Историзм (философия)

Историзм (историцизм) — немецкая философская школа конца XIX — начала XX века, к представителям которой относят В. Дильтея, Г. Зиммеля, Ф. Мейнеке, Г. Риккерта, М. Вебера, Э. Трёльча.

Историзм развивался в рамках неокантианства, формулируя идиографический (индивидуализирующий) подход, не делая абстрактных обобщений. Для историзма неприемлем позитивистский подход О.Конта к философии истории. Историзм считает объектом исторического познания индивидуальный характер продуктов человеческой культуры, обычаев, мифов, ценностей каждой отдельной эпохи.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Поворот, осуществленный в европейском мышлении Кантом, позволил сделать предметом интерпретации, теоретического исследования и системных построений именно эту третью реальность, не сводимую к «природе» и «свободе» и по существу открывающую измерение «культуры». Принцип историзма, соединенный с открытием Канта, в свою очередь позволил в начале XIX в. представителям классической немецкой философии – Фихте и Гегелю – построить развернутые модели поступательной эволюции универсума как творческого развития духа. Описанные при этом диалектические механизмы предметной объективации духа и его возвращения к своей субъективности через самоинтерпретацию позволяют считать эти модели развернутыми концепциями философии культуры (cм. особенно «феноменологию Духа» Гегеля). В это же время подспудное становление философии культуры происходит в других течениях европейской интеллектуальной жизни: в историософии позднего немецкого Просвещения (Гаман, Гёте, Шиллер), в панэстетизме немецкого романтизма (Новалис, Ф. Шлегель, А. Мюллер – автор термина «культурфилософия»), во французской политической мысли, обе ветви которой – консервативная и революционная – оперировали культурологическими мифологемами. (Показателен также в этом отношении российский спор славянофилов и западников, в ходе которого начинает осознаваться необходимость перехода от историософских схем к конкретно-философскому анализу явлений культуры.)

Александр Доброхотов, Телеология культуры, 2015

Сфера целесообразного в указанных философских течениях перемещается к субъекту, к человеческой деятельности и ее объективациям – культуре, истории. На этой почве, в сущности, стоит и современная герменевтика, несмотря на стремление таких ее представителей, как Г. – Г. Гадамер, преодолеть этот застарелый дуализм. В рамках герменевтики мир природы лишен подлинной жизни, лишен целесообразно – смыслового начала. Герменевтика превращает историзм в своего рода онтологию истории, в которой на место природы встают исторически сменяющиеся ее образы как проекции вовне определенных культурно – исторических «смыслов». Этот принципиальный культур – субъективизм герменевтики в определенной степени обусловливает тот релятивизм и скептицизм, от которого хотели бы освободиться наиболее значительные представители этого направления.

Пиама Гайденко, Научная рациональность и философский разум

Классическая модель культуры с ее ориентацией на рационализм, историзм и гуманизм получила важные дополнения в философии немецкого романтизма (конец XVIII – начало XIX вв.). Его представители (Ф. Шеллинг, братья А. и Ф. Шлегель, Ф. Шиллер, Л. Тик) центральную задачу культуры видели в преодолении противоречий действительности. Развертывание романтической концепции истории и культуры происходит главным образом в сфере искусства. «Философствующих» романтиков объединяет персонификация и мифологизация исторического процесса, антипросветительская направленность в эстетике. Они стремились обозначить духовный образ эпох, культур и наций, но при этом абсолютизировали мысль, что человеческая объективность, реализуя себя в культуре, не может быть ограничена никакими внешними условиями и обстоятельствами. Для многих романтиков идеалом был гений, который силой своего творческого воображения создает собственное субъективное видение мира. В этом случае исключалась трактовка культуры с позиций диалектического решения проблемы соотношения свободы и необходимости, субъективного и объективного.

А. А. Пронин, Культурология в вопросах и ответах, 2014

Постмодернизм как радикальный историзм, при всех его сходствах с историзмом[29], все же существенно отличается от последнего[30]. Во-первых, если историзм конструирует контекст исторических событий, то постмодернизм – деконструирует его. Во-вторых, историзм изучает свидетельства как автономную историческую реальность, а у постмодернистов репрезентация не менее реальна, чем сама реальность. В-третьих, если историзм подменяет «опыт прошлого прошлым опытом», то постмодернистский анализ феномена исторического опыта построен на его интерпретации, основой которой служит «феномен ностальгии». То есть речь идет о прямом переживании опыта прошлого через ностальгию. В-четвертых, субъект исторического опыта в историзме трансисторичен и обладает жестко фиксированной точкой зрения. Тогда как постмодернистский субъект историзирован и, в силу течения исторического времени и перемещения самого историка, у него нет постоянной позиции или точки зрения. В-пятых, в историзме объектом исторического опыта выступает любой физический предмет, находящийся вне человека и служащий объективизации линейного прошлого. А в постмодернизме объект исторического прошлого является объектом истории ментальностей, обладающим способностью быть одновременно и вне, и внутри человека. То есть здесь объективизируется не само прошлое, а различие между прошлым и настоящим («различающая» версия философии истории, в определении Анкерсмита) [Там же. С. 52–58].

Игорь Орлов, «Человек исторический» в системе гуманитарного знания, 2012

Существенным отличием имагологии от компаративистики и исторической поэтики является не только различие аспектов изучения образа и конечных целей этого изучения, но и методология. Метод исторической поэтики – сравнительно-исторический. В этом названии важны обе части. Историческая поэтика не просто сравнивает разноязычные литературы, но сравнение производится на основе принципа историзма, то есть «эволюция художественного сознания и его форм» изучается в ее обусловленности динамикой исторического и социокультурного процесса. Для А. Н. Веселовского и его последователей художественный образ, несомненно, отражение (разумеется, в специфической, художественной форме) исторической реальности. С точки зрения исторической поэтики в художественном сознании «всякий раз отражены историческое содержание той или иной эпохи, ее идеологические потребности и представления, отношения литературы и действительности…»[28].

Коллектив авторов, Россия в литературе Запада, 2017

Другим важнейшим пунктом научной методологии выступает принцип историзма, который был обозначен в философских системах Д. Вико, Вольтера, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, И. Фихте, Гегеля, К. Сен-Симона, А. И. Герцена, но последовательно был разработан К. Марксом, Ф. Энгельсом, В. И. Лениным. Марксистский историзм исходит не просто из движения объективного мира, не просто из его изменяемости во времени, но именно из его развития. Изучаемый объект рассматривается:

В. А. Сапрыкин, Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей, 2014

В области философско-исторической мысли античная философия, породив множество гениальных достижений, не смогла осознать закономерной логики процессов развития человеческого общества. Согласно древнегреческим философам, в мире происходят лишь циклические изменения. Известный русский философ Алексей Федорович Лосев (1893–1988) убедительно показал, что древние греки в своем понимании исторического процесса ориентировались на наблюдения круговоротов в явлениях и процессах природы: смена дня и ночи, времен года и т. п. Соответственно формировалось и их представление об историзме. «Античное понимание историзма, – писал он, – будет складываться по типу вечного круговращения небесного свода, т. е. будет тяготеть к тому типу историзма, который мы… назвали природным историзмом. Здесь именно природа будет моделью для истории, а не история – моделью для природы»[1]. Еще одной причиной невозможности появления в античной мысли идеи истории стало отсутствие представления о внутреннем единстве человеческого рода.

О. А. Романов, Социальная философия, 2013

Мысль о том, что историзм не противоречит рационализму в лице идеи естественного права и даже, наоборот, лишь в свете историзма можно понять прогрессивное значение этой идеи, справедливо высказывал В.И. Гессен[138]. Историческое понимание права, согласно его теории, выступает не против абстрактной идеи естественного права, но против формы ее осуществления – рационализма. Отвергая рационализм с позиций исторической школы, мы поэтому фактически создаем новую форму естественного права, которую можно назвать органической. В свою очередь, последующее развитие правовой мысли ведет к замене и этой органической формы новым синтезом – эволюционным или историческим естественным правом. К такому синтезу стремятся, по существу, все представители рассматриваемого направления русской правовой мысли конца XIX – начала XX в.

А. Н. Медушевский, Политические сочинения, 2015

Историко-генетический анализ существующих представлений о живом выполнен в работах Р. С. Карпинской, А. В. Кремянского, И. К. Лисеева, А. В. Олескина, А. П. Огурцова, Е. Я. Режабека, А. Розенберга, Р. Саттлера Г. А. Югая, Б. Г. Юдина и др. В эволюции биологических научных моделей выделяются «натурфилософский» этап11, в след за чем следуют этапы, ориентированные на классический, неклассический и постклассический идеалы научности. (В. С. Степин) Но историзм сам по себе не раскрывает сущностную сторону процесса осмысления живого, т. к. не содержит единых оснований для сопоставления различных концепций, не раскрывает логики развития их содержания и тенденций познавательного процесса.

С. А. Денискин, Познание живого: теоритико-методологические основы, -1

Гегелевская философия – это попытка свести все достижения человеческого духа в единую систему, стремление обосновать возможность свободы через доказательство неограниченного творческого потенциала разума, способного к тому же существовать автономно от индивидуального сознания. В рамках гегелевской философии новоевропейский рационализм приобретает завершенный вид, поскольку вне разума и без разума ничего не существует и ничто не совершается. Активность разума становится беспредельной, а гегелевская философия приобретает девиз «Разум, дерзай!». Вместе с тем ряд элементов философской системы Гегеля, таких, как диалектическая логика, принцип историзма, глубокое понимание роли культуры в жизни человека и общества, социокультурная обусловленность и творческий характер познания, были весьма плодотворны и оказали значительное влияние на дальнейшее развитие философской мысли.

Коллектив авторов, Философия, 2015

Существенный в этом направлении шаг был сделан А. Н. Робинсоном. Он выделил художественный метод литературы Киевской Руси, присущий религиозно-символическому (или, его же словами, объективно-идеалистическому) мышлению того времени: «Определяя художественный метод литературы Киевской Руси в общей форме как явление и типологически-средневековое, и национально-оригинальное, представляющее собой своеобразное синтетическое единство принципов познания и изображения, мы назовем его методом символического историзма»[88]. Что же касается мировоззренческих систем и методов последующего времени, то они остались, как можно видеть по названию монографии Н. А. Робинсона, за ее пределами.

А. Н. Ужанков, О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации, 2009

Главный интерес французского мыслителя был связан с анализом социальной динамики, основным фактором которой он считал умственное, духовное развитие. Его замысел состоял в стремлении уподобить науку об обществе «социальной физике», чтобы ее исследователь мог так же оперировать конкретными данными, фактами, их взаимосвязями, как это делает естествоиспытатель. Он сформулировал закон интеллектуальной эволюции человечества. Особый интерес представляет его размышление о социальной статике и социальной динамике как методе, объясняющем его позитивистский историзм.

О. И. Фидорович, Социология. Шпаргалки, 2013

К первым гуманистам, по всеобщему признанию, относится Франческо Петрарка. К несомненным его заслугам следует отнести пропаганду античной культуры и собирание классических текстов. Историзм его подхода заключался в призыве посмотреть на античность не как на «золотой век», а сделать попытку переосмыслить ее достижения и в чем-то превзойти их, что позволило бы придти к расцвету литературы, искусства, науки.

Т. П. Ритерман, Философия и история философии, 2010

Принцип историзма обязывает нас изучать государство и право как с учетом их исторического развития, так и в конкретных исторических условиях.

А. В. Петренко, Теория государства и права. Шпаргалки, 2012

Наконец, даже понятие modernité (дух современности), обоснованное Бодлером в конце 1840-х годов, являясь как будто альтернативой романтическому couleur locale («местный колорит», или дух исторического времени и места), на самом деле представляет собой его вариацию: в понятии «дух эпохи», которое воспринято от романтического историзма, Бодлер акцентирует идею текущего, своего времени, жизни, которая пульсирует сегодня.

Т. В. Соколова, Многоликая проза романтического века во Франции, 2013

Из понимания человека как мыслящего существа выросла и первая парадигма познания – «древо познания». Это была известная с библейских времен метафора, но в основе ее лежало глубокое содержание. Всякое дерево, как известно, имеет корни, ствол, крону (отростки и листья) и плоды. Согласно этой парадигме, процесс познания определялся как процесс «растекания мыслью по древу», т. е. процесс движения мысли от корней к стволу, от ствола к ветвям, от ветвей к цветам и плодам. Из этого следовало, что любое исследование должно было начинаться с поиска корней («зри в корень!»), выяснения истоков, первоначал, первопричин происходящего, т. е. генезиса. Этим ходом мысли начинали овладевать греки, приписывавшие музе истории Клио знание «кухни научного ремесла», «психологии тайн творчества». В трудах греческого историка Геродота, который считается «отцом истории», отразилось начало овладения этим ремеслом. Это понимали и первые русские летописцы, например, летописец Нестор, определяя цель своего труда, ставил вопрос: «Откуда есть и пошла Земля Русская?». В целом историческая наука первой освоила требование научной парадигмы – изучить могучую корневую систему мощного исторического «древа», что легло в основание принципа историзма (анализ исторических корней, анализ первопричин) и в основание исторического метода (анализ первоисточников как первоначала исторического исследования). Позднее он означал поиск не только исторических корней, но и корней экономических, политических, культурных, социальных, гносеологических, логических и пр.:

Л. М. Мосолова, Культурология и глобальные вызовы современности, 2010

1. Принцип историзма состоит в том, что все явления, события, факты культурного процесса нужно рассматривать в контексте того исторического времени, тех условий (социальных, экономических, политических, нравственно-психологических и др.), в которых они происходили. Всякая попытка «изъятия» из соответствующей эпохи и перенесение в мир современных критериев и оценок этих явлений прошлой культуры грозит упрощением, непониманием и даже вульгарным искажением историко-культурных процессов.

И. Н. Мавлюдов, Культурология, 2012

Для ученых Казанской лингвистической школы было характерно понимание языка как системы, которую Бодуэн де Куртенэ рассматривал как «обобщающую конструкцию», четко выраженный историзм в подходе к языку. Наиболее плодотворные идеи этой школы позднее развивались и углублялись учеными Московской фонологической и Пражской лингвистической школами, а также представителями др. направлений отечественного и зарубежного языкознания.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Мистическая реальность Церкви вбирает в себя Вечность и время истории. Духовное тело Церкви создано Христом, фактом же Его воплощения имеет и земную, историческую ипостась своего бытия. Можно говорить, что всемирная история человечества начинается от Вифлеемской звезды, на встречу которой отправляются мудрецы ветхого мира. Христианство исторично и мистично – предельно для восприятия человека в своем сопряжении неба и земли, в придании провиденциального смысла всем событиям личного и общественного порядка. Таковы и его идеалы, которые трансцендируют не только за границы культуры, но и за границы бытия личности. Всемирно-исторический смысл христианства был понят и провозглашен выдающимся древнерусским представителем новой веры митрополитом Иларионом уже в XI веке, вместе с летописными свидетельствами положив начало стилю «монументального историзма». В то время как трансцендентные горизонты совершенствования человека в Боге открывались недавним славянам-язычникам постепенно, по мере сложения и утверждения нового духовно-культурного порядка.

О. А. Жукова, Избранные работы по философии культуры, 2014

Анализ вышедшей литературы по современному периоду отечественной истории указывает на существование двух методологических недостатков, получивших достаточно широкое распространение. Во-первых, некоторые историки не считают необходимым скрывать свою гражданскую позицию, что ведет к политизации исследований, и, следовательно, к снижению их научной значимости. Другие авторы при оценках описываемых явлений опираются на моральные, этические критерии, что тоже во многом обесценивает затраченные часто значительные усилия. Историк современности должен осознавать опасность обоих объяснимых соблазнов и стремиться к созданию исторической концепции на основе принципов историзма и объективности. Изучение современной истории имеет свои особенности. Как это было и ранее, исследователь опирается прежде всего на многообразие опубликованных источников, поскольку большие информационные массивы, хранящиеся в текущих архивах, какое-то время недоступны для использования в академических целях. При анализе перестроечных процессов особый интерес представляли бы документы высших партийных и государственных органов СССР и РСФСР, находящиеся в архиве Президента России, куда ныне имеет доступ весьма узкий круг лиц. Это повышает значение мемуарных источников – благо новейший период описан участниками основных событий едва ли не подробнее любого отрезка советской истории, – а также предъявляет особые требования относительно широты и разнообразия других опубликованных материалов.

В. Н. Казакова, Учебное пособие по отечественной истории для ССУЗов, 2009

В XX в. расширились сами представления о развитии как в области естественных, так и социально-гуманитарных наук. Прежде всего пересматривается идея о линейном характере развития. И практика социальных процессов, и анализ истории культуры, и исследование органической эволюции в биологии свидетельствовали о том, что общая восходящая прогрессивная линия развития переплетается с изменениями попятного, а иногда и регрессивного, тупикового хода эволюции. В рамках современной синергетики обоснована концепция о нелинейном, необратимом характере развития сложных самоорганизующихся систем. Через разработку концепции биосферы и ноосферы В. Вернадского, идей неравновесной термодинамики (школа И. Пригожина), синергетики, современной космологии, развитие системных и кибернетических подходов, идей глобального эволюционизма в науку и философию второй половины XX в. прочно вошла концепция историзма и уникальности самоорганизующихся систем? их способности к изменению, хаотичности, необратимости, нелинейности, непредсказуемости и многовариантности развития.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Существенные идеи высказывает в отношении нравственного познания мира В. Дильтей. Сознание является фактором нравственного взаимодействия, будучи опосредованным переживаниями и выраженным на языке вещного внешнего мира в речи, мимике, жестах, искусстве. Дильтей отстаивает единство сознания и иррациональных, субъектных глубин, выраженное в переживании как объективации духа. Понимание другого как значимой личности приходит через понимание себя, а принятие абсолютных нравственных ценностей через принятие историзма, общности и общества.

Т. П. Авдулова, Классические концепции в психологии морального развития, 2015