Национальный дух

Национальный дух (также народный дух, нем. Volksgeist) — ключевое понятие философии времён романтического национализма.

Примерно в XVII веке в практической дипломатии возникло обыкновение замечать и сравнивать друг с другом национальные характеры. Позже оно привело к появлению самого термина «национальный дух» (l’esprit des nations) у Боссюэ и французских просветителей, особенно у Вольтера и Монтескьё. Под влиянием Монтескьё Фридрих Карл фон Мозер выпустил книжечку (56 страниц) «О немецком национальном духе» (Von dem deutschen Nationalgeist, 1765), вызвавшую обширную дискуссию. Учение Гердера о народном духе с одной стороны развивает просветительское, с другой стороны уже предвосхищает романтическое чувство иррационального и таинственного в народном духе. В романтическом учении о продуктивном духе народов братьев Гримм, которое было в целом узким и националистическим, этому духу надлежит из темного лона породить все своеобразие нации. Впоследствии романтическое учение исторической школы права (Савиньи) привело к недооценке наднациональных связей и влияний в исторической жизни и было связано пуповиной с естественно-правовым пониманием истории, поскольку это понимание истории заменяло веру в стабильную, всеобщую природу человека верой в стабильную природу народов. Это учение изолировало отдельный народ и игнорировало воздействия на его духовное бытие, возникавшие из политического и культурного сосуществования народов — своего рода аберрация зрения, дававшая себя знать едва ли не до конца XIX в.

У Гегеля национальный дух обозначает культурно-исторические проекции Абсолютного Духа. Вступая в противоборство друг с другом, национальные духи диалектически движут историю. Эмпирическим выражением национального духа является народ. Национальный дух посредством национального характера влияет на формирование индивидуального духа. Национальный дух осознает себя в религии, искусстве, системе права, политике, философии (наряду с духом времени). Государство является организацией определенного народа, объективированным выражением своеобразия национального духа.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Философия как теоретическая система мировоззренческих знаний принимает самое непосредственное участие в процессах трансформации национального самосознания, формировании новых потребностей молодого поколения. Чтобы ответить на вопрос, какая философия нужна белорусам, следует вернуться к истокам исторической традиции – прежде всего к «эпохам возрождения», «точкам» ее роста, – подвергнуть анализу недавнее прошлое, осмыслить формирование новых европейских и постсоветских реалий, уяснить место и роль суверенной Беларуси в изменяющемся мире. Сравнивая себя с соседями, мы видим, что немецкая, французская или английская философия изучает прежде всего собственные проблемы, а не комментирует или приспосабливает «чужие» концепции к собственной культурной и философской традиции. Там выражен, скажем так, «дух» той или иной нации. Стало быть, белорусская философия в определенной степени также должна быть средоточием национального духа и также должна «уметь выразить себя перед миром» (Р. Тагор). Вместе с тем она является активной участницей формирующегося нового духовного миропорядка на просторах СНГ и современной Европы. Это означает, что национальная философия должна быть относительно автономной духовной сферой, но связанной с мейнстримом развития мировой философии. Только так она может подтвердить свою практическую значимость и стать неотъемлемым компонентом национальной культуры и идентичности, с одной стороны, и интегральным аспектом современных духовно-интеллектуальных процессов – с другой. (Рассмотрению традиции философствования в Беларуси посвящена глава 2 книги.)

Г. И. Малыхина, История философской мысли Беларуси, 2014

Наиболее полно идею духовного фактора как основы общественной жизни выразил немецкий философ Г. Гегель. Он считал, что творцом всего сущего, а значит, и общества, и истории, является мировой разум. «Разум, – пишет Гегель, – есть субстанция, а именно то, благодаря чему и в чем вся действительность имеет свое бытие; разум есть бесконечная мощь… Разум есть бесконечное содержание, вся суть и истина»[12]. Всю общественную жизнь Г. Гегель превращает в историю мысли, которую нужно излагать и исследовать. Тем самым главной движущей силой общественного развития Г. Гегель считает разум, воплощенный в национальном духе. Следовательно, переходы в историческом процессе оказываются логическими изменениями и движениями. Но мировой разум у Г. Гегеля, оторванный от конкретных его носителей и превратившийся в Абсолютную идею, приобрел самодовлеющее и гипертрофированное значение, поскольку философ не учитывал роли материальных потребностей людей на протяжении всей их исторической деятельности.

Ч. С. Кирвель, Социальная философия, 2013

Учитывая то, что российская история практически не знает периодов покоя, стабильности и пресыщена катаклизмами, войнами, кризисами духовной жизни, государственности, экономики, постольку периодизацию истории охранительной правовой мысли нужно связывать с соответствующими угрозами для российской веры и национальной культуры. К тому же охранительная правовая доктрина – ответ на соответствующие вызовы, следствие нависшей угрозы для православной культуры России. Следует признать обоснованной оценку своеобразия русской государственности и политико-правовой мысли И.А. Исаевым, который отмечает: «Как ни странно (хотя в мировой истории таких примеров предостаточно), но именно крайние и критические ситуации пробуждали наш народ и национальный дух к жизни и активной подвижнической деятельности. В основе русского духа лежит некое начало обостренной ответственности, врожденная готовность к тотальной мобилизации всех сил и устремлений. Чувство империи и «имперское мышление» русских всегда существенным образом отличалось от западноевропейского, границы ощущались им не как линия наступающего фронта, не экспансионистски, а изнутри, как пределы роста собственной территории, национального пространства. Не нападение, а защита всегда являлась главной задачей страны. Крайне редко русские выходили за пределы своей евразийской державы с империалистскими целями. (Примером могут быть лишь неудачные Ливонская XVI в. да Японская 1904–1905 гг. войны.) Вся внешняя политика России исторически строилась на сохранении своего этногосударственного пространства, уже издревле имевшего «федеративный» характер (юридически асимметричная федерация была оформлена уже в начале XIX в.)»[71].

А. А. Васильев, Охранительная концепция права в России, 2013

Существуют три точки зрения по поводу того, где находится граница понятия «национальный дух». Некоторые ученые считают, что при определении рамок данного понятия следует исходить из прогрессивного, активного, позитивного начала, т. е. истинный национальный дух подразумевает выкристаллизованную мысль, прогрессивные понятия, выдающиеся явления культуры, в которых отражаются интересы народных масс и пути развития общества. Сюда не входят пассивные, отрицательные компоненты национальной культуры.

Николай Спешнев, Китайцы. Особенности национальной психологии, 2011

Возникновение, расширение, углубление и активизация психологии и ментальности подобных фобий есть не что иное, как отражение остатков «первой природы» (инстинкты). Ксенофобия и нацфобия есть более широкая форма племенной фобии, а племенная есть более широкая форма первобытной дикой фобии как естественной формы выживания и противостояния опасности. Следовательно, возникновение различных форм фобии у «развитых и цивилизованных» наций представляет собой тонкий индексатор, указывающий на действенность этнического начала в «национальном духе» и активность «первой природы» в «национальном теле». Подобные нации и народы еще не преодолели в себе окончательно остатки первобытного духа и тела и, соответственно, не поднялись до уровня истинного человеческого бытия. Это связано с тем, что преодоление подобных остатков возможно лишь при действительном поднятии людей (индивидуумы, общности, народы и нации) до уровня культурно-правового духа. Такого состояния можно достичь только на всемирном уровне, когда культурные парадигмы всех или основных народов и наций достигают уровня правового знания и действия в критериях рационализма и гуманизма. В противном случае фобия остается одной из основных идеологических, политических и культурных «ценностей» в жизни народов и государств.

Коллектив авторов, Исламофобия, 2016

Ступени развития феномена «русской идеи» исследователи связывают с определёнными этапами истории нашей страны, соответствующие периодам национального самосознания русского народа. «Истоком национального духа» считает М. А. Маслин «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, памятник культуры XI века, где впервые Русь занимает достойное место как христианская страна. «Философско-исторические и этические мотивы, пронизывающие «Слово», служат основанием для исторического оптимизма, ожидания великого будущего Русской земли»[8].

Алексей Верховодько, Свет России грядущей. Человек и общество в «русской идее» Ивана Ильина, 2015

В начале XX в. С. Н. Булгаков писал, что «нации не существует без исторического покрова или облегающей его скорлупы. Эта скорлупа есть государство. Конечно, есть нации, не имеющие своего государства; нация в этом смысле первичнее государства. Именно она родит государство как необходимую для себя оболочку. Национальный дух ищет своего воплощения в государстве…»[96] И уточнял: государство есть в нас; из отдельных проявлений национального патриотизма рождается государственный патриотизм.

Евгений Белозерцев, Образование. Историко-культурный феномен, 2004