Избранное. Том 2

Александр Станиславович Малиновский, 2001

А. С. Малиновский, о чем бы ни писал, всегда остается лириком, верно преданным своему родному краю, людям, которые его воспитали. Сборник "Избранное" печатается в двух томах: документальная повесть "Радостная встреча", сборник "Под открытым небом", А.С. Малиновский говорил: «Я пытаюсь теперь многое заново осмыслить для себя. Но, признаюсь, часто не нахожу ответа. И говорю об этом с горечью. Но я, кажется, вижу спасительную соломинку, за которую, схватившись, человек может обрести душевное равновесие. Это созидание, физическое и духовное. Это, кажется, понимают многие… Время сейчас пришло такое, что хватит уже разбрасывать камни. Пора собирать их».

Шуркин колодец

— Раз уж мы затеяли дела с домом, то надо и остальное подтягивать, — рассуждает вслух Шуркин отец.

— Что остальное-то? Поберегись немного, — Катерина говорит голосом твердым, а в глазах радость и одобрение.

— А я на вас с Шуркой рассчитываю. — Отец отложил шило в сторону, оставив зажатым валенок между коленями, ловко намылил дратву и весело подмигнул: — Колодец надо копать: и пить надо, и огород поливать. Без воды — никуда. А будет колодец — разведем сад; вишню, яблони, смородину… Мать, что примолкла? А то во всем селе яблони только у Светика и Карпуна. Увидите, как все подхватят.

— Не примолкла я, вспомнила, какая тут на задах до войны вишня была, все белым-бело было. А сейчас как и не было ничего, — вздохнула она, смахивая гусиным крылом сор с шестка.

— Шурка, и ты почему-то молчишь? Неужто не веришь, что сад разведем?

— Пап, я не знаю, как мы будем копать колодец, — сказал Шурка и покраснел, ему очень не хотелось, чтобы отец подумал, что он трусит, просто дело-то необычное.

Но отец не отступал:

— Во-первых, схитрим: будем копать внизу огорода, там до воды метра четыре, чует мое сердце, во-вторых, я Федрыча попросил уже какой-никакой сруб приготовить — поможет.

— Никак сговорились уже, — покачала головой Шуркина мать.

…Отец отбил и наточил лопаты: две штыковые и одну совковую, приготовил три жерди, выдернув их из городьбы за сараем.

— Пап, а это зачем? — удивился Шурка.

— А как же ты землю будешь с глубины выкидывать? Настелим полати, сначала на них, а потом с них уже наружу. Через метр ведь уж глина пойдет.

…Работа вначале пошла споро. Мать всегда умела работать шустро и весело.

— Василий, а вдруг хлобыстнет струя, ты нас и не спасешь, готовь веревку — вытаскивать будешь. Аль не будешь?

— Хлобыстнет… жди… Больно горячая, глубины-то еще воробью по пупок.

Шурке от таких шуток родителей было легче копать. Ему нравилась манера отца сказать как все, но немножко поправить по-своему, чтобы становилось интереснее. Ведь любой бы сказал: воробью по колено, а только его отец сказал: по пупок. Он подумал так и невольно хихикнул.

— Что, Шурка, боишься на Америку выскочить?

— Нет, пап.

— А что?

— Боюсь промахнуться — мимо Америки проскочить.

— Ты вот что, — сказал отец, — не бери так помногу, это земля, надорваться можно, понял? Понемногу и размеренней.

— Ничего, пап, не будет.

— Я тебе сказал, а то кишка вылезет — будешь знать.

…Работа пошла еще более ходко, когда вечером на третий день пришел дядька Сережа. Он высокий, и поэтому ему можно выкидывать глину сразу наверх, не переваливая на полати, а потом с них наружу — двойная работа! Шурке нравилось все в дяде Сереже: и как он работает, и как дурачится для настроения.

— Вон Левый рассказывал: когда поисковые работы были около Кулешовки… Ну искали нефть, пробурили разок в одном месте, а потом на второй день стали вынимать трубы. — Серега для передышки завел историю, — ну и вынули!

— Что вынули-то? — не выдерживает Шурка.

— А то вынули, — отвечает неспешно Сергей, — непонятное что-то.

Похожее на какие-то рога, привязанные на цветную бечевку. Все открылось, когда бабка Прасковья в поисках своей козы зашла на буровую.

— Что?

— А то вот. Оказалось, бур споткнулся о скалу в земле, повернул и вышел у бабки Прасковьи в огороде на метр в высоту. Буровики как раз дело до завтра оставили. А бабка, выйдя в огород, подумала, что это дед такой хороший кол вбил, чтобы Маньку привязывать. И привязала сослепу свою козу.

— И что дальше?

— Буровики стали вынимать бур… И вынули вместе с рогами. Крепко бабка привязала, видать, свою Маньку. — Пояснил так серьезно и степенно дядька, что стало похоже на то, будто сам поверил в свою историю, хлопнул ладонью по колену: — Только по цветной бабкиной привязи и опознали Манькины рога.

— Будет тебе врать-то, — сказала Шуркина мать. Сама громко засмеялась. — Ты вот скажи, брательник, откуда в тебе этих всяких историй на каждый случай жизни, а?

— А зачем тебе это? — удивился Сережа.

— А вот интересно мне. Со всеми случается разное, а с тобой чаще всех.

— Очень даже просто!

— Ну откуда?

— Просто самое интересное чаще всего происходит там, где почему-то нахожусь я.

— А еще потому, что любишь бодяжничать, — добавила Катерина. — Рубаху-то сними, а то всю загваздал глиной, я потом простирну.

На следующий день, после того как приходил помогать дядька Сережа, мать Шурки и вправду чуть не утонула. Она ударила в очередной раз в углу в твердую глину ломом, и оттуда начал бить родник. Быстро сбегали за стариком Остроуховым, принесли готовый «детеныш», и мужики начали его устанавливать. И тут пробил родник в самом центре.

— Катерина, ты напала на жилу, удачливая какая, — сказал Остроухов. — Сколько колодцев я вырыл на своем веку, а этот будет лучшим, помяни мое слово. Все будут ходить за водой, надоедать будут.

— А мы для того и рыли, чтобы, кому надо, ходили за водой, правда, Шурка?

Шурка посмотрел на мать, лицо ее светилось. Маленькая, ниже его ростом, в сереньком в цветочек платье и измазанных глиной галошах, она была живее и красивее всех. И главнее всех.

— Отец, а отец… назовем давай наш колодец Шуркиным, а то: Зинин колодец есть, Нестеркин колодец есть…

— Ну, мам… — собрался возразить Шурка.

Но отец опередил:

— Мне нравится, давайте так и назовем!

Шурка заметил, как обрадовалась своей придумке его мать. И как она благодарно посмотрела на отца, и они оба заулыбались чему-то своему общему и дорогому для них.

За плетнем, со стороны Лаптаевых, появился Мишка. Он знал, что нравится отцу Шурки, поэтому уверенно пробасил:

— Дядь Вась, кулешата приехали, футбольная команда, а Чугунок Вовка заболел, без Шурки никак.

— Правда, что ли? Это они на стадионе шумят? — повернулся отец к Шурке.

— Да, пап, первенство района среди школьников.

— Ну давай, раз так.

Не сговариваясь, Мишка и Шурка рысцой, шутя лавируя меж коровьих лепешек, припустили на стадион. По пути Шурка заскочил во двор деда, на чердаке мазанки набил полные карманы сушеной мелкой густерой, сорожкой, плотвой — это было как семечки. Когда вышел за ворота, кроме Мишки ожидали еще двое посыльных. На ходу теребя сушеную рыбешку, ребята заторопились на стадион.