Неточные совпадения
Избалованный ласковым вниманием
дома, Клим тяжко ощущал пренебрежительное недоброжелательство учителей. Некоторые были физически неприятны ему: математик страдал хроническим насморком, оглушительно и грозно чихал, брызгая на учеников, затем со свистом выдувал воздух носом, прищуривая левый глаз; историк входил
в класс осторожно, как полуслепой, и подкрадывался к партам всегда с таким лицом, как будто хотел дать пощечину всем ученикам двух первых парт, подходил и
тянул тоненьким голосом...
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо,
тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей
домов и становились
в полукруг; несколько человек стояло рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
— А это, видите ли, усик шерсти кошачьей; коты — очень привычны к
дому, и есть
в них сила людей привлекать. И если кто, приятный
дому человек, котовинку на себе унесет, так его обязательно
в этот
дом потянет.
— Ничего тебе не хочется, никуда не
тянет тебя? Не просит голова свободы, простора? Не тесно тебе
в этой рамке? Ведь
в глазах, вблизи — все вон этот забор, вдали — вот этот купол церкви,
дома… под носом…
— Выходит, да не больно…
В наше время жених-то приехал
в дом, поглядел невесту издальки, а потом тебе и свадьба. А нынче: тянут-тянут, ходят-ходят, говорят-говорят по-умному-то, а глядишь — дело и рассохлось, да и время напрасно пропало.
Не отдавая себе отчета
в том, что его
тянуло в бахаревский
дом, Привалов скучал
в те свободные промежутки, которые у него оставались между двумя визитами к Бахаревым.
Собирались мы по-прежнему всего чаще у Огарева. Больной отец его переехал на житье
в свое пензенское именье. Он жил один
в нижнем этаже их
дома у Никитских ворот. Квартира его была недалека от университета, и
в нее особенно всех
тянуло.
В Огареве было то магнитное притяжение, которое образует первую стрелку кристаллизации во всякой массе беспорядочно встречающихся атомов, если только они имеют между собою сродство. Брошенные куда бы то ни было, они становятся незаметно сердцем организма.
Писарь сделал Вахрушке выразительный знак, и неизвестный человек исчез
в дверях волости. Мужики все время стояли без шапок, даже когда дроги исчезли, подняв облако пыли. Они постояли еще несколько времени, погалдели и разбрелись по
домам, благо уже солнце закатилось и с реки
потянуло сыростью. Кое-где
в избах мелькали огоньки. С ревом и блеяньем прошло стадо, возвращавшееся с поля. Трудовой крестьянский день кончался.
Но особенно крепко захватил и
потянул меня к себе нахлебник Хорошее Дело. Он снимал
в задней половине
дома комнату рядом с кухней, длинную,
в два окна —
в сад и на двор.
Но война кончилась, опасность миновалась; Иван Петрович опять заскучал, опять
потянуло его вдаль,
в тот мир, с которым он сросся и где чувствовал себя
дома.
Лука Назарыч, опомнившись, торопливо зашагал по плотине к господскому
дому, а Терешка провожал его своим сумасшедшим хохотом. На небе показался молодой месяц; со стороны пруда
тянуло сыростью. Господский
дом был ярко освещен, как и сарайная, где все окна были открыты настежь. Придя домой, Лука Назарыч отказался от ужина и заперся
в комнате Сидора Карпыча, которую кое-как успели прибрать для него.
— Конешно, родителей укорять не приходится, —
тянет солдат, не обращаясь собственно ни к кому. — Бог за это накажет… А только на моих памятях это было, Татьяна Ивановна, как вы весь наш
дом горбом воротили. За то вас и
в дом к нам взяли из бедной семьи, как лошадь двужильная бывает. Да-с… Что же, бог труды любит, даже это и по нашей солдатской части, а потрудится человек — его и поберечь надо. Скотину, и ту жалеют… Так я говорю, Макар?
Нюрочке делалось совестно за свое любопытство, и она скрывалась, хотя ее так и
тянуло в кухню, к живым людям. Петр Елисеич половину дня проводил на фабрике, и Нюрочка ужасно скучала
в это время, потому что оставалась
в доме одна, с глазу на глаз все с тою же Катрей. Сидор Карпыч окончательно переселился
в сарайную, а его комнату временно занимала Катря. Веселая хохлушка тоже заметно изменилась, и Нюрочка несколько раз заставала ее
в слезах.
На основании новых сведений, сообщенных Ольгою Александровною о грубости мужа, дошедшей до того, что он неодобрительно относится к воспитанию ребенка,
в котором принимали участие сами феи, — все нашли несообразным
тянуть это дело долее, и Дмитрий Петрович, возвратясь один раз из больницы, не застал
дома ни жены, ни ребенка.
Начался городской выгон, на котором паслись коровы, дощатый тротуар вдоль забора, шаткие мостики через ручейки и канавы. Потом он свернул на Ямскую.
В доме Анны Марковны все окна были закрыты ставнями с вырезными посредине отверстиями
в форме сердец. Также быЛи закрыты и все остальные
дома безлюдной улицы, опустевшей точно после моровой язвы. Со стесненным сердцем Лихонин
потянул рукоятку звонка.
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный,
потяну ли я тебя
в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что боюсь прижимки от полиции; но, чтобы тоже, говорит, у вас и
в селе-то между причетниками большой болтовни не было, я, говорит, велю к тебе
в дом принести покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь
в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не хотелось, знаете, делиться.
Вихрова, сам он не мог понять почему, ужасно
тянуло уйти скорее домой, так что он, сколько силы только доставало у него, самым поспешным шагом достигнул своего Воздвиженского и прямо прошел
в дом.
Но проходила ночь, медленно и противно влачился день, наступал вечер, и его опять неудержимо
тянуло в этот чистый, светлый
дом,
в уютные комнаты, к этим спокойным и веселым людям и, главное, к сладостному обаянию женской красоты, ласки и кокетства.
Приходилось по-прежнему бесцельно бродить по комнатам, прислушиваться к бою маятника и скучать, скучать без конца. Изредка она каталась
в санях, и это немного оживляло ее; но дорога была так изрыта ухабами, что беспрерывное нырянье
в значительной степени отравляло прогулку. Впрочем, она настолько уж опустилась, что ее и не
тянуло из
дому. Все равно, везде одно и то же, и везде она одна.
Матвей попробовал вернуться. Он еще не понимал хорошенько, что такое с ним случилось, но сердце у него застучало
в груди, а потом начало как будто падать. Улица, на которой он стоял, была точь-в-точь такая, как и та, где был
дом старой барыни. Только занавески
в окнах были опущены на правой стороне, а тени от
домов тянулись на левой. Он прошел квартал, постоял у другого угла, оглянулся, вернулся опять и начал тихо удаляться, все оглядываясь, точно его
тянуло к месту или на ногах у него были пудовые гири.
Должность у Козелкова была не мудреная: выйти
в двенадцать часов из
дому в департамент, там потереться около столов и рассказать пару скандалёзных анекдотов, от трех до пяти погранить мостовую на Невском, потом обедать
в долг у Дюссо, потом
в Михайловский театр, потом… потом всюду, куда ни
потянет Сережу, Сережку, Левушку, Петьку и прочих шалунов возрождающейся России.
С тех пор он жил во флигеле
дома Анны Якимовны,
тянул сивуху, настоянную на лимонных корках, и беспрестанно дрался то с людьми, то с хорошими знакомыми; мать боялась его, как огня, прятала от него деньги и вещи, клялась перед ним, что у нее нет ни гроша, особенно после того, как он топором разломал крышку у шкатулки ее и вынул оттуда семьдесят два рубля денег и кольцо с бирюзою, которое она берегла пятьдесят четыре года
в знак памяти одного искреннего приятеля покойника ее.
Зотушка посмотрел на широкую спину уходившего Михалка и,
потянув лошадь за осклизлый повод, опять зашлепал по двору своими босыми ногами. Сутулая, коренастая фигура Михалки направилась к
дому и быстро исчезла
в темных дверях сеней. Можно было расслышать, как он вытирал грязные ноги о рогожу, а затем грузно начал подниматься по ступенькам лестницы.
Горные инженеры, техники, доктора, купцы, адвокаты — всех одинаково
тянуло к всесильному магниту, не говоря уже о бедности, которая поползла к брагинскому
дому со всех углов, снося сюда
в одну кучу свои беды, напасти и огорчения…
Затем он упрекал ее мужа
в недальновидности: не покупает
домов, которые продаются так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что
в жизни этого старика она — не единственная радость. Когда он принимал больных и потом уехал на практику, она ходила по всем комнатам, не зная, что делать и о чем думать. Она уже отвыкла от родного города и родного
дома; ее не
тянуло теперь ни на улицу, ни к знакомым, и при воспоминании о прежних подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
И действительно, граф к вечеру мог уже переехать
в карете к себе, а через два дня был на ногах по-прежнему молодцом и уже не застал Рогожина
в доме тещи. Дон-Кихот был выслан из Петербурга
в тот же день, как он уронил графа,
потянув из-под его ног ковер. Княгиня наскоро призвала его и сказала...
Богатые самонадеянные офицеры бесцеремонно по полугодиям проживали
дома, и
в экстренном случае, за отсутствием телеграфов, рассылались эстафеты, а немногие бедняки между тем
тянули безысходную лямку.
Дошел до того, голова, ни хлеба
в доме, ни одежи ни на себе, ни на хозяйке; на работу силы никакой не стало; голодный еще кое-как маешься, а как поел — смерть да и только; у сердца схватит; с души
тянет; бывало, иной раз на работе али
в поле, повалишься на луг да и катаешься час — два, как лошадь
в чемере.
Мы все разошлись по
домам, кто прихрамывая, кто всхлипывая, и все с глубоко ожесточенными сердцами, а когда на другой день нас снова
потянули в залу, мы дали друг другу смертельную клятву поступить так же, как и молодец Ферапонтов.
Гости утомляли ее и стесняли; и
в то же время — это бывало почти каждый день — едва начинало темнеть, как ее уже
тянуло из
дому, и она уезжала
в гости куда-нибудь на завод или к соседям-помещикам; и там игра
в карты, танцы, фанты, ужины…
Оба приятеля часто стали ездить к Степану Петровичу, особенно Борис Андреич совершенно освоился у него
в доме. Бывало, так и
тянет его туда, так и подмывает. Несколько раз он даже один ездил. Верочка ему нравилась все более и более; уже между ними завелась дружба, уже он начал находить, что она — слишком холодный и рассудительный друг. Петр Васильич перестал говорить с ним о Верочке… Но вот однажды утром, поглядев на него, по обыкновению, некоторое время
в безмолвии, он значительно проговорил...
Рубашка все же оказалась ему узка,
тянула при ходьбе плечи и трещала, но он не решился заявить об этом няньке, хотя
дома,
в Саратове, один его суровый взгляд заставлял судорожно метаться десятки людей.
Я засел
дома, позволяя себе выходить и выезжать только по делам службы. Дел у меня накопилось пропасть, а потому скучать было невозможно. От утра до вечера я сидел за столом и усердно строчил или же допрашивал попавший
в мои следовательские когти люд.
В Карнеевку,
в графскую усадьбу, меня более уже не
тянуло.
Булька бросился прочь; но колодник
тянул к себе и кричал другому: «Бей!» Другой замахнулся дубиной, и Булька был бы убит, но он рванулся, кожа прорвалась на ляжке, и он, поджав хвост, с красной раной на ноге, стремглав влетел
в калитку,
в дом и забился под мою постель.
Тянет его
в круг девичий, но берет опаска — неравно придет кто из осиповских да потом
дома разблаговестит, что хозяйский зять у Мироновны на девичьих поседках был.
Нестерпимо
потянуло ее назад,
в деревню… Коричневый
дом с его садом казались бедной девочке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет и не будет возврата ей, Дуне. Мучительно забилось сердечко… Повлекло на волю…
В бедную родную избенку, на кладбище к дорогим могилкам,
в знакомый милый лес, к коту Игнатке,
в ее уютный уголок, на теплую лежанку… Дуня и не заметила, как слезинки одна за другою скатывались по ее захолодевшему личику, как губы помимо воли девочки шептали что-то…
В таком положении находились дела, когда Михаил Андреевич Бодростин, рассорясь с Подозеровым, ввел к себе снова
в дом Горданова и, пленясь его умом, его предприимчивостью и сообразительностью, вдруг задумал ехать
в Москву и оттуда
в Петербург, чтоб уладить кое-что по земству и вступить
в большие компанейские торговые дела, к которым его
тянуло и которых так опасалась Глафира Васильевна.
Во вторник после обедни преосвященный был
в архиерейском
доме и принимал там просителей, волновался, сердился, потом поехал домой. Ему по-прежнему нездоровилось,
тянуло в постель; но едва он вошел к себе, как доложили, что приехал Еракин, молодой купец, жертвователь, по очень важному делу. Надо было принять его. Сидел Еракин около часа, говорил очень громко, почти кричал, и было трудно понять, что он говорит.
Была весна, солнце садилось,
в лиловатой мгле краснели внизу черепичатые крыши городских
домов, из чащи кустов
тянуло ласковой прохладой.
Тянет его к себе этот
дом, точно он — живое существо. Не кирпичом ему хочется владеть, не алчность разжигает его, а чувство силы, упор, о который он сразу обопрется. Нет ходу, влияния, нельзя проявить того, что сознаешь
в себе, что выразишь целым рядом дел, без капитала или такой вот кирпичной глыбы.
И опять его
потянуло внутрь. Он перешел улицу, нырнул
в калитку мимо того же дворника и обошел кругом по тротуару всю площадь двора. Что-то особенно притягательное для него было
в этой внутренности
дома Калакуцкого. Ни на один миг не всплыла перед ним мертвая голова с запекшейся раной, пистолет на полу, письмо танцовщице. Подрядчик не существовал для него. Не думал он и о возможности такой смерти. Мало ли сколько жадных аферистов! Туда им и дорога!.. Свою жизнь нельзя так отдавать… Она дорого стоит.
— Ну и это хорошо, что не можете обещать, не соразмерив своих сил, — подхватила Саня. — Так вот что: когда вас
потянет в дурную компанию, Федя, приезжайте к нам. Вы знаете мою старушку-маму. Она пережила много горя и умеет влиять на людей. Она вас успокоит, развлечет и приголубит. А мои братья постараются вас занять, и вы почувствуете себя, как
в родной семье, как
дома. Придете, Федя, да?
В доме она точно почетная жилица или начальница какого-нибудь важного учреждения, которая не входит
в мелочи хозяйства… И досуг начинает тяготить ее. Ее
тянет в Петербург, к детям.
В конце зимы она поедет, но раньше Александру Ильичу это не понравится. Он говорит, что детей надо оставлять одних,
в их заведениях, одного
в лицее, другую
в институте, не волновать их постоянными свиданиями, иначе они не научатся никогда"стоять на своих ногах".
Ему было так хорошо
в обществе его дорогой Муси, что никуда не
тянуло и он просиживал по целым дням
дома, наслаждаясь покоем не изведанного им счастья у домашнего очага.
Уличила она себя
в том, что не чувство
тянет ее из
дому, не личность Ильина, а ощущения, которые ждут ее впереди… Дачная, гулящая барыня, каких много!
Но о женщинах он всего меньше думал. Если его
потянуло из деревни, то уж, конечно, не за тем, чтобы искать здесь нетрудной интриги с какою-нибудь местною дамой… Иметь
в числе знакомых тонко воспитанную женщину для"чашки чая"по вечерам было бы приятно, но такая"чашка чая"что-то не представлялась. Довольствоваться кое-чем он не хотел. Это значило бы искать связи, показывать, что ему скучно
дома, что он удовлетворяется первою попавшеюся губернскою барынькой, что он вульгарный развратник.
Там некоторые из повстанцев ворвались
в дом бывшего городничего, подполковника Лисовского, который со сна, увидев вооруженных людей, принял их за разбойников и страшно перепугался; но потом, узнав между ними знакомых помещиков, и принимая вторжение за шуточную мистификацию, шутя
потянул за висевшую на груди довудцы цепь с каким-то жезлом, и чуть было жизнью не заплатил за свою непочтительную выходку.
Их или не позабудет на первых же годах всепримиряющая смерть, или они вырастут
в селе, где их устроил «на грудь» воспитательный
дом, и со временем выйдут замуж за крестьянина и
потянут тягло — «будут нянчить, работать и есть».