталась прижать к себе, будто я замёрзшая в снегах Герда, которую нужно согреть и спасти.

Мне не было спасения. От самой себя его не бывает. Я поняла это, когда она ушла. Однажды не проснулась. Я осталась одна. Круг замкнулся. А в нем только я и бесконечное одиночество.

И не стало больше овсянки по утрам, заботливых советов и внимательных взглядов. Я могла приходить и уходить когда и с кем захочу. Делать все, что вздумается, ни перед кем не отчитываясь. Я была финансово обеспечена благодаря наследству родителей и ежемесячной плате за аренду квартиры Клавы. Количество друзей и разного рода знакомых зашкаливало, и о досуге, о том, как поудачнее убить время, я вполне могла не думать.

Но в свободе, в той ее лютой разновидности, когда ты свободен просто оттого, что никому не нужен, нет ничего хорошего.

Когда ее не стало, я училась на первом курсе. По инерции я продолжала ходить на лекции, встречаться с друзьями. Но с каждым днем мой мир становился все более и более монотонным. В нем не осталось больше красок — подлинные ушли со смертью родителей. Фальшивые, в виде друзей-фантиков и развлечений, которые претили, исчезли сами собой — их век не долговечен. Даже черного и белого не осталось мне — все стало серым. Цвет тоски и отчаянья.

Я жила воспоминаниями. Я погрузилась в них с головой. Пожалуй, однажды, я дошла бы до точки и прекратила эту агонию самым простым и глупым образом. Балкон стал казаться неплохим вариантом. Четыре этажа полета и финал.

Все изменилось в один вечер. У меня появилась мечта. Детская, наивная, но захватившая всецело. Эдакая щепочка для тонущего в океане. Я уцепилась за нее что есть силы, словно это последнее, что осталось у меня в жизни. Может, так оно и было тогда.

Увидев по телевизору репортаж об Эвересте, я вдруг решила, что хочу оказаться на его вершине, увидеть эту величественную ледяную красоту своими глазами. Пройти испытание, чтобы родиться заново на его вершине.

Эта идея захватила меня с головой. Я тренировалась больше года практически каждый день. С меня сходило не семь, а семьдесят семь потов. Но впервые за долгое время я радовалась новому дню, а не желала, чтобы он был последним.

После каждой тренировки я чувствовала себя немного сильнее — не только физически, но и духовно. Мне вдруг понравилось учиться. Лекции, семинары, библиотеки перестали быть наказанием, стали новым интересным источником информации. Меня увлек дух Университета и студенчества. И чем больше он мне нравился, тем меньше свободного времени оставлял.

Курс сменялся курсом, одно восхождение другим. Я жила на какой-то бешеной скорости, в постоянном движении, и мне чертовски это нравилось. Если нет времени остановиться, значит нет времени и сожалеть о потерях.

Так бы оно и было, если бы в моей жизни не появился он. Ворвался в нее без всякого приглашения и перевернул все с ног на голову.

Трель домофона разнеслась по квартире, спугнув грустные воспоминания. Я скомкала обертку и бросила в мусорный бак.

Машинально взглянув на часы, отметила, что с ухода Вани прошло не меньше получаса. Гостей я не ждала, посему надеялась, что ошиблись квартирой. Не случилось.

Весенняя, жизнерадостная и немного смущенная Ася ласково улыбалась и переминалась с ноги на ногу, стоя на моем пороге.

Она волновалась зря, я была ей рада. А стоило увидеть, как поняла, что я ждала ее появления. Дело здесь не только в том, что она была элементом головоломки, без которого невозможно разгадать загадку.

Протянув мне яркую коробочку, она сказала:

— Я тортик принесла. «Тирамису». Любишь?

— Очень, — улыбнулась я, подумав, что в зал к Крокодилу нужно зайти непременно. Пока еще есть шанс протиснуться в дверь.

За чаем и сластями, весело щебеча, Ася что-то рассказывала. Что-то легкое и приятное, как она сама. Я не особо прислушивалась, больше наблюдала за ней. И чем дольше она была рядом, тем осознаннее я понимала, что впутывать ее в эту историю не имею ни малейшего желания.

Вместе с тем, она в ней уже по самые уши, и сейчас без нее не обойтись. Вот уж задачка! И в пекло влезть и не обжечься. Что ж, придется проявлять фантазию. Хотя ее наличием я никогда похвастаться не могла… Вся надежда на брата.

Стоило подумать о брате, как и он объявился. Едва войдя в прихожую, гаркнул:

— Собирайся, дело есть.

— У меня гости, — предостерегающе сказала я и покосилась на кухню.

Ромка осекся и поплелся следом за мной. Но, увидев Асю, вновь засиял. Потирая руки, заявил:

— Барышня, как же это замечательно, что вы вновь нас посетили.

Я тихо фыркнула, а Ася счастливо заулыбалась. Ромка же, излучая радость, продолжил:

— Подумал я и решил — не дело это красавиц обижать. Надо бы злыдней этих найти и по рогам надавать.

— А если они вам… — испугалась Ася.

— Что? — не понял Ромка.

— По рогам.

— А я правильную девушку выбрал, — хмыкнул он. — Посему украшение сие мне не грозит.

— Здорово, — пролепетала Ася

Идея кого-либо искать ей явно не приглянулась. То ли злополучный вечер был слишком свеж в памяти, то ли кровожадностью она не отличалась. Но Ромка сдаваться не спешил.

— Здесь, конечно, тебе решать. Хочешь наказать придурков — помогу. Не хочешь — так и оставим. Но, прежде чем решить, не забудь, что ни одна ты по паркам в темное время ходишь. Не остановим их сейчас, неизвестно, кого они еще в кусты потащат.

Аргумент попал точно в цель. Ася резко встала и, с сияющими от гнева глазами, устремилась в коридор, бросив нам на ходу:

— Поехали.

Ромка победно улыбнулся и подмигнул мне. Благо, она нас не видела. Впрочем, от этого я стыдиться меньше не стала, но остановить ее не решилась. Я утешала себя тем, что буду держать ситуацию под контролем и в случае опасности смогу все прекратить.

Кто-то в тот день явно веселился над моими планами.

К моменту нашего появления в клуб уже начали слетаться стайки молодых и не очень людей. Основная масса смиренно стояла в очереди в надежде проскользнуть в заветные двери. Но двое шкафообразных громил и живчик в лазурно-зеленой рубашке к чужим желаниям относились без должного внимания. Еще меньше интереса у них вызывали просьбы.

Те, кому повезло больше, проходили в клуб с гордо задранными вверх подбородками, лишь мазнув надменным взглядом по простофилям в очереди.

Запоздало вспомнив, что на мне строгий деловой костюм, я уныло спросила:

— Уверен, что нас пропустят?

— Ты себя в зеркало видела? — хмыкнул Ромка. — Еще и просить будут, чтобы вошли.

Припарковав машину, Ромка уверенно пошел к главному входу. Мы семенили рядом. На Асе были высоченные шпильки — о быстром шаге можно было и не мечтать. Из женской солидарности я плелась рядом, поотстав от брата. Впрочем, путь поперек тротуара долгим не назовешь, посему Ромка даже не успел заметить наше каверзное положение.

В одном брат точно был прав — в клуб мы попали без проблем и угодили прямехонько в закрытую часть, где не было ни назойливых посетителей, ни излишне громкой музыки. И причиной тому не наши с Асей выдающиеся внешние данные, которые, если верить Ромке, имели место быть. А его дружба с живчиком в лазурно-зеленом.

Живчик, в миру Алексей, оказался Ромкиным однокурсником. Однако дальше второго курса Алексей в мореходке задерживаться не стал. У него обнаружилась морская болезнь, погубившая, по его словам, блестящую карьеру.

— Так что, красавицы, — разлив вино по бокалам, подвел итог сей трогательной истории он. — Теперь морем я любуюсь исключительно с берега.

— Острова Бали, — хмыкнул Ромка. — В окружении прекрасных Сирен.

— Если уж прожигать жизнь, то в хорошем обществе, — засмеялся Алексей.

Мы еще немного поболтали на тему Сирен, хорошего общества и шагреневой кожи. Алексей был довольно приятным парнем, и наша компания ему явно нравилась. Но его мобильный стал звонить все чаще, и пора было переходить к делу.

Ромка вкратце поведал цель нашего визита. Ася его словам кивала в такт, я в особо драматичных моментах с негодованием закатывала глазки к потолку. В итоге, Алексей историей проникся и спустя один телефонный звонок в комнате появился широкоплечий парень в футболке с логотипом клуба. Футболка, надо сказать, очень выгодно подчеркивала каждый кубик его пресса.

— Это Кирилл. Он вам все расскажет и покажет, — весело представил Алексей незнакомца и с совсем другой интонацией добавил, глядя на Ромку. — Если еще что нужно — звони.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Нас, явно пользуясь случаем, Алексей расцеловал. На том и простились.

Ромка потратил еще пару минут на то, чтобы повторить рассказ. Кирилл слушал с явным вниманием, никак не выдавая своих эмоций. Дослушав до конца, сказал:

— Подождите здесь, я скоро вернусь.

И вернулся. Правда, минут через пятьдесят. К тому времени мы начали тихо сатанеть от ожидания. Удобные кресла, вкусные закуски и возможность наблюдать за посетителями клуба без их ведома через огромное окно на всю стену не спасали.

Впрочем, про долгое ожидание мы тут же забыли, стоило Кириллу появиться и включить принесенный с собой ноутбук.

Время Кирилл потратил не зря, на видео, что он принес с собой, мы без труда узнали обидчиков Аси. Особо умными парни не были и умудрились засветиться сразу в нескольких местах. В том числе, было отлично видно, как они покидают клуб сразу за Асей и идут с ней в сторону парка.

Выражение наших лиц избавило Кирилла от необходимости уточнять тех ли он засранцев нашел или нет — и так все понятно. Захлопнув крышку ноутбука, он откинулся на спинку кресла и сказал:

— Парни не из постоянных клиентов, вполне возможно, первый раз у нас.

— Клуб не выглядит доступным для всех категорий граждан…

— Так и есть, — усмехнулся в ответ Кирилл. — Попасть к нам непросто.

— А как же…

— В тот день была вечеринка, — опережая мой вопрос, сказал он. — Вход по приглашениям. По ним и вошли.

— Приглашения именные? — нахмурился Ромка.

— Да, — кивнул Кирилл и тут же разочаровал. — Но нарисовать их не слишком сложно. Хоть и не хочется признавать, но такое бывало и раньше.

— Почему ты думаешь, что они не могли быть гостями?

— Вечеринка в честь племянника губернатора, — хмыкнул он. — Если он и дружит с такой шелупонью, то вряд ли на праздник зовет.

Конец ознакомительного фрагмента.