Неточные совпадения
Все это в соединении с постом, который строжайшим образом наблюдался за столом у Крестовниковых, распалило почти до фанатизма воображение
моего героя, так что к исповеди он стал готовиться, как к страшнейшему и грознейшему акту своей
жизни.
— Так что же вы говорите, я после этого уж и не понимаю! А знаете ли вы то, что в Демидовском студенты имеют единственное развлечение для себя — ходить в Семеновский трактир и пить там? Большая разница Москва-с, где — превосходный театр, разнообразное общество, множество библиотек, так что, помимо ученья, самая
жизнь будет развивать меня, а потому стеснять вам в этом случае волю
мою и лишать меня, может быть, счастья всей
моей будущей
жизни — безбожно и жестоко с вашей стороны!
— Нет, не то, врешь, не то!.. — возразил полковник, грозя Павлу пальцем, и не хотел, кажется, далее продолжать своей мысли. — Я
жизни, а не то что денег, не пожалею тебе; возьми вон
мою голову, руби ее, коли надо она тебе! — прибавил он почти с всхлипыванием в голосе. Ему очень уж было обидно, что сын как будто бы совсем не понимает его горячей любви. — Не пятьсот рублей я тебе дам, а тысячу и полторы в год, только не одолжайся ничем дяденьке и изволь возвратить ему его деньги.
— Он говорит, что когда этот вексель будет у меня, так я не выдержу и возвращу его мужу, а между тем он необходим для спокойствия всей
моей будущей
жизни!
Вне этой сферы, в практической
жизни, с героем
моим в продолжение этого времени почти ничего особенного не случилось, кроме разве того, что он еще больше возмужал и был из весьма уже немолодых студентов.
Вследствие разного рода гуманных идей и мыслей, которыми герой
мой напитался отовсюду в своей университетской
жизни, он, в настоящий приезд свой в деревню, стал присматриваться к быту народа далеко иначе, чем смотрел прежде.
Трудно вообразить себе что-нибудь счастливее
жизни, которую на первых порах стали вести
мои возлюбленные в своем уединенном флигельке на Петровском бульваре.
— Вот по случаю этой-то
жизни, — начал Павел, воспользовавшись первою минутою молчания Салова, — я и очутился в весьма неприятном положении: отец
мой, у которого очень хорошее состояние, узнав, что эта госпожа живет со мною, рассердился и прекратил мне всякое содержание.
— Эх, mon cher, мало ли в какой форме придется в
жизни сделать заем… Я раз, честью
моей заверяю, заем делал во французском магазине — перчатками… Возьму в долг пару перчаток за полтора рубля серебром, а за целковый их продаю; тем целый месяц и жил, уверяю вас!
Павел опять предался при этом горестным мыслям и воспоминаниям. «Милый, дорогой родитель, — шептал он сам с собой. — Вся твоя
жизнь была заботой обо мне, чтобы как-нибудь устроить
мою будущность; малейшее желание
мое ты всегда хотел исполнить, а я между тем грубил тебе, огорчал тебя!»
«
Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь
мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в
моей жизни… Слушай...
М-r Постен был решительно каким-то ангелом-спасителем в
моей домашней
жизни.
— Нет, не встретится, если я уеду в деревню на год, на два, на три… Госпожа, которая жила здесь со мной, теперь, вероятно, уже овдовела, следовательно, совершенно свободна. Будем мы с ней жить в дружеских отношениях, что нисколько не станет меня отвлекать от
моих занятий, и сверх того у меня перед глазами будет для наблюдения деревенская и провинциальная
жизнь, и, таким образом, открывается масса свободного времени и масса фактов!
— На ваше откровенное предложение, — заговорил он слегка дрожащим голосом, — постараюсь ответить тоже совершенно откровенно: я ни на ком и никогда не женюсь; причина этому та: хоть вы и не даете никакого значения
моим литературным занятиям, но все-таки они составляют единственную
мою мечту и цель
жизни, а при такого рода занятиях надо быть на все готовым: ездить в разные местности, жить в разнообразных обществах, уехать, может быть, за границу, эмигрировать, быть, наконец, сослану в Сибирь, а по всем этим местам возиться с женой не совсем удобно.
— Monsieur Цапкин так был добр, — вмешалась в разговор m-me Фатеева, — что во время болезни
моего покойного мужа и потом, когда я сама сделалась больна, никогда не оставлял меня своими визитами, и я сохраню к нему за это благодарность на всю
жизнь! — прибавила она уже с чувством и как-то порывисто собирая карты со стола.
Герой
мой был не таков, чтобы долго мог вести подобную
жизнь… В один день все это ему опротивело и омерзело до последней степени.
Сам ли я ничтожество или воспитание
мое было фальшивое, не знаю, но сознаю, что я до сих пор был каким-то чувствователем
жизни — и только пока.
Иларион Захаревский, впрочем, с удовольствием обещался приехать на чтение; Виссарион тоже пожелал послушать и на этот вечер нарочно даже остался дома. Здесь я считаю не лишним извиниться перед читателями, что по три и по четыре раза описываю театры и чтения, производимые
моим героем. Но что делать?.. Очень уж в этом сущность его выражалась: как только
жизнь хоть немного открывала ему клапан в эту сторону, так он и кидался туда.
Герой
мой очень хорошо понимал, что в
жизни вообще а в службе в особенности, очень много мерзавцев и что для противодействия им мало одной энергии, но надобно еще и суметь это сделать, а также и то, что для человека, задавшего себе эту задачу, это труд и подвиг великий; а потому, вернувшись со следствия об опекунских деяниях Клыкова, он решился прежде всего заехать к прокурору и посоветоваться с ним. Тот встретил его с какой-то полуулыбкой.
— Вот ведь тоже стряпает! — произнес, показав вслед ему головой, Петр Петрович. — А разве так, как
мой покойный Поликарп Битое Рыло… Два только теперича у меня удовольствия в
жизни осталось, — продолжал он, — поесть и выпить хорошенько, да церковное пение еще люблю.
Вот даю клятву, — продолжал Вихров, — что бы со мной ни было, куда бы судьба меня ни закинула, но разоблачать и предавать осмеянию и поруганию всех этих господ — составит цель
моей жизни!..
Мне иногда казалось, что ты, смотря на
мою жизнь, как будто бы спрашивал взглядом твоим: за что я полюбила мужа
моего и отдала ему руку и сердце?
— Ни-ни-ни! — воскликнул Живин. — И не думай отговариваться! А так как свадьба
моя в воскресенье, так не угодно ли вам пожаловать ко мне в субботу — и вместе поедем на девичник. Надеюсь, что ты не потяготишься разделить со мной это, может быть, первое еще счастливое для меня дело в
жизни?! — заключил Живин с чувством.
Оно изломало только
мою жизнь!
— Не то что
жизнь провинциальная, но эта служба проклятая, — какое обстоятельство у меня вышло: этот вот
мой правитель канцелярии, как сами вы, конечно, заметили, человек умный и образованный, но он писать совсем не умеет; пустой бумажонки написать не может.
Мари и Вихров оба вспыхнули, и герой
мой в первый еще раз в
жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности любимой женщины к мужу. Он поспешил уехать, но в воображении его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие его до глубины души и унижающие женщину бог знает до чего, а между тем весьма возможные и почти неотклонимые для бедной жертвы!
Такая
жизнь влюбленных могла бы, кажется, почесться совершенно счастливою, но, на самом деле, это было далеко не так: лицо
моего героя было постоянно мрачно.
— Нет, даже легко!.. Легко даже! — воскликнул Вихров и, встав снова со стула, начал ходить по комнате. — Переносить долее то, что я переносил до сих пор, я не могу!.. Одна глупость
моего положения может каждого свести с ума!.. Я, как сумасшедший какой, бегу сюда каждый день — и зачем? Чтобы видеть вашу счастливую семейную
жизнь и мешать только ей.
— Я много в
жизни вынес неудач и несчастий, — толковал он Вихрову, идя с ним, — но теперь почти за все вознагражден; ты рассуди: я не умен очень, я не бог знает какой юрист, у меня нет связей особенных, а меня назначили!.. За что же? За то, что я всегда был честен во всю
мою службу.
Я тут же сказал сам себе: «Я всю
жизнь буду служить
моему государю и ни одной минуты русскому обществу!» — что и исполнил теперь.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь
мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить
жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа
моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам, не то я смертью окончу
жизнь свою».
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой
жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О
мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. От двора,
мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться ни того, ни другого. Рассудил, что лучше вести
жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.
Стародум. Ты знаешь, что я одной тобой привязан к
жизни. Ты должна делать утешение
моей старости, а
мои попечении твое счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.