Ключ: Козырь Бейкера

Дилаис Райз (2024)

Чем больше секретов, тем яростнее желание чужаков их заполучить. Быть ключом к половине преступного мира — непростая задача. Многие желают меня поймать, но еще никому не удавалось. Толпа — мой друг, полумрак переулков — мое укрытие, информация — моя валюта и жизнь. Я — голова нашего незаконного дома, общая память, губка для новостей, чисел, имен, адресов и всего остального. Так что ключ к сейфу желанной информации и власти — и есть я. Но больше я не могу находиться в тени. И теперь вынужден выйти в свет.

Весточка от закона

Энди сминал в руках конверт с приглашением в «Афродиту» и вспоминал самодовольное выражение лица Айзека Хилла. Раздражение катило к самому горлу, и, если бы не натренированная выдержка, в стену точно бы полетели близлежащие предметы.

Одно он знал точно. Грег мёртв. И это совершенно не радовало его несмотря на то, что распыляться на эмоции было не в его стиле. Таков их мир. Люди погибали за других людей. Попадали под руку вместо тех, кто виноват по-настоящему. И это не всегда справедливо. Боунс сложил руки на коленях и впёрся взглядом в тёмную однотонную стену. Терзающие мысли давно превратились в жужжащие где-то над ухом слова, такие же назойливые, как и комары. Он сидел в одном положении, пока в дверь не постучали, и ему не пришлось повернуть голову на того, кто потревожил его. Его подчинённый стоял в куртке, которую тот ещё не успел снять после возвращения в дом. Долго собираться с мыслями никто из них не стал. Энди поднялся с края кровати, уже готовый браться за дело, а парень — докладывать ему итоги их вылазки.

— Мы взяли двоих из Змееносцев. Остальных найти не удалось.

Энди кивнул.

— Сбросьте их в подвал, и можно начинать, я не собираюсь ждать, пока они оклемаются. У меня нет времени на детскую возню, мне нужны ответы.

— Что именно выбивать, босс?

Энди оглядел парня и скрестил руки на груди, формулируя вопросы:

— Зачем они выслеживали Райза. Что они знают о копе. Слышали ли они их разговор. Важно всё, любая информация за тот день, как-либо связанная с этим пацаном и умником в погонах, — добавил Боунс, — выбейте мне её. Плевать, что станет со Змеями, хоть убейте, если придётся разговорить одного из них. Мне. Нужны. Ответы.

Подчинённый кивнул и спешно удалился в коридор. Энди постоял ещё минуту и тяжело вздохнул. Если бы он смог определить личность полицейского, то головной боли было бы куда меньше.

Какого ж чёрта всё всегда так усложняется?

Он не стал торопиться. Запах в подвале уже надоел ему, слишком много времени проводил в нём; порой сутками напролёт измываясь над бандитами, совершенно забывал про солнечное небо и свежий воздух. На работу не жаловался — права не имел, — но голова потом жутко болела, и никакие таблетки не спасали его от появившегося в таком месте сжимающегося обруча на висках. Посмотрел на одежду и направился к шкафу, доставая из него простые поношенные джинсы и потрёпанную временем футболку. Заметил небольшое пятно на рукаве, на графитовой ткани видно особо не было, но Боунс решил, что после разговора со Змееносцами выбросит её на помойку и выберет для таких случаев уже другую. Он спустился в подвал и сначала бросил взгляд на решётки, пара камер занята (из них доносились глухие стоны, сбивчивое дыхание и сдавленный смех), зато остальные пустовали, если Змеи выживут, смогут занять местечко в их небольшой коллекции в темнице. Кто знает, может, пригодятся в будущем, когда станут посговорчивей. Энди направился в противоположную сторону, отворил грузную дверь, и на него тут же набросились оглушающие крики и мольба.

Парень зашагал по небольшому коридору к дальней комнате, в которой находились пленники и его подчинённые. Зашёл, прикрыл дверь и посмотрел на пойманных, внимательно проходясь по их лицам и одежде. Решил, что тем было не больше, чем ему, и остановился на промежутке двадцати–двадцати трёх лет.

— Вы клоунов поймали или неудавшихся рэперов с улицы забрали? — не удержался от едкости Энди, оглядывая лежащие на полу рядом с парнями кепки, висящие на их шеях цепи и массивные кольца, обляпанные их же кровью, — ну и безвкусица.

— Ты кого клоуном назвал, козёл? — выдавил Змееносец, смело вскидывая голову. В глазах читалась показная смелость.

Боунс усмехнулся, махнул на него рукой.

— Гляди, — обратился он к Фреду, — ещё и слышат через слово, — подошёл к своему давнему знакомому, махнул в сторону стены, на которой висело немало неприятных предметов и вновь обратил взор на пленных, — да, я про вас говорю. Уже меня забыл? Так смело рот открываешь, а в тот раз рванул, аж, пятки сверкали.

— А что вы сделаете? Убьёте нас, и вам хана. Прихлопнут вас наши.

Энди лишь хохотнул от сказанной дерзости. Покрепче сжал лом, который по его просьбе принёс Фредерик.

— Значит, хочешь сказать, что вашей скользкой шайке, — он охватил полукруговым движением руки с оружием своего собеседника и его друга, — хватит наглости, глупости и отчаяния попереть против Воронов? Вам? Жалкой кучке отбросов.

— Сам ты отброс!

Боунс обернулся к смотрящему на него Фредерику. Тот тоже был не в восторге от слабоумных мыслей банды и уже устал от их пустых речей.

— Не думал, что Змееносцы скатились до такой степени. После смерти Локонте все настолько плохо? Жаль старика, столько сил угробил, а ему даже с преемником не повезло.

— Да что ты знаешь! — дёрнулся второй парень, словно проснувшийся от злости.

— Гляди, кто заговорил, — усмехнулся стоявший рядом с ним Клиф, — а до этого молчал, пока дружка мучали.

Энди сделал пару вальяжных шагов и остановился напротив второго парня. Тот со злостью смотрел на него исподлобья и сжимал зубы, делая шумные вдохи. Цепь звякнула от его судорожного движения рук. Боунс опустился на корточки и наклонил голову, с интересом рассматривал это выражение лица, но ничем не выдавал своих эмоций, в миг надевая на себя равнодушную ко всему маску. Змееносец не выглядел разговорчивым и уступающим. Такой точно не стал бы сдавать информацию о своих людях и, уж, тем более — планах банды. Энд довольно осклабился.

— Я недооценил ваши смазливые морды.

Своё прозвище Энди получил не за пугающую ауру и хладнокровный взгляд. Не только за это. На его руках было слишком много крови, а Бейн только и делал, что приказывал избавляться от людей, словно заметая следы собственного прошлого. Жертв его голодных желаний оказалось достаточно много, чтобы за Боунсом увязались настойчивые федералы. Маркусу, чтобы сохранить своего драгоценного палача, пришлось попотеть и подцепить нескольких человек на свою удочку. Несколько утомительных месяцев, огромная трата денег, постоянные переговоры и угрозы, подкуп свидетелей, поиск подставных лиц, уничтожение улик, создание новых, куча кропотливой работы и вот в зале суда десятки обвинений снимаются с Энди Боунса и сваливаются на какого-то никому неизвестного мужчину на глазах у всего мира. Стук молотка, до сих пор отдающийся в ушах гулким эхом. Суд оправдал монстра, но монстра не оправдал народ. Жители Чикаго понимали, как хорошо обогатила главного судью эта работа, но не было ничего, что могло бы это доказать. Лишь убийственное спокойствие самого Энди и ничем не пробиваемое выражение лица Маркуса, могли сказать, что они с самого начала знали о своей победе.

Энди редко любил растягивать удовольствие в пытках и поэтому работал быстро. Ожидание утомляло его и выводило из себя, поэтому запугать Змееносцев, не ожидающих, что никто церемониться с ними не будет, оказалось проще простого. Для Кербера игра была слишком тривиальна: не знаешь ответ — ты бесполезен, не отвечаешь на вопрос — ты бесполезен, попусту тратишь его время — ты бесполезен. С трусливыми отбросами такие ходы работали быстро, чего не сказать про крепких орешков, с которыми он был вынужден возиться. Одного такого он знал. Энди вспомнились наглость и открытая насмешка в тёмно-карих глазах-безднах, в которых он видел слишком много, но мог вытянуть слишком мало. Этот дерзкий и в то же время понимающий взгляд, бесстрашный, но отрешённый, с плескающейся в глубине тоской и непониманием пытался сохранить надежду и согревающее тепло. А волосы пленного ещё не были покрыты осветляющей краской, которая выжгла естественный, тёмный цвет, и со временем добавила в блондинистые пряди рыжеватые.

— Давай уже, — выдавил тогда из себя пленник, в глазах лишь покой, какой бывает у тех, у кого уже было время смириться с приближающейся к ним смертью, — делай, что должен.

Это был первый и последний человек, из которого он не смог выжать ничего полезного и нужного Бейну. Это был первый и последний человек, которого он не смог убить.

Допрос Змееносцев прошёл быстрее, чем того ожидали Фредерик и Клиффорд. Парни, полностью осознавшие своё плачевное положение и ощутившие повреждения в виде сломанных костей, заговорили сами, что сначала обрушилось на Воронов несвязанным потоком слов. Приходилось структурировать информацию на ходу и требовать более подробного рассказа.

— Что вы знаете о Райзе и копе? Зачем они встречались?

— Этого мы не знаем, — хрипя, замотал головой один из них, — не знаем, мы приехали только за Ключом. Нам нужно было доставить его к нам.

— Для чего?

В разговор включился его друг:

— Вынудить Бейкера пойти на переговоры. Чтобы он вернул нам часть района, которую им отдал этот бестолковый Локонте! Мы только в чёртовом минусе после этого.

Фредерик и Клиффорд усмехнулись. Энди бросил на них взгляд, небольшой зрительный контакт казался перебросом мыслей на уровне телепатии. Все трое согласно кивнули. Кербер поднялся с места, отошёл от пленных и облокотил на стул окровавленный лом.

— Значит, исключительно в деловых целях. Но что насчёт копа?

— Мы не знаем его.

— Ждали, пока свалит. Нам проблемы с ментами не нужны, — подхватил резко замолчавшего от боли парня его друг.

— Ясно, — сухо ответил Боунс, продолжая стоять к ним спиной.

Он покинул помещение, потребовав от Фредерика повозиться с этими двумя. Не до конца верилось, что они совсем не знают того, кто ошивался рядом с Райзом с погонами на плечах. Подождёт какое-то время и, если не получит ответ от Змееносцев, то пойдёт другими путями. Но прямо сейчас Энди хотел попасть под струи воды, чтобы смыть с себя противную кровь и выбросить из головы мысли, возвращающие его на годы назад.

Стать самым жестоким в городе убийцей, имя которого гремело бы на каждой гангстерской улице не было желанием Боунса. Так распорядилась судьба, которая поставила его перед фактом: жизнь или смерть. А Энди слишком хотел жить, чтобы падать в объятия бессилия, слабости и неизвестной ему темноты. В Бога он не верил, поэтому и на Его милосердие после смерти не надеялся — ожидал лишь пустоту и расплату за всё, что вытворил при жизни. Работа Боунса начинала становиться опаснее с каждым пройденным заданием, пока вовсе не стала самой безбашенной и устрашающей. Пока те, кто следил за каждым его шагом в случае провала, не отошли в сторону и не показали дорогу, по которой ему дальше пришлось идти одному. Он был уверен, что оступится и провалится в бездну, свалившись с моста. Но этого не произошло. Потому что в тот же период времени встретил того, кто всегда стоял рядом с ним, крепко держал за руку. Он нашёл опору. Да, и цель тоже нашёл. И в существование ангелов он поверил. В одного.

Душ смог вернуть его в равновесие с самим собой, смыл безэмоциональную маску, позволил мышцам расслабиться, лёгким спокойно вдохнуть в полную грудь. Энди провёл по волосам, убирая их назад, и вышел из ванной комнаты, закидывая полотенце на шею. Посмотрел на телефон, но тот тихо спал на столе, не тревожа себя уведомлениями или звонками. Усталость почему-то оказалась непосильной для него ношей. Боунс не стал сопротивляться и упал на заправленную постель, планируя отдохнуть до глубокого вечера. Так он и проспал, а когда открыл глаза, за окном уже разгуливала тьма.

Он вновь спустился в подвал, в котором тишина давяще звенела. Энд посмотрел на пленных и разочарованно вздохнул. Подошёл, чтобы поднять уже непригодную для носки кепку, покрутил в руках. Отсутствие малейших шорохов огорчало его. Надежда на пользу от этих парней казалась ему оправданной, но теперь, смотря на висящие на цепях бездыханные тела, он так не считал. Обернулся к столу, где лежал открытый блокнот с записями. Боунс отложил кепки в сторону, аккуратно, чтобы не запачкать и до того неидеальную мебель, и взял тетрадь. Полистал. Изучил информацию, которую ему оставил Фредерик (его почерк он всегда узнавал, тот выделялся аккуратностью и в то же время странными дёрганными линиями в нескольких буквах).

Энди потянулся к заднему карману джинсов и осёкся. Понял, что забыл телефон в комнате. Он достал из полки пакет, кинул туда окровавленные головные уборы и, обернувшись на Змееносцев, покинул помещение. Отдал свою ношу Терри. Парень ждал его, сидя на месте охраны, пока мужчина делал небольшой обход в их небольшой тюрьме и всматривался в полумрак камер, изредка стуча по решёткам; когда же Боунс остановился рядом с ним, мужчина поднялся со стула и кивнул, забирая комплект трофеев. Оба уже знали, что делать: Теренс прекрасно понимал, чего именно от него хотел Энди, Энди же прекрасно понимал, что Теренс улавливал его мысли без каких-либо слов. И он сделает всё незамедлительно. Они разминулись на первом этаже, где каждый направился по своим делам.

— Энди, — его окликнул Мэттью, правая рука Бейна.

Он замедлил шаг, позволяя нагнать его, а затем они вместе пошли на второй этаж. Мужчина продолжил:

— Ты уже узнал про полицейского?

Энди покачал головой.

— Те ничего особо не знали, гоняли шестёрками по городу за своим капитаном их маленькой группки. Тот коп им неизвестен, а Ключ они поджидали из-за заварухи между Змееносцами и Шакалами, кажется, десятилетней давности. Нас это интересует: их делёжка территории нам только на руку.

Мэтт скрыл разочарование за простым соглашающимся кивком. В конце концов, чего они хотели от двух мелких сошек в их преступном болоте?

— Ну… зато я кое-что узнал. Тебе будет полезно.

Боунс затормозил и развернулся к мужчине.

— Слушаю.

— Кори Сольберг. Работает в Чикаго Полис Департамент. Возможно, с ним можно будет пообщаться, — с намёком произнёс Мэтт и посмотрел на Энди, протягивая бумажку, — адрес, где он работает я пробил.

Он кивнул:

— Я понял.

Энди вернулся в комнату и взял телефон, ножны, расположил средней длины нож у себя вдоль ремня и закрепил. Куртку схватил уже на выходе из особняка. Он каждый раз откладывал момент её утилизации и каждый раз надевал на себя: слегка потрёпанную временем чёрную кожанку с мехом. На улице разгуливал промозглый ветер, и Боунс поёжился, поднимая воротник и пряча руки в карманы. Прошел мимо «БМВ» и кивнул Саммерсу, который копошился в салоне автомобиля напротив.

— Энди, — поздоровался он, поднимая голову, — поздновато ты на прогулку собрался.

— Работа, — только и бросил он, подходя к ничем непримечательному серому «Вольво».

Он завёл автомобиль и включил печку, позволяя себе немного расслабиться. Холод раздражал. Боунс выехал с территории и направился к участку. Ночь позволяла спокойно скользить по трассе, не встревая в ужасные пробки. Добраться вышло чуть больше, чем за час. «Вольво» остановился на дальней парковке, подальше от любопытных глаз полицейских камер. Энди потянулся к заднему сиденью, где взял кепку и тут же накинул себе на голову. Поправил, опуская козырёк. Вышел из машины. Достал сигарету, закурил. Постоял ещё пару спокойных минут и направился ближе к участку. Стоило проследить, в какую сторону направится служащий.

Он стоял на углу, скрываясь за деревьями, растирал замёрзшие руки, уже проклиная ноябрь за такие холодные ночи. Парень не торопился уходить с работы, и Энди уже пожалел, что не выбрал приехать днём, когда солнце хоть немного бы прогрело город. Останавливал себя он лишь одним: Воронам нужен этот чёртов Сольберг незамедлительно. Они не могли ждать, пока их подставной человек найдёт ответ. Слишком долго. Его тоже пора выводить из игры. Найти крысу вскоре не составит труда, уверенность в том, что верхушка Шакалов сузила свой круг подозреваемых до пяти–десяти человек, уже давно нависала над Энди.

— До завтра, Майк.

Боунс в миг повернул голову на отдалённые голоса. Парень вышел из участка и поправил воротник чёрного пальто, затем убрал руки в карманы и прогулочным шагом стал отдаляться от места службы. Энди осторожно последовал за ним. Перехватить его планировалось в переулке или же на пустующей улице. Кори шёл неторопливо, уверенность скользила в каждом его движении. Кербер тихо следовал за ним.

К счастью, парень всё-таки свернул в переулок. Там Боунс и планировал спокойно без камер и случайных глаз прижать его и узнать всё, что ему нужно. Энди тихо убрал руку под куртку, вытягивая из чехла нож. Всё происходило мгновенно: он нагнал и схватил сержанта за плечо, с силой развернул к себе, грубо прижал к шершавой стене здания, надавил предплечьем на грудную клетку и прижал лезвие к горлу. В тишине вдруг звякнул предохранитель. Боунс не стал отводить взгляд от бесстрастного выражения лица Сольберга, но понял, что недооценил своего противника. Во внимательности, уж, точно.

— Зачем ты следил за мной? — отозвался Кори, словно его жизнь не висела на волоске от смерти.

Энди загорелся к нему лишь большим интересом. Ему нравились люди, которые не трусили перед смертью и броско смотрели ей в глаза. Появлялось уважение.

— Думаю, вопросы буду задавать я. Что скажешь?

— Хочешь дырку в животе, валяй, — холодно ответил парень и сильнее прижал пистолет к Энди.

Он усмехнулся в ответ. Колючий ветер скользнул по оголённым частям рук и лицу.

— Горло-то я тебе всё равно перережу.

— Сдохнуть вместе — весьма романтичная затея.

То, с каким стойким равнодушием говорил этот парень, Боунса восхищало лишь сильнее. Он нависал над ним, крепко держа холодное оружие у глотки, а полицейский прижимал огнестрельное к его брюху. Иронично, забавно, интересно. И напрягающе. Опасно. Опасно и довольно рискованно. Кори рассматривал Энди и молчал. Ждал ответной реакции.

— Я не хочу тебя убивать, это ведь лишняя морока… — лениво протянул Боунс, не теряя бдительность, — но мне нужно, чтобы ты немного мне помог.

— Спроси помощи у кого-нибудь ещё. Мой рабочий день уже окончен.

— Ты не понял, — Энди сильнее надавил ножом на горло и отчётливее ощутил прикосновения дула к телу.

— Не думаю. Я повторю: хочешь дырку в животе, валяй. Я из тебя дуршлаг сделаю, Кербер.

— Узнал, — хмыкнул парень и втянул морозный воздух.

— Твою рожу сложно не узнать даже в кромешной тьме.

— Хамить некрасиво.

Ветер сквозняком обрушил на них ледяные когти. Энди сжал губы, подавляя дрожь в теле. Сольберга также не радовал скользящий под пальто холод, он продолжал держать одну руку в его кармане, сохраняя небольшое количества тепла. Оба стойко стояли на местах, продолжая давить друг на друга.

— Зачем ты встречался с Райзом? — начал Боунс.

— С каким Райзом? Знаешь, сколько в одном только Чикаго людей с такой фамилией?

— Не заговаривай мне зубы. Наш всеми любимый Ключ. С какой целью вы пересекались?

— Повидался со старым другом, — даже не задумываясь, бросил Кори.

— Дурака из меня делаешь? Зачем ты с ним встречался, Сольберг?

— Дуршлаг из тебя, видимо, делать придётся… — задумчиво, с долей огорчения протянул сержант.

Энди сжал рукоять ножа, лезвие неприятно давило на кожу парню, пролилась первая капля крови. Кори поморщился и стиснул зубы, подавляя инстинктивное желание дёрнуться в сторону. Дуло настойчивее упёрлось в район брюшной полости.

— Может, поговорим более мирно? Пока я ещё не взбесился.

— Пристреленные не говорят, — ощущая давление на шее, тихо выдавил Кори и поднял на него взгляд.

— Прирезанные тоже.

— Попусту тратишь своё время, Кербер.

— Вывернуться у тебя не получится. Мы всё видели. Ты прекрасно ускользнул от каждой камеры, знал, что тебя могут вычислить. Попытался от них скрыться, — Энди заметил, как собеседник на секунду скривил губы, беззвучно выругавшись, и ухмыльнулся, — Райз ведь информацию таскает… Он тебе что-то передал. М, что именно?

Сольберг молчал, поэтому ему пришлось продолжить.

— Или же эту информацию ему дал ты… А, может… ты на падаль эту и работаешь? — он тихо рассмеялся, — чё-ёрт, так вот оно что, — крепче прижал его к стене, — так я тебя уже за это могу прирезать. Коллеги твои мне только «спасибо» скажут. Подстилка преступная. На деньги позарился? Ну, и сколько они тебе заплатили? Валяй, отвалим тебе бабла за информацию, так и быть. Сколько хочешь?

— Деньги меня не интересуют.

Казалось, ничто не способно вывести этого человека из равновесия. Его жизнь повисла в руках одного лишь преступника, его разоблачили, его было легко сдать как предателя, если они бы нашли обнародованные факты, что тоже не было проблемой, если подёргать за правильные нити, но даже в эту минуту он вполне уверенно сжимал пистолет и бездушно смотрел ему в глаза. Энди рассмеялся, а затем коротко спросил:

— Нет?

— Нет.

Боунс покачал головой и вздохнул. Ветер свистел, противно облизывая им лица. Трепал волосы, блуждал под одеждой, прикасался к коже, как девушка лёгкого поведения, давно не ощущавшая на себе мужского внимания, жаждала каждого прикосновения. Ему не нравился мороз, не нравился холод, не нравилась поздняя осень, зима, огромные куртки, даже хлопьями падающий снег. Не нравилось. Кори продолжал смотреть на него с непоколебимой стойкостью.

— Чего ждёшь, Кербер? Убивай. То-то заголовки газет всколыхнут весь город: «Полицейский убит в переулке неподалёку от участка», «Убийство полицейского прямо у участка», «Личные счёты или чей-то план?», — Кори усмехнулся, — как будешь выкручиваться?

— Я не делаю опрометчивых решений.

— Ну-ну… — в глазах Кори удалось прочитать насмешку, про Энди Боунса он знал немало, чтобы повернуть его «чистые руки» кровавой стороной, но были ли у него для такого хода вещдоки или он блефовал, неизвестно, — даже сейчас? Ты тычешь мне своим ножом прямо в шею, одно движение, твоё или моё, — и я труп. Тебе придётся покинуть страну, — ведь ты точно будешь в розыске, — на сколько, год–два? Придётся оставить всё, что тебя здесь держит, возможно, даже забыть навсегда. Ты свалишь из страны под другим именем, будешь каждую ночь вспоминать всё, что осталось здесь, в Чикаго. И будешь жалеть. Будешь ведь, а? Не думаю, что у тебя нет сердца, Кербер. Всё-таки ради кого-то ты таким стал.

Энди передёрнуло от последней брошенной ему фразы и посильнее сжал рукоять.

— Ещё хочешь меня убить, Энди Боунс?

Парень стиснул зубы, чувствуя обнажившееся лезвие поражения, и оно было обращено на него. В таком случае ему было, что терять. Он убрал оружие. Кори плавно опустил пистолет, но прятать в кобуру не стал. Продолжал опасаться какого-либо выпада Ворона. Коснулся шеи и посмотрел на подушечки пальцев, потёр их между собой, размазывая на них кровь.

— Так уж лучше, — только произнёс Кори, как тут же об этом пожалел.

Всего секунда, как Энди сорвался с места и выбил из его руки пистолет до острой боли в запястье. Нанёс удар по лицу и повалил его на асфальт. Навалившись на сержанта всем телом, принялся бить отточенными ударами, выбивая из лёгких полицейского весь воздух. Разбивать нос или же губу он не стал. Если завтра его увидят с опухшим лицом, разукрашенным в бордово-фиолетовые пятна, вряд ли коллеги станут молчать и пускать такое на самотёк, обязательно возьмутся за человека, который, по их мнению, мог бы это сделать. Будут поиски, а это не лучше, чем он бы его убил здесь, как дворнягу. Поэтому он бил его по тем местам, которые можно было легко скрыть под одеждой.

— Сука пернатая, — бросил Кори между ударами Боунса, пытаясь защититься от новых.

— Кто говорил, что я не могу избить тебя до полусмерти?

— Пха, тебе ведь нужно, чтобы я завтра смог встать на работу. Ты не станешь так делать.

Энд осклабился. Кори успел выдохнуть и попробовать дотянуться до оружия. Боунс перехватил его запястье и вывернул под опасным углом. Полицейский дрогнул от боли и стиснул зубы, выдыхая с шипением искусных оскорблений в сторону своего противника.

— Понимаешь мои действия, Сольберг, — проигнорировал Кербер вылетевшую из уст полицейского брань, — как это бесит.

— Вы предсказуемы, — выдавил из себя он, — вас не останавливает закон, но рычаги давления на этом не заканчиваются. Когда вы не одиночки, у вас возникает своя иерархия — и всё становится куда сложнее.

— Чувствуется родная кровь.

— Я не преступник, — тут же отрезал Сольберг и устало опустил голову на асфальт.

— Ты хуже.

От полученных повреждений силы иссякали быстро. Сопротивляться становилось труднее. Боунс думал, что парень решил сдаться, но взгляд Кори замер на чём-то за его спиной. Он натянуто улыбнулся, уголки его губ дрогнули от болезненных ощущений в теле. Боунс, не теряя ни секунды, обернулся, но всё равно не успел среагировать, и грубый удар по голове выбил его из колеи под оглушающий звон. Он упал на асфальт, на время дезориентируясь, и полицейский, немного помедлив, чтобы отдышаться, взялся за протянутую ему руку. Встал рядом со спасителем.

— Как знал, что ты вляпаешься во что-нибудь подобное, — глухо дошёл чей-то голос до Энди.

Первое время слышал Боунс мало чего. Он пытался сосредоточиться, но боль становилась невыносимо пульсирующей. Посмотрел на биту в чьей-то руке и криво улыбнулся, губы неконтролируемо дёрнулись. Попытался встать, но остановился в сидячем положении, чувствуя мешающее ему подняться головокружение. Упёрся руками в холодную землю.

— Спасибо, — сухо, но искренне ответил Сольберг и поправил вещи.

Подоспевший вовремя мужчина приподнял полицейскому подбородок, смотря на порез на шее, но Кори ударил того по руке и скривился, намекая на то, что помогать ему не нужно — в порядке.

— Может, арестовать его? — Кори посмотрел на Энди, который почти пришёл в себя.

— Не стоит. Бейн такое не простит, разнесёт ваш департамент в пух и прах. Не рискуй, это никому не нужно.

— Рано или поздно он доберётся до него. Зря.

Энди стало интересно, кого имел в виду полицейский, однако ответа на его немой вопрос не последовало. Да голова зверски гудела и мешала что-либо понимать и складывать факты.

— Я сказал тебе. Не. Рискуй.

Боунс поднял голову на парней, узнал в напавшем на него одного из Шакалов. Рида. Он строго смотрел на полицейского, словно взрослый отчитывал ребёнка. Хотя выглядели они примерно также. Кори был более хилым и мелким по сравнению с Малкольмом и его размахом плеч, от того казалось, что он отчитывал его, как старший брат, который часто придирался к самому младшему и пытался воспитывать его человеком, считая это своим долгом.

— Как скажешь, — бросил сержант и развернулся спиной к спасителю в поисках пистолета.

— Болтаете, как друзья, — начал Энди и коснулся головы в месте удара, медленно поднимаясь с асфальта, — не знал, что у Шакалят есть связи потеснее деловых. Не особо похоже, что дружеские отношения для вас что-то значат.

— Проваливай, пока я не передумал, Боунс, — с угрозой объявил Рид и повернулся в его сторону, удобнее сжав биту.

Кори молча смотрел на Энди, держа в руке огнестрельное оружие, но потом и вовсе отвернулся от него, словно теряя всякий интерес. Полицейский не ощущал угрозы, словно Кербер был лишь мошкой перед его лицом. Боунс отряхнул джинсы, бросил взгляд на молчаливую парочку и направился прочь из переулка, стараясь идти уверенно, а не пошатываясь от каждого шага. Бороться за этого легавого сейчас не было смысла. Риски слишком велики. Голова же невыносимо гудела от удара со спины, и садиться за руль не стоило. Он достал мобильник и прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд на белых строчках, расплывающихся каждую секунду. Ткнул на контакт и поднёс к уху. Ответили быстро, всего через пару гудков.

— Алло?

— План сильно двинулся. Подсоби, подвези меня.

— Что-то случилось?

— Псих падальщиков объявился. За руль не рискну садиться, — Боунс словно в попытке проверить свои силы вновь коснулся места удара и тихо шикнул. К горлу подкатывала тошнота.

— Сбрасывай адрес, уже еду.

Энди скинул ему СМС-кой геолокацию и опустился на асфальт, облокачиваясь на дремлющий «Вольво». Ночное небо хмуро смотрело на Боунса. Он прикрыл глаза, безуспешно пытаясь скрыться от головной боли.

Хлопки от соприкосновений перчаток с мешками раздавались по всему помещению. Свет горел в каждом уголке зала. Я сидел на подоконнике и просто наблюдал за тренировками, следил за боем, который начался в ринге совсем недавно. Айзек разминался в дальнем углу, тоже поглядывая в сторону двух парней в ринге. К нему подошёл Скотт, и они, перебросившись парой фраз кивнули друг другу и встали у канатов. Будут следующие, догадался я. Повернулся, чтобы наблюдать за ними было удобнее. Они интересовали меня сильнее других, потому что считались одними из самых сильных. Хилл почувствовал на себе взгляд, посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул. Я закатил глаза и отмахнулся. Вслед за этим в мою сторону с бешеной скоростью прилетела боксёрская перчатка, которую тот швырнул в меня. Я вовремя увернулся и словил её плечом, а не лицом. Но больно было и так. Тренировочная экипировка не была самой лёгкой. Унции на перчатках порой специально подбирали побольше устоявшихся в профессиональном спорте норм.

Засранец.

— Малой.

Я повернул голову. Парень стоял в джинсах и толстовке и смотрел на меня окантованной тёмным ободком зеленью глаз. Непохоже, что пришёл потренироваться. Я свесил ноги с подоконника, переключая внимание на капитана.

— Малкольм.

Старался говорить спокойно, ничем не выдавать своё отношение к нему, а отношение к нему у меня сложено, мягко говоря, не очень. Но мы плавали в одной лодке и работали под одной крышей. Приходилось терпеть даже таких неприятных людей, как он, хотя я всё ещё помнил драку и слова, которые он говорил. Поэтому при каждом его виде хотелось ответить ему хорошим ударом в челюсть. Сломать бы ему её, чтобы не выскакивал больше. Раздражал так, что контролировать свою агрессию казалось мне достижением. Не хватало только медали и почёта.

— Тебе весточка от Кори.

— А? — я удивлённо вскинул брови.

Малкольм облокотился на подоконье, становясь ближе.

— Кого-то из его коллег подкупили, — отрываясь от боя в ринге, он повернул ко мне голову, — интерес к тебе резко вырос. С какой целью — не в курсе, но имей в виду. Под тебя определённо стали копать, Ключик.

— Погоди, — я проигнорировал свою новую не самую оригинальную «кличку», вскинул руку и попытался быстро сложить мысли воедино, — может, это просто Змееносцы?

Рид прищурился, на секунду задумался.

— «Просто Змееносцы»? — усмехнулся он, — и с чего же ты взял, что это просто они?

— Мне уже говорили о том, что я нужен им в качестве заложника. По сути, они хотят поговорить с Томасом, чтобы он принял их условия, я здесь не более, чем точка давления на босса. Быть может, они подкупили мента? Я-то сейчас за ворота не высовываюсь, им меня не найти.

Он хмыкнул, скрестил руки, отвернулся от меня. Я молчал, не мешая ему размышлять.

— Змеи не лезут в полицию, да и, считаешь, им хватило бы денег?

— Я не знаю.

— Версия херня. Но, я узнаю об этом, — Малкольм выпрямился и указал пальцем на доски под ногами, — а до того времени не лезь никуда, вот так и сиди на месте лучше. Надоело за тобой следы заметать.

Я пытался скрыть своё удивление и настороженность, но не вышло. Рид вздохнул и раздражённо спросил:

— Ну что тебе ещё, жертва беззакония?

— А, — я опешил, вскидывая брови, — жертва…? — мотнул головой, решая проигнорировать очередное «имя» от Рида, — с чего ты обо мне так печёшься? Только ведь и мечтал втащить мне, чтоб на ноги не встал. Так с чего бы?

Он не успел ответить из-за возникшего рядом с нами Айзека, который забрал перчатку, лежащую рядом со мной на подоконнике, тем самым просачиваясь между мной и Малкольмом, и довольно протянул, поворачиваясь к моему собеседнику:

— Что, свидание уже закончилось?

Рида передёрнуло, мышцы напряглись. Он бросил предупреждающий взгляд в сторону второго капитана, и тот тут же вскинул руки, немного отступая с шутками.

— Перетрём?

— Оки, — Айзек растянулся в улыбке и подкинул мне перчатки, освобождая руки.

Я поймал их и с досадой сжал губы, попытался скрыть любопытство. Почему, чтобы поговорить, нужно отходить от меня и шептать наедине? Пришлось сильно напрячь слух, чтобы попытаться уловить их разговор, но из-за шума вокруг до меня долетала лишь часть их разговора. Но и она меня вполне смогла напрячь.

— Я видел Боунса, — Рид заметил выражения лица и устремлённое на него в миг возникшее внимание парня и продолжил, — поджидал Кори у участка. Так что Бейн переходит в наступление, Хилл. На это больше нельзя закрывать глаза. Бейкер должен что-то делать, чтобы посадить на задницу этих пернатых уродов.

Айзек посерьёзнел:

— Бейкер уже оценивал масштаб войны. Это рискованно, Рид, мы не потянем. Риски слишком велики, один просчёт — и все мы трупы. От одной ошибки мы потеряем всё, что имеем, нельзя этого допустить.

Я тихо выругался, из-за стороннего шума услышать ответ Рида не получилось. Малкольм посмотрел на меня, и я поспешил перевести взгляд на парней недалеко от них. Те стояли у стены, разминались и бурно обсуждали какую-то тему, пока обменивались слабыми ударами по не очень хорошо защищённым плечам. Часы на руке ненастойчиво привлекли внимание, я опустил голову.

Уведомление показывало сообщение от Алекс: «Сэм приходил. Просил передать, что ждёт тебя в своей комнате».

Я слез с подоконья и положил на него перчатки, ощущая в животе неприятную судорогу. Чёртовы нервы. Направился к выходу, кивая Айзеку и Малкольму на прощание. Лестницы стали моими врагами. Уже почти неделю каждый раз приходилось медленно перебираться со ступеньки на ступеньку и с досадой вздыхать от появляющейся из-за этого усталости. Торопиться и упёрто наступать на повреждённую ногу я не рисковал, хотя очень уж хотелось. Но чем осторожнее, тем лучше. И быстрее. Добравшись до третьего этажа, запрокинул голову и нецензурно подумал о везении. Дверь в комнату друга была приоткрыта, словно приглашала. Я вошёл без стука. Он поднял голову, но молчал. Стало неловко, и мне захотелось бросить лёгкое, но в то же время глупое «как дела?» и уйти к себе. Заставляя ноги прирасти к полу, я всё же продолжил стоять на месте.

— Сядешь, может? — бросил он.

Я опустился на край кровати недалеко от него. Боковым зрением заметил, как Сэм отложил в сторону блокнот с закорючками, которые, судя по всему, являлись химическими формулами, и облокотился на стену, вытягивая одну ногу. Неразборчивый почерк в его тетради смешивался с какими-то рисунками, в них я отличил бензольные кольца, которые помнил из уроков химии, и какие-то радикалы, которые не мог рассмотреть полностью, чтобы счесть формулы. Хотя с химией углублённо я знаком не был, поэтому вряд ли бы что-то понял. Интереса к ней у меня не было совсем, а вот к истории и литературе любовь была самая искренняя. В этом с Сэмом мы расходились кардинально. Его одержимость химией, биологией и высшей математикой была для меня далёкой.

— Лиам.

— М?

Я продолжал сидеть к нему полубоком. Молчание растягивалось на целые минуты, Реймон устало вздохнул, с раздражением, которое пытался от меня скрыть, но выходило не очень хорошо, и попросил меня повернуться. Точнее, спросил:

— Ты так и будешь сидеть и молчать?

Я повернулся. Внимательный взгляд парня долго исследовал мою мимику, становилось некомфортно.

— Ты же меня позвал…

— А ты хотел поговорить. — Резко ответил Сэм. — Или это только мне одному надо?

— Я хотел бы извиниться, — сказал я, смутившись.

— За что?

И тут же замялся. Просто, так казалось проще? Уступить первым. Закрыть недомолвки, не решая их, и не копаясь в проблеме, а точнее в себе. Не ковырять уже гниющую рану, а замотать её бинтом и забыть до того времени, пока она не начнёт снова изводить болью.

— Боже, ну, почему ты, как всегда, — тихо проговорил Сэм, он не договорил, лишь засверлил осуждающим взглядом.

Я старался избегать его, занимая себя любованием комнатой. Свет просачивался сквозь не до конца задёрнутые шторы, торшер окутывал помещение жёстким жёлтым светом, отчего и без того тёплые оттенки стен и мебели в комнате становились ещё раздражительнее. Я слишком привык к холодному освещению и такой вариант крайне не нравился моим глазам.

— Лиам.

На этот раз голос звучал строже и резче. Пришлось заставить себя посмотреть ему в глаза, чтобы заговорить:

— Я вспылил в тот день. Хорошо, что Айзек остановил нас, я не хотел бы ляпнуть глупостей или чего ещё.

— Глупостей в пылу не скажешь, а вот правду, которая сидит внутри тебя — вполне.

Прошу, не заставляй ты меня разговаривать об этом. Я не хочу.

— Что ты хотел мне сказать?

— Сэм, я…

— Лиам, — снова прерывающая меня резкость, — хватит мямлить. Говори, как есть.

— Да мне и говорить-то нечего…

Реймон готовился прибить меня первым попавшимся ему под руку предметом. У него и простой лист бумаги мог стать смертельным оружием. Друг смотрел на меня с таким ясным мне выражением лица, что становилось не по себе ещё больше. Ведь я прекрасно знал и понимал его значение.

— Если бы ты не вёл себя, как ребёнок, Лиам, то нам бы не пришлось сейчас сидеть напротив друг друга, как идиотам, и молчать, потому что кто-то снова избегает разговора.

Я промолчал. Сэм устало потёр переносицу. Мне правда было нечего говорить, я не понимал, что говорить. Терялся. Каждое слово казалось мне глупым и неправильным.

— Если не будешь говорить, то иди уже. Какой смысл сидеть здесь и молчать?

— Сэм.

— Да что, Лиам! Что?! — сорвался друг, уставший от однотонности картины, не меняющейся годами.

Я поджал губы.

— Я просто боюсь, Сэм. Мне… мне дико страшно, — я поднял на него взгляд, и он замолчал, — прости, что вспылил на тебя.

— Ты просто придурок, Лиам, — ответил друг, но затем смягчился, — ты тоже меня извини… Может, расскажешь уже? Я ведь твой друг, я вижу, какой ты нервный, хотя прекрасно за своими масками прячешься. Я не сразу это понял. Прости за мою невнимательность.

— Это не стоит извинений… У всех своих тараканы, — почти неслышно прошептал я, но напоролся на недовольный, но выжидающий взор.

Я помолчал, прежде чем рассказать ему, что так или иначе выбивало меня из равновесия. Конечно, эпицентр катастрофы заострялся на Кербере и Воронах в целом, но существовали также и Змееносцы, которые вдруг надумали решать проблему через меня, и другие шайки, которые бросали на меня заинтересованные взгляды, замечая на улице мой байк — стоило что-то думать о его менее дерзком виде. Дорогая модель и без всяких деталей привлекала много глаз. Когда же все видели меня, облачённого в чёрные вещи, скрывающие лицо — шли шепотки и боязливые тыканья пальцами. То, что я находился под светом прожекторов, не оставляло сомнений. И это напрягало, мешая мне спать, ведь кошмары становились неотъемлемой частью моей жизни.

— Почему нельзя было раньше прийти и рассказать, зачем ты постоянно оттягиваешь до момента, пока тебе не сорвёт крышу?

— А ты сам-то мне хоть что-то сказал? Возникал, что тебя поставили палачом, а сейчас заткнулся и делаешь вид, что так и должно быть. Кто говорил мне, что не хочет ввязываться в эти жестокие «игры»? Получается, ты мне врал? Ну и на хрена, спрашивается?

Я фыркнул и замолк, убрал под себя здоровую ногу. Попытался скрыть своё недовольство, но не получилось. Перед ним никогда не получалось что-то скрывать.

— Любишь же ты стрелки переводить, — раздражённо проворчал друг и, сделав небольшой круг по комнате, опустился на стул напротив меня.

Моё молчание не прибавляло к разговору ничего: ни агрессии, ни спокойствия, ни чего-либо ещё. Лишь заводило в тупик, ведь продолжать диалог мне казалось невозможным. Я никогда не умел поддерживать разговор, который требовал копания во всех проблемах и причинах.

— Я сказал тебе, что со мной.

— Это не всё, что в тебе сидит, — перебил меня он.

— Я сказал тебе, — пришлось повторить убедительнее, — а ты продолжаешь мне врать.

Пробиться через слоистые тучи в его глазах, чтобы добраться до сидящих в глубоко зарытой душе страхов и сомнений, было непросто. Сэмюэл тот ещё крепкий орешек с ничем не пробиваемой скорлупой.

— Лиам, я не боялся идти в палачи, — начал Реймон, вдруг поднимая голову, — просто не хотел убеждаться в том, что жестокость для меня — не так уж и страшна, — отвёл взгляд, отдаляясь от меня в раздумья или в воспоминания, — сначала испугался того, что мне показал Малкольм, потом понял, что не это меня испугало. Далеко не это. Да и не испугался я особо… Просто не ожидал увидеть это так… близко.

Мне приходилось только смотреть на него в полном молчании. Сэм говорил о пленённом Вороне, про которого я слышал? Его ничего и не ломало, он был готов к тому, что ему придётся встать на это место? Или же… даже без «придётся»? Он знал и был готов?

— Сэм, с каких пор ты знал, что займёшь это место?

Он предался размышлениям, а мне это не понравилось.

— Так и не вспомнить… Оказался-то здесь я сосунком, как и ты. Пока продолжал лазить по домам на задания, мы потом вместе это с тобой начали делать, ещё копался в химии в свободное время. Дальше я уже за учёными нашими увязался, меня туда и взяли. Засиживался допоздна… Не знаю, помню только, как пришёл Фил. Наш разговор тогда затянулся, — хмыкнул он, — ну, а я не особо боялся. Наверное, не понимал толком, о чём просят. Круто же, целое звание и место прямо под верхушкой — чем не райское местечко, да? Казалось, что так. Но слово есть слово. Да и… не пугало меня, Лиам, что я людей могу в будущем пытать. Просто, знаешь…

— Тебя пугало, что тебе это может понравиться, — закончил я за него, возвращая ему понимание во взгляде, которым он также одарил меня после моего рассказа.

Сэм еле заметно кивнул.

— А потом мы ещё и тесно сдружились, герой ты безрассудства. Тогда я начал сомневаться. Ты ведь не такой. Ты не выбирал пути насилия.

— Бей или беги, — вполголоса добавил я на выдохе и сложил руки на колени, сцепив те в замке.

— И ты всегда выбирал второй вариант, но ты не виноват, тебя так научили. Считай, ты выполнял приказы. Но даже если так, ты не жесток, Ли. И я боялся тебя испугать своими «интересами». Про яд ведь я тебе тоже не сразу сказал.

— Да…

— Потому что я боялся, что ты назовёшь меня психом, как Малкольма.

Я отвернулся, задумался. Вспомнилось то, как я сорвался на Томаса и поднял этим шум во всём доме. Это решение принято давно, а я полез, смотря лишь на то, что видел на поверхности, и зная лишь малую часть их, оказывается, договора. Стоило подумать, прежде чем рваться к боссу и ставить свои глупые детские требования поверх интересов группировки. Мы жили не в роскоши, где молодёжь думала о том, на что бы потратить свои миллионы. Мы жили там, где думали, что преподнесёт нам новый день, кого он заберёт, кем или чем нам необходимо будет пожертвовать, какие условия поставит новая неделя. Мы не родились преступниками, но среди них мы росли, и мы ими стали. О правильности, неправильности, сомнениях, о наших «хотелках» речи не шло. Мы жили в риске, глотали каждую новую порцию кислорода с жадностью, потому что у нас это могли отнять в любой момент. Мы игрались с судьбой по её же желанию. Ведь именно жизнь сбросила всех на узкую тропинку неизведанного и извилистого будущего.

— Значит, и на Томаса я тогда зря сорвался.

— Айзек оказался поблизости. Всё нормально, — не задумываясь, ответил Реймон, и новая мысль больно проехалась мне по сердцу.

Айзек знает о нём куда больше, чем я.

Эта мысль видением пронеслась в голове, оставляя лёгкий шлейф раздражения и приторный — досады. За окном стало тихо, жизнь словно остановилась, переводя дыхание. Мы посмотрели на улицу.

— Дождь начинается, — не отрываясь от вида из окна, вполголоса промолвил Сэм.

— Какой-то слишком дождливый сезон, — серо прозвучал мой голос.

Мы смотрели на сгущающиеся над городом тучи, ветер толкал деревья и сбрасывал с них последнюю краску в виде листьев. Мир померк, тусклый свет наполнял помещение, Сэм потянулся к выключателю, и лампы дополнительного света мягко полыхнули, наполняя комнату тёплыми цветами. Занавески напряжённо вздувались. Помещение наполнил запах озона. Молчание растянулось надолго, и никто не проронил ни слова за последние двадцать минут. Никто. Но от этого не было некомфортно.