Избранное. Том 2

Александр Станиславович Малиновский, 2001

А. С. Малиновский, о чем бы ни писал, всегда остается лириком, верно преданным своему родному краю, людям, которые его воспитали. Сборник "Избранное" печатается в двух томах: документальная повесть "Радостная встреча", сборник "Под открытым небом", А.С. Малиновский говорил: «Я пытаюсь теперь многое заново осмыслить для себя. Но, признаюсь, часто не нахожу ответа. И говорю об этом с горечью. Но я, кажется, вижу спасительную соломинку, за которую, схватившись, человек может обрести душевное равновесие. Это созидание, физическое и духовное. Это, кажется, понимают многие… Время сейчас пришло такое, что хватит уже разбрасывать камни. Пора собирать их».

Изба Горюновых

Совсем маленькие сестренки Любка и Надюха еще спят, а Шурка и Петя уже сидят за столом. Шурка помогает раскатывать маме большую лепешку из теста, а Петя, испачкавший лицо мукой, готовится выдавливать из нее стаканом кругляшки. Они пекут пышки.

— Мам, а изба Горюновых, она почему так называется? Она ведь наша. Потому что горюнились часто, горюшко было, да? — спрашивает Шурка.

— Все было, да прошло. Избу эту нам дед с бабой Головачевы купили. Когда вернувшийся с войны Василий увел за руку меня в дом к своей матери Прасковье, не понравилось ей это. Много девок было на селе, а он меня с тобой, с чужим ребенком, привел. Выговаривала часто мне свекровь. Я плакала, Василий терпел. Просил меня не обращать внимания. Не выдержал сам: в один день взял тебя на руки, хлопнул дверью и ушел от матери своей, а я за ним еле успевала бежать. Шли, сами не знали куда. Опомнились, когда оказались на Самарке, у воды.

— Ну что, топиться будем? — спрашиваю Васю, а сама сквозь слезы смеюсь.

И смех, и грех.

— Умру, а к матери не вернусь, — отвечает Василий.

Сели мы на желтенький песочек. Я плачу. Чудно теперь вспоминать.

Смеркаться начало. Под лодкой какой, что ли, думаю, будем ночевать, больше негде. А тут ты плачешь, маленький совсем еще. Вдруг мать моя выходит из кустов:

— Вот они где! А я обыскалась везде, обезножила.

И баба Груня скомандовала:

— Пошли к нам!

— Не пойду, — заерепенился Василий.

— Почему это? — не сдается твоя бабка, — я Ивана успокою.

Приходим в дом, дед во дворе. Увидал нас с Василием, тебя на руках, взорвался:

— Ах, туды-растуды, знал ведь, что у вас ничего не получится!

— Получится, Иван, получится.

Баба Груня выступила вперед и еще увереннее заявила:

— Уже получилось!

— Что? — не понял ваш дед.

— А вот то и получилось, что у мужа и жены должно получиться. Понял? Беременная она.

— Я уже Петенькой ходила, — пояснила мама, отнимая у Пети стакан, в который он успел зачерпнуть муки и пытался на коленках насыпать маленькие беленькие горки.

— Ну дела с вами… — удивился дед.

— Ночью дед Ваня и баба Груня посоветовались, а наутро поехали в Кинель к Горюновым, которые недавно уехали из Утевки и их изба пустовала. Сговорились. Они купили у них дом и год за него расплачивались. Так вот мы и зажили в горюновой избе.