Шутка

Шу́тка — это фраза или небольшой текст юмористического содержания. Она может быть в различных формах, таких, как вопрос/ответ или короткая байка. Для достижения своей юмористической цели шутка может использовать иронию, сарказм, игру слов и другие методы. Шутка, как правило, имеет концовку (кульминацию), которая заканчивает повествование и делает его смешным.

Розыгрыш или шалость отличается от разговорной шутки тем, что основным её компонентом является юмор физический, а не словесный (например, положить соль в сахарницу).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

«Двухчастный контраст» состоит в противопоставлении двух схожих по форме, но противоположных по содержанию утверждений о «них» и о «нас». Пример из речи Джеймса Каллагэна: «На этих выборах моя цель состоит не в том, чтобы дать вам как можно больше обещаний (пауза); а в том, чтобы следующее лейбористское правительство СДЕРЖАЛО как можно больше обещаний (аплодисменты)». Благодаря построению этой фразы, публика чувствует точный момент, когда ей надлежит «вступить в игру». На самом деле аплодисменты начались уже после слова «сдержало», которое является ключевым для контраста с первой частью фразы, а заключительные слова фразы как бы подразумеваются сами собой. Использование контрастов в политической речи очень похоже на использование комическим актером ударных фраз, вызывающих запрограммированный смех публики. Если структура и хронометраж реплик точны, изначально симпатизирующая исполнителю публика будет смеяться даже в том случае, если не услышит ожидаемой шутки. (В подобном случае смех может оказаться даже громче, поскольку некоторые зрители побоятся показаться недостаточно сообразительными, решив, что не уловили ее смысла.) Решающим здесь является то, что аудитория точно знает, в какой момент исполнитель ожидает от нее смеха.

Гленн Вильсон, Психология артистической деятельности: Таланты и поклонники

«Южный парк» смеется над табуированными темами в самой грубой и часто пошлой форме: он смеется на СПИДом, раком, политкорректностью и т. д. Эта встреча абсурда, черного юмора и юмора сортирного, пока что стала последним словом в теме «шутки над смертью». Однако даже для авторов мультфильма существует тема, смеяться над которой они не могут. Речь идет о Холокосте. Многие исследователи полагают, что Холокост в принципе не может и тем более не должен быть представлен в массовой культуре. И если про него нельзя снимать даже драматические фильмы (вспомним, что в 1993 г. критике подвергся и Стивен Спилберг с его «Списком Шиндлера»), то о каких комедиях может идти речь? Выходит, что смерть все-таки сильнее смеха, и в ее самых страшных явлениях, которые часто называют радикальным злом, она совершенно не смешная.

Александр Павлов, Постыдное удовольствие. Философские и социально-политические интерпретации массового кинематографа, 2014

Тот факт, что никто ни от кого не требует точного соответствия литературному оригиналу, – чистая правда. Постулат об остроумии к «Даун Хаусу» имеет самое непосредственное отношение: остроумия, шуток и шуточек (порой на грани фола), «емких» характеристик в матерном стиле здесь предостаточно (генерал Епанчин, например, видя, как Мышкин на пороге загса оставляет свою невесту Аглаю и уводит Настасью Филипповну из-под венца с Рогожиным, смачно выражается: «Сказочный долб…б»). Но вот по линии скуки случился прокол. Вторичные просмотры, и спустя год, и спустя десять-пятнадцать лет, оставляют впечатление чего-то натужного и нудного, никак не способного вызвать не то чтобы смех, но даже и слабую улыбку.

Людмила Сараскина, Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений, 2018

Еще один факт в том же духе: мой роман называется «Маятник Фуко», потому что маятник, играющий в нем не последнюю роль, был изобретен Леоном Фуко. Если бы изобретателем маятника был Бен Франклин, книга бы называлась «Маятник Франклина». Однако в моем случае я с самого начала предвидел, что кое-кто углядит в названии романа скрытую аллюзию на Мишеля Фуко: мои герои одержимы аналогиями, а Фуко в одной из работ писал о парадигме сходства. Мне как эмпирическому автору возможность возникновения подобной аллюзии не импонировала: она выглядит как шутка, причем не очень умная. Однако героем романа и предметом, определившим название, был маятник, изобретенный Леоном Фуко; мне оставалось лишь надеяться, что мой образцовый читатель не станет легкомысленно связывать Леона с его однофамильцем Мишелем. Увы, я ошибался: многие умные читатели поступили именно так. Текст существует сам по себе. Возможно, читатели правы и я несу ответственность за очень плоскую шутку. Может, шутка не так уж плоха и поверхностна, как мне кажется. Не знаю. Теперь я уже ничего не могу с этим поделать.

Умберто Эко, Откровения молодого романиста, 2013

Обычно Артур предпочитает говорить на интеллектуальные темы, что может привносить в беседу некий налет снобизма. Так это или нет, однако, если вы хотите добиться его расположения, можно посоветовать мимоходом коснуться таких тем, как театр или искусство. Даже если Артур ответит, что не интересуется театром, он все равно отнесется к вам с большим уважением, как к человеку, не лишенному вкуса. В случае конфликта наилучший способ остановить его – это обратить ситуацию в шутку и недоразумение. Не следует забывать, что вслед за первой вспышкой недовольства может последовать вторая.

Дмитрий Зима, Как назвать мальчика. Лучшее имя для вашего ребенка, 2009

Чтобы определить свое зернышко, вокруг которого будет строиться ваш имидж, пригодится любая информация, которая касается ваших характеристик: детские шутки, колкие прозвища, внутреннее ощущение собственной миссии.

Д. Ю. Титов, Как? Заработать на своем имидже! Практическое руководство, 2015

Так, шутка чаще всего строится на комическом переосмыслении действительности и предполагает прежде всего смешное обыгрывание ситуации. Острословие же предполагает речевую изобретательность, изощренность высказываний, поиск ярких, в том числе и ядовитых, выражений. Зигмунд Фрейд считал юмор особым средством, избавляющим человека от многих страданий, а остроумие – «служащим либо только достижению удовольствия, либо ставящим полученное удовольствие на службу агрессии».

Ю. В. Щербинина, Речевая защита. Учимся управлять агрессией, 2016

«Честь имею» – это не только словосочетание из лексикона русских офицеров, это маркер произошедшего в последние десятилетия смещения социально-политического (именно так, а не нравственно-психологического) акцента. «Честь имею» – это не просто мужское, но мужественное поведение. Так, к примеру, в финале фильма Э. Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово» – а все фильмы этого режиссера предназначались массовой аудитории во всей ее разнообразной неотчетливости, – гусары отдают честь машущим им вслед «модисткам» (берем слово в кавычки в силу многогранности «профессиональной» деятельности дам и барышень в этом фильме). Затем эти же гусары, гарцующие на конях, обмениваются приветствием – приложенными к козырькам двумя пальцами – с отправляющимся в ссылку бывшим однополчанином Плетневым, который тоже отдает честь, причем он уже не в гусарском кивере, поскольку приготовлен к отправке в ссылку. Этот бедный гусар, антагонист «государева слуги» Мерзляева, взят крупным планом, как и каждый, кому он – и кто ему – отдает честь. Эти вербальные клише, «честь имею» и «отдать честь», приобрели в сугубо масскультовской киноленте высокий и совершенно конкретный смысл, стертый от обыденного употребления и девальвированный множеством шуток и анекдотов.

Т. С. Злотникова, Философия творческой личности, 2017

Следующий пример оговорки имеет в своем основании эротический подтекст. Это часть диалога, произошедшего в кабинете врача-сексопатолога, который, желая отвлечь пациента от грустных мыслей, решился процитировать кого-то из поэтов, но в результате сказал следующее: «Там, где у него штука (вместо „шутка“), там таится проблема». Таким образом, он выдал свои опасения по поводу состояния здоровья своего пациента.

Георгий Огарёв, 100 и 1 очепятка и оговорка, -1

Далее критик отмечает, что в стихах Окуджавы угадывается «“главное за будничным”, в данном случае “любовь за пиджаком”» – за этой особенностью текста, как он считает, стоит мировосприятие Окуджавы. Очевидно, критик не замечает, что «любовь за пиджаком» звучит как плохая шутка. В действительности же стихотворение Окуджавы иносказательное, а иносказание – это не «мировосприятие», а техника, с помощью которой поэт маскирует свои истинные творческие проблемы, аллегорически представляя их в виде бытового эпизода.

Е. Б. Шраговиц, Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя, 2015

Как правило, легки в общении люди молодые, у которых снят порог страха и не так давят психологические комплексы. Они редко задумываются о том, какое впечатление произведут. Готовы к игре и шуткам, не боятся выносить смелых суждений.

Г. С. Мельник, Общение в журналистике: секреты мастерства, 2008

На самом деле разрыв шаблона является одним из действующих свойств энкодов. Именно на разрыве шаблона основан юмор вообще и шутки в частности. Просто как следует разорвать шаблон (равно как и удачно пошутить) способны немногие. В этом плане использование многозначительных энкодов является гораздо более утилитарным, «промышленным», то есть повторяемым, инструментом, чем применение любой психотехники.

В. А. Петровский, Энкоды: Как договориться с кем угодно и о чем угодно, 2011

Она произносила остроты, не задумываясь, конечно, не делила их по темам и не шутила по заказу. И все же, у нее были «любимые» темы для шуток – отношения с главрежем театра им. Моссовета Юрием Александровичем Завадским, перепалок с которым на каждой репетиции актеры просто ждали, актеры и современное состояние театра, «вредные» советы и т. п.

Ф. Г. Раневская, Раневская шутит. Неизвестные афоризмы, 2014

Есть весьма популярная в научных кругах шутка. Считается, что все новые идеи проходят в своем развитии три стадии. Стадия номер один: «Этого не может быть никогда». Стадия номер два: «А в этом что-то есть». Стадия номер три: «Ну, кто же этого не знает!». Если не ошибаюсь, то впервые эту мысль высказал Артур Шопенгауэр.

А. Н. Иванов, Не может быть. Парадоксы в рекламе, бизнесе и жизни, 2012

Помимо занятного синопсиса (сюжета, фабулы), творчество Жвалевского и Мытько отличается поразительно (наверное, из-за недостатка аналогов) острым чувством юмора. Не буквально, а с абсолютной ясностью на каждой странице можно отыскать россыпи удачных шуток, приколов и сатиры. Читается взахлёб!

А. В. Жвалевский, Порри Гаттер. Всё! (сборник), -1

Поводом может стать случайная шутка, заметка в газете, потерянная перчатка, охотничья байка – несть числа.

М. И. Веллер, Технология рассказа, -1