Ключ: Козырь Бейкера

Дилаис Райз (2024)

Чем больше секретов, тем яростнее желание чужаков их заполучить. Быть ключом к половине преступного мира — непростая задача. Многие желают меня поймать, но еще никому не удавалось. Толпа — мой друг, полумрак переулков — мое укрытие, информация — моя валюта и жизнь. Я — голова нашего незаконного дома, общая память, губка для новостей, чисел, имен, адресов и всего остального. Так что ключ к сейфу желанной информации и власти — и есть я. Но больше я не могу находиться в тени. И теперь вынужден выйти в свет.

Война

Айзек поднялся в свою комнату, закрыл дверь и облокотился на обработанное дерево спиной. Медленно скатился на пол. Он скрыл лицо за руками и медленно судорожно вдохнул. Тёплые лучи, совершенно его не согревающие, проникали в комнату и скромно блуждали по небольшому участку комнаты. Парень посмотрел на часы, которые стояли на тумбочке, взял себя в руки, поднялся. Хилл схватил из шкафа спортивные вещи и начал переодеваться. Ему необходимо побыть одному, иначе он снова сорвётся. Нельзя допустить потери контроля, если её потеряет капитан, то чему удивляться, когда остальные начнут друг на друга срываться и выплёскивать накопившееся. Хилл надел повязку на голову, поправил волосы и схватил наушники. Сунул кейс в карман, вышел из дома и, немного подумав, решился и направился за территорию. Парней у ворот уже не обнаружилось.

Айзек хотел проветрить голову и решить, что делать.

Полчаса, час, полтора, два. Музыка лилась нескончаемым потоком, телефон в руке молчал, хотя он специально выключил звук и не ждал, что он станет треводить его глупыми уведомлениями. Если Айзек срочно понадобится Бейкеру или Коинсу, то его достанут и из-под земли.

Кого-то мотивирует злость, кого-то — радость, кого-то — грусть. А кого-то вынуждает двигаться боль и ненависть к самому себе. Спортивные часы давно обозначили достигнутую цель, но Хилл и не думал останавливаться. Разъедающие спокойствие эмоции разрушали его изнутри, и только движение было способно вытащить его из этого состояния. Лиам действовал также. Научил же на свою голову неправильным решениям, насмотрелся мелкий и стал делать то же самое: замолкать и справляться самостоятельно, разъедая себя изнутри.

Обратно Хилл направился прогулочным шагом, своеобразная тренировка увела его далеко от дома. Он проходил мимо зеркальных зданий и поглядывал в отражение, сжимая в руке гаджет: в широких плечах замечалась усталость, грудь тяжело вздымалась, тёмные локоны не лезли на лоб благодаря повязке, приоткрыте тонкие губы уже не так жадно хватали воздух. Мимо проезжали автомобили, шумели прохожие. Айзек поправил беспроводной наушник и свернул в переулок, чтобы сократить путь домой.

Однако надолго Хилл задержаться так и не смог. Стены комнаты давили на него, тишина пульсировала в висках, всё заслонялось серой пеленой и мысли не давали покоя, скребли и драли его изнутри. Распахнув шкаф, Айзек выудил оттуда тёплую рубашку в клетку и накинул поверх чёрной футболки, закатал рукава, по дурацкой привычке опять растрепал волосы, не в силах оставить их в покое, и, бросив в карман брюк карго деньги с телефоном, направился в клуб на такси.

Темнота, яркие полосы света, громкая музыка, бешеный ритм танцпола, алкоголь и много, много девушек. Красивых, уточённых, хитрых, элегантных и даже скромных в чьей-то нескромной компании. Хилл сидел у бара, покачивая стакан с виски, и следил за представительницами прекрасного пола. Высматривал. Понимал, что переспать с первой встречной далеко не правильный выход, но что было правильным в его мире, где спустя десять лет испытаний стал важной частью преступной иерархии. Он подсел к скучающей и не разговорчивой блондинке с коктейлем, она покосилась на него, оценочно проскальзывая взглядом. Хилл таких знал, чуть склонил голову набок, не отрывая внимание от её подчёркнутых тенями глаз. Один дорогой коктейль за его счёт, несколько весьма лестных комплиментов, лёгкая ухмылка на губах и ненавязчивые прикосновения к руке понемногу растапливают ледяную крепость и открывают для него нечто большее.

Он нашёл, о чём поговорить, она — поддержала интересную ей тему, пододвигаясь ближе. Хилл не особо разбирался в том, до чего они дошли в обсуждении, однако прекрасно лавировал в ней, выискивал ключевые моменты, и задавал правильные вопросы. Айзек вновь прикоснулся к её руке, и она сжала его тоненькими пальчиками, тогда он решил действовать. Девушка поднялась с диванчика и уверенно последовала за ним.

Лестница вела в полуподвальное помещение, где музыка становилась тише, а разговоры — интимнее. Дверь в помещение не успела закрыться, как Айзек уже дёрнул девушку ближе к себе, жадно впился в её губы, очерченные помадой приятного неяркого оттенка, затем обжёг дыханием шею и прикоснулся к ключицам пылкими поцелуями. Его тёплая рубашка, в которой стало невыносимо от подскочившей температуры, полетела на пол, а юбка её короткого платьица без какой-либо скромности задралась, и пальцы его с силой сжали её ногу чуть выше колена.

Хилл позволил себе вновь отдаться искушению и забыться во влажных поцелуях, жарком дыхании, пульсирующем в теле желании, в полном безумии, лёгком ветре алкоголя и женском внимании. Сейчас ем убыло абсолютно плевать, что этой встрече не суждено будет повториться, и брал от неё всё: каждый прерывистый вдох, каждый страстный поцелуй, каждый протяжный стон. Время летело, стрелки часов плавно пробирались к трём. Взгляд скользнул к небольшому тонированному окну. Он не ждал, когда блондинка отпустит его руку или поднимется за вещами. Осторожно убрал с торса изящные пальчики, ногтями разодравшие ему спину, встал с кровати и оделся, после чего бросил взгляд на девушку, положил её одежду на край постели и всё с тем же нерушимым молчанием направился к двери.

— Ты уходишь? — спросила она и спешно приподнялась на локтях.

— Да.

Айзек закрыл дверь и вдохнул полной грудью, оказываясь в коридоре, в котором, в отличие от помещения с закрытым окном, было довольно свежо. Внимание прошлось по стенам и лёгком неоновом освещении, не позволяющем мраку полностью заглотить коридоры.

«Всё-таки брюнетки мне нравятся больше», — мысленно подметил он, покидая помещение.

Улицы пустовали, и лишь забитые ночными клубами и барами места гудели пьяной молодёжью. Хилл шёл, плавно виляя между людьми с убранными в карманы руками, и думал о предстоящем дне. Даже отчаянные попытки уйти от реальности не могли выбросить из головы мысли об обязанностях, которые лежали на его плечах. Он надеялся пробыть в клубе до самого утра, но так и не смог угомонить себя и прекратить движение даже в объятиях чужих ласковых рук.

Он позволил себе проспать до десяти утра, жертвуя постепенным пробуждением и вкусным завтраком. Заметил скрывающегося за углом Райза, и вина вновь окатила его ледяной водой.

Айзек не мог простить себе того, что не спас Алекс. Даже то, что капитан пытался это сделать, не помогало ему избавиться от чувства вины. Его действия не привели ни к чему, кроме собственных травм. Был бы он быстрее, то смог бы уберечь девушку от смерти. Лучше бы она повредила ногу от падающей балки или получила бы пару ожогов, но не стала бы заложником без возможности на спасение. Айзек пытался добраться до неё, но обвалившийся от взрыва склад не позволял это сделать. Её взгляд выражал лишь сожаление, и это последнее, что он видел перед тем, как её поглотила волна пламени. Ужасная картина, которую он бы мечтал стереть из памяти навсегда любым способом.

И снова Айзек хотел рвануть за Лиамом, схватить его за плечи, начать извиняться, просить прощения за страдания, за изменения, в которые и Райз, и Реймон себя опускали. Извиниться за эту боль, за его неудачу, за его промах, за то, что они поздно нашли эту тварь, устроившую хаос в их доме. В самом сердце. Они искали, они правда искали, но Вороны вновь оказались на шаг впереди. Он посмотрел на дрожащую руку и сжал кулак. Нужно собраться. Нет тех, кто стал бы уважать тряпок, погружённых в собственное горе. Хилл сел за руль «Лэнд Ровера» и выехал за ворота. Ехал по направлению Дивижен стрит и остановился, подбирая человека, своего подчинённого. Автомобиль вырулил обратно на дорогу, и они продолжили свой путь вместе.

— Как обстоят дела на границах? — Айзек расслабленно вёл машину и поглядывал за перебегающими в неположенных местах пешеходами.

— Всё спокойно. Никто не лезет.

— А что насчёт наёмников?

Вопрос о безопасности Лиама волновал его больше всего. Все словно с ума посходили, пытаясь поймать их ценный Ключ.

— Замечали пару. Уже их убрали.

— Хорошо. Другие новости, которые я должен знать?

— Есть, мистер Хилл, — начал парень и повернул голову, — это будет Вам интересно.

— Говори.

— На границе с Олд Таун был замечен Кербер.

Услышав это, Айзек стиснул руль, еле удерживая себя от того, чтобы не вдавить педаль тормоза в пол от произнесённого вслух прозвища.

— Боунс? Скажи мне, что вы убрали его прочь, иначе я вас наизнанку выверну, — прошипел он.

— Он не пересекал границу. Он… стоял напротив и смотрел в камеру. Это всё.

«Это всё? Нет, это не всё! Этот сукин сын не мог просто стоять и смотреть!»

— Запроси видео с камеры.

— Сэр, никаких действий не было, Кербер покинул границу тихо, проблем не возникло, Вы уверены, что…

Солдат Хилла не договорил, капитан грубо перебил его:

— Это чёртов Боунс, Джон! Так что да, уверен. Чтобы запись была у меня через час.

Хилл резко свернул к тротуару, останавливая почти сразу же после поворота. Парень кивнул и выскочил из автомобиля, и Айзек решил вернуться домой, резко выруливая с обочины обратно на дорогу. Он нахмурился и потёр губу, задумываясь о Кербере.

«Что за игры, Энди. Что на этот раз ты мне решил сообщить? Тебе ещё не надоел этот грёбанный пинг-понг?»

Айзек получил запись чуть меньше, чем через час, когда уже сидел на краю кровати с планшетом. Он нажал на «плэй» и стал смотреть. Боунс вальяжно появился в кадре, подбрасывая в руке какой-то предмет. Айзек приблизил видео ловким движением двух пальцев и нахмурился, различив в нём обычный теннисный мячик грязновато жёлтого цвета. Энди остановился в прямой видимости камеры, кинул мяч на асфальт, тот резво отскочил вверх, и он поймал его на уровне таза. Снова. И снова. Снова… То задерживал его в руке, то по несколько раз быстро отбивал и ловил его отскакивающего от земли, вторую руку он не выпускал из кармана. Айзек сначала не понимал игру, которую устроил парень, тот словно просто насмехался над ними, но вскоре остановил запись и вскочил с кровати, чуть не споткнувшись о собственную ногу. Осенило. Распахнул полку, выхватил из стола блокнот и ручку, сел на скрипнувший стул и, отмотав назад, стал следить и записывать.

Быстрый скачок — точка. Задержал в руке — тире.

Чередование двух позиций. Короткий, длинный, короткий, длинный…

— Боунс, — усмехнулся Айзек, продолжая делать пометки на бумаге, — долбанный ты псих… Твою мать, азбука Морзе? Ты серьёзно? Как же ты старомоден.

Хилл выключил запись и отложил телефон. Перед глазами лежал исписанный листок, в котором он стал разбирать слова, записанные в спешке потоком букв. Небрежные чёрточки, разделяющие поток и дробящие их на слова. Несколько исправлений. Небольшая пауза от осознания, и ярость вспыхивает в Айзеке пробудившимся вулканом.

— Вот ублюдок, — глухо прогремел голос Айзека, капитан встал из-за стола, хватая листок и комкая его в руке.

Он швырнул его в мусорную корзину и выбежал в коридор, чуть не сшиб Лиама, когда распахивал дверь. Парень оторопел, отшатываясь и уберегая себя от хлёсткого удара деревянной поверхности. На Айзека уставились распахнутые от удивления голубые глаза.

— Айзек, ты в порядке?

Он ткнул ему в грудь и ответил:

— Ни шагу из дома. Чтобы я тебя у ворот не видел даже! Ты понял меня?!

— Понял, — Райз неуверенно кивнул и вскинул руки в капитулирующем жесте, — да, понял я, понял. Ни шагу.

Хилл бегом преодолел лестничный пролёт, уже не слыша последующее за словами «Окей» и рванул к кабинету. Распахнул дверь и встретился с вопросительным взглядом Бейкера. Так нагло тревожить босса не имел право никто, однако, как считал Хилл, ситуация буквально подпаливала им задницы и не могла подождать и секунды.

— Томас, эти ублюдки переходят все границы.

Босс отложил ноутбук, внимание полностью переключилось на капитана. Айзек спешно выдохнул, решив, что стоит немного перевести дух.

— Они вынюхали наше дело. И собираются забрать Лиама, если мы не разорвём сделку с семейством Джефференс.

Бейкер молчал, но глаза вспыхнули, пламя блеснуло в них и добралось до самой души. Ситуация дёргала за самые короткие нити, которые Томас уже был не в силах скрыть от мира. По телу Хилла прошлась мелкая дрожь, которая успешно скрылась за небольшим шагом к столу.

— Бейн так испугался этой сделки, — задумался Том и сцепил руки в замок, — значит он уверен, что перевес в чашах весов может стать колоссальным. Айзек, нельзя допустить ни того, ни другого. Ты меня понял?

— Да, но… Том, я бы не хотел, но… что, если выбор делать придётся? — Хилл замялся, задавать такого рода вопрос казалось некомпетентным.

— Тогда придётся спасать Лиама. И никаких других вариантов. Позови Филлипа. Сейчас же.

Айзек кивнул и направился к двери. Он понимал, что его бессонницы и тревоги материализовались в один момент.

Это началось, ведь таким заявлением Вороны объявили Шакалам войну.

Я застыл на месте, когда Айзек вылетел из своей комнаты, чуть не снёс меня с ног дверью и в приказном тоне сказал мне не высовываться из дома. На шум Сэм выглянул из-за своей двери, а я повернул голову.

— Что-то случилось? — Реймон тёр испачкавшуюся от чернил часть ладони и, оторвавшись от пустого коридора, посмотрел на меня.

— Понятия не имею…

Мы спустились на один этаж и принялись ждать. Стояли на ступенях, но недолго, Хилл вышел из кабинета Бейкера достаточно скоро.

— Где Фил? — Айзек двигался к нам с особой спешкой.

— Был на улице, — незамедлительно, но с слышимым напряжением ответил Сэм.

— Сиди дома, — ещё раз и гораздо строже сказал Хилл, неприятно тыча мне в грудь пальцем.

Капитан ушёл, оставляя нас в замешательстве от подскочившего давления. Я и Сэм, ничего не понимая, направились к кабинету, где желали найти ответы. По пути я потёр место, куда Хилл недавно с чувством ткнул.

— Томас? — постучав, я заглянул внутрь, — мы можем войти?

В кабинет пробиралось вечернее солнце, скользило по мебели и закрытому на столе ноутбуку, на котором ещё не успела осеть пыль, поблескивало на пустом стакане с недомытыми каплями виски на самом дне. Бейкер сидел на диване, закинув ногу на ногу, и хмуро молчал. Реймон закрыл за нами дверь, и мы остановились напротив мужчины, хмуро смотрящего куда-то в сторону.

— Том?

— За ворота ты в ближайшее время не выходишь.

Беспрекословный тон со скозняком из опасений и тревог прошёлся по моей спине, как липкая многоножка.

— Не выходить, — тихо повторил я, в услышанное верилось с трудом, — что-то серьёзное?

— Весьма серьёзное, если ты считаешься с опасностью Боунса, — поставил Томас точку, — а насколько я помню — весьма считаешься.

Я замолчал, Сэм, стоящий чуть позади меня, сжал кулаки. Том ещё ни разу не посмотрел на меня, продолжая буравить взглядом дверцу шкафа.

— Лиам, — Бейкер повернул ко мне голову, — выходить куда-то только с охраной, но лучше отсидись здесь, пока мы не решим эту проблему.

И здесь начала зарождаться новая проблема.

— Том… — я замялся, — я не могу… у нас заказчик. Ты же не забыл? Мы не можем изменить их условия.

— Кого-то другого отправите, — Реймон скрестил руки.

Я покачал головой. Поменять меня на другого — достаточно логично и просто, однако не в этом случае. Здесь всё усложнялось и упиралось в строгие рамки и жёсткие условия. Мы шли по канату на высоте небоскрёбов: одно, даже самое маленькое отклонение гарантировало падение.

— Нет, не выйдет… Передача обязана проходить через строго обговорённых людей, иначе обмен не состоится. Мы добивались этого слишком долго, чтобы сейчас всё отменить.

— Ты рискуешь, — Томас поднял голову, его голос сочился тревогой.

Я пытался прикинуть все риски, но их было слишком много. И они спутывались в огромный клубок с тонкими, но крепкими нитями, распутать которые становилось трудно и даже нереально. На кону стояла или проваленная сделка… Или моя жизнь.

Я ухватился за локоть и еле ощутимо коснулся губ сильнее заледеневшими от нервов кончиками пальцев.

— Я знаю. Но, если мы это не сделаем… Мы потеряем, как минимум, хорошего союзника и его доверие. Том. Мы себе это позволить не можем. Они решат часть наших проблем.

Бейкер кивнул. Он знал, что я прав, мы не могли давать заднюю даже в таких условиях. Нас слишком долго поджимали Вороны, и чтобы вот так просто сдаваться из-за такой угрозы? Шакалы растерзают нас раньше, чем пернатые, если мы сделаем шаг назад. Они встретят нас с ножами у спины.

— С тобой отправятся Айзек и Фил.

— Это рискованно для всего остального, у них и так дел навалом, они даже в доме не ночуют, кантуются в квартирах, раскиданных по городу. Нельзя им сейчас все дела оставлять. Они важные звенья, мы не можем их забирать. Если они пойдут со мной, и будут облавы? Нас только больше отвлекут и разделят, разорваться на несколько районов мы не сможем.

Томас молчал, Сэм облокотился на стену у двери спиной и напряжённо рассматривал свои ботинки.

— Если так подумать, можно отправиться с людьми Малкольма. Они достаточно натренированы на внештатные ситуации.

— С людьми Малкольма, — задумчиво протянул Том, упираясь подбородком в сцепленные на столе руки.

Отряду Рида до сих пор припоминался косяк за упущенную крысу. В лучшем положении они не находились, однако я знал, какая половина точно не имела отношения к предательству и могла нам помочь. Тем более парни Малкольма были куда безжалостнее, хуже могли быть только ребята Филлипа.

— А когда эта сделка? — Реймон облокотился на стену рядом с дверью.

Он проводил много времени в лаборатории и подвале, где применял наработки на живых, в другие дела организации химик не особо желал совать свой нос. Я посмотрел на календарь.

— Через неделю.

Мало.

Оставалось слишком мало времени.

— Лиам, ты уверен, что сделка того стоит? — осторожно начал друг и покосился на Томаса, — Вороны точно узнают местоположение.

— Значит нам нужно договориться, чтобы они согласились сменить хотя бы это.

Я понимал, насколько это было опасно. Насколько требовательно решение наших врагов, осознавал угрозу, которую Боунс представлял не только мне, но и всей группировке. Каждый шаг становился похожим на ход пешки на игральной доске. Неверный шаг мог стать провалом и её уходом с поля. Убьют или просто заменят? Такой ответ узнавался в самом конце.

— Я прекрасно оцениваю все риски, Том, — я с пониманием посмотрел в глаза, полные беспокойства, он пытался его от нас скрыть, но получалось плохо, и кивнул, — но мы пытались выйти с ним на контакт сколько? Полгода, год? Это сильный союзник, нам нужно его влияние. Ты знаешь, а я участвовал в этом и всё понимаю.

— И я уже жалею об этом, — вздохнул Бейкер и поднялся, скрещивая руки.

Мы смотрели друг на друга молча, за нас говорили наши глаза, переглядывания, которые понимали только мы. Он опустил взгляд и покачал головой, плотно сжал губы. Ушёл к столу.

«Лиам, я не хочу тобой рисковать», — всё, о чём он молча кричал, читалось в его взгляде.

— Сэм? — я повернул голову к другу, и он понял без лишних слов.

Кивнув, Реймон покинул помещение и тихо закрыл за собой дверь. Я подошёл к Томасу, остановился сбоку, чуть склонился, облокотился широко расставленными руками в край стола. В ногах ощутилась слабость.

— Том, мы не можем всё так подорвать. Это же испортит твою репутацию, что Шакалы скажут?

— Мне плевать, как они воспримут это, они не должны понимать решения, они обязаны выполнять мои приказы.

— Это слишком рискованно.

— Не хуже того, что могут сделать за такое с тобой.

Я смотрел ему в глаза, чуть вскинув и повернув голову. Бейкер не отводил взгляд, продолжая облокачиваться в край стола. Я первым продолжил, прерывая возникшую тишину.

— Том, я не могу позволить, чтобы из-за меня кто-то из группировки начал в тебе сомневаться. Снова… — я помолчал, не отрывая от него взгляд, и затем прошептал, — я себе этого не прощу.

— А я не прощу, если с тобой что-нибудь случится, Лиам.

Мужчина впёрся в меня взглядом (вероятно, в надежде), что я сдамся. Но этого не произошло. Игра в гляделки завершилась. Он томно вздохнул, подошёл к бару, ухватил бутылку недопитого виски и плеснул в стакан. В тишине я наблюдал, как Том опускается в кресло, берёт напиток и делает небольшой глоток. Некоторое время смотрит куда-то в сторону, что-то обдумывая. Никто не говорил и даже не пытался начать. Я опустился в кресло напротив и сцепил пальцы в замок, стал разглядывать кольца, которые постоянно носил, словно сейчас видел их впервые. Тревожно. Внутри все органы переворачивались от страха и неизвестности.

— С тобой пойдёт Скотт и те, кого я выберу лично. Лиам, — он повернул ко мне голову и опустил стакан, — при любом риске — уходите. Никакого безрассудства.

Я молча согласился с этим, продолжая покручивать кольцо на пальце и смотреть на серебро с незамысловатыми узорами. Небольшой поворот вправо и мне предстаёт римская цифра два, небольшой назад — один. По всей окружности располагалось десять цифр. И каждая олицетворяла собой ускользающее от меня время. Оно просачивалось между пальцев и не позволяло вернуть его и всё исправить. Время быстротечно. И вернуть его не представлялось возможным. Никому.

— Я вижу, как ты изменился, Лиам, знаю, что ты изменился. Но я прошу тебя, ты мне нужен. Живым.

Я кивнул ему.

— Конечно.

На этом разговор закончился. Я поднялся с места, Бейкер качнул головой, позволяя идти. Закрывая дверь, я услышал, доносящийся до меня тихий, едва различимый шёпот:

— Я не выдержу, если и тебя тоже потеряю.

Замялся, замер со странными мыслями. Обернулся на дверь, не решаясь уйти. Но и не стал заходить. В коридоре появился Фил, он мельком посмотрел на меня, на что я вместо приветствия отошёл в сторону и отбросил все рассуждения.

— Бейкер там?

— Да…

— Лиам, — Фил схватил меня за плечо и повернул обратно, но я опередил его, приподнимая ладонь.

— Фил. Я не стану мешать окончательному решению. Я всего лишь изложил Томасу своё мнение. Если я понадоблюсь — буду в доме. Выходить мне опасно. Это всё.

Коинс удивлённо моргнул, кивнул, отпустил меня и скрылся в кабинете, а я направился наверх, чтобы забыться в обжигающем душе.

Тихие слова Бейкера полоснули по груди, оставив странную кровоточащую рану. Это не давало мне покоя, и память, которая постоянно работала на двести процентов, словно перезагружалась и ужасно барахлила.

Я не мог понять его слова, но я мог найти в голове что-то, что помогло бы мне выстроить примерную картину, и в этом уверенность была максимальная. Нужно лишь вспомнить. Но копаться придётся в далёком прошлом — единственном, что так успешно скрывалось от меня. Отчего-то, это доставляло мне нестерпимую боль. В этот раз я был к ней готов.

Я надеялся, что был готов.

Пар быстро захватил небольшое пространство ванной. Кожу неприятно жгло, каждый удар от сотни капель говорил мне остановиться и уменьшить температуру. Но боль помогала отвлечься от испуга, который так или иначе сидел во мне, а шум воды заглушал рой мыслей. Я закрыл глаза и сделал шаг назад, ступая под неё с головой. Она стекала по лицу, и я ощущал, как дыхание перехватывало от плотного потока капель. Но меня никогда это не останавливало, поэтому я продолжал стоять под душем и ощущать боль от соприкосновения ледяных конечностей с кипятком.

— Лиам! Лиам, сынок, мама дома.

Мальчик выбежал из комнаты на женский голос с лучезарной улыбкой. Он спустился по лестнице, хватаясь за каждый столбик, торопился, но старался быть аккуратным. Женщина слышала его торопливые шажки и упёртое пыхтение.

— Мама!

Малыш почти встретил её в дверях. Она поставила пакеты с продуктами на пол, опустилась на корточки и обняла прильнувшего к ней сына, чмокнула в щёку. Мальчик ухватился за шею женщины, не желая отпускать. Из комнаты на первом этаже в мятых вещах вышел мужчина, он почесал щетину и безучастно взглянул на них. Мать подняла Лиама на руки, радостная улыбка стёрлась с её лица так же быстро, как и появилась, лучики у глаз разглядились, а мальчик спрятал лицо в её шее, затихая.

— Ты не сидел с ним вместе?

— На кой, он что, сам не посидит?

Она положила руку малышу на затылок и погладила, перебирая мягкие непослушные волосы.

— Он же ребёнок. Ты кормил его?

— Я тебе нянька что-ли? Чего пристала ко мне? — грубо отозвался её муж в ответ и недовольно зажестикулировал.

Женщина поджала губы и отнесла Лиама на кухню. Посадила его на стул, стала готовить им ужин. Малыш наблюдал за мамой и тем, как ловко она нарезала овощи, кидала что-то в сковородку, на которой шипело масло, переворачивала и добавляла специи из пакетиков. Следил за каждым шажком на кухне и молчал, просто улыбаясь тому, что она вернулась домой с работы. Завтра ей снова придётся уйти рано утром, а он останется один на один с отцом, который постоянно громко смотрел телевизор и кричал, часто ругался ужасными словами, которые не стоило бы слушать маленькому ребёнку. Лиаму снова придётся вести себя тихо и в лучшем случае просто прятаться в комнате, а не в углу шкафа или под кроватью.

Лиам запоминал каждый момент с мамой, каждую прогулку, каждый поход в магазин, запоминал каждый проведённый с ней вечер. Её улыбку, её смех, то, как она хватала его и прижимала к себе, щекотала, целовала, обнимала так, что он чувствовал — он нужен. От женщины всегда пахло цветами и персиками. Малыш постоянно утыкался в шею и закрывал глаза, представляя себе невообразимой красоты сад, где они часто проводили время вдвоём. Он не любил, когда в их маленькую идиллию приходил отец. С его приходом их маленький мир рушился, мама прекращала смеяться, и мальчику больше не хотелось улыбаться. Мама с ним плакала. Она увядала, как увядал забытый в вазе цветок, с каждым днем её улыбка становилась тусклее. Мальчик же ощущал себя забитым зверьком, не способным выбраться из ловушки браконьера.

Я резко открыл глаза и посмотрел на запотевшую плитку перед собой. Выключил воду и вышел из душа, наступая босыми ногами на небольшой резиновый коврик. В воздухе витали клубы пара, а по стенам стекали капли. Я продолжал копаться, рыть яму дальше, искать зарытый сундук, обмотанный цепями, и пытался игнорировать дрожь в пальцах. Мне казалось, что мне не стоило этого делать. Каждая попытка найти зарытый клад пробуждала в груди тревогу подобную птице. И она умоляла прекратить поиски, билась в ужасе, словно ей поджигали крылья. Возможно, именно она мешала мне достать нужные отрывки из памяти. Что-то блокировало практически все воспоминания из детства. Или мне не хотелось вспоминать потому, что больше я не желал тосковать по маме? Ведь, где прошлое, там и она: счастливая и открытая этому миру. Может, я и вовсе не желал вспоминать, потому что каждый светлый кусочек прошлого причинял слишком много боли? Её не было. Не было и того беззаботного времени, когда меня любили просто за то, что я есть. Любовь матери не заменить ничем. Она будет любить тебя и хорошего, и плохого, любого, какой бы урод и глупец ты ни был, только мама протянет тебе руку и скажет, какой же ты дурак, а затем погладит по голове и успокоит. Такого не заменить. Мама — это что-то яркое и бескорыстное.

Я вышел на балкон и опустился на холодный стул, поёжился, но лишь скрестил руки, пряча ладони под мышки и сжимаясь в попытках достать больше тепла. На столике лежала газета недельной давности. Подтянул к себе, раскрыл её и пробежался по уже знакомому тексту. Ветер загибал страницы, мешая мне читать, игрался с бумагой, пытался выбить из моих рук. Бросив обратно на стол, я посмотрел вверх. Небо уже застилал закат, окрашивающий небо в огненные цвета. А я не мог прекратить думать о Боунсе и взвинченном Айзеке, о Томасе и заказчике, — слишком важной фигуре, которую нельзя было ни упустить, ни подвести. Напряжение росло в геометрической прогрессии, и температура уже зашкаливала за все сто двадцать по Фаренгейту.

В голове всё раздражающе путалось, страх, словно злокачественная опухоль, распространялся по самым важным органам, и убивал меня изнутри. Я растянулся на стуле на балконе и вдохнул носом прохладный воздух, медленно выпустил его через приоткрытые губы, закрыл глаза, повторяя действия, пытаясь успокоиться. Горло неприятно сдавливало, а тело сотрясало то ли от холода, то ли от скручивающихся в пружину нервов. И эта чёртова паника не покидала меня ни на секунду.

Возможно, она была оправдана чуткой интуицией, которую я не послушал.

— Лиам? Ты меня слышишь? — наушник доносил до меня сосредоточенный голос Сэма.

Параллельно со странным разговором, который длился всю дорогу до нового места встречи с важным для всех Шакалов человеком, он разбирался со своими подопытными, которые, к слову, противно пищали мне в ухо. Я поморщился, слезая с мотоцикла на парковке в футах трёхста от назначенной цели. Автомобиль остановился неподалёку.

— Да, только твои писклявые друзья очень неприятны для такой связи, знаешь ли.

— Прости, — стало слышно шорохи, а затем щёлканье двери, Реймон вышел из лаборатории, чему я весьма обрадовался, — так лучше?

— Гораздо.

Повисло небольшое молчание. Капюшон прикрывал большую часть лица в тандеме с маской, из-за которой дышать становилось ужасно затруднительно. Кепка прикрывала козырьком. Я давно не радовался холодной погоде так, как сейчас, ведь из-за такой маскировки, мне казалось, что тело запекалось в фольге. Не хватало, чтобы меня полили соусом из крови и отдали бешеному псу на ужин при свечах под бокал дорогого вина. Аж передёрнуло. Нет уж, спасибо. По бокам от меня выросло по паре парней с жутко серьёзными лицами, знал я только Скотта, стоявшего по правую руку от меня, с остальными был знаком исключительно через рукопожатие в пределах ринга. Те ещё звери.

— Прекращайте болтать зря, — проговорил Янг, держа руку у кобуры, он вошёл в переулок первый, после чего позволил нам идти, — хватит канал не по делу занимать.

Мы замолчали, но напряжение Сэма на другом конце этой сети, казалось, ощущалось каждым. Небольшая группа из пяти человек, четыре из которых — лучшие солдаты, отобранные Бейкером по жёстким критериям (я бы такие вряд ли прошёл, как минимум, без позора бы не обошлось) двигалась вперёд. Меня окружала надёжная охрана, не дающая мне и дюйма на лишний вдох, но паника. Эта паника снова вцепилась в меня, царапала внутри когтем прямо по костям, медленно, давяще. Мне мерещилось, что я слышу противный скрип, который эхом отдавался по всему телу и бросался прямо в уши.

Почему люди редко отдают отчёт своему чутью, отталкивая в сторону позора и трусости?

Мужчина, опиравшийся на стену, хранил тишину. Он держал руки скрытыми от глаз, прятал под куртку, голова опущена так, что лицо грамотно прикрывалось шарфом, воротом верхней одежды и падающими волосами. Каким же странным показалось мне остановиться без особых на то причин и вызвать непонимание и подозрение у ребят. Они обернулись ко мне с вопросом, но дальше не двинулись, ждали меня. Я покачал головой и отступил.

— Что-то здесь не так, — тихо объяснил я, продолжая наблюдение за мужчиной, нас он не видел, потому что смотрел в противоположную сторону, — не так… К чёрту, давайте отсюда валить.

И сделал ещё пару шагов назад.

— Лиам? — с сомнениями раздалось от Скотта.

Ему не нравилось моё отступление, которое можно было счесть за трусость. Но группа напряглась, прислушиваясь к звукам улицы, как хищные звери выискивали местоположение добычи.

— Лиам, что стряслось? — ничего не видящий Реймон обеспокоенно включился в разговор.

Я смотрел на человека, вызывающего внутри скачки напряжения. Покачал головой, дал знак Янгу, он не стал задавать лишних вопросов и начал отходить спиной вперёд. Группа стала медленно отдаляться от человека на углу.

— Лиам, объясни, что не так, — Скотт двигался чуть позади, внимательно следя за движениями на пустой улице.

Было подозрительно тихо. Человек стоял, почти не шевелясь, словно боялся даже вдохнуть и нарушить баланс Вселенной. А ещё цвет волос его в корень отличался от того, который мне говорили. Какая ирония. Кто бы прикопался к тому, что шатен далеко не одно и то же, что светло-русый? Только самый занудный и до ужаса душный к деталям из собравшейся на вечеринке компании — я.

Возможно, именно из-за таких деталей, это и является моей работой. Я вижу немного больше остальных, подмечаю достаточно сходств и отличий. Любая мелочь — важна и глобальна.

— Это не заказчик. Валим отсюда.

Мой голос, казалось, стал сигналом для тех, чей план провалился: тут же раздались выстрелы, и двое идущих впереди парней пали на землю. Янг и я обернулись, а из-за углов зданий вышла пара Воронов с поднятыми «Глоками».

— Твою мать! — Скотт дёрнул меня за себя, пуская по паре пуль в каждого из нападающих, я схватил пистолет из-за пояса и снял с предохранителя, — вали к байку, живо!

Выстрел. Пуля прошла по касательной, задевая плечо одного из врагов. Скотт благодарно кивнул мне и прикрикнул, чтобы быстрее уходил. Я развернулся, не собираясь даже спорить с его приказом, но чуть не врезался в того, кого мечтал бы никогда не встречать и никогда, клянусь, никогда не знать. Третий наш человек лежал неподалёку от него со свёрнутой шеей. Прямо передо мной возвышался сам Энди Боунс, собственной, твою мать, персоной. Какая честь встретиться лицом к лицу в такой день.

— У меня есть другое предложение, — сощурился он, усмехнувшись, и выбил мой наушник, отчего я больше не слышал ни паникующего Сэма, ни его хлопанье дверями, ни чёткие ругательства Скотта, который выпускал всю обойму на непрошеных гостей. Я резко развернулся, но споткнулся об парня, которого только-только вспоминал, и рухнул в ноги одному из Воронят. Ударился локтем об асфальт, поцарапал кожу на ладони. Янг дышал, кровь измазала его одежду, но серьёзных ран на первый взгляд не было, меня это немного успокоило. Он был жив. Хотя бы он.

— «Это не заказчик», — повторил Кербер и хмыкнул, — что ж, это правда впечатляет, Лиам. Мне интересно, в чём же мы допустили ошибку?

В горле пересохло, первая попытка ответить увенчалась провалом молчания. Я не позволил ему поднять себя, выскальзывая из толстовки и оставаясь в одной лишь тонкой футболке, нырнул за оружием у ног Ворона, спешно вскинул руку, стреляя в парня перед собой, и под удовлетворяющий меня хрип перевернулся на спину, чтобы прикончить и этого мудака Боунса. Схватил оружие двумя руками, но не успел: пистолет выбили грубым ударом ноги, кисти заныли от боли, но в частности пульсировала та, что сжимала само оружие, зубы сжались до скрежета, точно стирая этим действием часть эмали. Рвано втянул воздух, подавляя подкативший к глотке вскрик.

— Ладно, мы послушаем это позже, — он присел, раздражённый потерей ещё одного своего человека, вжал меня в холодный асфальт и скинул мою маску, которая всегда служила мне частью маскировки, с лица, — у нас теперь будет много времени на разговоры, не так ли, Райз?

Я отшатнулся, увеличивая то жалкое расстояние, что между нами было. Отползал, как только мог, но Боунс достиг меня в два счёта и дёрнул к себе за кофту. Вырваться не получилось, попытки драки оказались не более, чем детским баловством, несмотря на то что повозиться, чтобы прижать меня к асфальту, Энди пришлось. Удар прошёлся по точке на шее, и вокруг меня сгустилась страшная неизвестная тьма, утягивающая к себе на дно.