Долина скорби

Алан Банкер, 2020

Падение надгробий, восхождение западной звезды, восстание мертвых и смерть королевы от руки собственного сына – что объединяет все эти как будто не связанные между собой события? Ответ один – древнее, как срединное королевство, пророчество, которое вот-вот должно сбыться: мертвые восстанут, и не останется ни одного уголка в мире живых, где бы мог спрятаться человек. Пороки, безверие и междоусобицы, в которых погрязли обитатели королевства, подтачивают основы некогда великой державы, и как будто нет силы, способной предотвратить надвигающуюся катастрофу. Однако не все так безнадежно, как кажется на первый взгляд, ибо среди людей есть те, что еще не позабыли о таких достоинствах, как честь, мужество, справедливость и чувство долга. Столкнувшись с доселе невиданным врагом, уничтожающим на своем пути все живое, они встают грудью на защиту всего того, ради чего живут и умирают. Содержит нецензурную брань.

ЧАМБЕРС

Никогда не изменявшая себе, королева Ада вошла в Трапезный зал ровно в полдень. Накрытый стол был прост и не притязателен, если говорить о миске с сушеными фруктами, кувшине хирамского эля, тарелке сыра, порезанного на тонкие ломтики, и подносе с тушкой закопченной свинины, приправленной яблочной подливкой. Пройдя к столу, королева откинула длинный шлейф, веером расходящийся от ее платья из синего бархата, и взялась за спинку стула, как заметила на другом конце стола большую зеленую муху. Отягощенная толстым брюшком, муха бесцеремонно жужжала, не выказывая Ее Величеству никакого почтения. Держалась муха неуверенно — то взлетала, то падала камнем, при этом, не касаясь идеально ровной поверхности стола. Достигнув середины стола, она зависла в воздухе, чтобы через мгновение другое юркнуть в кувшин. Но, это был еще не конец. Вынырнув, муха взмыла к потолку и сделала три витка над столом, а затем принялась перелетать от одного блюда к другому, издавая надоедливое жужжание.

— Эй, как там тебя!? — обратилась королева к слуге, стоявшему в дверях.

Все слуги для Ее Величества были на одно лицо. Как не силилась, она не могла запомнить ни лиц, ни имен слуг, обслуживающих ее денно и нощно. Облаченный в черно-желтое одеяние, слуга казался ей таким же безликим, как и прочие слуги.

«Если хочешь править долго, — вспомнила она отцовское изречение. — Ты должна знать своих врагов в лицо, и тех, кто за крепостной стеной, и тех, кто в стенах Королевского замка».

— Санлис, Ваше Величество, — ответил слуга, склонив голову.

— Это твое имя?

— Да, Ваше Величество.

— Ответь мне, Санлис, почему в трапезной муха?

— Никак не могу знать, Ваше Величество! — ответил слуга, залившись краской.

— Сегодня муха у стола, а завтра убийца у кровати?

Ее покойный отец, король Харлин, прозванный Харлином Мудрым, был известен осторожностью, что, впрочем, не уберегло его от руки убийцы, коим оказался один из слуг, ведавший его гардеробом. Она хорошо помнила тот день, когда на крик служанки в королевские покои сбежались придворные, и своего отца, лежащего в луже крови. Убийца, претерпев пытки водой и огнем, ни в чем так и не сознался, а потому был четвертован, унеся тайну в могилу.

— Никак не могу знать, Ваше Величество!

— Вот, дурак, заладил, никак не могу, никак не могу!

— Простите, Ваше…

Взмах руки королевы заставил слугу замолчать.

— Совет собрался? — спросила она.

По традиции, заведенной королем Аргусом, полдень начинался с обильной трапезы, за которой следовало заседание Королевского совета. Король собирал совет каждый божий день, желая находиться в курсе всего, что происходит в королевстве. Таким же был и его преемник, брат по крови, король Эдмун. После смерти последнего эта традиция была нарушена, и с каждым новым королем совет собирался все реже и реже. Королева Ада не была исключением, взяв за правило собирать советников раз в месяц, и этот день снова наступил.

— Да, Ваше Величество, все собрались и ждут только вас.

— Хорошо. Скажи Клодии, чтобы после совета пришла в мои

покои.

— Слушаюсь Ваше Величество, — сказал слуга, после чего отвесил поклон и исчез в дверях.

Покинув трапезную, королева направилась в Тайную комнату в сопровождении пары гвардейцев, на фоне которых казалась маленькой и хрупкой. Бордовые плащи с золотой каймой, шарообразные рифленые шлемы с заостренным забралом, покрашенные в королевские цвета, и полоски прорезной латуни, которыми были отделаны края доспехов, придавали гвардейцам поистине королевское великолепие. Великолепием отличались и длинные широкие мечи, эфесы которых были украшены гравировкой в виде рыбака, пронзающего рыбу копьем — то был древний знак рыбаков Срединного мира, весьма почитаемый в доме Бланчестеров. Находясь в западном крыле дворца, Тайная комната мало походила на место, в котором вершились судьбы королевства. В свете сине-желто-красных лучей солнца, просачивающихся сквозь узкие трехчастные витражи, она казалась мрачной и безликой. Синий цвет, в который были выкрашены стены, был настолько насыщенным, что звериный орнамент был еле уловим, особливо с наступлением сумерек. Темно-серые пилястры, разрывающие стены на неравные части, казались и вовсе не к месту, от чего могло сложиться впечатление, что мастер выполнил работу из рук вон плохо. Меблировка из черного стола, инкрустированного бирюзой и аметистами, и четырех кресел с широкими бронзовыми подлокотниками, обитых красным бархатом, казалась излишне громоздкой, ибо занимала добрую половину помещения. И, только потолочная фреска с изображением Великих королей, поражающая воображение яркостью образов и обилием цветов, могла спасти положение, но, по причине отсутствия света она терялась на общем фоне.

— Приветствую вас, Ваше Величество, — сказал лорд-канцлер Джон Чамберс, завидев королеву в дверях.

Тучный, неповоротливый, он с большим трудом поднялся и неуклюже поклонился Ее Величеству, чем вызвал улыбки у лорда-казначея Барнэби Аддерли и лорда-командующего Мердо Болларда.

«Добрый знак, — подумал Чамберс, заметив у королевы отсутствие живота. — Теперь Мердо не будет совать нос туда, куда его не просят».

— Лорд-канцлер, — улыбнулась королева.

— Ваше Величество! — чуть ли не хором произнесли Аддерли и Боллард, от чего уже наступил черед улыбаться Чамберсу. Поклонившись королеве, они схлестнулись взглядами и воротили

носы, будто на дух не выносили друг друга.

По традиции, заведенной все тем же королем Аргусом, первым короля приветствовал лорд-канцлер, и ему же принадлежало право открытия заседаний Королевского совета. Что до остальных двоих членов совета, то очередность в приветствии короля зависела от возраста. Лорд Аддерли был старше Болларда на десяток с лишним лет, и потому обладал правом второго приветствия. Но, Мердо в силу заносчивости и близости к телу Ее Величества это право не признавал.

— Господа, прошу садиться.

Усевшись во главе стола, королева откинулась на спинку кресла в предвкушении скучных речей, которыми по своему обыкновению отличались все заседания совета.

— Ваше Величество, господа, — начал лорд Чамберс, усаживаясь в кресло. — Должен начать заседание с печальной вести — хлеб на исходе…

— Как на исходе! — перебил Чамберса Мердо, выпучив серо-голубые глаза. — Насколько мне известно, мы ни с кем не ведем войну!

Пример рыцарской доблести, лорд Боллард обладал двумя достоинствами — верностью короне и мужеством в бою. Первое он проявлял в постели Ее Величества, а второе доказывал в схватках с ракушниками и степняками. Правда, злые языки поговаривали, что «разбойники не те враги, победами над которыми стоит восторгаться, тем более, такому безупречному рыцарю, коим является лорд Боллард». Не меньше говорили о его заносчивости и несдержанности в словах, напоминающей горный поток, безудержно бегущий по ущелью.

— Все верно, лорд Боллард, мы не с кем не воюем, и, с вашего позволения, я продолжу. Как я и сказал, запасы хлеба на исходе, и тому виновники крестьяне. Одни бегут в столицу, другие к побережью… есть и такие, что остаются на местах и возводят частоколы.

— Зачем?

— Не иначе, лорд Боллард, как против демонов.

— Это те, про которых говорится в пророчестве?

— Те самые. Еще говорят, что против змей, которыми южные

окраины просто кишат.

— И вы верите в эту брехню?

Оглядев присутствующих, Мердо от души рассмеялся, проведя

рукой по каштановым волосам, и замолк, не получив поддержки.

— Вера здесь не причем, — вклинился в разговор лорд Аддерли, поглаживая окладистую бороду. — Пророчество, как нам того не хочется, уже сбывается. Мои люди донесли, что накануне на кладбище попадали надгробья, а годом ранее, как мы знаем, произошло нашествие саранчи. Теперь вот змеи. Какие тебе еще нужны знаки, чтобы поверить в пророчество?

Поправ правила этикета, он смотрел на командующего смеющимся взглядом, ожидая ответной реакции. Как и Чамберс, он на дух не выносил Мердо, называя его за глаза не иначе, как смотрителем королевских покоев.

— Это не знак, это ребятня балует! А что до змей и саранчи, так про то в пророчестве ни слова.

— Вижу, Мердо, у тебя со слухом плохо?

— А я вижу перед собой глупца, верящего в глупое пророчество!

— Не будь здесь Ее Величества, я бы тебе показал глупца, — сказал Аддерли с таким ледяным спокойствием в голосе, что в его словах можно было усомниться, если не знать того, кто их сказал.

— Угрожаешь?

— Как можно угрожать тому, чья храбрость беспримерна, как беспримерна отвага разбойников, бегающих быстрее ветра!

Не зная, чем крыть, Мердо покраснел и приподнялся с места, вперив в казначея испепеляющий взгляд. Таким взглядом он обычно награждал толпу, когда слышал за спиной смешки и выкрики вроде того, что «лорд-командующий тот еще удалец — если справляется с разбойниками одной рукой, то с хирамцами справится и одним мизинцем!»

— Господа, успокойтесь, — вмешалась королева. — Здесь вам не поле битвы! А вы, лорд Чамберс, прошу, продолжайте.

Кашлянув, Чамберс заерзал в кресле, будто в его зад попала заноза: улыбка, с которой он смотрел на склоку оппонентов, сползла с лица, уступив место серьезной мине.

— Ваше Величество, господа, — продолжил Чамберс. — То, что

запасы зерна на исходе, это полбеды. Мои источники сообщают, что с месяц тому назад появилось некое братство Князя Тьмы, члены которого мнят себя людьми общества любви и справедливости. Они говорят, что в нем не будет ни войн, ни гнета, ничего того, чем полон наш с вами мир, господа. Их прозывают потрошителями…

— Вот же словечко удумали, — ухмыльнулся Мердо.

— Ибо воруют и разбрасывают по столице распотрошенных петухов, — продолжил Чамберс, не обратив внимания на несдержанность командующего.

— И что с того?

— А вам, лорд Боллард, разве непонятно, чем это чревато?

— Я уже сказал, что не верю в пророчество.

— Как правильно заметил лорд Аддерли, вера здесь не причем.

Пророчество сбывается, хочется вам того или нет, но это так.

— Если они так сильно вас беспокоят, я отдам приказ их переловить, как куропаток, и перевешать на всех столбах, что найдутся в Миддланде!

— Боюсь вас огорчить, лорд Боллард, на всех потрошителей столбов не хватит.

— Это почему же?

— Мои источники сообщают, что братство растет не по дням, а по часам.

— Чего там растет, мне неинтересно, чай не в Грин Каунтри поживаем! Ваши источники что говорят, сколько потрошителей, сотня, две, а может тысяча!? — продолжал хорохориться Мердо, ловя на себе взгляды Ее Величества.

— Сколько в братстве людей, мои источники, увы, не сообщают. Но, судя по тому, сколько птичников обносят каждую ночь, их очень, очень много.

Обрамленное седыми волосами, мясистое лицо Чамберса побледнело, будто его страшила одна только мысль о потрошителях.

— Лорд Чамберс, это не серьезный разговор! Назовите цифру, имена вожаков, место, где собирается этот сброд, и я в один день покончу с ними!

— Если бы я знал, — сказал Чамберс, пожав плечами — Поверьте мне, вы бы первыми узнали. Но, увы, они неуловимы, как и глава братства, некий магистр Годвин Грэй, известная особа, скажу я вам.

— И чем же?

— Даром исцеления.

— Нет, не слышал о таком.

— А не тот ли это целитель, за которым ходила толпа калек и убогих?

вставил слово лорд Аддерли.

— Тот самый.

— И что вы предлагаете, лорд Чамберс?

— Ждать и взывать к Богам.

— И все?

— К Богам, которые нас давно покинули, — усмехнулся Мердо.

— Без Богов супротив нечисти мы не простоим и часа. Хотя, есть шанс, пусть и небольшой, который может нам сослужить добрую службу.

Сказав это, Чамберс загадочно улыбнулся и обратил взор на окна Тайной комнаты.

— Не юлите, Чамберс, — сказала королева, следившая за разговором с неподдельным интересом. — Говорите, если есть что сказать!

Поерзав в кресле, Чамберс устроился удобнее и посмотрел на Ее Величество долгим взглядом.

— По существу, так по существу, Ваше Величество… считаю необходимым объявить сбор ополчения, на случай, если сбудется пророчество. Если оное волею Богов минует королевство, то ополчение пригодится на случай мятежа. Думаю, десяти тысяч ополченцев будет предостаточно.

— Мятеж, какой мятеж? — удивилась королева, поддавшись вперед.

— Ваше Величество, это собственно последнее, что я хотел сказать. Мои источники сообщают, что лорды Соутланда и Нортланда готовятся к войне.

Все, включая Ее Величество, прекрасно знали, каким бурьяном произрастал сепаратизм в этих провинциях. С тех самых пор, как Соутланд и Нортланд были завоеваны Бланчестерами, местная знать не оставляла попыток вернуть независимость. Она походила на сорняк, произрастающий то здесь, то там, портя великолепие королевского сада. Что до садовника, то он с присущей ему безжалостностью вырывал сорняки с корнем и сжигал их, дабы семена не развеялись по всему саду. Так было во времена королей Аргуса и Эдмуна, так было и в последующие времена. Но, ни казни, ни династические браки, ни уступки земель и крепостей, ничто не могло повлиять на сепаратистов, мечтавших о временах былого величия.

— Ваше Величество, — сказал Аддерли. — Неутешительные вести

приходят и с востока. Не знаю, насколько хороши источники

многоуважаемого лорда-канцлера, но мои источники говорят о подозрительной активности на Пяти островах. Что не день, так со стапелей сходит новый корабль, а это, скажу я вам, не к добру.

Сказав это, Аддерли посмотрел на Чамберса, ожидая от него следующего хода, ибо прекрасно знал о его связи с опальным принцем. Со времен Харлина Мудрого, изгнавшего сына из столицы, любой чих со стороны Вестхарбора и Пяти Островов воспринимался в столице чуть ли не за мятеж. Все это он прекрасно знал, и сегодня предпринял атаку в попытке поколебать влияние Чамберса.

— Странное дело, а мои источники сообщают обратное — на Пяти Островах тишь да гладь.

Выкрутившись, Чамберс посмотрел на Аддерли и внутренне

возликовал: узкое лицо оппонента вытянулось, а кончики усов задергались, будто их дергала невидимая рука. Будучи олицетворением торговых кругов, Чамберс презирал Аддерли как человека, олицетворяющего собой ростовщиков, называя их не иначе, как ворами завтрашнего дня. Поэтому он не гнушался распространять о нем слухи, полные ужасов.

— Лорд Чамберс, а что вы скажите о лорде Стэнходже? — спросил Аддерли, не желая терпеть поражения.

— А что вы хотите от меня услышать? — парировал Чамберс.

— Если он объединится с принцем, то это будет грозная сила.

— А ваши источники говорят, что на то есть основания?

— Нет.

— Так к чему вопрос?

— К тому, что надо быть готовым ко всему.

— Не смешите меня — Годфри нам не угроза!

— Лорд Чамберс, вам не занимать легкомыслия.

— Я просто знаю, что говорю — лорд Стэнходж нам не угроза, пока мы платим золотом за его патриотизм.

— Лорд Чамберс, вы забываетесь!

— Ничуть, ибо Ее Величество прекрасно себе отдает отчет, кто таков ее дядя.

Переглянувшись, Чамберс и королева Ада обменялись улыбками, ибо прекрасно знали цену патриотизму владетеля Грин Каунтри.

— И все же, Ваше Величество, — продолжил Аддерли, обратившись к королеве. — То, что просит лорд-канцлер, невыполнимо, ибо Городская казна не потянет столь больших

расходов.

— Лорд Чамберс, так ли это? — поинтересовалась королева.

Не найдясь с ответом, Чамберс подрастерялся, лихорадочно размышляя, как справиться с выпадом Аддерли.

— Так ли это, я не знаю, Ваше Величество, — ответил Чамберс, поправив на шее колье из массивных звеньев и подвески в виде золотого улыбающегося солнца. — Но, то, что Городская казна пуста, о том говорят все, кому не лень.

— Снова юлите?

— Нисколько, Ваше Величество, ибо вопрос не столь трудноразрешимый, как кажется на первый взгляд.

— Каким образом?

— Если расходы поделить между Городской и Королевской казной, то собрать ополчение не составит особого труда, Ваше Величество.

— О, Боги! — вскричал Аддерли. — Такого никогда не было и не будет!

— Ни вам решать, лорд Аддерли, — буркнул Чамберс.

— Это столь необходимо? — спросила королева.

— Да, Ваше Величество, — ответил Чамберс. — Если не пойдем на этот шаг, завтра потеряем все… слово за вами, Ваше Величество.

Королева призадумалась, нервно застучав пальцами по столу. Наконец, прервав молчание, она улыбнулась и посмотрела на Мердо.

— А вам, лорд Боллард, есть что добавить?

— Нет, Ваше Величество, — ответил Мердо, в глазах которого стояло вожделение.

Он съедал Ее Величество глазами и нет-нет, его взгляд падал на грудь королевы, украшенной огромной брошью в виде золотой капли, усыпанной бриллиантами.

— Ну, что же, господа, я вас услышала, и вот мое решение. Вам, лорд Аддерли, изыскать средства для ополчения. Вы, Мердо, должны собрать ополчение и решить вопрос с крестьянами и потрошителями. Что до вас, лорд Чамберс, то мы и впредь надеемся на вашу мудрость, особенно, в столь неспокойное для королевства время. На этом, господа, заседание совета объявляю закрытым.

Поднявшись, королева окинула взглядом членов совета, вскочивших со своих мест, и устремилась к выходу, как лань, убегающая от охотника.

«Такие разные, и такие одинаковые», — подумала она, ни

услышав за время заседания ни слова о своей беременности, ни слова о падении дома Бланчестеров, о котором говорится в пророчестве.

Она была хорошо осведомлена, что в народе ее правление вызывает недовольство, а ее прозывают не иначе, как Порочной королевой. Нашествие саранчи, невыносимая вонь и невообразимые налоги в Миддланде, да частые неурожаи в Соутланде и неспособность власти устранить угрозу со стороны разбойников всех мастей, все это связывали с ее именем. Теперь вот лорды-наместники, никогда не питавшие любви к дому Бланчестеров, поднимают головы. Единственное, чего она никак не могла уразуметь, так это отсутствие вестей из Гланвилла, этой цитадели божьих заветов.

— Ваше Величество, — поприветствовала Клодия, присев в реверансе у дверей королевских покоев.

— Ну, говори, — буркнула королева, в голосе которой прозвучало нетерпение.

— Ваше Величество, — сказала Клодия, бросив недоверчивый взгляд на гвардейцев, сопровождавших королеву. — Говорить при них?

— Не бойся, они не из болтунов.

— От братьев, Ваше Величество, нет вестей, как нет вестей и от Калума с Гэвином.

— Значит, я была права…

Толкнув дверь, королева шагнула в опочивальню и остановилась, уставившись на окно.

— Ваше Величество, с вами все хорошо?

— Скажи мне, сколько людей ты послала вдогонку?

— Дюжину, Ваше Величество.

— Мало, пошли еще людей… а теперь, иди, на сегодня ты свободна.

— Ваше Величество.

Сделав реверанс, Клодия бросилась выполнять приказ, но, не пробежав и десятка шагов, остановилась и прислонилась к стене, ощущая, как ее сердце вот-вот выскочит из груди.

«Он не тот, за кого себя выдавал, — подумала она о Калуме, к которому испытывала уважение, замешанное на страхе. — Вот Гэвин, или братья Савьер, эти да, за пару пенсов готовы мать родную удавить, а он, он не такой».

Зардевшись, Клодия ощутила внутри себя тепло,

поднимающееся с самого низа. Оторвавшись от стены, она бросилась в комнату слуги Роэхо, через которого и держала связь с наемниками королевы.