Ибн

Ибн (араб. ابن‎ — ибну) — арабское слово (соответствующее древнееврейскому бен), — входит в состав насаба (патронимического имени), означает сын.

Используется для обозначения отчества. Пример: Ахмед ибн Мухаммад = Ахмед, сын Мухаммада.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

С арабским периодом все сложнее, и я даже не пытался последовательно придерживаться каких-либо твердых правил в именовании. В большинстве случаев я употребляю традиционные для европейского уха формы (например, Дамаск, а не Димаск). Арабский артикль “аль” я привожу при первом упоминании имени или топонима, а в дальнейшем опускаю его; также я употребляю артикль в составных именах и названиях. Я не использую диакритические знаки. Большинство аббасидских и фатимидских халифов, а также султаны династии Айюбидов получали при воцарении особое почетное прозвище, так называемый лакаб – например, аль-Мансур. Для облегчения восприятия текста я во всех случаях опускаю определенный артикль. В хорошо известных именах я заменяю “бин” на “ибн”. В таких именах, как Абу Суфьян, я – опять же, для облегчения чтения – не употребляю арабский генитив (иначе следовало бы писать, к примеру, Муавия ибн Абу Суфьян). И в большинстве случаев я называю Айюбидов домом Саладина.

Саймон Себаг-Монтефиоре, Иерусалим. Биография, 2011

Арабский историк XIV века Ибн Хальдун, сам горожанин арабского происхождения, широко использует это слово именно в этом смысле.

Бернард Льюис, Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы, 2002

Настоящий расцвет наук в исламском мире начался с переводов на арабский язык многочисленных сирийских, пехлевийских, греческих текстов и с изучения ряда языков. В начале этого периода по рекомендации Пророка один из его секретарей-писцов, известный в истории ислама ученый Зайд ибн Сабит (ок. 615 ок. 665), изучал иврит и сирийский язык, а другой знаменитый ученый-теолог ‘Абд Аллах ибн Аббас (619–686) осваивал Тору и Евангелие.

Мехди Санаи, Мусульманское право и политика. История и современность, 2016

Сунна – в целом данное слово переводится как «обычная практика» или «традиционная процедура», и, в частности, данный термин относится к словам и делам религиозных лидеров, обладающим качеством непорочности – ма‘сум[7] (то есть Пророка (С) и Имамов (А), которые свободны от грехов и ошибок). Соответственно, данный термин относится и к Книге (Корану). Понятие «Сунна» имеет более широкий смысл, нежели термин «хадис», хотя в некоторых суннитских сборниках хадисов, таких, как «Сунан ибн Маджа», аль-Байха-ки и других источниках, он эквивалентен понятию «хадис». Специалисты по хадисам расходятся во мнениях, относительно того, какое значение имеют понятия «хадис» и «хабар» (известие). Хотя некоторые из них считают эти слова синонимами, другие ученые придерживаются точки зрения, что «хабар» – это более общее понятие, нежели «хадис». Согласно их мнению, «хабар» – это любое предание о Пророке (С) [8], в то время как «хадис» содержит в себе его собственную прямую речь. Как было сказано выше, существует также практика, в соответствии с которой высказывания сахабов (сподвижников) и таби‘инов также называют хадисами. Таким образом, каждый хадис – это хабар, в то время как не любой хабар является хадисом, хотя некоторые исследователи считают слова «хабар» и «хадис» взаимозаменяемыми синонимами[9].

Мустафа Авлийа’и, Хадисоведение

Все же в Испании, особенно в университетах Гранады, а также христианской Сарагосы, возникает ряд переработок и латинских переводов арабских трудов по естествознанию и арабских переводов древнегреческой научной литературы. Позднее, когда мертвящее влияние богословов несколько ослабло, начали появляться и оригинальные арабские труды по философии, например книги Ибн Рушда (1126 – 1198), получившего широкую известность на Западе под искаженным именем Аверроэс. По образцу великого Абу Али ибн Сины (Авиценны) Ибн Туфейль пишет своеобразнейший философский роман «Хайи ибн Якзан»[2]. В области мусульманской мистики Ибн Араби (1165 – 1240) создает труды, которые, попав на Восток, надолго изменили весь ход развития философской мысли в суфизме. В области философии выдающееся место заняли в Испании и евреи, среди которых мы находим такого блестящего мыслителя, как Маймонид (1135 – 1204) – рабби Моше бен Маймун, цитируемый по первым буквам в форме Рамбам. Он родился в Кордове, позднее переехал на Восток, стал лейбмедиком султана Салахаддина (Саладина) и умер в Египте.

Ибн Хазм, Ожерелье голубки

Имя Иисус – современная русская транскрипция, сглаженная древнегреческим вариантом некогда популярного еврейского имени Ие́шуа или Йе́шуа – короткий вариант от Иехо́шуа. Поскольку в Библии был и другой Иисус – Иисус Нави́н, во многих языках они имеют разную транскрипцию: Ие́шуа и Иехо́шуа, в английском Джи́зус и Джо́шуа, в церковнославянской традиции их различают по вторым именам: «Христо́с» и «Нави́н». Иехо́шуа переводится с иврита как «Божье спасение», поскольку Иего́ва – одно из имен Господа в Ветхом Завете. Этот вариант также используется в иудейских писаниях, в которых уважение к личности Иисуса значительное, но в их традиции он не является Спасителем. В исламе Иисуса зовут И́са ибн Марья́м, он является пророком и посланником Алла́ха, но не Мессией.

Алексей Семенов, Библия. Популярно о главном, 2013

Структура классического хадиса распадается на две части. В первой, именуемой иснадом, приводится цепочка рассказчиков, благодаря которым хадис бытовал в устной форме, прежде чем был записан. Изучение этой цепочки имен позволяет определить, насколько достоверным является данный хадис. Во второй части либо излагается речение, либо кратко описывается деяние посланника Аллаха, которое воспринимается как совершенно достоверное благодаря ссылке на авторитеты известных личностей, упоминаемых в иснаде. Обязательным элементом стиля хадисов является употребление формульных ритуальных фраз после имен Аллаха, пророка и праведников из числа его последователей. Сборников хадисов много, и значительная часть их переходит из одного в другой, а некоторые истории повторяются в одном и том же собрании, отличаясь друг от друга иснадами или незначительными деталями повествования. Наиболее достоверными собраниями хадисов считаются своды, составленные имамами Мухаммедом ибн Исмаилом аль-Джуфи аль-Бухари (810–870), Муслимом (ум. 875), ат-Тирмизи (ум. 892), Абу Даудом (ум. 888), ан-Насаи (ум. 915) и ибн Маджи (ум. 887). Однако в них вошли далеко не все известные хадисы. Например, аль-Бухари обработал около 600 тысяч хадисов, из которых признал достоверными лишь 7300, они и вошли в его собрание, а имам Ахмад ибн Ханбал изучил около миллиона хадисов, включив в свой кодекс только двадцать пятую часть исследованных им текстов.

И. И. Бурова, Хадисы о пророке Мухаммеде, 2013

Не стоит воспринимать эти слова слишком серьезно. Использование высокого поэтического стиля было в те времена общепринятым в официальной переписке. В действительности письмо было составлено от имени Хасдая Менахемом ибн Саруком, главным еврейским поэтом и филологом Кордовы (впоследствии он впал в немилость и был сменен – Дунашем ибн Лабратом, автором стихотворения «Он провозгласит свободу»). Менахем начал письмо с пиюта – сложного литургического гимна, содержащего хвалы в честь хазарского правителя, в котором начальные буквы каждой строки образуют акростих, складывающийся в полное имя Хасдая, а затем Менахема.

Пол Кривачек, Идишская цивилизация: становление и упадок забытой нации, 2012

Ситуация в Европе резко изменилась только в XII в., причем странным образом это изменение совпало с началом Крестовых походов, отвоеванием у арабов Сицилии и крупными успехами Реконкисты в Испании (т. е. со «столкновением (в прямом и переносном смысле) цивилизаций» и «культурным (но часто отнюдь не мирным) обменом» между Западом и Востоком). Опять-таки любопытно, что переводческая активность на Западе началась, как и на арабском Востоке, с практических наук. Первые переводы греческих медицинских текстов имели место, по всей видимости, в Салерно, где с 1065 г. работал Константин Африканец (уроженец Карфагена, христианин, обучавшийся все в том же Багдаде). Он перевел на латынь с арабского «Полную книгу медицинского искусства» аль-Маджуси, несколько работ Ибн аль-Джаззара и Исаака бин Соломона, а также – уже с греческого – Гиппократа и Галена. Затем были сицилийские переводы: «Альмагест» Птолемея (переведен с греческого Генрихом Аристиппом) и его же «Оптика» (переведена адмиралом Евгением из Палермо с арабского), а также работы Евклида. Ближе к середине XII в. началась переводческая деятельность в Испании; при этом практически все, что там переводилось, переводилось с арабского языка. Сначала, как и в Италии, на латынь переводились трактаты по астрономии и медицине, а также по математике. Впоследствии в Толедо была организована специальная школа, где стараниями Доминика Гундисальви, Иоанна Испанского, ибн Дауда и, особенно, Герарда из Кремоны на латынь были переведены работы аль-Фараби, Авиценны, аль-Газали, аль-Баттани, Сабита ибн Курры, аль-Кинди, Аверроэса и других арабских мыслителей. Помимо этого Запад получил, наконец, весь Corpus Aristotelicum на латинском языке.

Русский Журнал, Пушкин. Русский журнал о книгах №01/2008, 2008

Первым сохранившимся сочинением этого жанра явилась «Книга путей и государств» Ибн Хордадбеха, начальника почтового ведомства в Табаристане, знавшего многое о почтовых и торговых дорогах, которые связывали земли Халифата с дальними странами. Сохранился неполный вариант его труда, редакция которого относится к 40–м или 80–м гг. IX в.[220] По дошедшим материалам можно судить, что автор не был связан с кругом теоретиков типа ал—Хорезми, хотя писал и о форме Земли, и о ее делении на обитаемую и непригодную для жизни части, и о семи климатах в обитаемой четверти, и о великом море, покрывающем всю необитаемую часть Земли, ссылаясь на Птолемея. Он имел ясное представление об Атлантике, называя ее морем ал—Гарбий (т. е. Запада), Средиземном – море ар—Рума (т. е. Византии) или море аш—Шама (т. е. Сирии), о Пропонтиде – Бунтусе («Понте») и о Черном море – море ал—Хазар. Этим названием для Черного моря он пользовался при описании византийских фем – Македонии, Фракии и других, получив сведения от бывшего византийского пленника Муслима ал—Джарми (Ибн ал—Факих и Кудама ибн Джа‘фар пользовались этими материалами книги Ибн Хордадбеха). Прочие географы именовали морем ал—Хазар только Каспий. Ибн Хордадбех же именовал последнее морем Джурджана, т. е. Гиркании – области южного побережья Каспия. Впрочем, пользуясь данными какого—то другого информатора, в одном случае Ибн Хордадбех все же назвал морем ал—Хазар Каспий, упомянув, что на его побережье расположен Дербент (Баб ал—Абваб).[221] Такая же информация содержится в географическом сочинении ал—Йа‘куби (подробнее см. ниже).

А. В. Подосинов, «Русская река»: Речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии, -1

Первую крупную школу мутакаллимов (представителей калама) составляли мутазилиты. Наименование «мутазилиты» (араб. му‘тазиля, «обособившиеся, отделившиеся») первоначально обозначало тех, кто занимал нейтральную позицию во внутримусульманской гражданской войне 656–657 гг. Сами же мутазилиты связывают свое наименование с тем обстоятельством, что от кружка аль-Хасана альБасри (ум. 728), видного кадарита и крупнейшего деятеля религиозной жизни в г. Басра (Ирак), обособились два его ученика – Васыль ибн Ата (ум. 748) и Амр ибн Убайд (ум. 761), тем самым положив начало новой школе.

Н. В. Ефремова, Ислам. Философия, религия, культура. Часть 1. Теолого-философская мысль, 2015

С ростом значимости города его роль в политических делах восточной части халифата стала более существенной. Члены старинного рода Бухар-худа получали должности в других частях халифата. Писавший на арабском великий персидский историк Табари упоминает Аббаса ибн Бухар-худа как важного чиновника халифата в 811 г., в 836 г. другой член рода, Мухаммед ибн Халид, назван военачальником, сражавшимся в провинции Азербайджан с мятежником по имени Бабак. После поражения Бабака он стал наместником Армении в 838 г., и армянские источники ссылаются на него как на Бухар-худа. Следует отметить, что влияние этого рода сохранялось и в Бухаре, поскольку Халид ибн Баньят рассматривался в качестве преемника своего отца Баньята, даже при том, что его реальная власть, должно быть, была невелика.

Р. Н. Фрай, Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры, -1

Благодаря ее различным изданиям[3], образованные классы арабов восприняли новую номенклатуру названий, а ее дополненная версия, которую сделал аль-Тавит ибн Курра, стала основой для первого печатного издания книги «Альмагест». Это был перевод на латинский язык, сделанный Жераром из Кремоны в XII веке. Эта книга была опубликована в Венеции в 1515 году, и ее арабские корни оказались так заметны, что Иделер и Смит иначе как «Арабско-латинским Альмагестом» ее не называли. Греческий текст «Великой системы астрономии» Птолемея, по-видимому, был неизвестен в Европе до тех пор, пока его не перевел на латынь с ватиканской рукописи монах Георгий из Трапезунда. В течение XVI века вышло несколько изданий этого труда. Из этих и аналогичных и трудов и появились те искаженные греко-римско-арабские названия, которые мы, в разной степени, стали использовать для обозначения звезд.

Р. Х. Аллен, Звезды. Легенды и научные факты о происхождении астрономических имен, 1963

Изначально «партия Али» – «ши'ат Али» – жестко стояла на той позиции, что законы, данные в Коране и Сунне Мухаммада (С), не подлежат пересмотру и изменению. Али (А) и его сторонники занялись скрупулезной письменной фиксацией хадисного материала еще при жизни пророка Мухаммада (С), в то время как второй халиф 'Умар ибн ал-Хаттаб отдал приказ об уничтожении хадисов под предлогом того, чтобы они не смешались с текстом Священного Корана[1]. Шииты Али (А) не приняли инноваций, привнесенных вторым халифом, который запретил некоторые вещи, бывшие дозволенными в период жизни Мухаммада (С) и во время правления Абу Бакра (как то: запрет временного брака – мут'а, разрешенного в айате 24 суры «Ан-Ниса'»). Также они не считали правомерными вердикты ряда сподвижников, расходившиеся с Сунной Мухаммада (С), которые повлекли за собой изменение формы призыва на молитву (азан), омовения (вуду), намаза (салят), развода (талак), правил наследования (ирс) и ряда других шариатских процедур. Тем самым, шиитов можно назвать своеобразными «старообрядцами от ислама», которые блюли ислам Мухаммада в его первоначальной чистоте. Кроме того, сохраняя хадисы, они также были и ревнителями Сунны. Что касается большинства в умме – мусульман, называющих себя «людьми Сунны и джама'ата» (суннитами), – то они осознали потребность в хадисах намного позже, уже во времена правления Омейядов, когда стало отчетливо понятно, что лишь на основе Корана и без помощи хадисов невозможно развивать фикх. Это привело к интенсивному сбору хадисов через различных передатчиков, причем многие хадисы неизбежно фабриковались или по ошибке, или целенаправленно[2].

Карл В. Эрнст, Следуя за Мухаммадом. Переосмысливая ислам в современном мире, 2010

X века оказались в сфере влияния киданей. Очевидно, в этом веке и произошёл первый этап миграции. В 1029 году Абу Рейхан Мухаммад ибн Ахмед ал Бируни (973-1048 гг.), находясь на службе при дворе султана Махмуда Газневи, упоминает в своём сочинение «Тафхиме» неизвестных дотоле мусульманскому миру кунов и их соседей – каи. Махмуд Кашгари в своём «Собрании тюркских наречий» (1074 г.) называет каи племенем, знающим «свой (не тюркский) язык», но хорошо говорящими по-тюркски и помещает их вблизи ябаку, чомулов и басмылов, обитавших на территории от Восточного Семиречья, через Джунгарию и Алтай до Оби. О кунах Махмуд Кашгари не пишет, не сообщают о них в составе племён Дешти-Кипчака и мусульманские авторы более позднего времени. Они известны на Руси, а в Венгрии их этноним стал наименованием всех тюркских кочевников с 1070 года до монголо-татарского нашествия на страну в 1241 году. Кунами же называют и потомков тех же половцев и куманов, бежавших от монголов и поселившихся в Венгрии. На Руси этноним «куны» (в древнерусских источниках – хины, чины) не вытеснил этникон «половцы», но в некоторых случаях оба названия сливаются, образуя новый – «сорочины» или «сорочинцы» (Добродомов, 1978 г.).

Ю. А. Евстигнеев, Кыпчаки / половцы / куманы и их потомки. К проблеме этнической преемственности, 2010

Центром расселения арабов-‘аднани были Неджд и Хиджаз, то есть, можно сказать, Мекка и пустыня Хиджаз. Арабы-кахтани и арабы-‘аднани имели общие исторические корни, одних и тех же предков. Можно, к примеру, представить себе стремительно растущую арабскую семью 3000-летней давности, которая разделяется на две ветви. Потомки Йа‘руба ибн Кахтана обосновались в Йемене. Остальные – основатели города Мекки – являлись потомками Исма‘ила и получили наименование ‘аднани в честь предка по имени ‘Аднан.

М. Х. Бехешти, Мир накануне ислама, 2011

Крупным ученым того времени был аль-Хасан аль-Басри. Он участвовал в уточнении букв в тексте Корана, а при Омаре II стал судьей города Басры, заслужив уважение мусульман самых разных взглядов. Из школы аль-Хасана аль-Басри вышли и обособились мутазилиты (отделившиеся). Они разошлись со своим учителем в понимании того, кем становится мусульманин, совершивший тяжкий грех. Хариджиты считали такого грешника неверующим отступником, аль-Хасан об'являл его всего лицемером. Многие мутазилиты, в том числе и Васил ибн Ата, полагали, что подобный грешник, выходя из числа верующих, находится в промежуточном положении между неверием и верой. Учеником Васила ибн Аты был брат пятого шиитского имама, Зайд ибн Али, давший свое имя самостоятельному течению в шиизме – зайдизму. Зайдисты восставали против Омейядов, но были разбиты. Позже они захватывали власть в разных концах мусульманской империи – в Северной Африке, на южном берегу Каспийского моря, в Северной Йемене, где они правили более тысячи лет (901 – 1962).

А. А. Ханников, Ислам, -1

Крупным ученым того времени был аль-Хасан аль-Басри. Он участвовал в уточнении букв в тексте Корана, а при Омаре II стал судьей города Басры, заслужив уважение мусульман самых разных взглядов. Из школы аль-Хасана аль-Басри вышли и обособились мутазилиты (отделившиеся). Они разошлись со своим учителем в понимании того, кем становится мусульманин, совершивший тяжкий грех. Хариджиты считали такого грешника неверующим отступником, аль-Хасан объявлял его всего лицемером. Многие мутазилиты, в том числе и Васил ибн Ата, полагали, что подобный грешник, выходя из числа верующих, находится в промежуточном положении между неверием и верой. Учеником Васила ибн Аты был брат пятого шиитского имама, Зайд ибн Али, давший свое имя самостоятельному течению в шиизме – зайдизму. Зайдисты восставали против Омейядов, но были разбиты. Позже они захватывали власть в разных концах мусульманской империи – в Северной Африке, на южном берегу Каспийского моря, в Северной Йемене, где они правили более тысячи лет (901 – 1962).

А. А. Ханников, Энциклопедия ислама, 2012

Однако к концу XIV – началу XV в. в связи с кризисом имперской государственности в чингизидских государствах роль Великой Ясы уменшилась, и с этого времени наравне с ней начинает активно упоминаться торе, причём именно как результат законодательной деятельности Чингис-хана. Так, в «Продолжении сборника летописей», составленного, по мнению исследователей, персидским учёным 1-й трети XV в. Хафиз-и Абру[94], упоминаются «(тура) и устав (ясык) Чингиз-хана»[95]. Г. Дорфер в своём словаре также отмечает употребление понятия «torah-djenkhizkhaniah», в частности, у арабского автора начала XV в. Ибн Арабшаха – современника Амира Тимура[96]. В. В. Бартольд также отмечает, что «Тимура и чагатаев обвиняли даже в том, что для них тура Чингиз-хана стояла выше шариата; на этом основании сирийскими богословскими авторитетами была издана фетва, по которой Тимур и его подданные не признавались мусульманами»[97]. Захир ад-Дин Бабур, тимуридский падишах Индии, в 1-й трети XVI в. упоминает об установлениях Чингис-хана – Tыreh-e-Chengiz или Yвsa Chengiz[98]. Крымский историк XVIII в. Мухаммад-Риза в сочинении «Семь планет в известиях о царях татарских» (ок. 1737) упоминает о применении «чингизской тцрэ» в Крымском ханстве последней трети XVII в.[99] По мере дальнейшего кризиса и окончательного распада чингизидских государств имперского типа Великая Яса как законодательство, созданное именно для регулирования отношений между субъектами имперского значения, постепенно вообще вышла из употребления, что возвысило роль и значение торе – хотя бы и в чисто формальном отношении.

Р. Ю. Почекаев, «Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время), 2016

Мохаммад ибн Закария Рази, известный иранский химик, врач и исследователь, жил в третьем веке по хиджре, его книга «Алхави- великий свод» является энциклопедией халаби. Абурейхан Бируни является величайшем иранским астрономом и математиком. Он выучил греческий и ассирийский языки с целью изучения старинных книг, а находясь в Индии изучил санскрит. Его труды такие как: «альбакия- памятник минувших поколений», «мал-уль-хенд» и «Канун масуди» широко известны научному миру. Хорезми являлся еще одним из величайших иранских ученых в области математики, основоположником основ алгебры. Европейцы назвали его именем алгоритм. Со временем способы решения разнообразных задач стали называть алгоритмами. Авиценна с именем которого в Иране и в мире наука о медицине достигает своего апогея, можно по праву назвать величайшим восточным философом и медиком. Его труды- «книга исцеления» и «канон врачебной науки» являются двумя сверкающими жемчужинами в мировой цивилизации. Шахабуддин Сохреварди был величайшим представителем исламской культуры, который излагал философские и мистические истины на языке символов и образов. Он обладал высокой эрудицией во всех областях философии. Его научное и мировоззренческое наследие сохранились в виде книг и трактатов, которые до нынешнего времени используются исследователями философии.

Сборник статей, Иран и исламские страны, 2009

Слово «инсан» (ар. «человек») является производным от глагола «аниса» (привыкать, ознакомляться, дружить – примем. пер.) (аль-Фарахиди, 1410. Т. 7. С. 308; Ибн Манзур, 1414. Т. 6. С. 11), который идентичен поминовению (зикр), а его антонимами являются слова «неприязнь» (вахша) и «забвение» (нисйан). Забывчивость не является для человека нормой, а лишь исключением. От человека ожидается, что он будет помнящим, а если он что-либо забывает, это вызывает удивление и порицается:

Абульфазль Хошманеш, Язык Корана, -1

Что касается утверждения, что русы являются племенем из славян (или одной из разновидностей славян), то оно, по существу, очень близко к утверждению руского летописца о том, что «словеньскый языкъ и Рускый одно есть». Как утверждал один из крупнейших знатоков арабской историко-географической литературы Б. Н. Заходер, только особой предвзятостью можно объяснить факт непризнания за русами Ибн Хордадбеха руского, в подлинном смысле этого слова, происхождения[54].

Петр Толочко, Откуда пошла Руская земля, -1

Конкретно же об обращении берберов проинформировал нас Абдаль-Рахман ибн Халдун в своей «Истории берберов» (1396). По его мнению, часть берберов исповедовала иудаизм, религию, воспринятую ими от сильных израильских соседей, обитавших в Сирии. Среди берберов-иудеев было и племя джерба, жившее в районе горы Аурас, племя Кахины, убитой арабами в ходе их первых завоеваний. Вызывает интерес, что в числе мест проживания берберов-прозелитов Ибн Халдун называет части территорий современных Алжира, Марокко, Туниса, Ливии, т. е. те места, где и сейчас находятся большие еврейские общины.

Г. П. Катюк, Израиль, которого не было, или Подлинная история еврейского народа, 2014

В эпоху халифата Омейядов древняя и богатейшая персидская культура стала основой того духовного, интеллектуального и творческого расцвета, который принятой называть «золотым веком» ислама. Среди правителей особую известность снискал халиф Умар II (Умар ибн Абд аль-Азиз), который занимал престол в 717–720 гг. Он получил прекрасное образование, обучаясь у прославленных ученых. И при всем своем богатстве был благочестив и очень скромен в повседневной жизни. Став халифом, он отдал все свое состояние в государственную казну, пользовался только доходом с принадлежавшего ему земельного участка. И на слова о том, что сам «великий Омар» – Умар I принимал государственное содержание, отвечал, что у того правителя не было других источников дохода, а у него, Умара II, имеется кусок земли.

Алекс Бертран Громов, Персия. История неоткрытой страны, 2017

Опираясь на разные источники, господин Лейн датировал редакцию книги в такой композиции примерно концом XV века. Соответственно большую часть этих заметок представляют собой выдержки из произведений наиболее известных арабских историков и прочих писателей позднего Средневековья. Это – Ибн аль-Джаузи (ум. в 1256 г. н. э.), аль-Казвини (1283), Ибн аль-Варди (1348), Ибн-Халдун (1406), аль-Макризи (1441), ас-Суюти (1505), которые знали арабское общество как раз в эпоху, описанную в «Тысяче и одной ночи». Большинство произведений этих авторов не были опубликованы, когда писались заметки господина Лейна. Он цитировал выдержки из рукописей, находившихся в его собственности. Некоторые из этих произведений до сих пор не опубликованы, и, хотя многие из них печатались в «Булак пресс» и других издательствах, поразительно, как мало ими пользовались европейские ученые.

Эдвард Лейн, Арабский мир в эпоху «Тысячи и одной ночи», -1

Утверждение средневековых арабских и персидских авторов (ал-Истахри, Ибн Хаукаля, анонимного сочинения Худуд ал-Алам) о том, что река Итиль (Волга) берёт начало близ земли хырхызов (кыргызов) и «течёт между землями кимаков и гуззов», может косвенно подтверждать появление хакасов в Поволжье. То же следует сказать про легенду, сообщаемую ал-Гардизи (XI в.) о происхождении кыргызов и их начальника из славян. Из-за необъяснимого для арабских и персидских купцов и ученых европеоидного облика кыргызов признаки славянского их происхождения он увидел в наружности кыргызов.

С. С. Ахматнуров, Казаки Золотой Орды, 2017

В этом разделе мы продолжим начатое, нас будет интересовать динамичная и неоднозначная природа образа, а также возможности выявления специальных дискурсивных практик в искусстве и архитектуре различных регионов исламского мира. В книге «Искусство и тайна» мы предложили различать два этноцентричных пласта в культуре исламского мира: семито-арабское и арийско-иранское начала. Разность двух установок в одной культуре коренится в принципиальном различии между арабским и иранским языками. Семитские и индоевропейские языки отличны по отношению к глаголу «быть». В семитских языках бытийствование и сам модус существования, присутствия вещи предопределен свыше. Индоевропейцам же свойственно ощущать собственно бытие каждой вещи как данность, как присутствие. Вещь, с которой имеют дело сейчас и здесь. Если в бого-откровенной культуре арабов любая вещь есть следствие существования божественного Бытия, Бытия в качестве Бытия, то мусульмане Ирана, начиная с Ибн Сины, продолжали со всем возможным вниманием относиться, во-первых, к различию между сущностью, бытием (араб. wuj?d, и перс. hast?) и сущим (mawj?d), а также к существованию каждой отдельной вещи6. Сущее интересовало Авиценну в первую очередь, оно было явлением интеллигибельным. Специфика этнического мышления и языка заставляла его носителей относиться к Бытию и существованию особенным образом, несмотря на разделяемую арабами и иранцами религиозную установку.

Ш. М. Шукуров, Хорасан. Территория искусства, 2016

5.13. Аль-Масуди (Абу-ль-Хасан Али ибн аль-Хусейн аль-Масуди (896–956) – арабский историк, географ и путешественник) давал такую характеристику славянам: «Если бы славяне не были так раздроблены и если бы между отдельными их племенами было менее несогласия, то ни один народ в мире не в состоянии был бы им противиться».

Г. Н. Марков, От Гипербореи к Руси. Нетрадиционная история славян, 2014

Мухаммед бен Закария ар-РАЗИ (865–925). Уроженец Рея близ современного Тегерана, но образование получил в Мерве у центральноазиатских учителей; его главные последователи были также из Центральной Азии. Рази стал первым настоящим экспериментатором в области медицины и наиболее образованным практиком в медицине до Ибн Сины. Он являлся радикальным скептиком в том, что касалось религии.

С. Ф. Старр, Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана, 2013

Преобладают в основном первые два типа, однако в кризисные периоды на первый план может выходить харизматический тип, как в рассмотренном нами случае с Ахмадом ибн Ханбалом или в минувшем веке с лидерами фундаменталистских течений Сейидом Кутбом, Абу Ала Маудуди и, конечно же, с имамом Хомейни.

А. В. Журавский, Очерки христиано-мусульманских отношений. Хрестоматия для теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Этносоциальное содержание названия «ар-рус» в арабских источниках, в отличие от расширительного этнического «ас сакалиба» (под которым подразумевались не только восточные и западные славяне, но часто и другие народы Европы – болгары и даже германцы[432]), отмечалось неоднократно, причем этническое значение – под народом ар-рус понимаются скандинавы[433], – как правило, не выражено эксплицитно и устанавливается путем этнографических, исторических и прочих сопоставлений. Доминирование социального значения названия «ар-рус» исторически обусловлено самим характером контактов: знакомством арабов с теми самыми отрядами, которые называли себя r??s(тепп) и которых западные финны называли ruotsi. Один из таких отрядов в 921/922 г. видел в Булгаре Ибн Фадлан, составивший «этнографическое» описание похорон его «предводителя».

Е. А. Мельникова, Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды, 2011

В описании Ибн Фадлана, сделанном по личным впечатлениям, в первой четверти X века русь по внешнему облику не имела ничего общего со скандинавами, а порядки при дворе их «царя», то есть соответственно нашей гипотезе кагана или ольга, вообще совершенно чужды скандинавским, но действительно типичны для двора кагана хазарского. У Ибн Фадлана русь носит римские короткие плащи, турецко-украинские шаровары, а ее правитель проводит время исключительно в попойках и увеселениях на огромном столе в окружении наложниц и личной охраны, в то время как все государственные дела и защиту отечества выполняют его приближенные заместители. Как тут не вспомнить нашего славного былинного Владимира Красно Солнышко с его бесконечными пирами и полной отстраненностью от государственных дел, прижившуюся около него и охранявшую его драгоценную персону, а заодно всю Русскую землю, когорту богатырей и, наконец, отчеканенные в XI веке в Киеве монеты с легендой «Владимир на столе», как будто для иллюстрации описания Ибн Фадлана?!

В. Б. Егоров, Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей, 2012

Мало надежды и на арабов. Не в силах они удержать до второй половины IX века название племени ар-рус как одной из разновидностей славян. Ибн Хордадбех упоминает в средине IX века в «Книге путей и стран» современное ему племя ар-рус. Написана книга в двух редакциях: около 847 года и до 886 года, текст о русах есть в обеих. – § 73 в. «Если говорить о купцах ар-рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки чёрных лисиц и мечи из самых отдалённых [окраин страны] славян к Румийскому морю (Чёрному морю)… Иногда они везут свои товары… до Багдада на верблюдах. Переводчиками [для них] являются славянские слуги-евнухи» [12].

Л. А. Гурченко, Вынуть дьявола из мелочей, 2016

Аль-Мукаддаси отмечал сходство хазар со славянами (сакалиба), а анонимный автор «Сборника историй» (Муджмаль ат-Таварих, 1126 г.) утверждал, что «Рус и Хазар были от одной матери и отца»[110]. А вот более поздние арабские авторы, как правило, причисляли хазар к тюркам, а Ибн Халдун даже отождествлял их с туркменами.

К. А. Пензев, Праотец Мосох, 2010

К военным знакам власти принадлежит меч. На Руси, как и во многих европейских странах, меч всегда был также судебным символом. В начале X в. арабский писатель Ибн Русте сообщал о русских: «Мечи у них Соломоновы»[178], имея в виду, что князь судит с мечом в руке. О судебной функции меча имеется запись в Лаврентьевской летописи: «Князь бо не туне мечь носитъ в месть злодеемъ, а в похвалу добро творящимъ»[179]. Радзивиловская летопись в сцене инвеституры изображает мечи, которые один князь передает другому[180], однако они крайне «обезличены». Между тем, по-видимому, княжеские мечи имели признаки индивидуальности. Так, когда умер князь Всеволод Мстиславич «… в Пьскове… февраля II день, а въ неделю положенъ бысть во церкви святыа Троица… и поставиша надъ нимъ его мечь, иже и доныне стоить, видимъ всеми…»[181]. Вероятно, для усиления значимости меча князья использовали оружие «милостьное», т. е. заветное. Например, в «Повести об убиении Андрея Боголюбского» сообщается, что «его то бо мечь бяшеть святого Бориса»[182] (князя Бориса Владимировича).

Н. А. Соболева, Очерки истории российской символики. От тамги до символов государственного суверенитета, 2006

В своей работе исследователь использует широкий круг рукописных и печатных источников, труды представителей арабской классической науки, а также современных арабских и зарубежных исследователей. В частности, изучены рукописи (или их копии) десяти известных фондохранилищ (в Багдаде, Каире, ар-Рийаде, Мекке, Медине, Стамбуле). Среди цитируемых авторов – такие известные учёные классического периода арабской науки, как ибн Хишам, ибн Халдун, аз-Замахшари, Йакут и многие другие, основоположник современной арабской историографии и известный арабский просветитель Джирджи Зейдан, ряд современных исследователей. Автор широко обращается и к европейским трудам, в частности, это известные классики исламоведения и арабистики XIX Ю. Велльхаузен, К. Брокельман, Э. Хитти и другие, выдающийся российский исламовед и историк Василий Васильевич Бартольд.

Абд Аллах Абд ал-Азиз, Общество Медины в эпоху пророка Мухаммада, -1

Совет, назначенный Омаром для избрания халифа, выбрал Османа ибн Аффане – мужа двух дочерей Пророка. Купец из Мекки, зять и тесть Пророка, Осман был набожным и рачительным человеком. В его правление мусульманская империя расширилась от Северной Африки на западе до границ Китая и долины Инда на востоке.

А. А. Ханников, Халифат – государство ислама, 2012

Примерно в 945 г. арабский торговец из Испании по имени Ибрахим ибн Якуб, пришедший к балтийским берегам, отмечал, что пруссы имеют собственный язык и отличаются храбрым поведением в войнах против викингов (русов). Курши, племя, заселившее берега Балтийского моря, на территории современных Литвы и Латвии, в скандинавских сагах именуются кори или хори. Там же упоминаются войны между викингами и куршами, происходившие в VII в. до н. э.

Мария Гимбутас, Балты. Люди янтарного моря, 1968

Упоминают о резании рук и лиц славянами также и восточные авторы. Ибн Руст пишет: «Когда умирает у них (славян. – К.П.) кто-либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица»[167]. Ал-Бекри в XI веке сообщал о погребальном обычае славян: «И у них (у славян (сакалиба). – К.П.) обычаи подобные обычаям индийцев. Они граничат с востоком и далеки от запада. И они радуются и веселятся при сожигании умершего и утверждают, что их радость и их веселость (происходит) от того, что его (покойника) господь сжалился над ним. Жены же мертвого режут себе руки и лица ножами»[168].

К. А. Пензев, Русский Царь Батый, 2007