Не может быть

tanasa, 2020

Купидончик засуетился. Вытащил из колчана стрелу, оперенье которой сразу заиграло всеми цветами радуги. – И я так думаю! – он улыбнулся. Не зря его дождь загнал под крышу этого здания. Прицелился, натянул тетиву лука и выстрелил. – Надеюсь, у вас все получится, – бросил малыш напоследок, вылетая на улицу.

Глава 7

Они сидели за кухонным столом, ели пиццу, пили уже вино, смотрели друг на друга и улыбались.

— У тебя здесь соус, — Елена протянула руку и аккуратно вытерла его пальцем с Аниной щеки. Потом поднесла палец ко рту и, улыбаясь, вызывающе его облизала.

Та покраснела, почувствовав вновь подступившее возбуждение.

— Извини, — Лена смутилась, — это выглядело… так сексуально, — выпалила она, посмотрев на Аню. — Я не смогла удержаться. Не могу понять, что со мной происходит, — она осушила бокал. — Я никогда раньше не думала о женщинах так. Да, мне нравится смотреть на красивое женское тело, потому что это приятно глазу, — она улыбнулась. — Но на этом всё! Мне никогда не хотелось прикасаться к женщине, а уж целовать — это что-то из области фантастики! — её пальцы комкали салфетку. — Что со мной? Я становлюсь лесбиянкой?

— Честно, не знаю, как становятся лесбиянками, — Аня улыбнулась. — Мне кажется, с этим рождаются. Кто-то ещё в детстве уже знает, многие в юности прозревают, а некоторые лишь в зрелом возрасте начинают понимать, что предпочитают женщин, — она смело посмотрела в карие глаза, — а иные живут всю жизнь с мужчиной, так и не найдя в себе смелости…

— А ты как это поняла? — Лена смотрела на неё не мигая.

Голубые глаза метнулись прочь, чтобы не выдать желание, захватившее гостью целиком. До дрожи в коленях хотелось подойти к Елене, сидящей так близко, обнять, целовать… раздевая, ласкать её всю, довести до пика…

— Аня, я тебя обидела своим вопросом?

— Что? Нет. Всё хорошо, — заставила себя улыбнуться, — вспоминаю свой первый настоящий поцелуй.

Брови Елены Владимировны взлетели вверх. Она вся подалась вперёд:

— И как это было? — её рот приоткрылся.

— Студенческое общежитие. Праздновали «экватор». Выпили. Меня поцеловала девушка. По-настоящему поцеловала. И всё.

— И всё? — лицо Елены — гримаса недоверия.

— Да, и всё, — с улыбкой подтвердила Аня и добавила: — я хоть и была, как сейчас говорят, ботанкой, но с мальчиками уже целовалась.

— Не понимаю…

— Когда ты целуешься, — наступил Анин черёд теребить салфетку, — и хочешь, чтобы поцелуй поскорее закончился и… вдруг ты целуешься и… просто улетаешь. Извини, не получается у меня рассказать! — бумажный комочек упал на стол. — Это такое блаженство! Такой восторг! Есть только ты и она! — закончила с волнением, чувствуя, как накрывает возбуждение, грозя поглотить всю целиком.

— Чтобы поцелуй скорей закончился, — Елена пьяно хохотнула, — это обо мне. Как повинность… Чёрт! — залпом допила вино. Отставила бокал. Упёрлась локтями в столешницу. — Я ведь за Лёшку замуж вышла, потому что он не такой приставучий был. — Я себя фригидной считала, да и считаю, — добавила почти шёпотом. Лицо её раскраснелось: то ли от выпитого, то ли от признания. Тряхнула головой. — Но когда мы с тобой танцевали и ты меня поцеловала, — крылья её носа разошлись, задышала часто и шумно, — и я… Мне было неимоверно хорошо! — закончила с удивлением и восторгом.

Аня порывисто встала, подошла к Лене вплотную и, обхватив её лицо ладонями, поцеловала долгим поцелуем. Потом прошептала на ухо:

— Я хочу тебя, — провела кончиком языка вдоль уха вверх, потом вниз. Легонько прикусила зубами мочку.

Лена запрокинула голову. Закрыла глаза. Аня целовала шею, нежно захватывая кожу зубами…

— Что же ты со мной делаешь?! — выдохнула Елена. Ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Тяжесть внизу живота становилась невыносимой.

— Пойдём в спальню… — прошептала она.

Елена в нерешительности остановилась возле кровати.

— Что-то не так? — Аня подошла ближе.

— Я никогда не была с женщиной… Я не знаю, что делать, что тебе нравится, — Лена в волнении выдохнула.

— Делай то, что тебе самой хочется. Я гарантирую, что мне понравится, — мягкий голос обволакивал.

Аня обняла её и жадно поцеловала. Лена обвила руками Анину шею. Приняв это как приглашение к действию, Аня принялась расстёгивать пуговицы её рубашки. Они не прекращали целоваться, раздевая друг друга. Аня охнула, почувствовав прикосновение рук Лены к спине под блузкой… Она распахнула Ленину рубашку и прильнула губами к оголившимся плечам, усыпая их поцелуями. Расстегнула бюстгальтер, плавно потянула его вниз. Пальцы прикоснулись к камушкам сосков.

Она чувствовала, как Лена дрожит, и её саму накрыло жаркой волной. Наклонившись, она поцеловала каждый сосок. Голова была как в тумане и слегка кружилась, пальцы дрожали, когда она расстёгивала замок на юбке…

Лена лежала на спине. Аня стояла на коленях, опираясь локтями о кровать по обе стороны от Лены, ласкала языком её грудь. Язык кружил вокруг сосков, скользил к выступающим ключицам, нежно щекотал шею. Елена выгибалась дугой навстречу, прося только не останавливаться.

Постанывая, Аня опускалась ниже, целуя живот и лаская грудь рукой.

— Ты такая сладкая. Я так хочу тебя… — выдохнула она, целуя Лену в губы, закрытые глаза, щеки и опять губы.

— Как же хорошо! — выдохнула Лена и притянула её к себе, заставляя лечь сверху.

Ощущение тела, тесно прижатого к своему собственному, отозвалось горячим томлением в паху. Лена раздвинула ноги шире.

Её руки скользили по Аниной спине, чувствуя, как двигаются напряженные мышцы под кожей. Она сжимала, гладила, царапала эту спину, опускаясь к ягодицам и, крепко сжав их, потянула Аню на себя, стараясь как можно сильнее прижать к промежности.

Аня охнула в ответ, соприкоснувшись с горячей влажностью. Впилась в желанные губы, извиваясь всем телом.

Лена выгнулась дугой, изо всех сил прижимая к себе Аню. Ей казалось, что она не выплывет, захлебнётся в волнах наслаждения, идущих одна за другой.

Тело Ани продолжало двигаться в такт рваному дыханию. Она ощущала липкую влажность на бёдрах. Чувствовала как дрожит и пульсирует всё её тело. Закричала хрипло и протяжно. Оргазм был так близко… так чертовски близко…

— Лена! Я… — она тяжело дышала. Казалось, каждая мышца сокращена до предела, и сейчас взорвётся от неимоверного напряжения, и вот — освобождение! Ах, какое освобождение! Аня упала на кровать.