Избранное. Том 2

Александр Станиславович Малиновский, 2001

А. С. Малиновский, о чем бы ни писал, всегда остается лириком, верно преданным своему родному краю, людям, которые его воспитали. Сборник "Избранное" печатается в двух томах: документальная повесть "Радостная встреча", сборник "Под открытым небом", А.С. Малиновский говорил: «Я пытаюсь теперь многое заново осмыслить для себя. Но, признаюсь, часто не нахожу ответа. И говорю об этом с горечью. Но я, кажется, вижу спасительную соломинку, за которую, схватившись, человек может обрести душевное равновесие. Это созидание, физическое и духовное. Это, кажется, понимают многие… Время сейчас пришло такое, что хватит уже разбрасывать камни. Пора собирать их».

Рождество

В сенях зашумели, затопали чьи-то торопливые валенки, дверь распахнулась, и в избу ввалились трое ребят: Толик Бесперстов, Димка Таганин и Мусай Резяпов.

Едва переступив порог, еще не закрыв как следует заиндевевшую дверь, нестройно, но громко и главное решительно, запели молитву:

Рождество Твое, Христе Боже наш,

возсия мирови свет разума в нем

бо звездам служащии, звездою

учахуся Тебе кланятися Солнцу

Правды, и Тебя ведети с высоты

востока, Господи, слава Тебе!

Молитву Шурка знал давно, много раз он славил, когда был поменьше. И теперь, лежа в кровати, ревностно и радостно слушал пение.

Слова молитвы были немножко непонятны, но жила в них, исходила от них какая-то неизъяснимая благодать, неясные созвучия были знакомы, на слуху, и поэтому, может быть, несли в душу неосознанную до конца радость и веру в жизнь.

Так наступило утро седьмого января, праздника Рождества Христова.

Когда ребята смолкли, братишка Шурки Петя вскочил на кровати, переступил, балансируя, через Шурку и в трусах, босиком пошлепал к порогу, издавая какие-то невнятные звуки.

Мать Шурки раздавала припасенные заранее конфеты-подушечки:

— Слава Богу! Слава Богу!

Когда славильщики ушли, Петя, стоя на одной ноге, поджав другую, очевидно, от холода, заскочившего через только что с шумом закрывшуюся дверь, закричал горестно:

— Опять ты, мамка, опоздала меня разбудить. Уже ходят! Бесперстов меня обогнал.

— Не торопись ты, темень еще на дворе, они самые первые. Посмотри в окно, — отвечала мать.

Шурка встал, споткнувшись о тыкву, выкатившуюся из-под кровати, подошел к окну. Отодвинул занавеску. Палисадник, широкая улица — все было завалено сугробами, ночью шел сильный снег. Несколько стаек ребят, по двое, по трое пробивались, увязая по колени в снегу, к подворьям.

— Зачем тебе, Петь, в такую рань-то?

— Дак я должен был еще зайти к Перовым, за Ванькой!

— Петь, да ты в своем уме? — всплеснула руками мать. — Он ведь на самом краю села живет, пусть он за тобой забегает. Хватит колдыбашить-то.

— Нет, — упрямится Петя, — он чуть не каждый день за мной заходит, когда в школу идет.

— Но ему же по пути, он в школу в центр идет.

— Я ему обещал вчера, честное слово дал, — говорит Петька, натягивая на босу ногу валенок. — Мы решили в этом году славить в Золотом конце, — приводит он свой последний и веский довод.

— Петро, не выкобенивайся, — как взрослому говорит вошедший со двора отец, — надень носки, без них не пойдешь.

Петька послушно идет искать пропавшие носки. Приподняв подзорник, лезет под кровать.

— Мать, никак меж славильщиков и татарчонок Мусай был?

— Был, а что?

— Ну как что…

— Да ладно тебе, радостный праздник для всех же, а для ребятни тем более. А ты знаешь, какой у него голос? Красивый! Чудо!

Одевшись, Петька быстренько, пока про него забыли, прошмыгнул к двери и пропал в сенях.

— Ну а ты, Шурка, что же не с ними? — спрашивает отец.

— Большой стал, в шестом классе учится, стесняется, — ответила за него мать.

Она отставила ухват к двери, обернулась к ним. И Шурка поразился, какая у них мать совсем молодая и красивая! Черные, как смоль, волосы и карие глаза, смуглость лица и живость движений делали ее сгустком энергии и заразительной веселости.

Он хотел было возразить маме, но не успел, она весело сказала:

— Знаете, как мы бывалыча девчонками с Надей Чураевой пели на Рождество красиво! Нас так все любили. А колядовали как! Наши колядки всем так нравились. Самый мой отрадный праздник был Рождество Христово. И все дни до самого Крещенья! Была бы помоложе, убежала бы с ними, с этими ребятишками, ей-богу!