Были одной жизни, или Моя Атлантида

Александра Михайловна Азанова, 2020

Моя книга не поразит острыми сюжетными ходами, детективными историями, философскими рассуждениями. Собственно, это даже не книга в обычном смысле – она рождалась так, как рождается растение: постепенно, листочек за листочком. На рабочем месте в медучреждениях свободных минут немного. И домашнее хозяйство, семья оставляют женщине совсем мало времени для творчества. Самая «обычная» жизнь. Трагические и комические, горькие и смешные случаи женской судьбы. Но сколько же мужества, настоящего героизма эта обыденность требует от маленькой девочки-несмышлёныша, юной женщины в беспощадном мире, женщины-матери, ежесекундно переживающей тысячи страхов за детей и близких. На обрывках из школьных тетрадей, на бланках и рецептах записывала я свои воспоминания. Об этом просили дети. Воспоминание – листочек деревца моей жизни, маленький рассказ. Как вспоминалось, так и записала – без хронологии: летописцев без меня хватит, а мои воспоминания могу передать только я. Может быть, кому-то будет интересно.

Пакля и мои волосы

Я училась в третьем классе. Мне десять лет. Пришли первые зимние холода. Кама замёрзла. По льду ходили и ездили в Усолье, что на другом берегу Камы. Дедюхинские бабы, а с ними и моя мачеха, узнали, что в Усолье, на судоверфи, дают старые, толстые, изработанные канаты, не годные для прямого их назначения. Брали их для растеребливания на дому, превращая в пышную куделю, паклю. Паклей что-то там конопатили. Канаты рубили на доступные куски, метра в полтора, взвешивали. Бабы побежали с санками в Усолье. Вечером мачеха пришла с полным возом этих канатов. Они были в хорошую жердь толщиной, чёрные, липкие, сплошь в смоле. Я ещё не знала, что это работа — для меня.

Мачеха заказала папе сделать специальное приспособление, удобное, чтобы растеребливать нити. Канат состоял из множества перекрученных толстых нитей. Папа сделал к следующему вечеру. Я пришла из школы, переделала уйму мачехиных поручений, ближе к полуночи мачеха усадила меня на папино изделие за работу. Изделие состояло из двух досочек, соединённых под прямым углом. На один конец усадили меня, к другому, что торчал вверх, привязали распаренный в печи отрезок каната. Мачеха показала мне, как надо распушить нить, растеребить её в мягкую, пушистую массу, куделю, иначе говоря — паклю. Две-три нити мачеха распушила, я сразу же поняла, как это делается и с интересом принялась работать. Мачеха ушла спать. Мне понравилось занятие, канатные нити были влажные, тёплые, вкусно пахли смолой, хорошо пушились. Одно было неприятно, смола липла на руки и мешала движению пальцев. Приходилось часто бегать к умывальнику, мыть руки. Я так увлеклась новым делом, что не заметила в окне рассвет. На следующий вечер моя обязанность, а это уж так и получилось, что стало моей обязанностью, ждала меня. Так и пошло, до самой весны. Мне надоело бегать мыть руки: как только смола начинала стягивать пальцы, я плевала в ладони и, догадалась же, вытирала их о свои же волосы. Хорошо! Не надо бежать к умывальнику! Что стало с моими волосами, можете себе представить! Утром мачеха будила меня рано, не глядя на то, что я засиживалась за работой почти до рассвета. У неё всегда была масса дел для меня. У одной соседки попросить квасной гущи, у другой занять три луковицы, сбегать за хлебом, вымыть пол. Мне было уже не до волос. Расчесать я их не могла, так и убегала. Училась я хорошо. Была первой ученицей.

За мою причёску учительница стала пенять мне: «Что с твоей головой?» — спрашивала она, а я не понимала — что с ней? В зеркало не смотрела, за красотой не следила, а что смола склеивает волосы, и как я выгляжу — не доходило до меня. В конце концов, я до того засмолила волосы, что их и в бане не могли отмыть! Пришлось с волосами расстаться! Остригли меня! А были у меня красивые, густые пепельного цвета кудри. Бывало летом идём с подружками от реки, с купания, встречные восклицали, глядя на меня: «Барашек! Какой барашек!» А я и того не понимала, что люди дивились красоте моих кудрей! Но все равно, хотя и стриженая, я до самой весны, пока Кама не освободилась ото льда, пока мачеха привозила канаты, работая, вытирала ладони о свою злосчастную головушку! Мачеха сдавала мою куделю по первому сорту! Но сколько я заработала денег, я не знала, только к следующему учебному году, к четвёртому классу мне сшили пальто на вате, из синего малестина, это почти сатин, только чуточку потолще. Сшили платье и купили ботинки. Мачеха всем соседкам говорила, что это на заработанные мною деньги, и показывала обновки.

Только учительница всё охала, глядя на мою голову. Подошли летние каникулы. Я с нетерпением ждала начала учебного года, чтобы прийти в школу в обновках. К моему несчастью, в самый праздник, Ильин день, это в августе числа седьмого, я тяжело заболела, и в четвёртый класс пришла только во второй половине ноября месяца.

Меня не радовали мои обновки, я еле-еле переставляла ослабевшие ноги. А одноклассники встретили меня криком изумления: «Шкелет, шкелет пришёл!» Они уже ознакомились со скелетом человека.