Были одной жизни, или Моя Атлантида

Александра Михайловна Азанова, 2020

Моя книга не поразит острыми сюжетными ходами, детективными историями, философскими рассуждениями. Собственно, это даже не книга в обычном смысле – она рождалась так, как рождается растение: постепенно, листочек за листочком. На рабочем месте в медучреждениях свободных минут немного. И домашнее хозяйство, семья оставляют женщине совсем мало времени для творчества. Самая «обычная» жизнь. Трагические и комические, горькие и смешные случаи женской судьбы. Но сколько же мужества, настоящего героизма эта обыденность требует от маленькой девочки-несмышлёныша, юной женщины в беспощадном мире, женщины-матери, ежесекундно переживающей тысячи страхов за детей и близких. На обрывках из школьных тетрадей, на бланках и рецептах записывала я свои воспоминания. Об этом просили дети. Воспоминание – листочек деревца моей жизни, маленький рассказ. Как вспоминалось, так и записала – без хронологии: летописцев без меня хватит, а мои воспоминания могу передать только я. Может быть, кому-то будет интересно.

Тартарара

Военный, 1944 год. Январь. День выдался на редкость дивный: «Мороз и Солнце» — как у Пушкина в стихотворении. Я сижу на деревянных ящиках, на санной подводе. Подвод три, и возчиков три. Один из них долговязый парень, больной туберкулёзом, поэтому не взят в армию. В тылу, в деревне он мужик, что надо. Всё может. Бабы и девки от него без ума. Я хорошо знаю его мать, нашу больную, готовлю для неё сердечные отвары и приношу к ней домой. Она не в состоянии ходить. Дни бедной женщины сочтены. Но столько в ней доброты, ожидая меня, она из последних сил для меня готовит оладушки на огне русской печи. Они такие пышные и румяные, а с холодной сметаной просто объеденье. Женщина приветлива и даже весела. Не верится, что её скоро не станет… И сын её, Санко, так же нездоров. И на вольном воздухе среди полей и лесов живут хвори!

В заколоченных ящиках — сыр, большими буханками. Везём его на станцию Менделеево на базу сырпрома, откуда его отправляют на фронт. Я же послана сестрой к маме в Дедюхино, что в семи километрах от Березников. Везу маме муки килограмм пятнадцать. Сижу на ящиках, высоко от полозьев саней. Заехали на лесную дорогу. Сани остановились. Парень достал топор, аккуратно вынул две досочки от одного ящика, достал две буханки сыру, вложил на их место два заранее приготовленных, спрятанных в сено кирпича, заколотил ящик.

Одну буханку тут же разрезал топором на четыре части, раздал всем, и мне тоже. Мы все впились зубами в ароматный вкусный, в меру солёненький сыр. Я без зазрения совести съела свою часть. По телу пошло тепло, начало клонить ко сну, ведь встала рано. Вместо тёплой шали сестра дала мне для дороги старенькое фланелевое одеяло, я завернулась в него, у живота изнутри держу края одеяла, чтобы не терять благодатного тепла. Дремлю. Временами открываю глаза, с восхищением смотрю на природу. Солнце зажигает каждую снежинку, превращая их в алмазы и бирюзу. Деревья покрыты и снегом, и инеем, и тоже сверкают под солнцем. Я говорю себе: «Я вижу такую красоту, какую не каждый увидит!» От красоты захватывает дыхание. Но сон снова наваливается на меня, я уже вижу другие картины. Движение саней, чувствую, как-то замедляется. Открыть бы глаза, нет — сон не отпускает меня!

И, вдруг, сани качнулись, я взлетела в воздух, не разжимая рук на одеяле, и — вниз! Мигом оказалась в снежной яме, голова запрокинута, горло прижато к тверди, в рот лезет снег, не успеваю отплёвывать, задыхаюсь, руки по швам — не достать! Крикнуть не могу, совсем погибаю. Но слышу краем ушей: меня ищут! «Где девка?» — громко кричит Санко. Тут он заметил подошвы моих стареньких валенок, подбежал, подхватил, потянул! Освободились руки, я оперлась о твердь и оказалась на свободе! Еле-еле отдышалась, встала на ноги, осмотрелась. Оказывается, дорога шла под гору, гора не крутая, но длинная и извилистая, сильно укатанная, сани развернулись наперёд лошади и опрокинулись на бок, резко сбросив меня. Я и улетела в «тартарары», в кювет, занесённый снегом. Приземление мягкое, но последствия могли быть не весёлыми, не увидь Санко моих пят. Привели всё в порядок, благополучно приехали на станцию Менделеево, попрощалась я с попутчиками и села в вагон поезда.