Непросыпающиеся сны

Геннадий Янчев, 2023

Генри – стремится освободить отца из тюрьмы. Его путь пересекается с давними друзьями и девушкой, преследующей его во снах. Работая в агентстве, где люди переживают свои воспоминания, он натыкается на забытое детское воспоминание, открывающее дверь к давно потерянным секретам. Отправившись в поиски древнего сундука, связанного с его семьёй и загадочными цивилизациями, Генри оказывается в центре захватывающего приключения, где каждый шаг приближает его к глубоким открытиям о прошлом и будущем.

Глава 10

— Зейн, — начал адвокат, словно взвешивая каждое слово. Вошел он в камеру с грохотом, открывая дверь. Мужчина средних лет, в чисто проглаженном костюме и галстуке в полоску, остановился и взглянул на Зейна, стоящего в углу. — Я обдумал все варианты и мне страшно это признать, но я не уверен, что могу вам помочь. Эта проблема… она слишком глубока. Вам стоит найти другого адвоката.

Зейн взглянул на него, не удивлён, но определённо разочарован. Его лицо отражало тоску, словно он был окутан плотным туманом безысходности. Он был подготовлен к такому повороту. — Сейчас мне нужно только одно от тебя, — сказал он спокойно, глубоко вдохнув и пытаясь найти в себе силы, чтобы смотреть вперед, насквозь через стальные прутья. — Дай мне возможность сделать еще один телефонный звонок.

Адвокат кивнул, чувствуя облегчение. Воздух в помещении был насыщен напряжением, и каждая минута казалась вечностью. — Это я могу для тебя устроить.

Зейн опустил глаза, потерявшись в своих мыслях. В его глазах читалось нечто большее, чем просто беспокойство — это была смесь отчаяния, беспомощности и неприятия реальности. Он думал о Бароне, человеке с тёмной репутацией, которого многие в городе опасались.

В затемнённом помещении адвокат скрылся, и вскоре на его место пришел полицейский. Он указал Зейну дорогу в комнату, где стоял старый стационарный телефон с медными деталями. Зейн, с сердцем бьющимся в ритме далекого эха, медленно набрал номер адвоката Барона, потерявшись в своих мыслях.

Зейн, с сердцем бьющимся в ритме далекого эха, — медленно набрал номер адвоката Барона, потерявшись в своих мыслях.

— Офис мистера Войча на связи. Как могу помочь? — донесся голос девушки из трубки после короткого, но кажущегося вечным ожидания.

С небольшой задержкой, словно ища подходящие слова, Зейн произнёс: — Меня зовут Зейн. Мне нужен мистер Войч.

— Подождите минутку, — ответила секретарь. Зейн услышал её далекий голос, как будто она говорила с кем-то на другом конце комнаты. Вскоре она вернулась: — Извините, но мистер Войч занят. Перезвоните позже. Хотите передать ему какое-то сообщение?

— Я в полицейском участке, — сказал Зейн, чувствуя, как его голос дрожит от волнения, — Это мой единственный звонок. Передайте Войчу, что у меня есть то, что Барон ищет.

Тишина. Потом девушка прошептала: — Минуту…

После нового гудка в трубке раздался хриплый голос мужчины: — Я вас слушаю.

Это был Войч. Зейн быстро объяснил своё положение, опустив детали о своих друзьях, сказав только, что у него есть именно то оборудование, которое нужно Барону. Войч задумался, потом произнёс: — Мне нужно время, чтобы проконсультироваться с Бароном.

Телефонный звонок оборвался. Полицейский, стоящий у двери, указал Зейну вернуться на место. С тяжёлым сердцем он вернулся к своему стулу, готовясь к долгому ожиданию.

— Ожидание ответа от Барона стало истязанием времени, — каждая секунда растягивалась до бесконечности, словно часы замедлили свой ход, утопая в ощущении бескрайней вечности.

В раннем свете тюремная камера была холодной и бесцветной, — но приход Войча принес некоторую яркость в эту серость, — его проницательные глаза изучали Зейна, перед тем как он произнес: Барон согласен. Ты скоро будешь свободен. — Слова Войча отгремели в ушах Зейна как обещание.

Судебный зал, с его мраморными стенами и тяжёлыми деревянными мебелью, был окутан атмосферой величественности и неумолимости закона, — шепоты проникали сквозь зал как порывы ветра, поднимая пыльцу неопределенности.

Зейн стоял рядом с Войчем, его адвокатом, словно статуя, вырезанная из мрамора, — его глаза были холодными и непроницаемыми, а каждое его слово звучало как удар молота — уверенно, решительно, отвергая все обвинения.

Войч, в свою очередь, был эпитомой профессионализма, уверенно аргументируя просьбу о залоговом освобождении, — судья, мужчина с серебристой шевелюрой и проницательными глазами, слушал Войча с видимым уважением. Он хорошо знал адвоката и не раз видел, как тот вытаскивал своих клиентов из юридических тупиков.

— Учитывая обстоятельства и репутацию моего клиента, я настоятельно прошу рассмотреть возможность залогового освобождения, — закончил Войч, — его глаза встретились с глазами судьи, и в этом взгляде было что-то вроде негласного соглашения.

— Судья кивнул, бегло взглянув на часы на своем столе, — Прошу вас всех подождать. Решение будет объявлено через пятнадцать минут.

В зале суда наступила тягостная тишина, — когда судья встал и, не произнеся ни слова, покинул помещение, — Зейн стоял, его взгляд устремленный в пустую даль. Войч, его адвокат, подошёл к нему и тихо сказал: Мне нужно поговорить с судьей. Жди меня здесь. — Затем он удалился, оставив Зейна в ожидании, которое казалось ему бесконечностью.

Атмосфера в зале была напряженной; — шепоты, которые проникали сквозь многолюдный зал, подобны порывам ветра, поднимали пыльцу неопределенности и волнения. — Наконец, шумные двери распахнулись, и судья, с усталым, но решительным выражением лица, вернулся на свое место. Войч следовал за ним, его глаза встретились с взглядом Зейна, Войч кивнул Зейну, намекая, что всё в порядке. — Этот мимолетный жест снял с его плеч невыносимую тяжесть ожидания, хотя и оставил неизменным бремя ответственности, которое Зейн все еще чувствовал.

С торжественным взглядом судья вернулся к своему креслу. — Он поднял молоток и сбросил его с чувством окончательности, как будто этот один удар мог определить судьбу человека.

— Ваша просьба одобрена, мистер Войч. Залог установлен, — произнёс он, и каждое слово звучало как заключительный аккорд в симфонии судьбы.

Как только Зейн возвращался в свою камеру, воздух казался ему менее душным, — словно весы судьбы наконец-то начали наклоняться в его пользу. — Но это ощущение было едва ли не

иллюзорным, ведь путь к искуплению ещё далек и опасен. — Темные тени прошлых событий тяжело ложились на его душу, напоминая о грехах.

— Зейн, — начал адвокат, его голос пронзал тишину мрачной клетки тюрьмы, где он и Зейн оставались, окружённые стенами, которые словно сжимались вокруг них, создавая атмосферу напряжения. — Барон очень интересуется, зачем вы посещали ту лабораторию. Это ключевой момент в вашем деле.

Зейн глубоко вздохнул, его грудь наполнилась беспокойством, — он понимал, что ставка высока, что с каждым словом его будущее висит на волоске. — Я понимаю, что это важно, — прошептал Зейн, поворачивая взгляд к адвокату. — Но мой друг Генри знает больше об этом, чем я. Он был там, и он знает, зачем мы туда ходили.

Адвокат барона внимательно слушал каждое слово Зейна, — его глаза были холодными и аналитическими, словно они были способны проникнуть в самые глубокие уголки души. В этом моменте, в мрачной клетке, время словно замедлило свой ход, создавая атмосферу напряжения, в которой каждое слово имело значение.

— Если вы его убедите поехать с нами, он сможет рассказать все подробности? — спросил адвокат барона, его голос холоден, как лед. — Зейн ощущал тяжесть этого решения на своих плечах. Он немного помедлил, но затем кивнул, словно принимая вызов судьбы. — Хорошо, адвокат, я попробую убедить Генри. Я позвоню ему сегодня.

— Жди звонка, — последние слова Войча, произнесенные с лёгкой улыбкой, звучали в голове Зейна как загадочное предсказание. — Он не знал, что именно означает этот звонок, но он чувствовал, что это будет ключевой момент в его жизни, разделяющий прошлое и будущее.

— Возьмите трубку, — на следующий день, в мрачной камере резко зазвучал голос. — Зейн схватил телефон, а на другом конце была глубокая и решительная мужская интонация. Через несколько секунд обмена, Зейн ощутил, что его судьба зависит от следующих мгновений.

— Вот ваш телефон, — произнёс Зейн, протягивая аппарат надзирателю, его голос был спокойным, но взгляд скрытно оценивающим. — И прощайте, — добавил он, оборвав взгляд и направившись к выходу из камеры, каждый его шаг излучал спешку и решительность. Зейн быстро покинул тюремную камеру, — оставив за собой надзирателя, чьи холодные глаза следили за ним до последнего момента.

На свежем воздухе всё казалось более чистым, чем в тюрьме, — но тень сомнения все еще нависала над ним. — Генри уже ждал его в машине, и Зейн заметил его нетерпеливый взгляд, сверкающий в тусклом свете фар.

Когда Зейн вошел в машину и дверь закрылась за ним, — Генри не стал ждать долго и спросил: И как ты, уговорил Барона?

Зейн кивнул, его лицо было исполнено решимости: — Генри, мы расскажем адвокату барона всю правду. Это наш шанс.

Машина резко тронулась, и городской пейзаж мелькал мимо окон. — Барон не любит ждать, — сказал водитель, его голос был низким и угрожающим. — Ночной город мелькал мимо, а сердце Зейна колотилось в ожидании встречи с Бароном.

В тот летний вечер, когда золотистые лучи солнца, утомленные дневной жарой, тихо скользили к горизонту, — мир казался совершенным. — Воздух был пропитан сладостным ароматом цветущих деревьев, а последние лучи солнца, как уставшие путники, искали убежище в объятиях наступающей ночи. — Генри смотрел в окно, наслаждаясь красотой природы, когда водитель снизил скорость машины.

— Это долина тысячи роз. Неужели Барон владеет всем этим? — Генри взглянул на яблоневые сады и виноградники.

— Всё это ему принадлежит, и есть история, почему он так бережно относится к этим местам. Но о ней как-нибудь потом, — усмехнулся Зейн.

Зейн и Генри проследовали по извилистой дороге, окаймленной аллеей вековых дубов. — Ветер пробежал сквозь листву, словно бы шептал вечные тайны этого места.

— Эти деревья видели многое, — медленно произнёс Генри, взгляд его уткнулся в далекое прошлое.

— Да, их корни знают больше, чем мы с тобой вместе взятые, — ответил Зейн.

Они доехали до ранчо, стоящего на небольшом холме. — Здесь воздух был каким-то особенно насыщенным, а время, казалось, течёт медленнее.

— Вода в этом фонтане никогда не иссякает. Говорят, это слёзы Барона, превратившиеся в воду, — показал на фонтан, стоящий возле памятника в центре ранчо, Зейн.

— Слёзы? От чего он плакал? — спросил Генри, словно ощущая близость какой-то неизгладимой трагедии.

— Есть истории, которые лучше оставить в прошлом, — посмотрел на Зейна Генри, его взгляд был полон серьезности.

— Ты прав, Зейн. Некоторые вещи лучше не знать, — Генри взглянул на фонтан, а вода отражала первые звёзды ночного неба.

— Тем не менее, — Генри улыбнулся, — самое главное, что мы здесь, среди этой красоты. Время от времени, в жизни каждого человека наступает момент, когда стоит остановиться и просто… почувствовать.

Зейн кивнул. — Они стояли и смотрели, как фонари зажглись вокруг фонтана, рисуя в воде золотые искры.

Как в волшебной ленте кино, — ворота медленно раскрылись перед ними, обещая доступ к миру, отличному от того, что мы знали. — Колёса их машины катились по грунтовой дороге так тихо, что казалось, они шептали секреты этого загадочного места.

В сердце этого рая стояла миниатюрная белая церковь, окружённая натуральными деревянными беседками. — Они словно выросли из земли, став частью природного ландшафта и завершая картину уединённого райского уголка.

Когда они подъехали к главному входу, — две фигуры в пленительно белых одеяниях приблизились к ним. — С грацией и уважением, которые как будто были воплощены в каждом их движении, они поклонились и открыли перед ними двери, ведущие внутрь этого таинственного места.

— В фойе, где их оставили, сверкали хрустальные люстры, распространяя мягкий свет на мраморный пол. — Стены, украшенные древними картинами и тонкими рельефами, дополняли общую атмосферу роскоши и величия. — Детский смех разносился по дому, создавая ощущение, что это игры потомства Барона.

Через некоторое время дверь мягко открылась, — и охранник вернулся. — На них направились двое мужчин в строгих костюмах, их взгляд был куда менее приветливым, чем у тех, кто встречал них у ворот. — Следуйте за нами, — произнёс один из них с ноткой авторитета в голосе.

Они последовали за ним, выполняя его приказ, — поднимаясь по величественной деревянной лестнице. — Они шли за ними по коридору, устеленному ковром с тем же узором, что и на въездном заборе, наслаждаясь ароматом свежесрезанных роз, который, казалось, проникал в каждую клетку воздуха. — Огромные двери распахнулись перед нами, словно врата в другой мир, и дружелюбная прислуга пригласила нас внутрь. — Нас окружали кресла и стулья в легком полукруге, словно арена для дипломатического боя.

— Присаживайтесь, — предложил другой мужчина.

Они послушно устроились, ощущая на себе взгляды охранников. — Нежданно, рация одного из охранников прорезала тишину. — Он быстро удалился, пройдя в соседнее помещение и оставив их в напряженном ожидании. — Они обменивались взглядами, пытаясь понять, что же происходит.

— Барон вас ждет, проходите, — внезапно дверь мягко открылась, и охранник, на полушаге замешкавшись, произнёс.

Они следовали его приглашению. — Как только дверь за ними закрылась, поглотивший их полумрак комнаты стал нашим единственным обрамлением. — Горящий костёр оставлял на стенах свои теневые зарисовки, их танец словно вырисовывал живые картинки, которые исчезали так же быстро, как и появлялись. — Запах горящего дерева создавал атмосферу уюта в этом таинственном месте.

— Подойдите сюда, — только через мгновение, из глубины комнаты, раздался хриплый голос.

Продвигаясь вглубь комнаты, их взгляды невольно устремились на камин, звучно трещащий с их правой стороны. — Из этого источника огня едва уловимо освещалась фигура человека, сидящего в коляске, спиной к ним обращённая. — Воздух наполнял собой сложный букет ароматов: смесь сигарного дыма и старого коньяка. — В этой мистической атмосфере, Барон — мужчина с молочно-белыми усами и глазами, горящими как живое пламя — занимал своё место в кресле.

У камина, на мягкой и теплой шкуре, лежала могучая собака. — Её глаза, подсвеченные огнём, блеснули, когда мы приблизились. — Её грозное скаление заставило их застыть на месте, но тут же, тихий голос Барона обратился к животному: Друг мой, всё хорошо.

Словно реагируя на знакомый голос своего хозяина, собака усмирилась, пока Барон ласково гладил её шерсть.

В полумраке комнаты, где треск камина создавал уютную атмосферу, — Барон посмотрел на Зейна и спросил: Ну что, вы мне сегодня что-то принесли, или может хотите мне что-то рассказать, где вы были и что натворили?

— Мы с моим другом… — Зейн пытался собрать мысли.

— С каким другом? Вы мне что-то принесли вдвоем? — нахмурился Барон.

— Нет, — поспешно ответил Зейн.

— Мы с моим другом… — попробовав снова начать рассказ, говорил Зейн.

— Я вас просил рассказывать мне что-то? Что именно я у вас спросил? — уже с недовольством в голосе, перебил его Барон.

— Вы спросили, что мы вам принесли, — несмотря на свою неуверенность, ответил Зейн.

— Так правильно. Так что же вы мне принесли? — уточнил Барон.

— Мы с моим другом… — снова попробовал начать Зейн.

— Давайте я расскажу вам небольшую историю. Я бы не хотел, чтобы вы начали с вранья, и может так у нас появиться доверие друг к другу, ну и вы узнаете кое-что интересное, — однако на этот раз Барон, вздохнув и успокоив свой голос до мягкого, умиротворенного тембра, сказал. — Присаживайтесь, на этот диван.

— Откровенность за откровенность, — начал Барон, его глаза на мгновение перелистывали страницы души своих собеседников. — Я расскажу вам историю, которую не каждый знает.

— Вы когда-нибудь задумывались, — продолжал Барон, Генри наклонился вперед, словно его внимание было цепью, привязанной к словам Барона, — о том, что жизнь — это не просто череда случайных событий? Что все, что происходит вокруг, может быть спланировано, упорядочено, рассчитано?

— Зейн кивнул, его лицо было как открытая книга, готовая принять каждое слово.

Слегка возвысив голос, чтобы привлечь внимание к своим словам, — Барон начал свой рассказ. — Среди многочисленных историй, что мой дед мне рассказывал, была одна… — Зейн, уловив интерес этого повествования, поинтересовался: Какая именно?

— Барон улыбнулся, вспоминая. — Она вращалась вокруг нашей семьи. По преданиям, мои предки были странниками, не имевшими постоянного дома. Они кочевали по миру, открывая новые земли и изучая неизведанные места.

— Мой дед был замечательным человеком, — начал Барон, — он нередко рассказывал мне разные истории, порой невероятные, хотя… кто знает? Может, они были правдивыми.

— Барон улыбнулся, — Была одна, под которую я засыпал как младенец, хоть и не дослушивал до конца. Она о моей семье. Давным-давно мои предки были странниками, кочевали по чужим землям, переплывали моря и океаны, проходя тысячи миль.

— Ваша семья никогда не имела своего дома? — спросил Зейн.

— Нет, — ответил Барон, — их называли"цыганами", хотя сами они гордо называли себя"ромале" — что значит 'свободный народ'. Да, они были свободны. Но свобода приходила им в большой цене. Их редко куда-либо приглашали, чаще всего прогоняли, делая виновными во всех местных преступлениях.

— Да, слышал, что многие считали их виновниками всего плохого? — вставил Зейн.

— Точно, — продолжал Барон, — людоедами их называли, вампирами, обвиняли в похищении детей и поклонении злым духам.

— Люди боялись нас, приписывая ужасные дела, — продолжал Барон. — Но пришло время, когда мои предки нашли уединённый рай на земле — реку, пестрящую рыбой, леса, населённые дичью, и живописные поля. Но когда скудели дожди, и жизнь стала тяжелой, наш народ столкнулся с неизвестным. В их лагере начали происходить таинственные исчезновения.

— Мой дед, молодой и сияющий, как горячее утреннее солнце, был героем его эпохи. — Его вороновы волосы и яростный взгляд заставляли сердца женщин биться быстрее. — В ту ночь, когда луна светила на небе, как срезанный алмаз, выстрелы рассекли воздух. — Волк, подобно призраку, проник в их табор и, удерживая что-то в зубах, исчезал среди теней. — Но мой дед и его товарищи, полные решимости, решили разгадать этот мистический пазл. — Они начали преследовать волка, который убегал в лес.

Углубляясь в лес, кто-то из группы показал вперед, и перед ними открылась картина: стая волков. Волки, казалось, не чувствовали их из-за направления ветра. Они шли, стараясь не издавать звуков, но приблизившись слишком близко, их выдал шум. Волки бросились в бегство, и их преследовали выстрелы.

Мой дед, в потоке своих мыслей невольно споткнулся, и провалился в подземную пещеру. Катясь по каменистому склону, он внезапно остановился, как будто время замерло на мгновение. Отдышавшись, он осознал, что его нога была повреждена, но он мог на ней стоять. Его отчаянные крики звучали, как призрачные звуки, потерявшиеся среди каменных стен. Вокруг была только непроглядная тьма, разбавленная тусклым светом звезд и луны.

Когда дед проник в глубины тёмной пещеры, его взор уловил зелёное мерцание — такое тонкое и призрачное, словно дыхание лесных фей. Чем ближе он подходил, тем сильнее светился этот загадочный свет, притягивая его, как магнит. Прищурившись, чтобы защитить глаза от ослепляющего блеска, дед тянул руку к свету и чувствовал, как холодные камни касаются его пальцев. Но когда он взял их, их сияние стало настолько интенсивным, словно он держал в руках зелёные сокровища загадочных миров. От камней доносились звуки, напоминающие мелодии моря, и они становились такими тёплыми и живыми в его руке.

После того как он завернул свои находки в старую тряпку, дед начал искать выход из своего подземного убежища. Он вышел там же где и провалился в пещеру. Но, выйдя наружу, он понял, что шансы найти своих друзей или даже диких волков были минимальными. Он решил вернуться домой.

Однако, когда он услышал слабое шуршание в кустах, его инстинкты тревоги включились. Подготовив своё ружьё к возможной угрозе, он осторожно подошёл, чтобы узнать, кто там. И к его удивлению, он нашёл раненого волчонка. Видя мёртвых родственников малыша и слыша далёкие выстрелы, дед понял, что его родители, вероятно, погибли. Он взял юного волка на руки и незаметно принёс домой.

Уставший от долгого пути, дед вернулся домой. На закате, сидя в тени своего дома, дед продолжал изучать мистический камень, чья магия казалась бесконечной. Уложив волчонка рядом с собой и аккуратно поставил рядом мистический камень. Утром, просыпаясь от того что его кто-то лижет, он был удивлён обнаружить, что его раны исцелились, а юный волк был в прекрасной форме и лежал на нем, мой дед дал ему имя Лира. Позже он представил волчонка своим домашним питомцам, где малыш быстро нашёл друзей.

— Люди в деревне сначала косо смотрели на этого волка, но со временем привыкли, — задумчиво откинулся на спинку стула Барон. — Ведь когда пришло спокойствие, все вернулись к своим обычным делам и перестали обращать на это внимание.

— Этот мужчина на картине… он в компании волка? — Генри, глаза которого были прикованы к старинному портрету над камином, сделал глубокий вдох.

— Да, этот мужчина — мой дед, — усмехнулся Барон, как будто храня в себе некий секрет, и подмигнул Генри.

Вдруг атмосфера в комнате стала напряжённой. — Барон обратил свои глаза к Зейну. — Ты, я полагаю, знаешь о каких камнях идет речь? Ты рассказал Генри?

— Про что он должен был мне рассказать? — спросил Генри, чувствуя себя растерянным, вздохнул Зейн, отводя взгляд.

— О, Зейн, вероятно, плел тебе легенду о своей больной сестре, для которой нужны деньги, не так ли? — нахмурил брови Барон.

— Она ведь здорова… Я сам говорил с ней, — задумался Генри, вспоминая последний разговор со его сестрой.

— Это вопросы, которые вам придется разрешить самим, — заключил Барон.

В тусклом свете комнаты, наполненной атмосферой напряженности, — Барон обратился к Зейну. — Где моё устройство, Зейн?

— В лаборатории, — отрывисто ответил Зейн, избегая встречи взглядов.

— Значит, ты не только своих друзей подставил, но и меня, — сжал кулаки Барон. — Он взглянул на Зейна с пронзительным скептицизмом. — Так вот что, ты отправишься в лабораторию с моими людьми и покажешь, где оно.

— А как мы туда проникнем? — неуверенно спросил Зейн.

— Это не твоё дело, — кратко ответил Барон.

— Какое ещё устройство в лаборатории? — казалось, потерял терпение Генри.

— Я нашёл устройство и спрятал его там, пока вы общались с Томом, — вздохнул Зейн, словно собираясь с духом.

— Барон сделал движение, как будто хотел подняться, но его инвалидное кресло не позволило ему это сделать. — Вместо этого, он усилил напряжение в своем взгляде, словно хотя принять решение прямо здесь и сейчас. — Хорошо, разберёмся с этим позже. Зейн, ты едешь с моими людьми. Я сейчас отдам им распоряжения.

— Генри, ощущая вес каждого слова, уставился на Барона.

— А ты, Генри, останешься со мной, — продолжил Барон. — У нас будет ужин, и многое нужно обсудить.