Красноречие

Красноре́чие (от рус. красный — «красен» и речь) — умение говорить красиво, убедительно, умение заинтересовать человека своей речью, ораторские способности (природные или приобретённые).

Также к понятию красноречия могут относиться:

• ораторское искусство,

риторика — наука о способах построения и провозглашения выразительных монологов.Древнерусские синонимы: златоречие, сладкоречие.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Мастерство юристов ораторов иногда называют красноречием. Словарь русского языка (в 4-х томах) определяет красноречие: во-первых как способность, умение говорить красиво, убедительно, ораторский талант; во-вторых как ораторское искусство.

Михаил Борисович Смоленский, Адвокатура в Российской Федерации, 2003

Цицерон солидарен с греками в утверждении, что ораторская речь должна служить исключительно высоким и благородным целям, а обольщать судей красноречием столь же неправильно, как и давать им взятки. Цель обучения какого-либо политического вождя заключается не в том, чтобы обучить его красивой речи. Он должен знать массу другого. Только соединение опыта, знания и красноречия создаст идеального политического вождя. Во второй книге Цицерон рассуждало памяти и, что особенно интересно, об остроумии и иронии – материале, наименее поддающемся логическому схематизированию. В третьей книге он говорил о ремесле, о словесном выражении и о произнесении.

В. С. Пронин, Риторика. Шпаргалка, 2009

В риторике наука и искусство составляют сложный сплав, единство. Именно поэтому вслед за ораторами – людьми, способными сколь угодно долго красиво и содержательно говорить на любую предложенную тему, в Древней Греции стали появляться риторы – учителя красноречия, которые разрабатывали теорию риторики как науки, и логографы – составители речей для тех, кто не обладал подобным даром.

Елена Костромина, Риторика

(15) Так, и в «Федре» Платона Сократ говорит, что даже Перикл превосходил остальных ораторов оттого, что учителем его был физик Анаксагор: от него-то, по мнению Сократа, и усвоил он много прекрасного и славного, в том числе – обилие и богатство речи и умение известными средствами слога возбуждать любые душевные движения, а это главное в красноречии. То же самое надо сказать и о Демосфене, из писем которого можно понять, каким усердным был он слушателем Платона[10].

Марк Туллий Цицерон, Оратор

Итак, начнем книгу с классического определения термина «оратор»: оратор (лат. orare – «просить», orator – букв. «проситель») – тот, кто произносит речь, а также человек, обладающий даром красноречия или владеющий ораторским искусством.

Александра Пожарская, Эту речь невозможно забыть. Секреты ораторского мастерства, 2018

Риторика, безусловно, понятие широкое и всем известное. Это и красноречие, и филологическая дисциплина, включающая в себя правила построения устной речи. Но понимание риторики как искусства красивого и правильного, со всеми нормами и правилами языка, говорения уходит на второй план. В современном мире человек всё больше ассоциирует «искусство коммуникации» с умением чётко аргументировать свои мысли, отстаивать свои идеи в спорах, убеждать собеседника в своей правоте и, более того, оказывать влияние на слушающих. Действительно, талант убеждения и расположения других при помощи речи – это залог успеха. Ярко, уверенно говорить на публике – навык необходимый каждому специалисту в любой профессиональной сфере.

Ричард Дэнсон, Черная риторика. Запрещенные приёмы ведения дискуссий, 2016

В фундаментальном труде «Двенадцать книг риторических наставлений» М.Ф. Квинтилиан также не раз затрагивал вопрос об этическом начале в риторике. Он пишет: «Никак не могу согласиться с теми, кои полагают, что научать, как честно и справедливо жить, исключительно принадлежит философам… хотя я и не буду прибегать к правилам, в писаниях философских содержащихся, однако не перестану утверждать, что оные и к предмету моему, и собственно к науке красноречия принадлежат по всей справедливости» [140, с. V]. Ритор утверждал, что нельзя искусственно разделять в речи оратора силу разума и обилие слова, что великодушие, правота и другие добродетели входят во всякую речь.

З. И. Курцева, Речевой поступок: риторический и методический аспекты, 2017

Эпистолярное наследие составляет существенную часть всего литературного творчества св. Василия. По характеристике одного русского ученого, «письма св. Василия, величайший памятник древности церковной, отличаются необыкновенной чистотой стиля, величием и красноречием и содержат бесконечное разнообразие предметов. В них заключается вся история его времени, списанная с натуры, различные направления умов, взаимно-противоположные интересы каждой партии, побуждения, которые заставляли действовать ту или другую из них, и оружия, которыми они пользовались. Состояние церквей восточных и западных обрисовано здесь живыми и естественными чертами. Василий рассуждает в них о весьма многих вопросах, касающихся учения, церковного благочиния и нравственности, и решает их с таким же знанием, как и мудростью. Он пишет письма утешительные и увещательные, которые очень поучительны и очень сильны; и даже те письма, которые служили только изъявлением учтивости, написаны очень умно и исполнены глубоких мыслей» [200]. По мнению того же ученого, послания свв. Афанасия Великого и Иоанна Златоуста «не могут вынести сравнения с письмами Василия как со стороны легкости и необыкновенной приятности их изложения, так и по отношению к разнообразию и важности их предметов. О них можно сказать, что они изобилуют образцами всех родов стиля» [201].

святитель Василий Великий, Творения. Том 1: Догматико-полемические творения. Экзегетические сочинения. Беседы, 2008

Сравнивая теоретические правила касательно проповедничества, заключающиеся в «Христианской науке», с гомилетической теорией, развитой в «Пастырском правиле», мы отдаем последней решительное преимущество пред первыми. В сочинении блаженного Августина собственно гомилетического очень мало. «Христианская наука» представляет первую попытку приложения обыкновенной риторики к церковному красноречию и скорее может быть названа риторикой христианской, чем гомилетической. Она рассматривает пастырское слово с отвлеченной, формальной стороны и главные основания своих правил заимствует из старой языческой риторики. Так, она указывает, согласно с Цицероном и другими риторами, три цели красноречия: учить, нравиться и убеждать – и развивает эти понятия; так, она говорит о слоге низком, умеренном и высоком и показывает употребление каждого из них. Правила, начертываемые «Христианской наукой» Августина, с одинаковой силой относятся как к светскому, так и к духовному красноречию, и новое, оригинальное по отношению к языческой риторике составляют у Августина одни примеры, которые он берет из Священного Писания и из отцов латинских – Киприана и Амвросия. Эти примеры подводятся у него под риторические законы, и подводятся часто довольно произвольно, и обсуждаются при этом довольно поверхностно и мелочно. В «Пастырском правиле» нет внешней риторики в том виде, как она развита у блаженного

Григорий Двоеслов, Правило Пастырское, -1

Он был, без сомнения, всегда хорош, но успех его речей был совершенно различен и притом характерно различен. В те дни, когда он произносил приготовленную речь, аудитория удивлялась его таланту, эрудиции, знаниям, тонкости, возвышенности его мысли, изяществу выражений, выдающемуся красноречию, звучному голосу и замечательному языку. Это был триумф артиста, триумф человека, который дает аудитории попробовать избранных плодов великой литературы. Но в те дни, когда он позволял своему пламенному вдохновению заменить приготовленную речь импровизацией убедительность последней глубоко внедрялись в умы, увлекая сердца. Некогда было удивляться, так как всякий неудержимо подпадал силе его порыва, безотчетно отдаваясь ему, всецело сливаясь с его мыслью, его чувством. И это была действительная, полная победа оратора над покоренной аудиторией.

Герман Де Бетс, Искусство говорить на суде, 1891

Складывается впечатление, что мирская мудрость шествует по улицам и наполняет ученые залы Коринфа. Концельман приводит некоторые модные фразы, бытовавшие в народной философии того времени: «Мудрец словно царь», «Мудрому принадлежит все»[31]. Такую мудрость Павел отвергает. Кроме того, он отвергает и ту форму, в которой она преподносится, то есть стремление убедить, облеченное в красивые фразы. «Греки были опьянены красноречием»[32]. Как многих из сегодняшнего Оксфордского университета, их занимала не столько истина или то, что на самом деле сказано, сколько умение убедительно выразить все в красивой форме.

Дейвид Прайер, Первое послание к Коринфянам, -1

Ораторское мастерство и красноречие – это настоящее искусство. Давайте проведем параллель с другими видами искусств. Некоторые с рождения имеют предрасположенность к рисованию. Однако просто взять и сразу нарисовать шедевр не получится ни у кого. Учеба, подготовка, опыт, время, пробы – и только потом можно говорить о создании настоящего произведения искусства. То же самое и с ораторством. Даже если вы обладаете природными данными, интуитивным пониманием правил построения речи, настоящее блестящее выступление возможно только со временем, в результате кропотливой подготовки.

Никита Непряхин, Как выступать публично, 2012

Говорить свободно и красно, но без строго обдуманного плана, без надлежащего знания дела, без тщательного выбора выражений при изложении догматов веры и нравственных правил, без живого и святого чувства и побуждения научить своим словом истине и добру своих слушателей, без надлежащих библейских, святоотеческих и церковно-исторических доказательств, – говорить так хоть бы и свободно, без тетрадки и подготовки, все, что и как придет в голову по поводу мысли, развиваемой перед слушателями, далеко не значит импровизировать. Таким церковным «красноречием» можно только подорвать уважение к святому и великому делу церковной проповеди и вместо пользы принести громадный вред.

протоиерей Григорий Дьяченко, Полный годичный круг кратких поучений. Том I (январь – март), 2012

С классическим понятием «риторика» соотносится и латинское «ораторское искусство», и русское «красноречие», преобразованное сегодня в «искусство презентации и публичных выступлений», «мастерство речевого общения», «бизнес-риторику» и т. п. На полках книжных магазинов без труда можно найти как традиционный учебник, так и интерпретацию риторического канона. Каждый автор пытается внести свою лепту, проецируя на книжные страницы теоретические знания и практический опыт. Интерес к Риторике объясняется стремлением человека к личностному росту, что требует от него умения свободно и грамотно изъясняться во время публичных выступлений и эффективно общаться с людьми. «Будущее за теми, кто умеет хорошо говорить!» – это не рекламный слоган дня, а осознание важности гуманитарного риторического образования, владения основными элементами речевого общения, формирования умений и навыков, необходимых для эффективного речевого поведения в любых речевых ситуациях.

Ирина Лешутина, Риторика. Искусство публичного выступления, 2008

В своей книге Mein Kampf Адольф Гитлер наряду с прочим с грубой откровенностью высказался о роли оратора и о значении речи: «Фактором, который приводил в движение великие исторические лавины как религиозного, так и политического характера, испокон веков была магическая сила устного слова. Прежде всего широкие массы народа подчиняются той огромной мощи, которая заключена в живой речи, и все великие движения есть народные движения, вулканические извержения человеческих страстей и душевных переживаний. Их вызывают к жизни суровая богиня нужда или пламенная сила слова, и они не имеют ничего общего с лимонадными излияниями эстетствующих литераторов и салонных героев». Однако тот, кто сейчас поспешит поднять указующий перст, приготовившись обличить аморальную сущность черной риторики вообще, пусть сперва прочтет, что думает об этом известный публицист и журналист Вольф Шнайдер: «Техника обольщения – главными пользователями которой сегодня становятся реклама и пропаганда – вначале называлась риторикой, изобрели ее греки, и громче всего она звучала на афинских и римских форумах, позже – в британской палате общин и во французском национальном собрании. При этом тот факт, что искусство говорить есть искусство уговаривать, не только не оспаривался, но и преподносился как нечто само собой разумеющееся во все времена – от Аристотеля и Цицерона до Готтшеда, Геллерта и Вальтера Йенса; единственное, что требовалось от оратора, – служить справедливости… Таким образом, после молитвы и приказа риторика составляет третью большую область языка, которая не информирует, а, скорее, образует внушающую ужас пропасть. Практически все речевые приемы, которыми пользовались Гитлер и Геббельс, были известны еще в античных школах красноречия».

Карстен Бредемайер, Черная риторика: Власть и магия слова, 2002

Каждая произносимая речь имеет свою определенную цель, она совершается в обозначенном месте и времени, направлена на аудиторию, которая также имеет свои особенности. Учитывая все это, специалисты различают такие роды красноречия, как политическое, академическое, судебное, социально-бытовое. И каждое из них имеет свои особенности, а значит, требует специальной подготовки. Пожалуй, чаще всего в обыденной жизни мы сталкиваемся с так называемой полемической убеждающей речью, которой необходимо уметь пользоваться на переговорах и в споре. Рассмотрим ее подробнее.

Анастасия Морозова, Техники речи, 2013

С другой стороны, Цицерон делал ровно противоположные выводы из отсутствия слова в языке. В трактате «Об ораторе» (De oratore[9], 55 г. до н. э.) он произносит длинную проповедь об отсутствии греческого эквивалента латинского слова ineptus (означающего «неуместный» или «бестактный»). Рассел заключил бы, что у греков были такие безупречные манеры, что им просто не требовалось слово для описания несуществующего явления. Не таков был Цицерон: с его точки зрения, отсутствие слова доказывало, что этот порок был так широко распространен среди греков, что они его даже не замечали. Язык римлян и сам нередко подвергался порицанию. Примерно через двенадцать столетий после Цицерона Данте Алигьери в своем труде «О народном красноречии» (De vulgari eloquentia) дает обзор итальянских диалектов и заявляет, что «речь римлян – не народная, а, скорее, убогая – безобразнее всякой другой итальянской народной речи; да это и неудивительно, потому что и уродством своих обычаев и одежды они явно отвратительнее всех остальных»[10].

Гай Дойчер, Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе, 2010

Эти слова Ог Мандино очень нравятся, потому что они отражают суть значения красноречия в жизни человека и одну из составляющих успеха. Чем более правильно человек излагает мысли, тем более легко он достигает свои жизненные цели. Умение владеть информацией, работать с информацией, легко и грамотно передавать ее – это качества современного успешного человека.

Л. В. Лементуева, Публичное выступление. Теория и практика, 2016

1. Бог, повелевающий красноречием, Гермес7, с давнего времени считается абсолютно у всех жрецов общим. Этот бог, единственный покровитель истинного знания о богах, во всем один и тот же. Это ему наши предки приписывали открытия собственной мудрости, подписывая именем Гермеса все свои сочинения.8 И если мы посильно получаем от этого бога причитающуюся нам частицу, то и ты справедливо предлагаешь вопросы теологии на разрешение жрецам, с радостью их принимающим, и я, не без основания сочтя письмо, посланное моему ученику Анебону, адресованным мне самому, отвечу тебе правду о том, что ты спрашиваешь. Ибо не подобает, чтобы Пифагор, Платон, Демокрит, Эвдокс и многие другие древние эллины нашли надлежащее поучение в священных текстах своего времени, а ты, наш современник, придерживающийся одинакового с ними образа мыслей, не получил бы наставлений от ныне живущих учителей, которых называют наставниками всех. С этой мыслью я приступаю к этому труду, а ты, если хочешь, считай, что тебе отвечает именно тот, кому ты написал. Если же тебе так покажется лучше, то можешь считать, что с тобой в этой книге веду беседу я или какой-то другой египетский пророк, это безразлично. А еще лучше, я думаю, тебе оставить без внимания собеседника, хорош он или плох, и, усердно напрягая рассудок, думать о том, говорится ли истина или ложь.

Ямвлих Халкидский, О египетских мистериях, 2003