Сентенция

Сенте́нция (от лат. sententia, буквально мнение, суждение) — краткая латинская апофегма, как правило из античного источника, цитируемая вне контекста.

Название стало нарицательным для кратких изречений нравоучительного характера, в более широком смысле: мнение, коротко выраженный взгляд на что-либо. Также, устаревшее, — определение суда, приговор.

Такое название было принято уже в римской риторике, Квинтилиан в «Наставлении оратору» посвящает сентенции отдельную главу. Сентенция, полагает Квинтилиан, это то же самое, что греки называют γνώμη, а названа так по той причине, что «похожа на советы или декреты» (similes sunt consiliis aut decretis).

В Средние века были популярны сборники сентенций, расположенных по алфавиту.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Допускаю, что меня могут упрекнуть в несамостоятельности суждений, в передергивании мыслей, а то и перекраивании некоторых высказываний, известных читателям по разного рода сборникам и энциклопедиям. Но подобная иллюзия возникает лишь при беглом или поверхностном знакомстве с книгой, имеющей в первую очередь дискуссионный характер. На самом же деле законы жанра, коим мне пришлось овладевать, предполагают универсальный подход как в выборе тем, так и в способах выражения мысли, ее построения – будь то афоризм, максима или сентенция. Принципиальная разница между авторами различных эпох, как показывают штудии в области афористики, заключается лишь в мировоззрении, что заметно и по содержанию их афористического наследия. Однако – и это действительно так! – в нашем тексте встречаются мысли, которые, казалось бы, перекликаются с мыслями, высказанными еще несколько столетий, а то и тысячелетий назад, имеют внешнее сходство и даже параллели или вообще звучат банально(по форме, конечно), хотя и содержат в себе разработку аспектов, ранее не принимавшихся во внимание. Более того, не удалось избежать и обращения к народным пословицам, а то и прямого заимствования у литературных предшественников, что, однако, не дает основания упрекнуть автора в каких-либо иных намерениях. Кроме одного, а именно – развить необходимые умозаключения и выстроить их в определенную систему, опираясь на опыт мыслителей минувших эпох.

Андрей Лаврухин, Каноны. Афоризмы разных лет

Кроме того, составители нашли возможным включить в нее достаточное количество цитат из произведений классиков английской и американской художественной литературы, приобретших свойства пословиц, а также некоторые высказывания политических деятелей, популярные афоризмы и сентенции. Таким образом, «Краткость – душа остроумия» не только выступает в роли занимательного справочника – эта книга призвана развивать интеллект тех, кто обратится к помощи издания.

Лариса Васильева, Краткость – душа остроумия, 2013

Этот своеобразный жанр христианской письменности возник из слияния двух традиций – сборников изречений (афоризмов) первых отцов-пустынников («Apophtegmata»), передававшихся первоначально устно, а затем получивших письменное закрепление, и философских сентенций, приобретших популярность в позднеантичной философской прозе (Марк Аврелий, Эпиктет, Порфирий). В христианскую литературу жанр «глав» первым ввел Евагрий Понтийский, которого и следует считать основателем этого жанра, ибо он придал ему законченную форму, в том числе форму «сотниц». Впоследствии этот жанр стал излюбленным жанром аскетической письменности: в рамках его создавали свои творения преп. Марк Подвижник, блж. Диадох Фотикийский, св. Исихий Синаит, преп. Фалассий, св. Иоанн Дамаскин, преп. Симеон Новый Богослов, св. Григорий Палама и др. Форма «глав» у преп. Максима, по мнению Г. У. Бальтазара, достигает большего совершенства, чем у Евагрия и блж. Диадоха, и напоминает искусно выдержанные по композиции музыкальные вариации, где мотив одной темы плавно переходит в мотив другой, не нарушая внутренней гармонии.

Преподобный Максим Исповедник, Главы о любви, 625

В «Графе Нулине» можно найти значительное количество признаков, характеризующих именно повесть как литературный жанр. Это и «обращение к «прозаической» обыденной действительности» (Розенфельд, 26), и опора на «устную традицию» (Кожинов, 814), и отсутствие «героического» пафоса, присущего поэме (Гуляев, 125). С басней и литературной сказкой XVIII – начала XIX в. «Графа Нулина» сближает «условная речь подразумеваемого рассказчика, который на примере опять-таки условной жизненной ситуации… высказывает определенную бытовую морально-дидактическую сентенцию» (Тимофеев, 332). Хотя нельзя не заметить, что отличительные черты басни-сказки в «Графе Нулине» не воспроизводятся в чистом виде, а пародируются. А из трех формальных правил сочинения ирои-комической поэмы, действующих со времен первой поэмы такого рода – «Налоя» Буало (1674) и первой в России – «Игрока Ломбера» В.И. Майкова, к «Графу Нулину» можно отнести два: «Сюжет поэмы должен быть "низким", то есть должен быть взят из современности, и герои должны принадлежать к классу, с точки зрения автора поэмы недостойному серьезной литературной разработки… В поэму должны быть введены элементы героической эпопеи…» (Томашевский1933, 79). Отличие «Графа Нулина от литературных сказок предшествовавшей эпохи – «сложная сюжетная структура» (Вольперт2010, 224).

Василий Сретенский, Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин», 2013

Заметим сразу, что монашеская и схоластическая (школьная) среда вовсе не находятся в оппозиции друг к другу. Они являют друг другу контраст, но тесно связаны между собой и многим одна другой обязаны. Достаточно вспомнить имена двух великих богословов: святого Бернарда, аббата Клерво, и Петра Ломбардского, автора «Сентенций». Будучи совершенно разными, они были дружны. Теперь остается продемонстрировать это различие между двумя кругами христианской культуры, а потому, чтобы не остаться на уровне общих рассуждений, обратимся к текстам этих двух богословов.

Жан Леклерк, Любовь к словесности и жажда Бога, 1957

«Работы и дни» («Труды и дни»). Жизнь сурова и представляется Гесиоду непрерывной борьбой представителей одной профессии: «Гончар смотрит с гневом на гончара, плотник на плотника…» («Работы и дни»). В труде Гесиод видит тяжкую необходимость, посланную людям разгневанным Зевсом. Причем жизнь становится все тяжелее. Эта мысль подтверждается мифами о Пандоре, открывшей сосуд с бедствиями и выпустившей их на волю, и пяти родах людей, сменявших друг друга на земле. «Золотой» род, не знавший труда, сменился «серебряным», «серебряный» – «медным», затем, где должен бы следовать род «железный», Гесиод вводит рассказ о поколении героев, но уходит в область минувшего и это поколение… Гесиод относит себя к пятому роду, «железному», роду людей, теряющих нравственные устои и движущихся к гибели. Но путей изменения существующего строя Гесиод не ищет, он консервативен в своих взглядах, цель его наставлений – показать, каким образом при современных ему условиях небогатый человек можно честно достигнуть благосостояния и почета. И конечно, важнейшим средством к обогащению, по мысли Гесиода, является труд земледельца, систематический и упорядоченный. Гесиод шаг за шагом разбирает все эти работы, начиная с осеннего посева, указывает сроки и дает технические советы, которые перемежаются с нравственными сентенциями и рассуждениями о погоде. Кроме того, Гесиод высоко ценит и морскую торговлю. В конце поэмы Гесиод рассматривает «дни» – здесь он излагает поверья, связанные с определенными числами месяца – «счастливыми » и несчастливыми» – для определенных работ.

Б. Р. Мандель, Всемирная литература. Искусство слова Древней Греции, Рима, Востока и Азии

Теперь обратимся к значению самой пословицы. Она различествует от апофегмы, гномы и сентенции не столько своим смыслом и содержанием, сколько складом и характером, хотя формы афористического мышления и смешиваются одни с другими.

И. М. Снегирев, Книга народной мудрости, 2014