Хельрам. Пробуждение магии смерти

Рамиль Равилевич Невмянов, 2022

Во времена небытия, когда появились первые живые, древние Боги создали саму смерть. Вначале смерть была нестабильна и именно в этот момент появились великие Некро. Ни живые и ни мертвые накапливали огромную силу, дающую способность поднимать мертвых, пропуская через себя запретную магию смерти. Их безумное желание поглощать все новые и новые души вынуждало накапливать колоссальную мощь, пока они не достигали степени Личей, создавая целые царства мертвых в пределах видимого мира… Это было так давно, казалось, что некромантов в мире живых не было вовсе. Но времена благоденствия проходят, и грозовые тучи очередной могильной напасти постепенно сгущаются над границами видимого мира…

Введение

Давным-давно во времена сотворения жизни, было создано то, что должно было ее заканчивать — смерть. Ее предназначение было простым, но в то же время неимоверно важным, ведь каждое живое существо должно было погибнуть в конце своего пути.

Но в момент появления смерти появились и те, кто сумел обмануть саму природу бытия — некроманты. Никто не знает причин их появления, и никому не известны их мотивы. Они появлялись словно из ниоткуда и так же бесследно пропадали. Но каждое их появление в мире живых знаменовало лишь одно — очередную попытку уничтожить всё живое в пределах видимого мира.

Народы в прошлом не раз сталкивались с этой безумной напастью, и каждый раз им все же удавалось отразить очередную атаку бессмертных, принеся колоссальную жертву. Разрушенные города и проклятые земли нуждались в постоянном очищении, но по какой-то причине однажды все это прекратилось. Орды нежити пали под натиском никому не известной силы, а их предводители, как их называли на древних языках «некро», просто исчезли, и уже несколько тысяч лет, их вид не беспокоил живых.

Всё постепенно вернулось к мирной жизни, и тысячелетние времена процветания породили большое количество разнообразных густонаселенных королевств.

Но времена благоденствия проходят, и грозовые тучи очередной могильной напасти постепенно сгущаются над границами видимого мира…

Глава 1. Сага «О, мой ярл»

«Мальчик и яблоки»

«Сонные горы взывают ко мне,

Я без конца в этом мире страдаю.

Что же скрывают те дали во тьме?

Я ненадолго во льдах увядаю.

Скован во снах, но сознанье живёт.

Я не способен вести за собой,

Тех, кого я воскресил. Не умрёт,

Тот, чей нарушил я вечный покой».

Я вышел из дремучих лесов к большому озеру, возле которого расположилась до мерзости уютная человеческая деревушка. Все было как всегда и никак иначе: темнота только наступила, но люди еще не успели улечься спать. Я бы попытался вдохнуть, чтобы представить, что ощущает человек, но я не дышал уже тысячу лет и все что я мог ощутить, это лишь слабое дуновение прохладного осеннего ветра…

Чем ближе я подбирался к их жилищам, тем отчетливее моего слуха достигали непонятные для меня вопли, и лишь потом я узнал, что это был звук человеческого смеха. Ох, как он противен мне, но торопиться было некуда.

Возле таких поселений всегда есть кладбища, как правило, люди располагают их возле леса, где много вековых деревьев, но здесь мое чутье меня подвело… Я не учуял мертвецов… Их словно совсем не было рядом, и это пробудило во мне дополнительный интерес к этому месту.

Подрываемый собственным любопытством, я приблизился слишком близко, от чего мирно сопевший во дворе дома пёс, учуяв опасность, проснулся, и тут же громко залаял в мою сторону, что было совсем некстати…

«АМАРАК!» стоило мне лишь шепнуть в сторону этого проклятого существа, как оно скрючилось, и жалобно завизжав, упало с побелевшими глазами на землю, возле своей будки. Жадно глотая воздух, пёс попытался бежать, лежа на боку, но все было тщетно. Мне оставалось лишь подойти поближе и на его последнем издыхании, наклонившись сделать глубокий вдох, чтобы подпитать свои иссякшие силы… Ох, как приятна смерть… Конечно, не жизненная сила человеческого дитя, но все же… Я так давно голодаю и уже тысячу лет я не питался душами умерших…

Несколько секунд я простоял, задрав голову, поглаживая своими иссохшими руками еще теплую шкуру свежей жертвы. Мои пальцы утопали в еще густой шерсти, а душа, которая послужила славной пищей, была столь сладка после многовекового голода, что даже столь низшее создание способно принести столько удовольствия. Я думал, что это хоть немного утолит мой голод, но я чувствовал ноты безумного желания ЕСТЬ…

(особое примечание: далее рассказ от первого лица прекращается)

— Кто вы? — послышался детский голос за спиной некроманта, — Вы папин друг?

— Можно и так сказать, — ухмыльнулся он и повернулся к человеческому детёнышу, поправляя черную истлевшую мантию.

Незваный гость увидел перед собой мальчика, которому от силы можно было дать не более 8 лет. Он был одет в смешную человеческую одежду для бедняков, а в руках у него была корзина набитая доверху красными яблоками.

Неторопливым переходом, некромант прикрыл еще не остывший труп животного и встал так, чтобы за его длинной мантией, никто не увидел свежего трупа.

— Ты не боишься ходить один в ночи? — поинтересовался он у мальчика, перебирая костлявыми руками четки из человеческих костей.

— А чего здесь бояться? Папа говорит, что у нас нет никакой войны и все живут здесь очень мирно. Все друг друга знают.

Он сделал шаг ближе, скрывая за длинным капюшоном свои глаза — И ты не боишься даже меня?

— Ха-ха, — высокомерно усмехнулось дитя, — я ничего не боюсь! Я стану воином как мой дядя Грунт, когда вырасту, — он сделал несколько взмахов рукой, словно в ней был меч, а не деревянная палочка, — и буду сражать своих врагов!

— Какой храбрый мальчик, — некроманту безумно нравилось заигрывать с людьми, — и ведь твое животное бы тоже не пропустило сюда нехорошего человека, который мог хоть как-то угрожать вашему спокойствию. Правда? — он зловеще улыбнулся.

Мальчик на секунду задумался, — Правда. Как говорит моя мама: «Мимо нашего пса даже мышь не проскочит!»

— И правда… Но вот воином тебе не суждено стать…

Несколько минут спустя некромант уже был на достаточном расстоянии от поселения, чтобы его не могли поймать… «Поймать» как же это смешно, но его сила еще слишком мала от столь долгой дремоты.

Позади его следов послышался душераздирающий женский крик и мгновение спустя он услышал за своей спиной лай множества разъяренных охотничьих собак. Как быстро поднимается гул и как быстро разгораются факелы, чтобы найти того, кто посмел ступить на их земли в поисках пищи. Некроманту никогда не удавалось понять этой безумной мании преследования его самого и ему подобных существ — сородичей, хотя он давненько уже не видел своих… Да, и «своими» их можно было назвать лишь с натяжкой. Они появлялись сами по себе и искренне ненавидели все живое, что кружило вокруг истлевших костяных тел, редко обтянутых кожей. Жили они множество человеческих жизней, и самих некро было безумно мало.

Они не были похожи на некромантов из числа людей, которые лишь пытались познать сокрытые тайны смерти, и похожи были лишь на жалкое подобие высших существ. Настоящим некромантам не нужна была пища, не нужен был воздух, не нужна была любовь… Кто они и откуда, никто не знал точно и эту тайну некроманты хранили, словно величайшее сокровище, коим обладали их костяные руки. Сама природа противилась их появлению и если по добрым местам ступала нога некроманта, то больше нельзя было называть ее доброй, ведь они меняли саму структуру бытия, из-за чего в их владениях росли совсем иные растения…

Он осмотрел, стоя на отделяющем обрыве, напоследок противную его сущности человеческую деревню и окончательно удалился в лес.

А в деревне тем временем было поднято восстание крестьян, которые вооружились доступными инструментами в виде вил, палок и факелов. Во всех домах вспыхнули множество огней и слышались ругательские проклятья, кроме дома, который стоял с самого края деревни у обрыва. Из него доносились лишь полные безумия женские крики матери, лишившейся своего чада, иссохшее тело которого лежало с белыми глазами рядом с рассыпанными из корзины черствыми серыми яблоками…

«Проклятый дух»

У меня нет своего дома, и я никогда не привязывался к какой-либо местности, что уберегло меня от судьбы моих сородичей. Вот и в этот раз настал тот самый момент, когда я чувствовал чрезмерную силу своего влияния на эту территорию, богато усеянную мелкими человеческими деревушками. Пора было искать новые охотничьи угодья, чтобы повышать свою силу…

Куда мне отправляться в этот раз? Ответа не было… Как всегда… Как и десятки веков назад, мне в очередной раз пришлось выбирать лишь сторону. Подобно волку, держащему свой нос по направлению ветра, чтобы найти жертву, я так же закрыл свои глаза и стал прислушиваться, но слышу я совсем иначе…

Мой слух отличается от человеческого, или какого-либо другого живого существа. Мои органы слуха совершенно иные. Я не слышу детский плачь, или жалостливые мольбы захлебывающегося в колодце, оступившегося мальчика, НЕТ! Мой слух слышит шепот… Этот шепот недоступен никому больше, поэтому лишь я один могу послушно брести на его зов, чтобы «перекусить» чахлыми остатками иссохшего тела, но рядом с такими могилами, как правило, располагаются людские жилища, в которых есть то, что мне нужно — дети.

Человеческое дитя обладает чистой душой, изредка попадаются бракованные экземпляры, которые никуда не годятся, но большинство — прекрасный ужин, от которого невозможно отказаться такому как я.

Конечно же, я могу перекусить и взрослой душой, некоторые мои сородичи считают эти «плоды» более зрелыми, но не я…

Я придерживаюсь изысканных взглядов в вопросах подпитки собственного «Я». Чем старше человек, тем больше в его душе изъянов, которые превращают это блюдо в отвратную массу, гниющую еще при жизни.

Я всегда нахожусь в глубоких думах, когда одиноко брожу по лесным угодьям, своего очередного «дома» и лишь изредка принюхиваюсь, чтобы почувствовать шепчущего недавно усопшего человека, но здесь не было никого. Перекусывая отвратительными душами животных по дороге, которая продлилась несколько месяцев, я, наконец, ощутил «зов».

Не могу описать какой он именно, ведь это понимание недоступно человеческому сознанию, но это похоже на некий шепот, который разносит листва деревьев, ведь закопанный человек воссоединяется с природой и становится единым целым.

Совсем недолго его сознание еще продолжает жить, хотя люди считают иначе, и вот остатки человеческой сущности, в очередной раз были мной услышаны.

В моем сознании сразу же всплыли приятные образы одного из последних «блюд», которым был тот ребенок в деревне. Его предсмертное визжание, когда я сладко и с неимоверным удовольствием поглощал его душу, не могло не радовать мой разум. Капля за каплей, вытягиваемая хрупкой теплой нитью душа, была невероятной. Невероятной она была лишь потому, что я вижу его судьбу…

«Это яд!» — послышался незнакомый шепот, и я сразу понял, что совсем рядом есть кто-то…

Чутье точно подсказало местонахождение источника. За очередным заснеженным холмом, я увидел прикованную призрачной зеленоватой цепью к земле, женщину в истлевшем свадебном наряде, которая, словно птица в клетке, металась из стороны в сторону, то и дело, выкрикивая различные проклятья в адрес какого-то человека.

Совершенно не ощущая холода, некромант медленно подошел поближе, чтобы разглядеть ее более отчетливо. Он не ошибся, это был призрачный прикованный к этому месту дух проклятой невесты. Ее глаза горели белым светом, волосы были похожи скорее на тонкие извивающиеся корни невиданных растений, а платье полностью изорвано, из-под которого то и дело виднелись старые кости с ошметками кожи… ХРУСТ!

Пока его зеленые светящиеся глаза разглядывали духа, он не заметил небольшую занесенную снежную кучу, на которую наступил…

— ТЫ, станешь следующим!!! — дух быстро помчался на звук.

Некромант не сделал ожидаемого духом шага из-за страха назад, и лишь, легким движением трости сковал злобного духа, от чего последний издал громкий крик, словно ей это причиняло ужасную боль.

— Следующим говоришь? — он медленно сделал шаг в сторону и слабым дуновением вызвал сильнейший ветер, который полностью оголил землю, выдув практически весь снег, скрывая все на этом проклятом месте.

— Отпусти меня, некромант! — вопль призрака был безумно громким и пугающе нервозным.

— Не так быстро, — с ухмылкой подбирая заржавевший меч, одного из павших воинов, по ошибке забредших столь далеко, ответил он, — кто эти люди, которых ты убила?

— Молю тебя, отпусти! Я не могу покинуть это место! Я проклята…

— Вижу, — отшвырнув меч в сторону и обнеся равнодушным взглядом замерзшие тела людей взглядом, которых было около двадцати, он подошел ближе к скованному зеленой аурой духу, — отвечай на мои вопросы, проклятая…

— Что ты хочешь знать, некромант?! — проревела она, держась руками за невидимую хватку на собственной шее.

— Кто наложил такое мощное проклятье? Давно я не видел таких сильных чар… Это был человек?

— ОТПУСТИ МЕНЯ!!! — дух продолжал попытки вырваться из невидимой клетки, но все было тщетно.

— Ох, — выдохнул старик, — все как всегда…

Движение костлявой руки некроманта было молниеносным, и зеленоватый цвет полностью копировал движение, сдавливая остатки шеи противившегося его воле духа.

Ее крики прекратились, и взгляд стал необычайно жалостливым. Держась за зеленую копию руки некроманта на своей шее и жадно глотая воздух, который ей был совершенно не нужен, чувствовалось, что она полностью покорилась его воле.

— Молю… Отпусти… — жалобно проревела она и эхо раздалось несколько миль лесной округи.

— Кто это? — с беспристрастным равнодушием он обвел глазами замерзшие трупы, указывая на интересующие его останки.

— Презренные слуги его!

— Кого «его»? — слегка ослабив хватку, он продолжал задавать вопросы.

— Того кто обманул меня и воспользовался моей глупостью, — на глубоком выдохе послушно отвечал дух.

— Имя?

— Я оставила все воспоминания о нем в своем теле… Во мне кипит жизнь лишь из желания мести.

Некромант улыбнулся, ведь ему стало все понятно, — Так, ты сама приковала себя к этому месту?

— Моя душа не будет спокойна, пока я не отомщу своему «возлюбленному», — злостно расхохотался дух.

Отпустив духа из мертвой невидимой хватки магии смерти, которая была недоступна ни одному живому существу, некромант сделал несколько шагов и подошел к зеленой эфемерной цепи, которая торчала из земли под деревом.

Дух взмыл слегка выше и продолжал наблюдать за этим могущественным существом, которого никак нельзя было называть союзником.

Окинув округу суровым взглядом, некромант снова заговорил, — Я могу сделать это, дух, но мне нужна награда…

— Что ты желаешь?

— Ты была довольно молода, и ты не успела родить, но у твоих сестер наверняка были дети?

— Да, — послушно ответил дух, — что ты хочешь?

— Я могу освободить тебя, но ты должна будешь отплатить, перед тем как обретешь свободу…

Белоснежные светящиеся глаза призрака злобно и жадно расширились, — ВСЕ ЧТО ПОЖЕЛАЕШЬ!

«Новый раб?»

Приличных размеров для того времени населенный пункт, в центре которого возвышалось главное здание ярла, сам по себе говорил, что здесь есть тот, кто может дать отпор любому недругу извне. Лишь две защитные башни стояли по двум окраинам деревни, а с другой стороны жителей защищал лес, окруженный величественными горами.

Дождавшись полной темноты, некромант медленно поковылял из леса в сторону деревни, чтобы завершить контракт, заключенный с проклятой невестой.

— Эй! Кто ты? — бдительный стражник с одной из башен, помахал факелом, — Ты друг нашего ярла? Представься и быть может, пройдешь!

— Я одинокий странствующий старик, — некромант приподнял голову, чтобы верный своему долгу солдат увидел морщинистое лицо с седой бородой, которое ранее было укрыто натянутым черным капюшоном.

— Представься, старик!

— Мое имя «Хельрам» и я не представляю никакой опасности. Я думаю, что такой крепкий юноша не станет отрицать того факта, что в этой деревне рождаются одни из лучших воинов, достойные скандинавских саг о подвигах завоеваний.

Молодой рыжеволосый стражник улыбнулся и слез с лестницы, — Сладкоречиво говоришь, Хельрам, но за проход в деревню, нужно заплатить подать.

— Это приказ ярла, юноша?

Подобно берсерку, воин угрожающе схватился за меч, находящийся в ножнах на поясном ремне и, не обнажая сталь, подошел ближе, — Я тебе не юноша, старик! Плати подать, или я сам все заберу с твоего тела!

— Отличный экземпляр, — пробормотал про себя некромант.

— Что ты там сказал?! Ну, все! — он попытался достать меч, но тело его тут же обмякло, от чего он рухнул на землю, все еще оставаясь в сознании, — Что со мной?!

Старик неторопливо подошел ближе, — Да… Прекрасный экземпляр… Ты будешь служить мне как своему господину, или ты предпочитаешь навсегда остаться таким?

Юный воин с ужасом смотрел в глаза колдуна и осознавал, что перед ним может быть совершенно кто угодно, но точно не человек. Неужели это был один из великих асов? Неужели древние легенды правдивы? Может быть, это было какое-то испытание… Ярость быстро отступила в небытие и все тело плавно заполнилось холодом вперемешку с безумным страхом.

— Кто ты? — спрашивали дрожащие посиневшие от холода губы.

— Твой враг, или твой друг… Тебе решать…

Рыжеволосый воин посмотрел на босые костяные ноги некроманта, которые на секунду оголились из-за ветра, сдув немного снега вместе с черной мантией и с ужасом осознания окончательно поверил, что перед ним находится не человек.

— Друзья, — робко промолвил он, — называют меня Сигурд.

Некромант улыбнулся, оголив свои белые зубы, под зловещий шепот невидимых существ, которые парили над этим местом…

«Долгожданная встреча влюблённых»

В большом зале, красочно украшенном настенными щитами поверженных кланов, факелами и шкурами убитых животных был грандиозный ночной пир, ежегодно устраиваемый в честь одной из величайших побед ярла. Громкий варварский хохот вперемешку с пьяным ором полностью заполнили всю округу рядом с бражным, или как было принято называть главным домом, элевым весельем.

Все кругом были заняты: кто-то спорил, кто-то боролся, кто-то напивался до беспамятства с громкой отрыжкой, и лишь светловолосый мужчина, восседавший за самым почетным местом длинного стола, хмуро наблюдал, уйдя куда-то далеко, в скрытые от всех, мысли.

— Ты чем-то опечален, мой дорогой?

Он тут же вышел из своих глубоких дум и ответил высокой женщине в платье, богато украшенном белым волчьим мехом, — Нет, я просто задумался…

— И о чем же задумался, великий ярл Ульфрик? — она медленно коснулась его руки и обхватила своими нежными ладонями, — Неужели что-то способно опечалить моего возлюбленного этой прекрасной ночью?

— Нет-нет, все хорошо. Я вспоминал битву у горы Мьёльнира…

— Мы каждый год празднуем эту великую победу над кровожадным племенем, и я безумно рада, что род моего отца породнился с тобой — с величайшим из ярлов.

Он величественно махнул рукой, давая знак начать очередной бой двум крепким войнам, и наклонился ближе к своей возлюбленной, — Для меня было великой честью породниться с вашим родом, — неожиданно он улыбнулся и еле слышно произнес, — особенно я рад, когда мы делим с тобой ночами наше ложе, и вступаем в битву между нашими «домами»…

— Ярл, не смущайте меня, — ее щеки слегка порозовели от услышанных слов, — негоже обсуждать подобное на ежегодном пиру в честь победы!

— Ты погляди, какая у меня суровая супруга! Не зря говорят, что в вас течет кровь самих асов!

— Поэтому держите свой темперамент при себе, мой дорогой муж, — она ткнула его локтем, чтобы оборвать начинавшиеся прилюдные приставания.

— Ярл Ульфрик! Для меня честь присутствовать на празднике победы над племенем «пожирающего змея»! — один из воинов выкрикнул и выпил целую чарку эля, стекавшего по его густой бороде.

Ульфрик лишь кивнул в очередной раз, слушая в свой адрес хвалу, и сделал маленький глоток из бычьего позолоченного рога, после чего все присутствующие повторили за ним, хором проскандировав «Хвала ярлу Ульфрику и его победе! Да восславят победу в сагах над пожирающим змеем».

Эль лился рекой на этом пьяном празднике, и веселью не было предела, но что-то было не так и это «что-то» сильно беспокоило ярла. Ни одна из музыкальных композиций не была способна развеселить его, ни одна победа, выставленного им могучего воина на состязания не добавляли хоть каплю радости. Тяжелые думы прерывались лишь очередными хвалебными речами в его честь, но тут же падали на него тяжелейшим бременем.

В самом отдаленном месте сидели два почетных гостя, которые с хитрым прищуром обсуждали между собой дела, практически не притрагиваясь к элю.

— Ну, купим мы стадо коз, а толку? Снова ярл себе заберет все, что мы заработаем… Лучше давай по старинке.

— Лучше уж мы с тобой вложимся в коз, чем будем растрачивать деньги нашей семьи, брат!

— Ты старше меня и тебе решать после смерти отца, но я все же имею право высказаться и я высказываю свое мнение… Я против!

— А что нам еще делать? Ярл растолстел и больше не ходит в походы, так что и нам нельзя… Хотя рядом с нами столько слабо укрепленных деревень.

— Они сейчас под защитой ярла! Я отказался уже от этих походов!

— Брат! Посмотри вокруг! Мы все перестали быть воинами! Ты помнишь последнюю победу?! Как давно мы с тобой были в походе?!

— Бёдольф, я прошу тебя, успокойся, иначе ты вызовешь гнев на нашу семью такими громкими высказываниями! — стукнув кулаком, строго высказал старший брат, делая глоток эля из деревянной чарки.

— Да, ты старше меня, но умом тебя Один обделил…

— Как ты смеешь так говорить?! Не забывайся, малец!

Младший брат потеребил свою бороду и отвернувшись в сторону заметил, — Ладно, Бёдольф, не держи зла. Во мне говорит эль.

Убрав руку с рукояти своего меча, старший усмирил в себе яростный гнев и снова присел на лавку рядом с родственником, — Гейрмунд, я тебе прощаю подобное в последний раз. Еще раз ты посмеешь подобное высказывание, и я отрежу тебе твой острый язык.

— Или шею, — подметил младший брат, — как несколько лет назад Хельге…

Бёдольф тут же переменился в лице от услышанного и стукнул собеседника по спине, — Думай, что говоришь! Если ярл узнает, что нам известна его тайна, он нас…

— Что «узнает»? — поинтересовался один из гостей, который подслушал разговор братьев.

— Ничего! Нам нечего скрывать от великого ярла Ульфрика! Мы с братом просто напились и нам уже пора спать, чтобы завтра утром отплыть домой…

— Вы так рано покидаете наш праздник? Мы предполагали, что такие почетные гости проведут у нас несколько дней…

Братья переглянулись и старший ответил, — Мы получили сообщение от матушки, что нам нужно скорее возвращаться. Ей совсем стало плохо, так что мы вынуждены отплыть…

— Как печально. Ярл хотел с вами обсудить новую систему налогооблажения.

— Снова будет грабить…

— Гейрмунд, заткнись! — крикнул Бёдольф, — Он не это имел в виду.

— Я ничего не услышал, — улыбнулся таинственный собеседник, — Извините меня, не буду больше отвлекать вас от бесед.

Всю ночь до самого конца празднования два брата сидели молча, ожидая скорейшего отплытия в свою деревню. И легкие ноты волнения закрались в сердце былых воителей, когда они увидели, что ненавистный собеседник что-то нашептывает ярлу, поглядывая в их сторону…

Ранним утром

Ярл Ульфрик лежал в обнимку со своей супругой в богато украшенной волчьими шкурами комнате, которую принято было называть «почивальней». Легкие потрескивания горящих поленьев в камине придавали особое чувство уюта зимой, и ярл продолжал крепко спать, зная, что по ту сторону двери находились пара лучших и преданных воинов-хускарлов.

«Мне нужно срочно к ярлу» — послышался голос, который разбудил находящихся в почивальне правителей.

— Что там? — раздраженно крикнул ярл, открывая заспанные глаза, — Кто там?

— Советник, мой ярл! Впустить его?

— О, боги! Это не может потерпеть до утра?!

— Уже утро, ярл Ульфрик, боюсь, что дело не требует отлагательств! — послышался ответ визитёра.

— О, асы, Ульфрик, избавься от него — неохотно пробормотала жена и перевернулась на другую сторону кровати, — ты хоть и ярл, но я никуда не пойду. Тебе придется самому выйти к этому надоедливому казначею…

— Жена еще мне так не дерзила!

— Ярл, так мне впускать его или нет?!

— Нет! — крикнул он в ответ, — пусть ждет там! Я выйду сам, и клянусь Вальгаллой, если это дело пустяковое, я заставляю перезимовать его вне поселения на горе вёльв!

С яростью ударив ногой по двери, Ульфрик вышел из своих покоев.

По его раздраженному виду было все понятно, и даже личные хускарлы, повидавшие за свою жизнь множество битв, пожалели о том, что не прогнали утреннего гостя.

— Ярл, прошу, не гневайся на меня. Я с очень важным донесением, — послушно склонив голову, промолвил мужчина в дорогих одеждах.

— Говори, только быстро…Моя жена уже давно хочет избавиться от тебя, а я все терплю…

— Я бы предпочел сказать это наедине, если это возможно… Думаю, что им, — гость указал острым взглядом на охрану, — этого не нужно знать.

— Как ты смеешь?! — моментально обнажив свою секиру, один из могучих хускарлов сделал воинственный шаг вперед, — Мы личные воины нашего великого ярла!

— Остынь, — прозвучал приказ, — не принимай слова моего советника близко к сердцу. Никто не сомневается в твоей преданности, и он совсем не это хотел сказать. Верно?! — взгляд Ульфрика был направлен на незваного гостя.

— Верно, ярл, я не хотел никого оскорбить. Я лишь хотел предупредить, но так, чтобы вы сами принимали решение с холоднокровием, а горячая кровь личной гвардии лишь усиливают вашу воинственность, мой дорогой ярл.

— Тоже верно, — расхохотался светловолосый Ульфрик, — Вот что мне в тебе нравится, Гётунг, так это твое умение извернуться из любой неловкой ситуации.

Смех ярла раскатился по всей крепости, который обязаны были подхватить все, до кого он доходил. Только хускарлы молча стояли и с презрением смотрели на того кто «вроде бы» их оскорбил, хотя они и не понимали как именно. Единственное, что было им понятно, что убить его было нельзя, ведь он принес свои извинения.

Хускарлы ярла Ульфрика не отличались умом и сообразительностью, но в бою им не было равных. Закаленные в десятках битв еще с младенчества, гвардию ярла готовили в землях легендарного клана берсерков, именуемом «Сыны Тора».

Их подготовка была суровой и практически невыполнимой, и гордое звание хускарла ярла получал лишь один из десяти готовившихся воинов. До последнего состязания доходили многие крепко сложенные скандинавские юноши, но лишь одному из десяти удавалось выжить в кровавой бойне, устраиваемой по древней традиции «йорму».

Кандидаты раздевались до гола, и выходили в круг, приветствуя свои братьев старинным кличем берсерков. В центре, в специально подготовленные отверстия в идоле войны, вонзались двуручные мечи и секиры, количество которых было равно лишь пяти. Под горн битвы, кандидаты в хускарлы съедали горсть грибов и бросались в бой со своими братьями. Кто-то погибал от голых рук, кто-то от железа, но выжить удавалось лишь одному — самому умелому и сильному воителю.

Его с гордостью принимали в ряды хускарлов-берсерков сынов Тора, закаленных в смертельном состязании Йорму.

— Ладно, пойдем, прогуляемся, заодно расскажешь, что за вести ты принес, — ярл посмотрел на одного из могучих воинов и еле заметно подмигнул ему, что означало приказ «иди за мной».

Поправив рогатый шлем, бородатый воин кивнул другому, чтобы тот оставался охранять покои правителя, в которых оставалась супруга, а сам послушно пошел за ярлом, прихватив на всякий случай щит, чтобы в случае чего прикрыть им Ульфрика, ведь берсерку было чуждо прикрывать свое тело щитом, подобно трусу.

Прогуливаясь по узким улочкам, ярл поинтересовался, — Ну что там у тебя за важное донесение, Гётунг? Знаю, что просто так ты бы не стал рисковать попадаться моим гвардейцам, да и моей супруге, на глаза.

— Верно, ярл Ульфрик, я с важными новостями. Грядет мятеж и твои могучие хускарлы могут тебя не спасти от той бойни, которая готовится против тебя.

Глаза его налились кровью, — Мятеж?!

— Да, но этого можно избежать, если вовремя среагировать и принять информацию к сведенью. Но Вы должны быть очень хладнокровны в принятии последующих решений.

— Говори…

— Мне донесли, что уже приличное время ходят слухи о недееспособности великого ярла, а некоторые даже называют Вас трусом из-за… — Гётунг испытал сильное сомнение от произнесенной фразы, и глубоко внутри ощутил холодный ветерок страха, который нельзя было показывать.

Ярл остановился возле заваленного снегом деревянного частокола, охранявшего северную часть городка от лесных хищников. Его взгляд был прикован к черному густому лесу, который плотно подступал к крайним жилищам деревни.

Тяжесть раздумий полностью охватила его сознание и со стороны было видно, что его гнетут очень тяжкие мысли, не дающие покоя уже долгие годы, — Гётунг, — тихо сказал он.

— Да, мой ярл? — слуга подошел ближе, чтобы услышать приказ с первого раза и не переспрашивать более.

–Ты помнишь ее?

–Да, мой ярл… Это была великая потеря для всех нас, но что уж поделать? Такова воля богов. Не думайте больше об этом, ведь на Вас сейчас большая ответственность и нам необходимо придумать, как не допустить смуту, — убеждал его верный слуга, — я предлагаю, демонстративно казнить нескольких изменников!

–Ее глаза до сих пор не покинули мою голову и я вижу ее когда ложусь рядом со своей супругой… — он резко повернувшись вернул разговор на нужную тропу, — Я так понимаю, что ты намекаешь на конкретных людей? Ты думаешь, это остановит поднимающееся настроение?

–Это послужит хорошим уроком для остальных, кто еще только задумывается о том, чью сторону им принять в грядущих изменениях. Зима очень холодная и я, мой ярл, предчувствую беду.

–Беда нас скорее коснется если мы необдуманно начнем казнить всех налево и направо, — ярл величественно поправил свою волчью шубу и продолжил свою мысль, — никогда нельзя совершать необдуманные поступки. Нам требуется переждать зиму, и мы вернемся к походам, чтобы набить казну до верха.

–И на кого мы пойдем?

–Будет видно… Есть секира, найдется и враг, — Ульфрик произнес старинную поговорку северных ярлов, отдавая дань традициям.

Сзади раздался глухой хохот, доносившийся из-под рогатого шлема хускарла, который тут же заметив потерю бдительности, попытался сделать суровое выражение лица, присущее всем личным телохранителям ярлов.

На лице ярла проявилась еле заметная улыбка, которая застыла лишь на мгновение и тут же исчезла из-за увиденной огненной стрелы.

–Это знак! — громко крикнул могучий хускарл, и мгновенно сняв щит со спины, подошел ближе, — пора бить тревогу! На нас напали, мой ярл!

Ульфрик не был готов к такому повороту событий. Он услышал, как стража стала бить в колокола и по всей деревне началась непривычная суета жителей, которые побросав свои дела, рванули в хранилища, чтобы скорее вооружиться и дать бой очередным захватчикам, коих было совсем не много.

Ярлы частенько грызлись между собой из-за земель или смертельных оскорблений, но чаще всего на этих землях рыскали разбойники. Уцелевшие беженцы из сокрушенных кланов, уходили вглубь лесов и там устраивали свои жилища, изредка досаждая победителям. Некоторые из них преследовали желание поскорее погибнуть в бою и отправиться в Вальгаллу к своим поверженным ярлам, некоторые хотели отбить земли и воссесть правителями, но в этот раз было что-то иное.

Хускарл вышел вперед и выставил щит, чтобы принять первый удар на себя, но атака последовала неожиданно со спины. Наемник в легких доспехах и обтянутым вокруг лица шарфом спрыгнул с крыши одного из домов, на которой заранее притаился, и попытался ударить “колющим” ярла между ребер, но попытка была прервана ревом готового к схватке хускарла.

Он швырнул тяжелый щит в наемника и тот с мощным грохотом своего тела упал на снег. Могучий воин быстрой перебежкой подбежал ближе и одним взмахом двуручного меча отделил последнему голову от тела, вместе с выставленными для защиты руками. Тяжело дыша, он поднял с земли щит и с диким взглядом посмотрел на своего хозяина, который в ответ лишь одобрительно кивнул, что было одной из высших степеней благодарности ярлов.

–Кто это? — поднимая и отряхивая голову от снега, спросил удивленный Ульфрик, — не думал, что все произойдет так быстро…

–Я видел этого человека на пристани, он сопровождал братьев Бёдольфа и Гейрмунда, они привезли его с собой и представили мне его как своего слугу…

Глаза ярла налились кровью и сквозь зубы, он лишь произнес, — Они обязаны поплатиться за свое предательство!

Прямо на глазах из мудрого и сдержанного правителя, светловолосый Ульфрик превратился в тирана, неспособного ясно и хладнокровно мыслить. Это было свойственно всем правителям суровых мест, кто занял свои троны кровавыми извилистыми путями и, как правило, через убийство предыдущих ярлов, устроив переворот в землях.

Приказав привести коней, чтобы быстрее добраться до центра городища и возглавить оборону, ярл внимательно наблюдал за летящими поверх частокола стрелами, ожидая вороного. Величественно восседая на черном коне, он галопом быстро приближался к центральной площади, но за несколько метров его путь был остановлен рыжеволосым стражником, который нахально посмел преградить ему путь.

–Как ты смеешь вставать у меня на пути?! — заревел Ульфрик, обнажив свой клинок.

–Молю мой ярл, не гневайся на меня, я верен лишь тебе и пытаюсь тебя спасти!

–Говори, но быстро!

–Мой владыка, ты идешь навстречу своей смерти, ведь заговор подошел совсем близко к твоей постели!

Ульфрик взвыл от услышанных немыслимых слов и, соскочив со своего коня, быстрым шагом приблизился к рыжеволосому стражнику. Схватив его за шею, он крепко прижал беднягу к деревянному колесу брошенного обоза, служившего перекрытием улицы в случае нападения, и покачивал перед ним мечом.

–Как ты смеешь говорить о моей постели, глупец?!

–Прошу, ярл, выслушай, — жадно глотая воздух, шептал стражник, — тебя предали все кого ты знал. Смерть уже настигла твою жену, и тела твоих хускарлов истерзанные лежат на площади.

Ослабив железную хватку, ярл схватился за голову, словно ему нанесли самый болезненный удар и отошел в сторону, — Что? Как такое могло произойти? Этого не может быть! Ты мне лжешь!

Он печально взглянул на свою руку, в которой сверкал обнаженный меч, подаренный ему его бывшей возлюбленной как свадебный подарок, и он снова почувствовал пустоту внутри себя, словно его вывернули наизнанку сами боги скандинавского пантеона.

Осознавая сложность ситуации, Ульфрик замешкался и сделал несколько шагов из одной стороны в другую, мечась между зданиями внутри узкой улочки, не понимая, что же делать дальше.

–С площади, действительно доносится шум толпы, но мы до сих пор не подверглись нападению, ведь я не слышу горящего частокола, или боя возле городских стен, — остроумно подметил Гётунг, рассматривая отрубленную ранее хускарлом голову наемника, не слезая со своего бурого скакуна, — может быть юноша и не врет нам? Тогда нам нельзя возвращаться…

–Не может этого быть. Все же было хорошо… Скажи мне, Гётунг, как такое может быть, чтобы так быстро все забыли мою щедрость? Как мы смогли проморгать эти события, если, — Ульфрик вопросительно взглянул на рыжеволосого стражника, обиженно потирающего свое горло, — как звать, воин?

–Сигурт, мой ярл, — пробормотал он.

–Сигурт значит… Скажи мне, Гётунг, как так произошло, что мы с тобой оказались в неудачном положении, а наши враги, словно змеи, были так близко все это время? И лишь преданный Сигурт смог остановить меня перед тем, как я чуть было не лишился головы? — загнанный в угол Ульфрик тряхнул мечем, дав знак своему преданному хускарлу.

Гётунг не успел отреагировать на возмутительный намек в свой адрес и лишь успел услышать “Да, мой ярл”, после чего тут же рухнул на землю из-за оглушающего удара рукояти двуручного меча в затылок.

Из раны, которая была прикрыта рукой, просочилась теплая алая кровь и крупными линиями стала стекать на лицо и бороду Гётунга. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы прийти в себя и посмотреть на хускарла, который скрывал свое лицо за рогатым железным шлемом.

–Говори все как есть и не пытайся юлить, — приставив меч к горлу Гётунга, презрительно произнес сквозь зубы Ульфрик, — если я хоть на секунду усомнюсь в твоих словах, клянусь Одином, я тут же перережу тебе горло!

–Ульфрик, ты сошел с ума!

–ГОВОРИ ВСЕ КАК ЕСТЬ! — приказывал, надрывая горло ярл.

Гётунг посмотрел на собственную кровь и, попробовав ее на вкус, взглянул в глаза своего правителя, — Я клянусь тебе, что не предавал тебя, Ульфрик, я лишь был свидетелем планируемого заговора, но никак не мог представить, что это произойдет так быстро. Ты же знаешь меня, я служил тебе с самого начала верой и правдой, неужели ты смеешь сомневаться во мне? Ведь я первый кто заговорил с тобой о возможном заговоре, и я тот, кто отвел тебя из дома, пока тебе не перерезали горло, в собственной почивальне…

–Верно, — Ульфрик убрал меч от горла говорящего слуги и сделал шаг назад, переложив меч на плечо, — но ведь ты отвел меня довольно далеко от моего дома, где меня поджидал убийца…

В глазах Ульфрика блеснула слеза от осознания предательства Гётунга, и он махнул рукой своему хускарлу, отдавая тяжелый для сердца приказ, не терпящий отлагательств в такой сложной ситуации. Враги были совсем близко.

Могучий хускарл сделал очередной тяжелый взмах двуручного меча и нанес мощный рубящий косой удар…

Неожиданно для себя, Гётунг осознал, что меч не коснулся его головы, а могучий воин, по размерам не уступающий крупному медведю, неподвижно стоял с широко раскрытыми глазами, а из его рта потекла буро-красная кровь… Он с душераздирающим ревом раненного кабана, упал на колени, схватившись за торчащее из-под ребра острие копья.

За спиной берсерка возник силуэт еще одного воина в легких доспехах с черной повязкой на лице, подобно тому убийце, что пытался нанести удар, спрыгнув с крыши. Глаза его блестели ярче тысячи солнц, а в своих руках он крепко сжимал копье, которым только что пронзил одного из лучших воинов своего врага.

Ульфрик выставил меч перед собой и приготовился к схватке с неизвестным ему противником, и он не собирался проигрывать в этом поединке, ведь за много верст знали о его владении коротким мечом, которым он сразил в честном поединке предыдущего ярла Хаккина.

–Давай, ублюдок! Тебе не сразить меня, — Ульфрик сделал несколько демонстрирующих искусство владения мечом элементов, провертев клинок так искусно и быстро, что сложно было заметить как он успел перехватить его в воздухе другой рукой.

Наемник не спешил нападать, и лишь медленно достал из ножен кинжал, которым совершил движение возле своего горла, показывая, что ожидает врага.

Несколько секунд они стоял неподвижно, и ярл решил действовать первым, ведь у него было так мало времени, чтобы незаметно покинуть город. Он осознавал, что наемник мог тянуть время, ожидая подхода помощников, и поэтому Ульфрик яростно бросился в атаку, нанеся сильнейшую серию ударов сверху.

Наемник только и успевал выставить в последние мгновения кинжал для защиты и успешно парировал всю серию, после чего с криком и диким, подобно волку на охоте, взглядом бросился на своего врага.

Их поединок демонстрировал отличную боевую подготовку и умение считывать действия своего противника наперед у обоих бойцов, но Ульфрик был крупнее и удары его были яростнее, и как только наемник дал слабину лишь на мгновение, он нанес сокрушительный удар сверху, приложив силу с обеих рук, но тут же был предательски ранен еще одним наемником, скрывавшимся в узком темном пространстве между зданиями. Ульфрик закричал от боли, но смог из последних сил достать припрятанный в сапоге кинжал и вонзить его в шею ранившему его исподтишка бойцу.

Ульфрику потребовалось несколько секунд, чтобы с ужасной болью вынуть из-под ребер охотничий нож, но драгоценное время было потеряно… Его меч валялся в нескольких метрах, а над ним уже величественно возвышался наемник, который, не скрывая удовольствия на своем лице, злобно хохотал.

–Вот и конец тебе, Ульфрик из Морахайна… Недолго ты правил и теперь, народ станет свободным от твоего проклятия! — после прощального с врагом выкрика, наемник хотел было уже отрубить светловолосую голову ярла одним метким ударом, но его что-то схватило за ногу и отшвырнуло в сторону.

Ужасающий вид окровавленного хускарла в предсмертной агонии и с яростью берсерка до смерти напугал Сигурда, наблюдавшего со стороны за происходящим. Прямо на его глазах произошло невиданное им ранее: могучий северный воин откинул из последних сил врага ярла, подарив ему возможность уйти, но тут же был окончательно заколот в шею, разгневанным наемным солдатом.

Перед тем как душа отправилась в Вальгаллу, он преданно посмотрел на своего ярла и лишь смог прошептать, — Райдо…

Ульфрик сделал попытку схватить меч, чтобы защитить себя, но рана была слишком серьезной, чтобы он смог самостоятельно встать и надежды совсем не осталось. Он с нескрываемым презрением в глазах наблюдал, как наемник быстро разделался с его преданным хускарлом, нанося десятки ударов в шею и лицо… Ульфрик храбро приготовился к смерти… Видимо таков был его конец.

Он мысленно попрощался со всем, что было ему дорого, и смело смотрел на острие копья, которое было приготовлено для убийства ярла. Ульфрик закрыл глаза и выставил руки в стороны, демонстрируя презрение к страху и довольством моментом смерти в бою.

Удар от которого послышался скрежет металла пронзенной кольчуги, трущейся кольцами о входящий в теплое тело металл.

Ульфрик открыл свои глаза и увидел своего вельможу Гётунга, который отродясь не держал оружия. Руки слуги топили в теле врага его ярла холодный закаленный клинок. Вельможа нанес сокрушающий удар наемнику, чтобы защитить своего ярла, схватив со снега лежащий меч.

–Я давал обет не убивать снова, сукин сын!

–Гётунг? Ты спас меня? — ярл продолжал сжимать рану из которой сочилась кровь.

–Да, — он швырнул меч своему ярлу, — а ты меня казнить собрался…

–Да… Мне приходится принимать сложные решения, но что поделать. Видит Всеотец Один, я редко ошибался.

–Но все же ошибался… Теперь ты веришь мне?

–Да, друг мой…

Гётунг с презрением взглянул на рыжеволосого стражника, который стоял словно вкопанный, прижавшись к забору спиной, — Чего встал?! Помоги мне вывести ярла из городища!

Сигурт быстро пришел в себя и, взяв из поясной сумки плащ, накинул на своего ярла, после чего подставив свое плечо под могучую руку, помог ему встать.

Они шли обходными путями, чтобы не встретиться с предателями, и быстро вышли к башне, на которой ранее нес свою службу Сигурт. Его вахта еще не закончилась, так что в суматохе мятежа не был выставлен новый стражник, и они смогли незаметно прошмыгнуть в лес, ведь этот путь особо не охранялся.

Несколько часов они брели сквозь заснеженные сугробы пока окончательно не стемнело, отчего им пришлось устроить вынужденный привал.

–Нам бы костер разжечь, — почесывая свой рыжий затылок, сказал Сигурт.

–Не будь дураком, нас могут заметить!

–Да за нами никто еще даже не вышел, они ярла в городе ищут.

–Откуда у тебя такая уверенность, стражник?

Сигурт улыбнулся, — Вы уж не серчайте, но я знаю, кто заступил после меня и, я Вас уверяю, этот жирный кабан с места не сдвинется до самого утра. Даже если к нему приблизится командир стражей, он как обычно даст знак факелом и продолжит спать.

–Спать?! — воскликнул истекающий кровью Ульфрик, — на заградительной стене?!

–Да-с, мой ярл, можно на ней дрыхнуть до самого утра и никто ничего не сделает.

–Ты удивлен, Ульфрик? — осматривая рану, морщась от увиденного спросил Гётунг.

–Если честно, то да… Я не думал, что у нас такая халатность на службе…

–Халатность? — расхохотался Сигурт, — Да какая еще такая халатность, ярл? Всем просто наплевать на все. У нас нет войн, нет набегов никаких, на службу берут крестьян, да я и сам, если честно из семьи земледельцев. Меня мой отец заставил идти к Вам на службу, стену охранять.

–Ты не хотел? — пыхтя и опираясь на свой меч, спросил измученный правитель, то и дело корчась от очередного прикосновения к ране своего верного слуги, — а кто твой отец, юноша?

–Дортмунд из Дункинга, ярл. У нашей семьи два пахотных поля, которые мы возделываем и засаживаем хмелем. Знали бы Вы какой там запах стоит во время цветения по утрам, эх, хочется поскорее забыть это все как ужасный сон и вернуться домой.

Гётунг закончил обработку раны Ульфрика и уже обматывал ее припасенной заранее чистой тканью, — И сколько тебе осталось служить?

Рыжеволосый юноша почесал затылок и поднял глаза наверх, чтобы сосчитать оставшиеся дни службы, — Пятьдесят, или около того недель, как говорил мне начальник стражи. Я, знаете ли, плохо считаю.

–Так тебе еще больше года служить на стене… Как там тебя зовут? — ярл жестом отодвинул Гётунга и сам завязал узел на животе, — Сигурт, верно?

Тот лишь утвердительно покивал головой, но ничего не ответил.

–Послушай сюда, Сигурт, у тебя прекрасный дом, ведь я бывал в Дункинге несколько раз, и вот что я тебе предложу, слушай меня внимательно…

–Слушаю, ярл, — глаза его были широко раскрыты, а тело невольно наклонилось в сторону Ульфрика, чтобы не пропустить ни одного слова правителя этих земель.

–Я могу счесть твою службу выполненной, если ты поможешь мне добраться до ярла Ингида, он мне, знаешь ли, должен и он выполнит свою клятву, я обратно отвоюю свой трон, а в награду, твой отец будет освобожден от налогов и получит титул. Тебя самого я отпущу домой и сочту твою службу исполненной. Сверху ты получишь в награду доспехи, какие пожелаешь и наградной меч, дарующий тебе уважение и власть. Что скажешь?

Сигурт был озадачен подобным предложением, но в его лице затерялось сомнение, он перебирал пальцами, словно чего-то ждал и постоянно оглядывался.

–Что задумался, парень? Не часто поступает подобное предложение от самого ярла, — рявкнул Гётунг, складывая окровавленную одежду в сумку, чтобы не привлечь хищников на запах свежей крови.

Сигурт попытался дать ответ, но все что ему удалось, это лишь открыть рот. Первые ноты вырывающегося из гортани голоса были перебиты жутким воплем, который оглушающе вселял ужас всем, кому не посчастливилось его услышать. Это был не простой человеческий крик, а самый настоящий вопль безумного и яростного чудища, звук который доносился откуда-то сверху. Этот вопль обладал какой-то магической силой и словно придавливал их своей мощью к земле, заставив всех троих лечь на холодный снег лицом вниз, прикрыв собственные уши, дабы окончательно не оглохнуть.

Несколько секунд продолжался этот ужас, снег вокруг будто бурлил от ветра, похожего на смерч, которого не могло быть в густом северном лесу, но как только вопль прекратился и Ульфрик смог открыть глаза, он увидел, что ночной лес полностью покрыл густейший серый туман, невиданный им ранее.

Превозмогая боль, ярл сел, чтобы осмотреть все кругом и найти спутников, но их не было рядом… Он был совершенно один. Все попытки понять, что происходит не увенчались успехом и спустя несколько минут он решил выдвигаться дальше, не поднимая лишний шум, чтобы не привлекать к себе внимания. Опираясь на свой богато украшенный золотыми рунами меч, он медленно встал и побрел в глубину леса. Неизвестно сколько он шел сквозь туман, ведь чувство времени словно навсегда покинуло это место и ему оставалось лишь брести до владений союзного ярла Ингида, который поклялся оказать ему помощь в случае беды. Нельзя было терять ни минуты и Ульфрик шел мелкими шагами, черпая носами своих кожаных сапог пригоршни пушистого снега.

Неожиданно для себя он услышал неподалеку от своего маршрута чарующее пение девушки и манящее слабое свечение, отдающее зеленоватым цветом.

Ульфрик понимал, что это единственный шанс спастись, ведь ему нужен огонь, чтобы прижечь кровоточащую рану, повязка на которой была сорвана при ужасных событиях несколько минут или часов назад.

Ощущение времени словно навсегда покинуло его и жажда мести окончательно поглотила всецело разум, но все же здравая оценка ситуации была необходима для выживания.

–Гётунг и Сигурт наверняка покинули меня и могли отправиться лишь в двух направлениях: вперед к ярлу союзнику, либо назад к новому ярлу предателю, совершившему переворот, — ворчливо пробормотал он, крепче прижимая рукой свежую рану и побрел в сторону свечения.

Брать женщин на охоту было не принято в этих суровых землях, так что вывод напрашивался сам собой. Это должны были быть местные жители, раз там поет девушка, или быть может несколько девушек, и уж они то наверняка помогут своему ярлу — еще законному правителю этих земель.

Сомнений не осталось и Ульфрик свернул, пробираясь сквозь туман на свечение и чудесную песню тоскующей девы…

“Шел мой викинг в дальние страны,

Сразу влюбилась увидев его.

Он обещал мне жизнь словно сказку,

Не сомневалась и глядела в окно.

Было чудесно, счастливая жизнь…

Было бы много у нас с ним детей…”

Голос исполняющий песню был столь юн и прекрасен, а звучание старинной скандинавской песни, было опьяняюще греющем жестокое сердце правителя.

Обойдя очередное дерево, Ульфрик увидел девушку, тело которой отдавало зеленоватым свечением, разрезая кромешную тьму от сгущавшегося тумана вокруг. Он подумал, что рана стала воспаляться, раз ему что-то начинает мерещиться.

Девушка поглаживала свои белые волосы и продолжала петь, но голос ее по мере приближения ярла становился старческим, словно пела уже не юная прекрасная дева, а беззубая старуха.

“Но мой любимый, обманщиком был,

Я не увидев, заплатила сполна.

Но он вернулся снова ко мне…”

Неожиданно быстро она подняла голову! Вид ее был ужасающим… Это был призрак с истлевшими костями и ошметками кожи, проблескивающие под оборванным свадебным платьем. Она с воплем кинулась на Ульфрика, сбив его с ног и взлетела высоко над ним, демонстрируя свое свадебное платье и поистине ужасающий вид мертвеца.

–Ты узнал меня, Ульфрик?! — прошипела она сквозь зубы, — Давным-давно ты предал меня… Но ты вернулся!

Призрак злобно рассмеялся и, закружившись на месте, разогнал туман на несколько метров, образовав вокруг них магический купол, куда не мог пробиться даже обильно падающий с небес снег.

Ужасный вид призрака поражал сознание бывалого воинственного ярла, которого не мог сломить даже мятеж. Теперь она зависла над ним совсем близко, чтобы его утомленные глаза могли полностью разглядеть «прекрасный» вид. Кости отдавали синеватым сверкающим оттенком, моментами переходя в ярко-зеленый цвет. Вместо рук виднелись из-под разорванного свадебного платья кости скелета, а лицо было наполовину истлевшим. Вместо глаз сияли два маленьких белых огонька в черепных впадинах, а на месте щек проступали оголившиеся задние зубы.

Ульфрик с ужасом смотрел как она извивалась в воздухе, паря на расстоянии метра от земли. Она то хохотала, то начинала неожиданно рыдать, издавая страшные повторяющиеся звуки, вселявшие ужас.

Ему не удавалось пошевелиться, словно он окончательно потерял контроль над своим собственным телом и лишь молча взирая с ужасом на призрака, он лежал, совсем позабыв о ране. Рядом с ним из-под снега проступили кости павших воинов, у которых на запястьях были серебряные браслеты принадлежности к клану ярла.

–Да, — прошипел призрак, — это твои воины, которых ты посылал за мной!

В голосе духа читалось ужасное чувство презрения, но Ульфрик словно окоченел от увиденного и не мог промолвить ни слова.

–Они мучали меня! Они издевались надо мной! Ты знаешь, что они сделали, Ульфрик?! — она взмыла выше, чтобы закричать так оглушительно и невыносимо, что пробегавший мимо олень, тут же упал замертво в очередном прыжке.

–Они били меня! Они смеялись надо мной, Ульфрик! Затем, когда я не могла уже сопротивляться… Они насиловали меня! Снова и снова пока я не перестала чувствовать свои ноги, — призрак провел руками по бедренным костям, пытаясь своим ужасным видом соблазнить ярла, — И надругавшись надо мной, они просто бросили меня здесь умирать!

Ульфрик не мог ничего ответить, в его горле скопился комок ужаса и печали, которые все никак не могли покинуть его разум.

Призрак расхохотался, — Но потом… Потом я всех их созвала сюда… Мне была дарована сила и я смогла вынуть душу из каждого, кто осмелился коснуться меня… Ульфрик! Будь ты проклят! Это твои люди сделали со мной!!! ЭТО ТВОЯ ВИНА!!!

–Нет, этого не может быть, — жалобно промямлил дрожащим голосом, ярл, — Ты не можешь быть…

Дух подлетел совсем близко и коснулся черными когтями шеи Ульфрика, — А так?! Ты узнаешь меня, мой любимый?!

–Нет, ты не можешь быть ею… — повторял он в ужасе, смотря в глаза призраку.

–Не важно что ты скажешь, ярл, но это действительно она, — внезапно появившийся Гётунг не скрывая страха взирал на светящегося духа, — Да, точно… Иначе просто быть не может.

–Хельга? Не может этого быть… Гётунг! Помоги мне!

–Шшшшшшш, — лавирующий в воздухе дух, успокаивал его, угрожающе водя когтями по шее, — Неужели ты меня боишься, мой любимый? Мы же планировали пожениться и править должны были наши кланы…

–Гётунг… — Ульфрик попытался отвернуться в сторону своего соратника, но тут же почувствовал сильную боль в ноге.

Призрак с неимоверно диким и ужасным воплем ударил камнем по ноге плененного ярла и сломал кость пополам, — СМОТРИ НА МЕНЯ, ЛЮБИМЫЙ!!!

Ульфрик закричал от боли, и почти было потерял сознание, но дух тут же схватил его за волосы и придерживал так, чтобы они оказались с ним лицом к лицу…

–Я так давно ждала этого момента, любимый мой Ульфрик… — ее оскал коснулся его губ.

Ульфрик сопротивлялся и с ужасом смотрел, как его целует призрак, высасывая душу, от чего его тело иссыхало прямо на глазах, словно кто-то ускорил время.

Долгий и протяжный поцелуй был столь крепким и ужасным, что Гётунг закрыл от страха глаза, ведь он видел, как призрак впивался в спину его ярла когтями и разрывал мясо, доходя до костей.

Когда охладевший труп Ульфрика упал на землю, его вид был столь ужасным и сухим, что никто и никогда из его подданных не узнал бы его, ведь на вид ему можно было дать более сотни лет. Дух же наоборот, помолодела и превратилась в очень красивую молодую девушку, видимо, вернув свой изначальный облик, который был у нее до смерти.

Из тумана появился некромант, позади которого послушно плелся Сигурт.

Легкое движение руки некроманта и туман рассеялся полностью.

–Что ж… Вижу твоя месть удалась, — со злобной ухмылкой, некромант развернул ногой обезображенное тело ярла так, чтобы посмотреть в его лицо.

–Да… Теперь я могу быть свободна…

–Неужели, ты думаешь, что ты сможешь уйти, не выполнив своего обещания? — угрожающе произнес старик, — Ты выполнишь свою часть уговора и лишь тогда, я отпущу тебя…

Призрак жалобно взмолился, — Это жестоко! Молю, отпусти меня! Я больше ни секунды не хочу находиться здесь!

–Нет, нет, нет… Ты сделаешь что должна и лишь потом уйдешь.

–Будь ты проклят, чародей! — выкрикнув проклятия, дух взлетел высоко вверх, разорвав эфемерную цепь, пока не скрылся за кромками деревьев.

Некромант величественно стоял, закрыв глаза, смотря куда-то вдаль, и Гётунг заметил, что при столь холодной зиме у лица, скрытого большим капюшоном нет привычного человеческому глазу горячего пара от дыхания.

Сознание Гётунга было одурманено исходящей из-под ног некроманта синеватой аурой, и он продолжал зачарованно смотреть, ожидая свою участь.

Рыжеволосый раб обыскивал давным-давно замерзшие трупы воинов, собирая различные полезности и драгоценности. С удивлением для себя причитая “даже не обыскали за столько лет”, он жадно ломал кости, чтобы добраться до скрытых уголков и собрать совершенно все, что могло пригодиться в долгом путешествии.

Отломав примерзшую голову, чтобы удобнее было выбивать серебряные зубы павшего викинга, Сигурт несколько раз ударил ее о ближайший камень и один из зубов отлетел в сторону ошарашенного невольного свидетеля, коим являлся Гётунг…

–Хозяин, — Сигурт окликнул некроманта, — а что будем делать с ним?

–А что бы ты хотел сделать, — усмехнулся некромант, оторвавшись от своей медитации, сделав несколько шагов ближе к людям.

–Нам ведь не нужны свидетели, хозяин? Может нам убить его?

–Пожалуйста, — завопил Гётунг, скрестив руки на груди, — Пожалуйста! Не убивайте меня! Это я призвал…

Рыжеволосый схватил Гётунга за волосы, приставил нож к его горлу и вопросительно посмотрел на некроманта, — Призвал? Что это значит? Ты лжешь моему владыке?!

–Постой, раб, послушаем… А ты, говори….

Гётунг стоял на коленях с запрокинутой головой и лезвием ножа у горла, — Я клянусь! Это я призвал вас, чтобы покончить с правлением своего племянника! Я провел древний ритуал у горы старших вёльв-отшельниц и совершил запрещенные действия, чтобы ты пришел и помог разобраться с ним…

–Интересно, я действительно слышал зов, но ты знаешь о плате? — злобно улыбался некромант, перебирая четки из человеческих костей в своих руках.

–Да… Невинные души уже ожидают. Мои преданные воины отвели дев в пещеру и их сейчас держат в клетях вёльвы, с которыми у меня уговор…

–Вёльвы… — сплюнул некромант, — ненавижу этих проклятых старух… Ты думаешь, что я пойду к ним в их обиталище? — он сделал шаг в сторону и отведя взгляд произнес приказ, — заколи его как свинью… Сможешь полакомиться свежей плотью и кровью, раб!

–Подожди! Молю! Я говорю чистую правду! Я выведу пленниц оттуда, если пожелаешь! Но вёльвы сказали мне, что ты им очень нужен и они хотят договориться с тобой!

Рыжеволосый раб уже почти нанес удар в шею Гётунга, и лезвие уже слегка коснулось кожи, но невидимой силой был тут же остановлен и сильнейшим толчком был отброшен на несколько метров в сугроб.

–Договор, говоришь? — заинтересовался некромант и снова бросил взор на презренного, по его мнению человека, — Вёльвы никогда не отдают то что принадлежит им… Бесплатно…

–Да, но они признали, что пленницы твои, они очень хотят тебя видеть. Их владычица знает тебя и назвала даже твое имя…

Некромант рассмеялся, ведь мало кому в действительности было известны их имена. В древних старинных скрижалях, или на клинописных табличках некрополя «Некро» под горными хребтами Анэ-Сархема, где не живут даже насекомые. Живым нет пути в эти земли, и некромант улыбался, пока не услышал…

–Хельрам…

Как только Гётунг произнес это имя, некромант невероятно разозлился и через секунду оказался лицом к лицу с ним без капюшона, скрывающего его обезображенное истлевшее лицо…

За слегка приоткрытыми губами виднелись острые зубы, словно это был какой-то хищный зверь, кожа была белая, полностью покрыта язвами и червоточинами, а глаза горели зеленым свечением. На вид некромант был похож на человека…. Очень старого человека.

–Откуда ты знаешь это имя? Многие века оно было сокрыто от людей!

Гётунг с ужасом глядел в глаза своему страху и, испытывая давление на своем горле, смог лишь прошептать, — Старшая вёльва сказала, что ты поверишь мне, как только услышишь свое имя…

–Если ты обманул меня, я уничтожу весь твой род, и ваши души никогда не отправятся в Вальгаллу, — усмехнулся некромант, — или во что вы там верите…

Глава 2. Сага «Пробуждение силы»

«За всё надо платить…»

«Я был готов вознести руки вверх,

Но голос мой небеса не услышат.

С магией смерти родился мой грех,

Слышно как тленные кости вновь дышат.

Мы словно мор. Можем тьму призывать.

Мы не приветствуем веру в Творца!

«Клятва личей» всё, что нужно мне знать.

Жизнь — это просто начало конца!»

Небольшая деревушка возле крупного населенного пункта, расположилась вдоль торгового пути, где было всегда довольно оживленно. Мимо нее проходили в основном обычные торговцы, или викинги, и совсем изредка можно было увидеть иноземцев, посмотреть на которых были только рады местные жители.

Два светловолосых близнеца лет одиннадцати, скрытной рысью бежали сбоку от дороги, то и дело, прячась за огромными валунами и замерзшими стволами сваленных вековых деревьев.

–Что думаешь? Получится? — выхватив, с костяной рукоятью небольшой кинжал, спросил один из мальчиков, — Если заметят, будет очень плохо.

–Викинги ничего не боятся, Йон! Мы сможем в этот раз! — глаза мальчика были полны решимости.

Они затаились за остроугольным камнем размером с взрослого мужчину, и по обратную сторону дороги так, чтобы путник не смог их заметить, принялись выжидать. Не издавая ни звука, словно профессиональные охотники, они всматривались сквозь темноту и через некоторое время на их лицах проступили улыбки.

По дороге шла повозка, которую было очень хорошо видно с их позиции. Вёл повозку седобородый мужчина, даже скорее старик, который то и дело бил небольшим хлыстиком чахлую кобылку.

–Чертова бездельница! Ты даже сена не отрабатываешь своего! Мы должны были уже давно прибыть с товаром и ехать с тобой налегке домой, но ты как обычно развалилась посреди леса, видите ли, плохо ей стало, устали, видите ли, мы! — изрыгая проклятия, старик то и дело кашлял, прикрывая рот пошитым грубой тканью с утеплителем рукавом.

–Если бы у меня было достаточно денег, я бы в жизни не приехал сюда продавать! Кхе, — кашлянул он в очередной раз, — благо хоть дороги здесь безопасные и нам с тобой не перерезали глотки, пока мы с тобой «отдыхали»!

–Стоять! Здесь проезд платный! Плати, или лишишься жизни! — послышалось откуда-то сбоку.

–Ого, почти у самого города… Необычно, — пробормотал себе под нос старик и, одернув поводья, послушно остановил повозку, которая издала привычный протяжной скрип колеса, — Я остановился! Что дальше?

–Что везешь и зачем едешь? — источника голоса не было видно, но было понятно, что это не мужчина.

–Я Видар, мил люди, я обычный торговец, который направляется с товарами для заключения сделки с ярлом Ульфриком, действующим правителем этих земель! — его глаза бегло выглядывали зачинщиков этого неприятного разговора, — Он гарантировал мне безопасность в этих краях и его люди отвечают за сохранность всех моих товаров.

–На этой дороге установлен налог, старик! Тебе придется заплатить! — не унимались незримые налетчики, — Выкладывай то, что нам причитается по праву и доедешь подобру-поздорову!

–Хорошо, — надеясь не встретить стрелу в спину, старик аккуратно поднял руки, — Только мне нужно слезть с повозки и достать кошель!

–Слезай!

Крехтя и выругиваясь, он неторопливо встал, ведь ноги его окончательно закостенели от долгой зимней дороги и, не выпрямляя спину, медленно и неуклюже спустился с повозки.

–Кнуд, — внимательно всматриваясь в торговца, шепнул близнец, — мне что-то не нравятся его сапоги… Странствующие торговцы такие сапоги не носят.

Наблюдавший за стариком Кнуд, не скрывая язвительную улыбку от предвкушения своих первых богатств, лишь буркнул, — Тихо, Йон, ты вечно что-то выискиваешь! Это обычный старик, которому мы вдвоем спокойно сможем навалять, если не послушается.

–Слишком уж они дорогие на вид и украшены боевыми рунами…

–Тебе почудилось. Я например не вижу их отсюда… Как ты смог разглядеть руны-то? Чудак… Это обычный старик, который приторговывает с нашим трусливым ярлом… Помнишь как отец говорит? Что пока этот ярл нами правит, мы не отправимся в нормальный поход…

–Да, я помню, но…

–Что опять? Сапоги? Боевые браслеты? Боевая секира берсерка? Что еще ты там углядел, Йон? — насмехался брат, — Будь проще и слава сама придет в твои руки. Так говорит отец!

Йон послушно кивнул, и сомнения окончательно покинули его юный разум.

–Добрые люди! — крикнул старик, смотря в сторону валуна, за которым находились мальчики, — Я достал кошель и готов заплатить!

–Положи его на камень и двигайся дальше! — крикнул Кнуд.

–Э… Нет, — прижимая к груди кожаный кошель, ответил седобородый торговец, — Так дела не делаются!

Йон слегка растерялся, — А как? — но тут же взял себя в руки, — Твои предложения?

–Очень просто и в соответствии с нашими обычаями, — продолжал кричать, выискивая взглядом налетчиков, старик, — Вы называете цену, допустим, в 2 монеты, я послушно их отдаю вашему командиру в руки, если таковой, конечно же, имеется, и он сопровождает меня до города.

–Хитришь старик! — послышался разгневанный ответ, — Стража сразу же нас схватит и тебе не придется платить.

–Мои мысли не столь остры как раньше, мил люди, какой же предлагаете выход из ситуации вы? Я не могу отдать кошель и уйти, так как не получу в таком случае гарантий, а вы не согласны сопровождать меня в пути…

Кнуд повернулся к брату, — Что такое гарантии?

Но Йон просто вопросительно пожал плечами в ответ, скривив гримасу сомнения на лице…

–Ну, так что делаем, мил люди? — не унимался старик, — Может быть, вы выйдите ко мне, и мы с вами так поговорим, чтобы не перекрикиваться? Голос у меня, видите ли, уже не тот что раньше…

–Он не должен нас видеть, — со страхом в глазах, шепнул брату Йон.

–Да, знаю я…

–Оставь монеты на земле и катись! — крикнул Йон.

–Не нужно так горячиться, добрые люди… Ну что ж, тогда какие гарантии я получу? — улыбнулся торговец, осознавая, что уже почти окончательно ввел в замешательство налетчиков.

Йон продолжал пожимать плечами и вопросительно смотреть на растерянного брата, который никак не мог понять смысла этого странного слова «гарантии».

–Добрые люди? — не унимался старик, догадываясь, что разбойники растеряны, — Гарантии это некое подобие обещания. Что вы можете мне пообещать?

–Мы знаем такое слово, — разгневанно крикнул Кнуд, — Какие гарантиЮ ты хочешь?

–ГарантиИ, — буркнул седобородый, язвительно поправляя юных грабителей, — Их может быть много!

–Не тяни время! Что ты хочешь?

–Я? Добрые люди, я простой торговец, которого вы остановили и что-то требуете… Я ничего не хочу, кроме кружки эля и горячей бочки, чтобы согреть старые кости!

Йон повернулся к брату, — Я меч видел! Точно тебе говорю! Никакой это не торговец!

–Успокойся… Мы почти добились своего! Будет наша первая нажива! — пристально всматриваясь в торговца Кнуд, отпихивал брата от себя рукой.

–Вы за этим валуном? — прищуриваясь, заметив какое-то движение горстей снега за заснеженным камнем старик, — Я сам могу к вам подойти!

–Стой на месте, торговец! — испуганно крикнул Кнуд, — У нас луки и топоры!

Йон вопросительно взглянул на брата, показывая короткий кинжал, который им подарил отец на 10 лет. Этот кинжал годился для разделывания рыбы и не более.

–Мы поступим так: ты бросишь пару монет на снег и мы обещаем тебе, что ты доедешь спокойно!

–А если не доеду…

–Доедешь!

–А если там еще какие-то разбойники, которые захотят меня ограбить…

–Мы не разбойники — рявкнул Йон.

–Простите, мил люди, а кто вы? Вы же меня грабите…

–Викинги мы!

Видар усмехнулся, ведь ему удалось четко расслышать детские голоса, которые невозможно было спутать с голосом воительницы. Изрядно успокоив свою душу, он скинул с себя плащ, отбросив вместе с ним все сомнения, и ринулся в сторону валуна, из-за которого слышались детские голоса.

–Поганцы маленькие! Вы решили ограбить меня?! — чертыхаясь, бежал он словно крупный медведь, обнажив свой клинок из ножен.

–Кнуд, бежим! — испуганно произнес Йон, — Да не медли ты! Нам с ним не справиться!

Близнецы дали дёру что есть мочи, то и дело, уворачиваясь от очередной встречной ветки, забегая в лес подальше от дороги, где еще недавно пытались обмануть старого вояку, приняв того за старика-торговца.

Видар хоть и был пожилого возраста, но оказался не настолько стар, чтобы не суметь поймать хотя бы одного сорванца и пока Йон замешкался, не сумев перепрыгнуть через поваленное дерево, воин схватил его за шиворот и одернул так, что тот свалился.

–Кнуд! — прокричал испуганный близнец.

–Заткнись! — Видар нанес ему несильный удар по голове кулаком, но неожиданно для себя, попал наручным металлическим щитком, от чего на голове мальчишки проступила алая кровь.

–Я убью тебя, — проревел Кнуд, набросившись с коротким кинжалом на противника.

Несколько попыток нанести удар в район пояса бывалого воина не увенчались успехом и при очередном замахе, чтобы испытать удачу, ему пришлось остановиться.

–Бросай свой ножик, — хладнокровно произнес Видар, держа лезвие своего большого меча у горла поверженного Йона.

–Не убивай его, прошу… Прости нас!

–Бросай кинжал в сторону, да так, чтобы я видел.

–Как скажешь, — он бросил кинжал в сугроб и тут же получил тупой удар рукоятью меча в живот.

Скрючившись от боли Кнуд отхаркивал обильно подступавшие к языку слюни со рвотой на белоснежный снег.

–Вы, ребята, рановато решили повзрослеть. Вы знаете, что сейчас я с вами сделаю? — ткнув лезвие в снег и оперевшись на рукоять, с надменным удовольствием произнес Видар, — Неужели вы даже не будете молить меня о пощаде?

–Не будем, — прижимая кусок ткани к своей голове, со слезами на глазах, проревел Йон, — Мы викинги и честь не позволит.

Видар печально посмотрел на них и замахнувшись тяжелым мечом произнес на прощание, — Обычай не позволит мне отпустить вас, но вы падете в бою, что несомненно приведет вас в Вальгаллу…

Йон схватил брата за руку, и повержено встав на одно колено, склонил голову, оголив шею, и закрыв глаза. Время остановилось… Он думал о своей маме и о маленькой сестренке Марне, которую они никогда не брали с собой… Как коротка была жизнь…

Удар! Звук вонзившегося в тело лезвия… Бурая кровь ручьем потекла на снег…

Йон открыл глаза и увидел, что Кнуд, совершенно позабыв о боли с ужасом взирает перед собой. Он поднял голову. Перед ними на коленях стоял Видар с поднятыми вверх руками и из его груди торчал его же собственный клинок. В глазах бывалого воина, прошедшего ни одну схватку, застыл ужас… Вокруг рукояти появилось зеленое свечение, и меч по невидимому дуновению вырвался из тела поверженного солдата и лихим движением, сделав проворот в воздухе, снес ему голову с плеч. Несколько колющих ударов в обезглавленное тело уже были лишними, но меч, словно безумный поражал снова и снова поверженного противника.

Конец ознакомительного фрагмента.