Ключ: Козырь Бейкера

Дилаис Райз (2024)

Чем больше секретов, тем яростнее желание чужаков их заполучить. Быть ключом к половине преступного мира — непростая задача. Многие желают меня поймать, но еще никому не удавалось. Толпа — мой друг, полумрак переулков — мое укрытие, информация — моя валюта и жизнь. Я — голова нашего незаконного дома, общая память, губка для новостей, чисел, имен, адресов и всего остального. Так что ключ к сейфу желанной информации и власти — и есть я. Но больше я не могу находиться в тени. И теперь вынужден выйти в свет.

Предупреждение

Холодный воздух проскальзывал под воротник и неприятно царапал кожу. Город окутывали сверкающие вывески, фонари и проезжающие с включёнными яркими фарами автомобили. Не ощущая под ногами опоры, я согнул одну в колене и поставил на край крыши, продолжая сидеть на самом краю. Странное спокойствие обнимало меня за плечи. Смотря на улицы с потрёпанной временем многоэтажки, я не ощущал страха. Возможно, во всём была виновата ночь. В это время мир казался другим, кому-то страшнее, кому-то наоборот. На чистом небе подглядывала за всеми луна. Посмотрев на неё, заметил ютившиеся на ночном покрывале звёзды. Чертовски красиво и недосягаемо.

— Лиам.

Я обернулся на Айзека, он подошёл ближе, но от края держался на расстоянии.

— Нам пора.

— Хорошо, — я поднялся, отошёл от места, с которого играл роль наблюдателя и немного размял ногу, из-под штанины проглядывали полосы спортивного тейпа. Взгляд Хилла зацепился за мои действия и с тревогой скользнул по голени.

— Ты точно в порядке?

— Да.

— Лиам, — Айзек замолчал и быстрым движением накинул капюшон, — ладно, пошли.

— Фил уже на месте?

— Да, все на позициях.

Мы направились к лестнице, пролёт пустовал, ступени покрылись грязью. На стенах были нарисованы неприличные слова, выведенные баллончиками краски больше года назад. Здание стояло полупустым, жили здесь брошенные и ненужные миру люди. Айзек преградил мне дорогу рукой и указал под ноги. Разбитая бутылка с разбросанными по ступеням осколками, алкоголь разлился по ним не так давно, значит, кто-то здесь был. В подтверждение этому из квартиры на этаже послышалось бормотание и громкое мычание.

— Давай тихо, — прошептал Айзек, перешагивая через куски стекла, — и аккуратно.

Преодолев пролёт, а за ним следующий, мы оказались на втором этаже, где вновь ощутился холод: дверь в дом была сломана и уже давно не закрывалась. Вышли на улицу, огляделись. Кругом тишина. Конечно, ночью всегда становилось немноголюдно, однако здесь… Здесь это казалось чуждым. Район славился бездомными, наркоманами и алкоголиками, — призраками, постоянно снующими по тротуарам. Полицейским хватало работы, однако приезжали они лишь на вызовы, которые поступали от недовольных и испуганных граждан, а таких здесь немного — жить в таком месте никто не желал.

Я следовал за капитаном, который вёл меня к месту засады. По плану мы должны были разминуться: я бы направился дальше со своим выдуманным посланием к вымышленному заказчику (Фил придумал всё до мелких деталей и даже то, как новость разлетится по нужным нам каналам), в то время как он просто направился бы к машине и уехал, тем самым оставил меня без защиты, как преследователи могли бы подумать. Почему-то все считали, что я должен испытывать страх в такой момент. За мной следили. Страшно. (Бу!) Однако после этих недель я вдруг понял, что бояться — самое идиотское занятие. Если хочешь бояться и дрожать от каждого шороха — умри уже и не мучайся, а если хочешь жить, так борись за это чёртово право, ведь только ты способен пойти наперекор самому себе и своей грёбанной судьбе.

Звучала ли эта мысль слишком пафосно? Зато это была чистейшая правда, в которой мы жили каждый день. Трусам в криминале не место. Здесь, увы, все либо отбитые, либо раненые и брошенные.

Мы дошли до плохо освещённой и славящейся не самыми милыми происшествиями улицы и огляделись. Кроме нас никого, это хорошо. Лишних игроков не видно, значит всё идёт по плану. По крайней мере, пока что.

— Валяй, — бросил Айзек и спрятал руки в карманы красной куртки, — дай знать, когда закончишь.

Я посмотрел ему вслед. Прыгнув в блестящий от чистоты «Ауди», парень уехал, как и запланировано. Взгляд обратился на часы. Всё шло по расписанным минутам. Расстегнув куртку, проверил конверт, нарочно на половину вытащил его из кармана и ловко убрал на место, застёгиваясь обратно.

Это, скорее всего, идиотская затея, они могут и не следить за мной. Тогда это бесполезное выступление в малоизвестном театре.

Однако все мои сомнения очень скоро развеялись. Я блуждал по переулкам, заглядывая в самые неприятные и страшные, но знакомые мне уголки, обходил разброшенные шприцы, розочки от спиртных напитков и прочие не самые полезные для здоровья вещицы. Луна следила за каждым моим движением. Или же это взгляды тех, кого мы ждали в эту ночь, так жгли мою спину? Ощущения были странными.

Если верить словам Филлипа, то через минуту они должны меня взять. Итак…

Я стал отсчитывать время. Ускорил шаг, чтобы успеть дойти до места, где меня ожидала группа Фила. Не стал смотреть наверх, чтобы не привлекать к крышам внимание, однако интерес, на месте ли наши стрелки, имелся. Коинс решил перестраховаться в этом сомнительном деле парой-тройкой своих старых знакомых снайперов.

Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, двадцать семь…

Я медленно приближался к углу, поднял руку с часами, те загорелись от движения и показали время. Секунды бежали куда быстрее, чем я бы хотел.

Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать, шестнадцать…

Остановился перед поворотом с ужасным в животе чувством. А в друг сейчас их цель состоит в том, чтобы убить меня? По коже сновал неприятный холодок.

Одиннадцать, десять…

Что тогда?

Семь, шесть, пять, четыре…

Я набрал в лёгкие воздуха, также набирая в себя и смелости, и шагнул за угол.

Два… Один.

— Какая неожиданная встреча, — начал мужчина, как замолк от коснувшегося горла лезвия.

Под капюшоном я заметил сверкающие хладнокровием и решимостью глаза. Группа Коинса всегда пугала сборищем талантливых убийц. Впрочем, он и сам от них ничем не отличался, мне лишь не доводилось видеть его за работой лично. Время изменилось. Да и ему пришлось укрываться от ФБР несколько лет, прежде чем вновь осторожно вылезать в свет.

— Встреча и впрямь неожиданная, — донеслось от Филлипа.

Он вышел из тени здания с убранными за спину руками. Послышались крики:

— Какого хера!

— Эй, ты нас о таком не предупреждал!

— Засада, на хрен!

Я обернулся на Змееносцев, их пришло целых… четверо? Они устремили на меня пропитанные злостью взгляды, но не сдвигались с места из-за оружия, так или иначе прижатого к телу. А по телам Змееносцев блуждали красные точки. Один из них вскинул голову и посмотрел на снайпера.

— Урод мелкий, все проблемы от него, — рычал парень, находящийся ко мне ближе всех.

— Самый разговорчивый? — Коинс повернул к парню голову, — значит с тобой и побеседуем.

И обратил на меня взор. Да, моя работа заканчивалась именно здесь. Теперь я мог ехать домой. Ждать. Ждать, пока всё разрешится, пока мы получим ответы, найдём решение. Я вышел к парковке, где меня ожидал Айзек, спокойно откинувшись на сидении. Очутившись в машине, расслабился и развалился на тёплом сидении. Подогрев работал на славу.

— Хорошо, что дело прошло по плану, — бросил Хилл и опустил руку на руль, зевая так, что и я поддался влиянию его действия и прикрыл рот ладонью.

Автомобиль плавно выехал на дорогу. Многоэтажки начали быстро сменяться друг другом, вывески слились в яркие разноцветные волны на тёмном фоне. Тепло и спокойствие начали действовать усыпляюще. Я не заметил, когда глаза сами собой стали закрываться, звуки приглушаться, а сон решился забрать меня в свои крепкие объятия.

— Лиам, почему ты прогулял школу?

Бейкер остановился на пороге комнаты, скрестил руки, недовольно оглядел беспорядок. Рюкзак валялся у кровати прямо на полу, учебник и тетрадь небрежно лежали на столе, ручка выкатилась из пенала и упала на пол, но тогда внимание на неё даже не обратилось. Оно было полностью переключено на приставку, в которую мальчишка весь день мечтал поиграть.

— Лиам. Ты вообще меня слушаешь?

Подросток повернул голову.

— А? Ага, привет.

— Почему ты прогулял школу?

— Я не прогуливал, — бросил мальчишка, продолжая клацать по кнопкам джойстика.

Томас вошёл в комнату, взял пульт, выключил телевизор, чем вызвал бурный всплеск негатива в свою сторону.

— Да эй! Ты что делаешь?! Я же так раунд просру!

— Выражения, — тон мужчины сменился.

Строгий отцовский, он заставил мальчика отложить игру. Цокнул, не забывая сопроводить это закатыванием глаз, и недовольно, но молча стал взирать на своего воспитанника исподлобья.

— Ответишь мне на вопрос?

— Я не прогуливал.

— А учителя говорят другое, Лиам.

— Да мне скучно! — Райз резко махнул рукой.

— И что дальше?

— Они все медленные. Медленные… И тупые!

— И твои друзья, значит, тоже тупые?

Мальчишка насупился и натянул рукава толстовки до самых кончиков пальцев.

— Я пытался им помочь запомнить, но мои способы им не подходят. Они не тупые, — тихо добавил он в конце и обхватил колени руками.

— Лиам, не все на Земле могут просто прочитать то, что написано и моментально это запомнить.

— Но я же могу, — пробухтел мальчик.

— Лиам. Что я тебе говорил?

— Что я не должен относиться к людям высокомерно из-за своего таланта, — он закатил глаза и громко протяжно вздохнул.

— И не рассказывать никому о том, на что ты способен.

Эту часть их правила подросток нарушил, общаясь со своими друзьями в школе. Но он промолчал, не решаясь рассказывать ему об этом. Проблемы в этом Райз не видел — друзья же, кому они скажут? Те, наоборот, пребывали в восторге, и все они вместе проверяли вместимость его головы. Он терпеть не мог ходить в школу, ходить в этот класс, смотреть на всех этих людей, всё, что ему было интересно, он читал и без наставлений занудных учителей. Друзья понимали его желание не приходить и старались прикрывать его от преподавателей, как могли. Правда от взрослых это их не спасало. И от Томаса тоже.

— Да чтобы запомнить им надо раз по сто повторять, — вскинул руками Лиам, — у меня уже уши от их медлительности вянут! Сил моих нет там задницу отсиживать!

— А ты, значит, всё уже выучил, запомнил и понял?

— Давно уже.

— Я повторю вопрос. Ты всё выучил. Запомнил. И понял? Лиам.

— Зачем мне понимать, если я всё равно правильный ответ знаю? — закатил глаза Райз.

Томас вздохнул, набираясь с силами: воспитывать подростка не совсем входило в его планы. Точнее, совсем не входило. К слову, он и не особо-то понимал, как это — правильно воспитывать подростков.

— Ты должен понимать логическую цепочку, ты же не машина с механизмами, Лиам. Вызубрить каждый может, но понять — единицы.

— Да на хер мне надо-то это?

— Выражения, — вновь сделал замечание Том.

— Зачем тратить на это время? — тягостно вздыхая, поправил себя Лиам и скрестил руки.

— Мне поговорить с Филом, чтобы он тебе это объяснил?

Парень в миг подскочил с кровати:

— А Филу-то зачем?!

Бейкер подавил смешок. Почему-то Коинса он боялся куда больше, и эта уловка всегда хорошо работала. Возможно, потому что Филлип был куда жёстче, чем он. Том просто не мог воспитывать его ремнём и разговаривать менторским, непрекословным тоном.

— Он лучше умеет объяснять, может, ты и поймешь, зачем это нужно.

Школьник был жутко недоволен, но молча схватил учебник и опустился на стул, подтянул к себе тетрадь и поднял с пола ручку. Между бровями образовалась складочка. Буркнул что-то невнятное, возможно, таким образом тихо ругался. Бейкер положил руку ему на макушку, слегка потрепал, но это не вызвало восторга у Лиама. Взгляд сказал всё за него, Томас прекратил.

— Учись, Лиам. Остальное я решу.

— Эй, просыпайся давай, — Хилл мягко пихал меня в плечо, — давай-давай, хватит дрыхнуть, вали уже из тачки.

Пока не особо понимая происходящее и не прекращая зевать, я вышел из машины. На дворе до сих пор разгуливала ночь. Свет горел в паре окон. Зашёл в коридор, дёрнул выключатель, закинул куртку на вешалку.

Все спали? Чего так тихо-то?

В доме стояла невероятная тишина. Я поднялся на третий этаж, посмотрел на полосу света. Приблизился к комнате Сэма и постучался. Не стал ждать разрешения, просто открыл дверь и увидел неожиданную для себя картину. Что в такое время здесь забыл Бейкер? В руках Реймона я заметил небольшой чемоданчик, какой обычно показывали в фильмах, в который злодеи часто прятали какое-нибудь оружие, способное разрушить весь мир. Моё внимание слишком привлёк этот предмет, поэтому я не сразу услышал приветствия в свою сторону.

— Лиам, — вновь попробовал Сэм и отложил кейс в сторону, — как всё прошло?

— А? А… успешно, — растянуто ответил я, продолжая смотреть и думать, что же всё-таки находится там внутри.

Томас посмотрел на парня, тот кивнул и ответил на не озвученный при мне вопрос, что всё понял. Босс покинул комнату, оставляя нас одних.

— Что это?

— Яд, — друг открыл его, чтобы я мог рассмотреть содержимое, — и противоядие.

— Но здесь же одни раздельные… э, колбы?

— Пробирки, — поправил меня он и кивнул, а я пробурчал тихое «точно», — здесь все ингредиенты, чтобы убить или спасти человека.

Это дело воодушевляло его больше, чем меня, однако я продолжал внимательно слушать. Хотелось понять, что происходит.

— Хранить всё здесь, в особняке довольно опасно, поэтому я хочу спрятать это в одном месте… Где его никто, кроме меня не сможет найти. Лиам, ты же пойдешь со мной? Это будет наш с тобой тайник.

— Пойти… с тобой?

Он закивал.

— Прятать яд.

— Да, Лиам, и противоядие. Так ты пойдешь со мной, или мне браться одному?

Как я мог отказать ему в этом?

— Хорошо, я пойду.

Реймон вдруг оживился, будто очень обрадовался ответу. Ему было важно, что я разделяю его интересы. Правда говорить о том, что порой приходилось немного приукрашивать этот самый интерес, я не решался. Не хотел всё портить.

— Тогда идём сейчас!

Сэм подскочил с места, схватил кейс под мышку, меня за руку и потащил нас обоих к выходу. Я лишь в недоумении от такой спешки пытался поспевать за ним и не наступать на пятки. И не подвернуть случайно ногу ещё раз.

— Сэм, подожди, я только вернулся, неужели это…

Его взгляд сказал сам за себя. Поэтому я замолчал. Он выпустил мою руку, я поспешил поравняться с ним, вновь схватил куртку, набрасывая её на плечи. Друг не стал сворачивать к автомобилю.

— Мы что, пойдём пешком? — спросил я, оглядываясь на гараж.

— Да. Нет. Не совсем. Идём!

Нас выпустили за ворота, Сэм продолжал идти довольно быстро, мне приходилось постоянно нагонять его, чтобы не слишком отставать.

— А не сильно ли ты торопишься? — бросил на друга взгляд.

Запыхаться я не успел, основной моей работой бег, можно сказать и был, однако… Реймон словно спешил. Слишком спешил.

— Нет. Лучше не откладывать это дело. Сам знаешь, сейчас мало кому можно верить, да и новости разлетаются слишком быстро.

— Знаю…

По пути мы поймали такси, которое помогло быстро преодолеть нам часть пути. На улицу выходили редкие гости ночи. Компании выползали из ночных клубов, криками и восторженными возгласами они мешали всей улице пребывать в спокойствии. Когда мы вылезли из такси и вновь продолжили забег, друг свернул в переулок, и мне не оставалось ничего, кроме как не упускать его из виду, следовать за ним и запоминать дорогу. Шли мы не самым лучшим путём: под ногами сплошной мусор, крысы сновали по воняющим бакам, противно пищали и сверкали своими маленькими противными глазёнками, узкие проходы вынуждали протискиваться между стенами и переживать за сохранность одежды не в её чистоте, так в целостности.

— И долго нам ещё? — я повернулся к Сэму после очередного непростого поворота через рядом стоящие здания.

Осознал место, к которому мы приближались, распахнул глаза от изумления, остановился, словно передо мной была стена, которую только заметил. Реймон же не тормозил. Я вытянул руку.

— Сэм, ты куда идёшь, стой, там же…

— Территория Воронов? — парень обернулся с хитрой улыбкой, — я знаю.

— Ты свихнулся что-ли…

— Испугался птичек?

— Да если нас заметят, нам несдобровать… Они с нас три шкуры спустят.

— Тогда не медли — быстрее управимся.

— Чёртов ты псих, — бросился я следом.

Он остановился практически у границы. Через какую-то половину мили начиналась их территория и их законы. Их власть. Сэм перемахнул через разбитое окно старого мотеля и спокойно направился по коридору. Дверь оказалась заколоченной, так что мне пришлось последовать за ним. Следуя в неизвестном направлении, проверял ладонь на наличие в ней осколков. Реймон обернулся, не переставая идти.

— Не параной.

Я поднял голову.

— Я не паранойю, просто…

— Параноишь, — строго прозвучал его голос, и я нехотя опустил руку.

Стал рассматривать стены, дверные проёмы, комнаты, чтобы как-то отвлечь себя. Место давно заброшено, даже странно, что никто не поселился здесь. Видимо, для жизни оказалось совершенно непригодным даже для бродяг.

— Сюда, — парень свернул к лестнице.

Я последовал за ним на второй этаж, разваленная крыша открывала прекрасный вид на небо, но и пропускала в помещение жуткий холод. Сэм зашёл в одну из комнат. Медленно осмотрелся, тщательно подбирая для своего «сундучка» место. Обнаружил подходящий уголок, отодвинул прикроватную тумбочку и убрал пару половиц.

— Вуаля, — тихо произнёс он и улыбнулся.

Я лишь стоял позади со скрещенными на груди руками и наблюдал за происходящим.

— Уверен, что это надёжное место? Сюда может прийти кто угодно, да и здание снести могут в любой час, оно же в отвратительном состоянии.

— Всё под контролем, мы уже проверили, — Сэм положил чемоданчик с ингредиентами и вернул на место доски и тумбу, — здание не снесут, оно купленное.

— Кто купил эту помойку? — я скептично оглядел комнату и поморщился от запахов.

— Мы. Точнее один человек. Сам знаешь, услуга за услугу. Так что… Приведёт мотель в порядок, и всё путём.

— Ну да, — хмыкнул я и пнул помятую банку, — в порядок.

— Когда срочно понадобится это — один из нас сможет забрать отсюда те ингредиенты, которые ему будут нужны, Лиам.

— Ты так говоришь, словно…

— Словно кто-то может узнать, как изготавливать этот яд и применит на одном из Шакалов, да.

— Значит, ты думаешь, они уже знают.

Реймон покачал головой. Поднялся и повернулся ко мне. Я чуть поднял на него голову.

— Он определённо пытался найти ответы в моём кабинете. Только я не храню там ничего из того, что ему нужно.

Под «он» я ясно определил «крыса». И эта падаль рыскала по кабинету Сэма в его отсутствие.

Кто-то рылся в кабинете? Так какого чёрта он не пойман! Камеры же должны были заснять!

— Сэм, почему вы просто не проследили по камерам? Неужели что-то вырезали?

— Вырезали. Вычислить по камерам нам не удалось. Записей нет. А теперь идём. Задерживаться здесь тоже не стоит.

Реймон вышел из комнаты и направился к лестнице. Скрип от каждого его шага становился глуше. Я посмотрел на половицы, под которыми оказалось спрятано чьё-то спасение. Или чья-то смерть.

— Лиам, — Алекс энергично помахала рукой с улыбкой на лице.

Я зашёл на кухню и посмотрел на плиту, где уже стояла сковородка и чайник. Девушка плавала по кухне, периодически вытаскивала из полок посуду и напевала под нос популярную песню, у многих заевшую в голове.

— Будешь есть?

— Пока только кофе, — ответил ей и посмотрел на недовольное выражение лица.

Она фыркнула и поставила две тарелки на стол.

— Уже поздно, я сделала нам завтрак.

Подавить улыбку не удалось. Я хмыкнул и поставил чашку с кофе, ей сделал чёрный чай с ягодами и сел на барный стул. Алекс опустилась рядом, смазано чмокнула меня в щёку и пожелала приятного аппетита. Завтрак прошёл в уютной нам тишине. Во дворе было тихо, а все работники гремели на другой стороне территории.

— У тебя есть сегодня дела? — девушка повернула голову, задерживая вилку с кусочком омлета у рта.

— Нет, Фил попросил залечь на дно на некоторое время.

— Прекрасно! Значит, проведём это время вместе.

Оказывается, пока я блуждал по не самым лучшим местам города, Алекс, пыталась скрасить своё одиночество и избавиться от гнетущих её мыслей насчёт моей жизни. В свободное время придумывала целый план на день, чтобы провести его со мной как следует. Первым пунктом в списке оказался именно завтрак. Тихий. Спокойный. Завтрак.

— И что же дальше? — спросил я, приподнимая голову.

А дальше было то, что только можно вообразить и успеть за двадцать четыре часа. Кажется, мы сделали всё, чем только могли заняться на территории особняка, не выходя за её пределы. Успели посмотреть пару фильмов, устроили пикник в саду и, кутаясь от холода в куртки и большой тёплый колючий плед, пили горячий чай из термоса, поиграли в бадминтон, хотя чаще я просто бегал за улетающим от ветра воланчиком. Сходили вместе в зал, хотя заниматься я совершенно не мог, ведь постоянно смотрел на Алекс и не мог оторвать от неё взгляд (кстати, чужие взгляды я от неё всячески пытался оторвать, порой хорошим тычком под дых, чтобы не таращились, как животные. Шакалы они и есть Шакалы).

Перебирал её волосы, лёжа в кровати, и бездумно смотрел в телевизор. На экране мелькали каналы, пока Алекс искала интересную ей передачу. Остановила на романтике. Избитый кусок сюжета мне пришёлся не по вкусу. С разрешения забрал пульт и помедлил с тыканием на кнопку на каком-то боевике. Возникла аналогичная ситуация, завязался спор. Пришли к общему решению: поставили музыкальный канал, где помимо нормальных песен появлялись странные клипы с сомнительным содержанием, однако тех исполнителей старались просто игнорировать и болтать о пустяках.

Небо заслоняли тучи. Порыв ветра дёрнул шторы. Я набросил на нас с Алекс одеяло. Девушка поправила волосы и вновь улеглась на меня, словно кот, с невероятным удовольствием вытягивая ноги. Я погладил девушку по плечу, провёл по позвонкам, опускаясь ниже и получил лёгкий шлепок по руке. Опустил на неё самый невинный взгляд, но не вышло.

— Лиам, ручки тебе оттяпаю, — Алекс улыбнулась, подтянулась к лицу и чмокнула в губы.

— А жаль.

В ответ услышал лишь фырканье. Она схватила меня за запястье и с хлопком опустила мою ладонь себе на талию со словами: «Дальше откушу тебе руку». Но дальше мне и не нужно. Я хитрил, как мог, под её забавное ворчание и хлопки по моим предплечьям. Доставать я её любил, как и она любила дурачиться рядом со мной. Это душу согревало не хуже горячего глинтвейна на зимней прогулке.

Не знаю, в какой момент меня начал одолевать сон, в какое время её запах, такой сладкий и такой родной стал меня усыплять с бешеной скоростью, но, после пары минут в таких объятиях, меня провалило во тьму, и сновидения поспешили захватить меня в свои лапы.

Множество снов, которые сменялись один за другим, мне не удалось вспомнить после пробуждения. Оставалось лишь гадать о событиях в них, отталкиваясь на фантомные ощущения. Хотелось верить, что там происходило что-то хорошее, хотя внутри что-то тревожно гудело. Ал тихо стояла у окна и смотрела в телефон, читая какой-то текст. С кровати разглядеть не удалось. Она нервно кусала ноготок, бегая взглядом по строчкам. Я продолжал тихо наблюдать за ней через зеркало. Девушка заблокировала телефон и подняла голову. Посмотрела на улицу, оглядела плавающие по небу облака.

— Всё хорошо? — я сел, свесив ноги на холодный пол.

Неприятные покалывания прожгли тело. Повёл плечами и подтянул к ногам одеяло. Она повернулась и тут же улыбнулась, утаивая напряжение.

— Да…

Я недовольно опустил брови.

— Алекс.

Она замялась от появившихся в моём голосе нот строгости и совсем малой доли упрёка.

— Что-то случилось?

— Ничего, просто…

— Говори прямо.

— Сколько Фил убил… человек?

До меня не сразу дошла суть подтекста в её словах, ведь на самом деле она хотела спросить: «Скольких человек из-за тебя убили той ночью, Лиам?»

— Я не думаю, что тебе стоит…

— Об этом сообщили в СМИ.

Я тут же остановился.

Коинс, чёрт бы тебя побрал. Зачем ты сделал из этого шоу? Можно было передать ваши намёки и по-другому!

— Ал… Либо они, либо мы. Ты ведь понимаешь.

Девушка прижала к губам костяшки. Я поднялся с кровати, подошёл к ней и мягко взял за руку, сплетая пальцы, аккуратно коснулся их поцелуем. Посмотрел ей в глаза.

— Эй… тебя это не коснётся. Ты простой механик, твоя работа ограничена механизмами, а они законны.

— Да, — на миг она отвела взгляд, — но, Лиам… Они же…

Я никогда не пойму причину, по которой она до сих пор работала на Бейкера. Нежный цветок среди безжалостной пустыни, иссушающей и забирающей жизни. Я не мог ничего сказать, помочь тоже. Лишь притянул ближе к себе. Молча успокаивающе гладил, пытался сделать хоть что-то. Каждый раз, любое убийство, проявление насилия, и она тут же начинала негодовать и возмущаться, конечно, только мне и Сэму. Только ему она рассказывала больше об этом: он понимал, как успокаивать в таких ситуациях куда лучше меня. Я же терялся, становясь в такие моменты беспомощным и бесполезным собеседником.

Как её занесло в преступный мир, невероятно гнилой и сумрачный, когда сама она — олицетворение прекрасного света, не понимал.

— А они все — не твоя забота, — прошептал я и опустил подбородок ей на макушку.

Такой ответ точно не удовлетворил её, но что ещё я мог сделать? Остановить преступников? Прекратить участвовать в этом беззаконии? Не я, так кто-то другой займёт моё место. Не Малкольм будет убирать мешающих людей и вытягивать из них последние полезные слова — найдётся другой любитель пыток. Не Айзек будет шпионить за целями — заплатят другому человеку, интересующемуся в деньгах. Не за мной будут носиться по улице сотни гангстеров, желая забрать к себе, выудить информацию, убить — найдётся другая жертва. Этот мир не умрёт, он вечен. Пороки настолько въелись в человечество, что существование с ними стало привычным для всех симбиозом, грехи смешались с наилучшими намерениями и стали маскироваться под меньшими из двух зол. В попытках стать лучше люди прекратили замечать, как ступают на рыхлую дорожку прямиком к дьяволу. Или же, настолько отчаявшись, они искали эту дорожку, чтобы найти своё упокоение.

Я думал о её жизни до Бейкера. Чем она занималась? Помогала отцу, постоянно пребывающему в долгах, ремонтировать чужие автомобили, постоянно находилась в мастерской, потому что сам он пропадал в игровых домах? Девочка встречала посетителей, записывала задания для потерявшего интерес к работе мужчине, который и на дочь прекратил обращать внимание. Деньги, деньги, деньги. Дом входил в оплату долга, отец полез к Бейкеру в мольбе о помощи, но быстро забылся и проигнорировал условия Шакалов, вновь начиная теряться в казино до утра, а не честно зарабатывать на жизнь и отдавать большую часть дохода Томасу. Девочка продолжала жить сама по себе, учиться по тому, что она успела узнать от эгоистичного и зависимого папаши, а историю матери я не знал, поэтому лишь строил догадки: от того, что она просто ушла, бросив зависимого от азартных игр мужа и ненужную ей дочь, до того, что она просто умерла от болезни.

И снова Алекс вытянул оттуда Сэм. Но стало ли ей лучше? Возможно. Вряд-ли жизнь в долгах, в интернате или у людей, которые бы так или иначе явились бы на порог дома, потому что папаша проиграл их жизни, была для неё мечтой. Я посмотрел в серо-голубые глаза. Такие мягкие, такие нежные. Такие сильные.

— Ал…

В комнате появился Айзек, перебивая все мои попытки её успокоить насчёт убийства тех парней из Змееносцев, двух из тех, которые хотели на меня напасть ещё до той проклятой аварии. И ещё кучи тех, кто осмелился вылезти в свет и обнажить передо мной клинок. Меня чертовски хорошо защищали. И давали понять всему преступному миру, что пытаться меня ловить не стоит.

— Лиам, за мной живо.

— Что случилось? — я посмотрел ему в глаза, затем на девушку.

Она медленно выпустила меня из объятий. Кивнула, намекая на то, что я могу идти. Хилл уже покинул комнату, даже не оставляя мне времени на получение ответа.

— Вернусь — договорим.

— Не нужно, всё в порядке, — она улыбнулась, — в конце концов мир таков, каков он есть. Его не изменить одним днём и одной жизнью.

Я прильнул к её губам, осторожно, слишком бережно. Пустил руку в волосы, поправил пряди и прикоснулся своим лбом к её, закрывая глаза. Отпустил, совсем того не желая.

— Иди, Айзек взвинчен. Не заставляй его ждать, а то отпинает тебя, как в прошлый раз, — тихо рассмеялась она.

— Не так всё было! — бросил я напоследок и поспешил за парнем, на ходу пытаясь натянуть носки и заранее слабо зашнурованные кроссовки для дома.

Поравнялся с ним уже на лестнице, молча последовал на улицу. Не стал задавать вопросов и ждал, пока меня введут в курс дела. Но произошло это не так, как ожидалось.

В подвале раздавались лишь нецензурные дуэли и хрипы. Я спустился и посмотрел на парней, которые недавно пытались меня избить до прихода Боунса, однако двоих из их группы не хватало. Где они, и что с ними произошло, для меня загадкой не стало, все ответы плавали на поверхности в новостях. Однако их основная компания пустовала. Что же сталось с ещё двумя, не знал никто. Змееносец заметил меня и резко поднял голову.

— Вот ты, урод! Кусок дерьма! Да из-за тебя…!

Я молчал, абстрагируясь от слов, которые он выплёскивал на мою персону до тех пор, пока Айзеку не надоело слушать весь его неприличный словарный запас, и он не ударил того металлической битой по лицу. Пленник вскрикнул и в миг замолк, а на наши уши полилась приятная тишина.

— Задрал, — Айзек раздражённо дёрнул плечом.

— Зачем ты меня позвал? — всё-таки говорить о причинах моего появления здесь не особо торопились.

— Сказали будут говорить только в твоём присутствии.

— Вот как… — я посмотрел на своего недавнего «собеседника», ожидая от него инициативы.

— Да. А теперь он здесь, так что говорите уже, вы мне порядком надоели, так что окажетесь бесполезными — я вас в ад поскорее отправлю.

Несмотря на то, что происходило здесь ранее: это я заметил по опухшим лицам, порезанным рукам и смешанным с не самыми приятными видами лужам крови. Бросил взгляд на пальцы одного из парней и с трудом проглотил подкатывающую к горлу тошноту.

Не дорос ещё я до этого дерьма… Как же погано это всё выглядит… Чёрт.

— Воды? — Айзек протянул бутылку, словно мы находились под палящим солнцем, а не в подвале, выделенным для пыток. Он себя чувствовал весьма хорошо.

Один из Змееносцев усмехнулся:

— Что? Мальчик уже испугался крови? Бедняга, как же ты в дальнейшем собрался в босса-то играть, а?

Я бросил на него жёсткий взгляд и со стуком поставил воду на стол. Мне пришлось через силу давить этот гадкий ком, подступающий к горлу. Сделал пару медленных вдохов, затем уверенные шаги к парню, проигнорировал напрягшегося Айзека. Нагнулся к пленному и прошёлся глазами по его лицу.

— Считаешь, я не достойный преемник? — бесцветно обронил я, смотря на него с плескающимся раздражением.

На кровь и отсутствие некоторых частей тела, я пытался не обращать внимание, прилагая к этому множество усилий. Собеседник расплылся в ухмылке.

— Да ты посмотри на себя, посмешище. Как за тебя вообще такую сумму дают?

Риторический вопрос, однако, проехался по мне ножом.

Сумма? Какая ещё сумма?

— И сколько же я нынче стою на вашем сраном рынке отбросов? — пришлось выдержать безразличие, за которое я мог бы себя похвалить. Меня никто не предупреждал о том, что я стал настолько яркой мишенью.

— Лиам, — вступил Хилл, но я остановил его взмахом руки.

Да, мне было тошно от жестокости, которой обладали все Шакалы. Но я не настолько слаб, как эти ублюдки считают. И я хотел знать то, что от меня скрывали. Я уже как диковинка висел где-то в потоке информации с ценой, судя по всему, крупной.

— Сколько. Я. Стою?

— Сорок четыре ляма.

Я ощутил удивление сравнимое с ударом обухом. Заметив мою реакцию, Змееносцы оскалились. Хилл положил руку мне на плечо.

— Какого чёрта вы молчали, Айзек? — на выдохе прошептал я, стараясь не срываться при врагах.

— А был смысл?

— Был… Был, блядь, этот смысл. Как я вообще жив с такой наградой? За такие бабки меня должны были в первый же день поймать.

— Мы тебя почти и поймали, — бросил другой Змееносец и хмыкнул, тут же срываясь, — но этот чёртов Боунс! Сраные Вороны.

Хилл ту же повернулся к нему.

— Что Вороны? Говори.

Он приставил ему к горлу не пойми откуда возникший нож и надавил, требуя не тянуть время. Змееносец попытался отстраниться и с дрожью стиснул зубы.

— Да всем бандам было сказано: помешаете Воронам поймать Ключ — станете землю глотать с неприятнейшими соседями.

— Землю глотать? На них похоже, — отозвался Хилл, сказанное нисколько не удивило его.

Снова Вороны. Значит и Энди скоро в очередной раз выступит в роли охотника. Неужели мне ничего не остаётся, кроме как из акта в акт скакать по сцене, всего лишь как добыче?

Вороны всем дали ясно понять, что я находился в списке их интересов. Значит, открывалось два варианта: либо банды — отчаянные отморозки, готовые пойти против Бейна, либо им выгодно помочь доставить меня к воротам, перемотанным красной ленточкой с бантиком на башке. Не знаю, что из этого всего хуже. И снова этот Кербер. Да когда же он оставит меня в покое? В гробу?

— Бейн так хочет этого малыша, — пленник рассмеялся, — и вряд ли успокоится, пока не получит. Кстати, что ты такого знаешь, что за тебя готовы бороться все вокруг?

Что я знаю? Что я-то знаю?

Меня начинало злить такое отношение, по их мнению, мне сидеть в школе за партой и с милым личиком отвечать учителю на вопросы? Или сидеть у кого-то в ногах и тявкать, когда мне скажут: «Голос»? Я ни на что большее не способен по их чёртовому мнению?!

Да пошли вы…!

В горле клокотала злость. Сдерживать бурю эмоций было непросто, а сейчас — особенно. От ярости словно кровь забурлила, ощутил, как она хлынула по всему телу. Я оглядел его пристально, хотел заметить пару отличительных черт в его внешности, чтобы сузить свой поиск. Что-то я должен был знать и про такого ублюдка. Прокрутил в голове свои списки имён. Искал. Выходило ужасно сумбурно, слишком много фотографий перед глазами мелькало, слишком много строк вспыхивало. А из всей стопки нужен был всего один. Искал одно имя, которое прямо сейчас мне казалось крайне необходимым. Надоело быть чьей-то шавкой, даже если это было ошибочное мнение.

Открыв глаза, я впился в него хмурым взглядом.

Нашёл. Вот и попался. Подонок.

— Габриэль дос Сантос. Бразилия, тысяча девятьсот девяносто восьмой год восьмое февраля. Деревушка Транкосо. — Я заметил меняющиеся эмоции, сомнения на лице и продолжил, — отец простой рыбак и хватался за любую работу. Деньги были очень важны, понимаю. Мать сидела дома, воспитывала детей: тебя и твоих младших сестру и брата. Кажется, она домохозяйка, я не ошибся? — конечно, я знал ответ, но захотелось понервировать парня, бросая риторический вопрос, — родители копили на обучение, лезли из кожи вон, лишь бы их сыночек поступил. Они смогли отправить тебя в университет Сан-Паулу? Вау, они большие молодцы. Это похвально.

— Да ты просто прочёл. Просто нарыл на меня и всё, — выдохнул парень, смотря на меня огромными от страха глазами, — думаешь, это что-то особенное? Да на меня бродяга с улицы больше нароет, чем ты!

— Ты прав. Это не та часть твоей биографии, которая меня правда интересует.

Он чувствовал, куда я вёл, но не верил, что я могу знать. Я видел это в его глазах. Я всё знал. И всё помнил. Змееносцы переглядывались, звеня цепями от каждого движения. Оглядев напряжённую парочку, я снова вернул внимание на свою цель.

— Не надо меня перебивать, Габриэль. Это невежливо. Мы ведь не дошли до самого интересного. Может, мне напомнить? Трагедию в общаге. Не помнишь?

— Что… — призрачно прозвучал его голос.

— Конечно, помнишь.

— Брехня…

— Мне напомнить, как твои друзья сгорели в общаге университета Сан-Паулу, Габриэль?

— Нет.

— Как об этом гудели в новостях.

— Нет.

— Как об этом говорили твои знакомые, пытаясь тебя успокоить и поддержать. Трус.

Парень замотал головой, сжимая зубы от подступающего к горлу кома, глаза его наливались слезами, а я не мог остановить себя от такого удовольствия и закончить. Сколько меня мешали с грязью и недооценивали, столько мне и хотелось показать, чтобы разбить всеми выстроенную никчёмную стену. Конечно, он мог думать, что я лишь подготовился, что я просто прочёл это накануне, однако информация, которая сейчас звучала, была изучена мной уже давно. Я не ребёнок несмотря на то, что время близилось лишь к восемнадцати годам. Да, я несовершеннолетний, но и я чего-то стоил.

У меня никогда не было детства, и всё, что я мог — это запоминать и использовать информацию ради банального выживания. А информация весила куда больше, чем деньги. Люди не так боялись даже ножа, прижатого к горлу, как своих грязных, разлетающихся секретов. Я был ничего не понимающим ребёнком, но жизнь бросила мне под ноги достаточно дерьма, чтобы взрастить во мне мысль об омерзительности этого двуличного мира.

Хилл смотрел на меня в полном недоумении и молчал, продолжая изучать, как меня, так и пленных. Я наклонился к парню, упираясь руками в бёдра, и проговорил прямо над ухом:

— Может, стоит напомнить, из-за какого придурка в комнате сгорели его друзья? И никого в живых не осталось. А потом он слинял, так и не окончив универ? Родители старались, а он их деньги выбросил на ветер. Вместе с пеплом друзей.

— Нет, — зажмурился гангстер, снова замотал головой, пытаясь выбросить из неё произносимые мной слова.

— Как же так, Габриэль? Люди, готовые помочь другу в любую минуту, погибли от его же руки.

Я прекратил скрывать издевательство в своём голосе и с особым наслаждением наблюдал за тем, как кошмарные воспоминания охватывают человека с головой, затягивая в тот ужас, чтобы пережить его вновь.

Урод ли я после этого? Да. Мог ли я остановиться? Да, мог. Захотел ли я? Очевидно, нет. Мне захотелось добить человека в ответ на то, что он говорил мне. Я хотел, чтобы он пожалел о том, что захотел встать выше меня, и страдал.

Хилл вышел со мной, прикрывая дверь, чтобы нецензурная брань не доносилась до рабочих в мастерской. Он убрал руки в карманы и сощурился, упираясь в меня взглядом.

— Лиам, и что это сейчас такое было? — в голосе сквозила отнюдь не гордость.

— Ты о чём?

Раздался смешок.

— Ты сейчас шутишь? Сейчас в подвале. Что это, на хрен, было? Пару реплик, и пацан в истерике, Райз. А твоё лицо говорило лишь о том, что оно ни о чем не говорило! Откуда это хладнокровие? Тебе понравилось?

На молчание, которое я решил выдать вместо ответа, он махнул руками и резко опустил их, хлопая себя по бёдрам.

— Твою мать, вы с Сэмом совсем ненормальные. Какие ещё бесы сидят у вас внутри, может сразу скажете, а то я как-то привык лишь по одной роли у вас видеть! И то, относительно доброй, а не такой!

— Айзек, — я повернул голову, — я просто сказал то, что читал о нём. К тому же немного нарыл на то, что скрывалось. Просто из интереса к его мутной персоне. Он меня взбесил, ясно? Посмешище? Это я-то посмешище?! Да как он вообще смеет в таком положении так языком чесать! Как будто бы я выбирал, кем мне быть!

Я взмахнул руками и скрестил на груди, пытаясь скрыть свои эмоции от всего мира. Отвернулся и стал наблюдать за тем, как механик поднимал капот автомобиля и, наклоняясь, в миг пропадал за ним. Все старались делать вид, будто не замечали нашей перепалки. Но уши грели абсолютно все.

— Лиам, ты же не вёлся на провокации раньше.

— Боже… — выдохнул я.

— Так что сейчас…?

Я перебил его, не выдерживая:

— Да потому что меня достало, что каждый считает меня глупым подростком, Айзек! Ты посмотри вокруг! Я для всех идиот, которого надо защищать! Даже ты каждое задание идёшь следом, потому что мне нужна, чёрт подери, защита! За-щи-та! А то я сам поди помру по дороге, неудачник!

— Райз.

Взгляды пары работников обратились на нас.

— Что «Райз», что?! Я устал, Айзек. Я. Мать вашу. Устал. Мне надоело быть слабаком, ясно? Я так больше не могу!

— Лиам. Прошу тебя, не повышай тон. — холодно отозвался капитан, на лице ни один мускул не дрогнул.

Я пустил руку в волосы и резко опустил её, вышвыривая из лёгких весь воздух. Из уст вырвался лишь отчаянный шёпот:

— Я что, настолько жалкий?

Немного ссутулился от усталости и посмотрел на носки кроссовок, замолкая полностью. Это было омерзительно.

Как же я устал быть для всех обузой…

Айзек спустился в подвал с отвратительным чувством, которое скребло ему горло и что-либо сделать с ним он пока не мог. Змееносцы уже успели успокоиться, от одного слышалось только редкое шмыганье. Он прошёл к столу и сел полубоком на край, отодвигая в сторону стул. Немного поболтал ногой, вторую поставил на поверхность, словно продолжал набираться сил, успокаиваться, закапывать всю неприязнь, оставшуюся от разговора с Райзом.

— Поговорить не вышло, — равнодушно проговорил Хилл, поднял со стола нож, кончик которого упёр в поверхность между ног, и, немного покручивая его, наблюдал за тем, как от света ламп стало переливаться лезвие, — придётся поболтать со мной наедине, иначе я отправлю вас по частям вашим родным, будут вас, как тетрис, собирать.

Он метнул взгляд и Змееносцы, встретившись с этими раздражёнными глазами, больше похожими на две небольшие, но очень глубокие бездны, вздрогнули.

— Надеюсь, теперь мы найдём общий язык без лишних гостей? Пока я не стал ваши языки собственноручно вырезать. А это, учтите, я буду делать медленно и очень, очень щепетильно. Либо вы говорите, либо я отправляю вас к вашим дохлым друзьям на тот свет.

К счастью, парни оказались посговорчивее, поэтому Айзек не стал прибегать к жестоким мерам и оставил их в покое после всех полученных ответов. Разве что, он убрал с них цепи и по одному с особой грубостью зашвырнул в угол, где как зверей запер в тесной клетке, в которую те еле помещались (рассчитана она была только на одного), — тащить их дальше ему не хватало сил, этим он надеялся, займутся другие.

Ключ от подвала несколько раз провернулся и упал в карман джинсов. Свежий воздух приятно обволакивал лицо, а небо изредка пропускало тонкие лучи. Айзек не заметил, когда зима успела так быстро приблизиться и с тоской посмотрел на голые деревья, которые пытались проткнуть хмурое небо своими острыми ветками. Набрав полные лёгкие холодного воздуха, задрал голову и прищурился, глаза резало от яркого света.

Что делать с кучкой Змееносцев он знал. Оставить их в живых было возможно лишь в одном случае. И этот случай назывался пользой. До тех пор, пока они полезны — будут жить. Но как только информация из их голов иссякнет, и на её месте останутся лишь пробелы — без колебаний убьют. Хилл оглянулся на подвал, продолжая прокручивать мысли.

— Айзек, — Малкольм вышел из особняка, закидывая на плечо куртку.

Он повернулся.

— Что с клыкастыми?

Хилл никогда не понимал клички, которыми Рид одаривал всех подряд, словно запоминать имена он не собирался принципиально. Порой в них не было логики, но парня это нисколько не смущало.

— Всю нужную информацию я узнал, — он скрестил руки, ёжась от поднявшегося ветра, — накатаю отчёт и отдам его Филу.

— Есть что-нибудь интересное?

Конечно, зачем ему скучные ответы, которые он узнает по мере необходимости, если можно узнать какие-нибудь сплетни, о которых никто толком не слышал? А Айзек, как и Малкольм, любил узнавать всё о своих врагах, копая до самых корней.

— Ну, — Айзек вздохнул, и вместе с Ридом направился к более уединённому углу, — как я и предполагал, после Локонте во главе Змееносцев встал Эрик.

— Эрик, это… — попытался вспомнить Малкольм и нахмурился.

— Эрик Пейдж. Тот самый безумец, которого Жак приструнил после потасовки с нашими парнями в порту.

— Его крайне не любили в банде, — Рид усмехнулся, — взял власть силой? Как предсказуемо.

Айзек кивнул.

— Змееносцев уменьшилось раза в два, если не больше. Он всех бунтующих перебил.

— Псих, — казалось, Малкольма это только забавляло.

Хилл покосился на него, умолчав, что в безумии тот был ему подстать, и продолжил:

— Локонте его к верхушке и близко не подпускал, не доверял ни ему, ни его способности к критическому мышлению.

— Нет, — возразил Малкольм, — с мышлением у него как раз-таки порядок. Он слишком умён, иначе бы не забрался так высоко.

— Намекаешь на то, что он станет для нас проблемой?

— Он отдал приказ словить Райза, — насмешливо ответил он, — это не просто наглость от новенького, не знающего правила и этикет нашего преступного мирка, а наглый риск. Он уже не проблема, а прямая угроза, Хилл.

«Дерьмово».

— Стоит покопаться у этих Змеек в голове, они больше похожи на приспешников Жака, а не Эрика. Возможно, их можно переманить на нашу сторону, — продолжил Рид.

— А если ты ошибаешься?

В глазах парня блеснули искры.

— Тогда придётся их вынудить.

Айзек упал на кровать с ужасной болью в теле. Мышцы горели и требовали отдыха: убойные тренировки и монотонные пытки изрядно выматывали. День пролетел совершенно незаметно, закат прятался где-то за тучами, а парень даже не увидел, когда стрелки часов пролетели до восьми тридцати. Время летело. Дни летели. Менялась лишь дата да его чувство усталости, переходящее в невыносимую тяжесть в теле и головную боль. Каждое утро приходилось бороться с самим с собой и напоминать себе об обязанностях, на которые он подписался сам. Обратной дороги у него, увы, не было.

«Что за день грёбанного сурка?»

От постоянной беготни он не успевал замечать сменяющиеся даты. Хилл перевернулся на спину и уставился непроницаемым взглядом в однотонный белый потолок. Стоило взять перерыв, но с приближающейся войной, отдых приходил лишь во сне, в те четыре-пять часов, которые он проводил в кровати, а затем вскакивал уже даже чаще самого будильника, переносил его на следующее утро и начинал свой день, не забывая заварить себе чашку крепкого кофе, чтобы в очередной раз взбодриться.

Это выматывало. Контролировать целый район и огромную группу людей, — своих подчинённых, было ужасно тяжело. Не так себе представлял Хилл власть, которую так радостно принял несколько лет назад, и место в кругу доверия Бейкера, а это стоило очень дорого. Целых шесть лет он боролся, чтобы добиться его расположения. Ответственность. Просто бешеная ответственность. Допустить ошибку нельзя, просчитаться нельзя. Он накрыл лицо руками и протяжно вздохнул. Стоило рассчитать следующие шаги. Потом он отдохнёт. Потом… да. Как-нибудь потом.

— Айзек, — он заметил Алекс в коридоре, однако она посеменила за ним лишь тогда, когда тот добрался до лестницы.

Парень повернулся, Ал остановилась на пару ступеней выше, ему даже не пришлось поднимать голову. Только так их глаза находились почти на одном уровне.

— Ты не видел Лиама?

— Он не дома?

Девушка неоднозначно пожала плечами. Он нахмурился, сам того не замечая, сжал перила. Ему очень хотелось бы, чтобы парень сию же секунду возник перед ним, как призрак. Капитан попытался совладать с собой и спокойно спросить:

— Ты звонила ему?

Она кивнула. Хилл задумался ещё больше. Пропал и не отвечает на звонки? Снова во что-то влип? Он вообще способен действовать по-взрослому? Это не на шутку его разозлило.

— Да он что, совсем с головой не дружит! — озлобленно бросил парень и сорвался по лестнице вниз.

Алекс поспешила за ним, вдогонку что-то говоря про спокойствие. Но как он мог думать спокойно, если этот идиот снова влип в какую-нибудь непонятную заварушку и добавил ему лишнюю работу, словно у него нет других забот? В висках пульсировала злость, и Хилл не заметил, как преодолел эти два пролёта, но резко затормозил в коридоре, натыкаясь взглядом на Томаса и… как ни странно, Лиама, внимательно его слушающего. Он стоял и рассматривал своего друга: яркие волосы тускнели с каждой неделей, корни постепенно отрастали, ему стоило подстричься, причёска стала хаотичней (ему совсем не шли висящие колтуны на голове, от постоянной беготни он не особо следил за тем, чтобы их укладывать), это уже не привычная для всех стрижка с длинной чёлкой так популярная среди молодёжи; от постоянных тренировок, если не учитывать перерыва из-за травмы, парень стал шире в плечах, не слишком заметно, однако изменения происходили, и не так уж он напоминал подростка, как раньше, руки стали более жилистыми, и Айзек проследил за этими выпирающими молниями на его коже, которые не скрывала футболка, они с Бейкером визуально были одного роста и достаточно часто переговаривались и взглядами. Лиам постепенно взрослел. Будь он в костюме, как и Томас, то они бы точно походили друг на друга, как сын и отец.

Айзек убрал руки в карманы джоггеров и задумался. Из-за постоянных дел он не замечал, как его ученик взрослел. Хилл тратил много сил и времени на тренировки, следил за каждым его провалом и успехом, а сейчас просто пропал из его жизни, но Лиам-то продолжал расти. Теперь даже на фоне Сэма, он не будет выглядеть совсем уж ребёнком, как раньше.

Хилл задумался. На самом деле их совместные тренировки прервались достаточно давно, после дела с Хорасом Ли у Райза появился перерыв после больницы, только потом тренировки после восстановления медленно возвращали его в русло, но началась новая суматоха — Змееносцы и любопытство Кербера, и тогда он повредил ногу и вновь выпал на какое-то время, хотя продолжал приходить в зал, выступая в роли наблюдателя: как он покидал зал, Хилл не видел, ведь заканчивал тренировку и уходил раньше, даже не задумываясь о том, что малец мог делать что-то без его ведома. Он слишком привык быть его тренером и нянькой. Лиам ждал пока уйдут все? Что он делал один в тренировочном зале с травмированной голенью? Капитан догадался.

«Ты тренировался, пока никто тебя не видел, Лиам. Так ведь? Иллюзия беспомощности. Никто даже не обратит на тебя внимание, если ты будешь тихо сидеть на одном месте и молчать… выжидая хороший момент для своих планов».

Айзек улыбнулся, гордости удалось обойти злобу.

«Ты уже не такой глупый, каким казался даже каких-то пару месяцев назад, Лиам. Но кто ещё понимает ход твоих действий? И почему ты не сказал мне, что хочешь и будешь тренироваться? Я ведь мог тебе помочь».

Глаза зацепились за Томаса. Мужчина изучал лицо парня, пока тот чем-то делился, затем покачал головой и ткнул тому пальцем в лоб. Лиам недовольно двинул рукой, но уголок его губ всё же дёрнулся вверх. Бейкер улыбнулся и убрал руки в карманы брюк. Он повернул голову к Айзеку и кивнул. Хилл ответил тем же жестом. Райз повернул голову последним, чтобы посмотреть, с кем здоровался босс.

— Привет, Айзек.

Не успел он приветливо улыбнуться, как продолжил диалог с Томасом, оставляя капитана в коридоре. Айзек посмел предположить, что Райз и Бейкер направлялись к Филу: сегодня он приезжал с важной всем новостью. После пары инцидентов Лиама с бандой (последней каплей стала ситуация на кладбище) Коинс решил сам забрать у гангстера информацию и преподать ему небольшой урок, который тот надолго запомнит.

А имя крысы скоро всплывёт.

Совсем скоро они узнают, кого стоит располосовать лезвием.

Алекс остановилась рядом с ним; она спустилась по лестнице и посмотрела им вслед.

— О, вот и Лиам… — произнесла она, не отрывая от своего парня взгляд.

— Когда он так изменился, — сказал Айзек, сам не понимая было ли это вопросом.

Девушка покосилась на него, приподняла бровь.

— Да, давно… Ещё после того, как Боунс в открытую заявил о своём интересе, — она посмотрела в сторону, где шёл её парень, — он не говорил со мной об этом, но ему часто снятся кошмары… Из его бормотания сложно что-то разобрать, но, когда я слышу его шёпот… Порой меня очень пугают его сны.

Капитан повернулся к Алекс и вопросительно склонил голову, нахмурившись. Она подняла на него глаза.

— Все тычут ему, что он слишком слаб. Оттого желание стать сильнее его сильно изводит. Он пытается стать достойным всем вам и наверстать всё через тренировки, хоть и не представляет, что ему делать. Вместо этого он себя лишь убивает. Ему страшно, но, чтобы он признался в этом и сказал прямо? — девушка усмехнулась, — никогда. Лиам слишком долго прятал все свои эмоции, и уже не знает, какого это — разговаривать о том, что творится у него внутри.

Айзек смотрел на девушку: она опустила взгляд, продолжая теребить рукав, уставилась в пустоту перед собой, словно вспоминая то, чего не видел ни Томас, ни Филлип, ни сам Айзек. Лишь она; та, которой открывался совсем иной Лиам Райз, тот Лиам, который показывался лишь во сне, уязвимый, тот, который позволял просочиться эмоциям через выстроенную им стену и показаться перед ней. Другого Райза могли увидеть лишь те, кто добился максимального уровня его доверия, а это не так уж и просто было сделать. Этот парень отталкивал всех так, словно к нему заранее подходили с занесёнными ему за спину ножами. Доверял, но проверял. И не подпускал никого к своему тёмному омуту.

— К сожалению, говорить о своих страхах для него равно проявлению слабости и выставлению себя позорищем. Так что… что уж говорить об эмоциях, которые он постоянно подавляет? Они его душат, но он продолжает молчать. Упёртый, гордый глупец.

Повисла недолгая пауза, в которую Хилл размышлял о своём ученике. Если Лиам чувствовал себя загнанным в тупик и не мог выбраться в одиночку — стоило протянуть ему руку. Но если он эту руку каждый раз жёстко отталкивает? Мысли водили капитану ножом по сердцу. Ал с грустью добавила:

— Если и есть человек, которому Лиам не побоится показаться слабым… то это только Сэм.

Я следовал за Томасом на улицу: Филлип приехал после встречи, забрав полный список имён. Теперь они были проверены. Мне этого сделать не дали: после каждой встречи я возвращался покалеченным, поэтому было принято решение не рисковать и не искушать судьбу — никто не знал, что могло бы случиться теперь, когда цена за мою шкуру переваливала за сорок миллионов. Так что туда поехал Фил, а мы стояли у крыльца и ждали, когда он выйдет из машины и даст нам полную картину нынешней ситуации.

Взгляд мужчины выражал ровным счётом ничего. Холод, равнодушие, какое-то необъяснимое спокойствие на фоне всего, что происходило вокруг. Он протянул боссу конверт и молча встретился со мной взглядом, затем перевёл обратно на Томаса. Тот уже всё расакрыл и теперь доставал сложенный пополам лист бумаги.

— Ты читал?

— Нет, но уже знаю ответ.

— Ты отдал приказ? — Бейкер спросил отчуждённо, бегая глазами по строчкам в письме.

— Его нет дома. На работе не появлялся, соседи не видели со вчерашнего вечера. Я дал указания, моя группа уже ищет этого крысёныша.

Я посмотрел на носки своих кроссовок и задумался.

Значит, он знал, что время идёт на минуты. Сбежал раньше, чем мы смогли его прижать. Либо он знал, что под него копают, либо его предупредили. Укрывают ли крысу прямо сейчас, или же он попытается бежать за границу? Этого нельзя допустить. Из-за этого урода в Шакалах начались проблемы, а меня сделали главным блюдом их паршивого ресторана. Мы должны его достать.

Если Бейкер и был разочарован или ошеломлён новостью, то он прекрасно скрыл это. На лице мужчины застыло каменное выражение, через которое его эмоции не считывались.

— Лиам, отнеси конверт в кабинет и положи в стол, — Томас не глядя протянул мне бумаги, и я молча забрал их и направился в дом.

В последнее время я прекратил спорить и пытаться что-то узнать сам. Нужно — расскажут, не нужно — всё равно ведь попытаются скрыть всеми способами, оттянут момент, когда мне предстоит узнать. Так же случилось с придурками, которые ловили гонца Бейкера, то есть меня, по городу и прижали его в переулке огромной толпой. Так уже случилось с сорока четырьмя миллионами долларов на чёрном рынке за мою голову. Пока что живую. Сейчас я сосредотачивался на том, чтобы расти самому, погрузился в себя и, как хотели многие, стал проявлять интерес к тому, чтобы проводить больше времени с Томом.

Признаюсь, это немного вправило мне мозги, но порой удерживать внимание на нудных данных приходилось силой. Это не всегда было интересно и познавательно. Простые цифры и правила, которым я лично следовал через раз, а то и три. Не всё шло по плану, правила устаревали в один момент, и им на смену приходила чистая импровизация.

Информация вспахивала почву и сеяла новые знания, события прошлых лет крепко засели в моей памяти, так что и историю Шакалов я знал на зубок. Надеюсь, всё, что находится в моей голове, и правда когда-нибудь пригодится. Не зря же Томас и Филлип устраивали мне внешкольные уроки истории — о таком в классе у какого-нибудь историка никогда не расскажут. Кто будет изучать преступления, количество банд, имена главарей, войны между группировками и остальную грешную жизнь, если живёшь как мирный?

В кабинете затаился холод, проникающий через окно, тело тут же кольнуло мурашками, и я вздрогнул, но направился к столу, куда положил распечатанный конверт. Конечно же, я мельком заглянул внутрь и увидел имя. И самое странное — этого человека я знал лишь как существующее в Шакалах звено. Лично мне он на глаза никогда не попадался. Или же он так хорошо прятался поблизости? Полка быстро захлопнулась, я ещё раз прошёлся взглядом по помещению, словно пытался найти что-то лишнее.

Мне не нравилось, как быстро пропал этот предатель. Махнул крысиным хвостом, может, незаметно и подложил нам что-то напоследок? Стоило проверить, все ли вещи находятся на своих местах. Было ли что-то новое. Иметь настолько хорошую память — дар и проклятье одновременно. Я не успел разобраться, что из этих двух вариантов лидирует, однако понимал самое банальное, что могло бы дойти до ума каждого: этот дар поможет мне пробраться до любых вершин, каких мне только захочется, однако, как проклятье, оно сделает из меня жертву, добычу, которую многие захотят приобрести словно диковинку; это проклятье может меня с лёгкостью убить. Скрывать больше его не получится — казалось, об этом судачит весь мир, куда ни сунь любопытный нос, приторный запах этого «явления» так и висит в воздухе, а все только и ждут, чтобы уловить этот аромат и пойти по его следу, за тем, что обогатит их.

Так ничего не найдя, я вышел из кабинета. Достал телефон из заднего кармана джинсов и посмотрел на время. Томас меня, если что вызовет, как и Фил; а пока никаких уведомлений на экране не высветилось, я вернул его обратно, и направился к комнате. Забыл наушники на столе, когда спешил встретить Коинса. Преодолев лестничный пролёт в три этажа, я проскользил по коридору, осматривая каждую дверь: закрыты, возможно, хозяева комнат усердно работали, забывая про отдых. Остановился у своей, задержал взгляд на ручке. Сердце неприятно ухнуло вниз, словно прокатилось на аттракционе, и вернулось на место. Ненавижу дурные предчувствия, и именно сейчас оно пронзило меня насквозь. Прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, набирался вдруг потерявшейся где-то среди тревоги решимости, отворил дверь. В помещении никого не оказалось. Но почему тогда так натянулись нервы, сильно и быстро? Медленно выдохнул воздух и прислонился плечом к стене.

Паранойя разыгралась ни на шутку. Но как знать? Я не заходил в комнату со вчерашнего вечера, когда решил занять мысли чем-то куда более полезным, чем самокопанием. Теперь и крыса показала хвост. Взгляд упал на предмет, контрастно выделяющийся на белом столе. Приблизился к нему.

— Что это… — зачем-то вслух вымолвил я и взял его в руку.

В полумраке рассмотреть не получилось. Я нахмурился и подошёл к окну, где всё ещё было светло: чёрное, будто сама ночь, утончённое, довольно изящное перо, словно с ним долго возились, чтобы добиться такого завораживающего эффекта. Внимание зацепилось за опахало. Тёмные пятна, как инородные тела, мешали этой красоте, они склеивали бородки между собой несколько хаотично, что разрушало гармоничность. Подушечками пальцев я ощутил липкость. Наклонил под другим углом, рассматривая их под естественным освещением, и тут же догадался о том, что это такое. Рука непроизвольно дрогнула, я выпустил его из рук, но из-за липкого слоя, который удерживал его на пальцах, это удалось не сразу. Сделал резкий шаг назад, наблюдая за плавным падением. Стал озираться, ища в темноте цепкие глаза, какой-либо силуэт, кого угодно, кто мог бы проникнуть ко мне в комнату.

На таком, казалось бы, безобидном пере оказалась ещё не засохшая кровь.

Мысли взбунтовались с ужасным вихрем, не давая голове свободу и время. Я бросил взгляд на окно, кто-то должен был принести сюда это. Пальцы растёрли кровь, избавляясь от её явных следов. Кто смог забраться сюда, свободно зайти через дверь, иметь сюда доступ? Сбежавший крысёныш?

Перо. И что это за перо? Я не силен в том, чтобы определять принадлежность к чему-либо, перо есть перо: стержень, опахало, очин. Остальное несильно волновало, тем более, чьё оно. Но всё же… С исчезновением предателя это обретало некий смысл.

Должно быть, это они. Вороны? Похоже на вороново, и капли крови…

Я смежил веки, пуская руки в волосы. Пульс продолжал отбивать учащённый ритм, мешая полностью сосредоточиться и успокоиться. Всё складывалось в определённую картину. И я понял… Точнее, позволил себе очевидную догадку.

Боунс, эта весточка от тебя, не так ли?

Я посмотрел вдаль, куда-то на кроны деревьев, словно там мог скрываться человек и смотреть, я вглядывался куда-то вдаль, словно ощущал на себе чей-то любопытный взор. Однако оттуда глазу ни за что не уцепиться за то, что творилось здесь, у меня в комнате. Но я продолжал стоять и смотреть. Не знаю, страх ли это, или же что-то иное — сдвинуться с места просто не мог. Не сразу спохватился, чтобы поднять упавшее перо. Я прожигал его взглядом, словно пытался испепелить таким образом. Вышел на открытый балкон.

Это предупреждение? И что он хотел этим сказать? Лично мне? Предупреждение.

Какая честь. Боунс.

Я стоял и гипнотизировал несчастный предмет, испачканный чьей-то кровью (не желал даже знать, чьей именно), не в силах оторвать взгляд от него достаточно долго. Думал, прокручивал всевозможные варианты этого «напоминания» о себе. Не самый романтичный способ, к слову. Но все останавливается, буря мыслей прекращается, песок непонимания и эмоций оседает в разуме. Одинокая фигура остаётся в самом центре, окружённая этим затихающим хаосом. Я ловко достал из кармана зажигалку и откинул крышку, удовлетворился металлическим успокаивающим звоном.

— Значит, охота началась… — я повернул голову в сторону, где предположительно находился особняк Бейна, — как любезно с твоей стороны, Боунс.

Вспыхнул огонь. Я поднёс его к перу, держал у самого кончика и наблюдал за тем, как рыжие языки медленно охватывают бороздки, затем убрал зажигалку, завороженно смотрел на горящее послание. Медленно набрал в грудь воздух и попытался выпустить его вместе с напряжением.

— Ну давай, я… Я буду готов.

— Лиам?

Я повернулся вполоборота, на пороге комнаты стоял Сэм. Частично вид на балкон с входа закрывали шторы, поэтому он плохо видел происходящее здесь.

— Что ты там делаешь, эй?

Ощутилось неприятное тепло, обжигающее кончики пальцев, на секунду внимание резко переключилось на горящее перо; дёрганным движением поспешил сбросить его в стакан, стоящий на круглом стеклянном столике уже больше трёх дней, друг уже оказался рядом, он сомнительно наблюдал за моими действиями, явно прикидывая, когда стоит звонить в дурку.

— Что ты делаешь, пожар хочешь устроить? — он остановился на пороге и мельком глянул в стакан.

Стоило ли ему говорить об этом? Я думал. Стоит ли? С одной стороны, я и Энди сами собой затеяли странную игру с любезностями, в которую не стоило никого ввязывать. С другой, Шакалы и Вороны столкнутся в любом случае. Я уже являюсь причиной, по которой может развиться больший конфликт, а Кербер лишь подогревал его. От моего молчания сейчас легче никому не будет, и хотя бы другу первому можно рассказать правду.

— Весточка от Энди, — я перевёл взгляд на обгоревшее перо, привлекая на него и внимание Сэма, — теперь он станет на меня охотиться. Это было предупреждением.

— Лиам? — с настороженностью в голосе начал тот.

— Мне не страшно, Сэм. Пока что нет.

На самом деле страх уже сковал меня по рукам и ногам, а в горле встрял ком из всевозможных баек об этом монстре Чикаго, которые так и сочились из разных уголков города. Я не готов, совсем не готов. Но признаваться даже самому себе, что я всего лишь трус, маска которого безбашенная отвага, перемешанная с отсутствием инстинкта самосохранения, — крайне трудно. Лучше выглядеть глупцом, чем трусом. Ум хотя бы у меня имелся, а вот смелость нет.

— И что ты собрался делать? Нужно подумать, что делать с твоей работой… Отправлять на задания тебя опасно.

— Я не буду сидеть здесь и трусить, — грубо оборвал я его и нахмурился, — я буду делать всё, как и всегда. В последнее время справляюсь, как видишь.

— Лиам это не только твоя безопасность, это Бейкера безопасность, это группировки безопасность, ты хоть понимаешь это, а? Ты не можешь подставлять всех нас, потому что это ограничивает тебя в действиях. Головой подумай своей хоть раз. Что будет со всеми нами, если тебя возьмут?

Я тяжело вздохнул и отвернулся к кронам деревьев, не давая ему ответ. Я прекрасно осознавал, что он прав, но сидеть в четырёх стенах точно не стану. Я просто не выживу, если буду сидеть на месте…

— Мы должны сказать об этом Томасу.

— Томасу об этом скажу я, — остановил я его, когда заметил, как друг поворачивался к выходу, — это моё дело.

Сэм вскинул ладони вверх.

— Ладно, ладно. Само собой.

Я вышел с балкона и направился к выходу. Тело вновь окутало тепло, всё же на улице стало куда холоднее, чтобы находиться там в простой футболке. Приближалась зима: холодная, противная и мрачная. Реймон смотрел мне вслед, желая что-то сказать, но замолчал на полуслове. Я же уже вышел в коридор и двигался к лестнице. В голове эгоизм боролся с моим движением к честности. Я же могу не говорить им о послании, никто его не видел, а я — сжёг. Сэма можно уговорить молчать, через ссоры и долгий обмен бранными любезностями, но всё же…

Как же я не хотел говорить Томасу. Он ведь запрёт меня в доме, окружив кучей телохранителей.

Весь свой небольшой путь от комнаты до кабинета я боролся с самим собой, разделяя вопросы на правильные и неправильные. Что важнее: моё желание, свободное перемещение по городу или же безопасность близких мне людей, которым я мог навредить молчанием?

Дважды стучу, и положительный ответ за дверью даёт мне знать, что я могу войти. Томас стоял не так далеко от входа, поэтому я остановился почти у порога, посмотрел на него и на Фила, стреляющего недовольным взглядом теперь уже и в меня. Я выдержал его внимание, стараясь не выдавать ощущение полного дискомфорта.

— Ты что-то хотел? — кажется, Бейкер собирался уходить до того, как они услышали стук.

— Да, — я посмотрел на него, затем на Фила, попытался собраться с силами, однако даже отрепетированная в голове речь не смогла добраться до уст без словесного пинка Коинса.

— Не тяни, у нас сейчас дела.

Он не в духе. Полагаю, крысу они ещё не нашли.

— Да… — протянул я и начал совсем не по плану, слова перемешались от волнения, — прости… просто одно на другое наваливается…

— Что? — ледяной взгляд вновь стрельнул в мою сторону.

Томас вернулся вглубь кабинета и облокотился на стол, молчание с его стороны продолжалось. Я вздохнул, с трудом собираясь с мыслями.

— Мне передали послание…

В голове возник образ пера и крови, отпечатавшейся на коже. Пламя, охватывало бороздки, с ярким желанием уничтожая его. Я чуть потёр пальцы, которые успел по неосторожности обжечь.

Так нужно. Они должны знать, даже если ты этого не хочешь. Не будь эгоистом… и глупцом.

— Боунс… теперь он будет меня выслеживать. Бейн отдал приказ на мою поимку.

Мужчины смотрели на меня в упор и вникали в услышанное. На лице Бейкера заиграли желваки, взгляд Фила стал пустым и оторванным от этого мира, а затем он произнёс:

— Ты пришёл не только, чтобы донести до нас дрянные новости, Лиам. Договаривай до конца.

— Запирать меня не нужно. Я осознаю все риски, но я не могу сидеть взаперти и ждать, когда меня всё равно достанут. Вы знаете, что это не поможет, и только хуже мне сделаете.

— Хочешь и дальше подвергать себя опасности, — босс не скрывал своего недовольства.

— Я не хочу здесь отсиживать задницу и гадать, когда до меня доберутся, Томас. Хватит с меня уже, сколько так можно жить? Я постоянно от кого-то бегаю. Всю свою жизнь.

— Это большой риск.

— Мы сами выбрали такую жизнь, так что мне теперь, постоянно по углам жаться? Томас, ты не сможешь меня спасти от всего на свете.

— Лиам, — вставил Фил, однако я проигнорировал его предупреждающе строгий тон.

— Я преступник, Фил. Как ты, как абсолютно любой из всех нас. Никто, чёрт, вообще никто не застрахован здесь. Хватит опекать меня, как ребёнка.

— Ты и есть ребёнок.

Я бросил недовольный взгляд на встрявшего в спор Тома, он спокойно выдержал его и продолжил:

— Я не стану удерживать тебя здесь силой, Лиам. Оставим тебе твою работу, — Фил откинулся на спинку дивана явно недовольный происходящим, но не перебивал своего друга и слушал вместе со мной, — но не смей. Не смей собой рисковать, — я вздрогнул от неожиданно появившейся жёсткости в его тоне, такой непривычной для меня, — ты слишком важная фигура, Райз. Так что думай головой, ты хорошо меня понял?

Давненько он не называл меня по фамилии… — Да, я понял. Я буду крайне осторожен.

— Надеюсь. Иначе я буду вынужден изменить решение. И тогда мы будем разговаривать с тобой через приказы.