Неточные совпадения
Еще первыми
русскими насельниками Пьяной река за
то прозвана, что шатается, мотается она во все стороны, ровно хмельная баба, и, пройдя верст пятьсот закрутасами да изворотами, подбегает к своему истоку и чуть не возле него в Суру выливается.
Издревле
та сторона была крыта лесами дремучими, сидели в них мордва, черемиса, булгары, буртасы и другие язы́ки чужеродные; лет за пятьсот и поболе
того русские люди стали селиться в
той стороне. Константин Васильевич, великий князь Суздальский, в половине XIV века перенес свой стол из Суздаля в Нижний Новгород, назвал из чужих княжений
русских людей и расселил их по Волге, по Оке и по Кудьме. Так летопись говорит, а народные преданья вот что сказывают...
И поплыл тут белый царь по Волге реке, поплыл государь по Воложке на камешке, в левой руке держит ведро
русской земли, а правой кидает
ту землю по берегу…
Русский не
то, он прирожденный враг леса: свалить вековое дерево, чтобы вырубить из сука ось либо оглоблю, сломить ни нá что не нужное деревцо, ободрать липку, иссушить березку, выпуская из нее сок либо снимая бересту на подтопку, — ему нипочем.
Когда французы из московского полымя попали на
русский мороз, забирали их тогда в плен сплошь да рядышком, и
тех полонянников по разным городам на житье рассылали.
У
русского простонародья нет летописных записей, ни повестей временных лет, ни иных писанных памятей про
то, как люди допрежь нас живали, какие достатки, богатства себе добывали, кто чем разжился, что богатеем
тому аль другому помогло сделаться.
Добр, незлопамятен
русский человек; для него что прошло,
то минуло, что было,
то былью поросло; дедовских грехов на внуках он не взыщет ни словом, ни делом.
Устроив душу жены, в
тот же день Доронин уехал к Макарью, там выгодно продал товары, разменял басурманские деньги на
русские и воротился в Вольск с крупным наличным капиталом.
По большим и малым городам, по фабричным и промысловым селеньям Вели́ка пречиста честно́ и светло празднуется, но там и в заводе нет ни дожинных столов, ни обрядных хороводов, зато к вечеру харчевни да кабаки полнехоньки, а где торжок либо ярманка, там от пьяной гульбы, от зычного крику и несвязных песен — кто во что горазд — до полуночи гам и содом стоят, далеко́ разносясь по окрестностям.
То праздничанье не
русское.
Но нигде так не кипит народная жизнь, никуда так много
русского люда в
тот день не стекается, как к Макарью.
— Нельзя, голубчик, нельзя, — стоял на своем Морковников. — Ты продавец, я покупатель, — без
того нельзя, чтобы не угоститься… я тебя угощаю… И перечить ты мне не моги, не моги… Нечего тут — расходы пополам… Это, батюшка, штуки немецкие, нашему брату,
русскому человеку, они не под стать… я угощаю — перечить мне не моги… Ну, поцелуй меня, душа ты моя Никита Федорыч, да пойдем скорей. Больно уж я возлюбил тебя.
А на помосте меж
тем бренчит арфа, звучат расстроенные фортепьяны, визжит неистово скрипка, и дюжина арфисток с тремя-четырьмя молодцами, не
то жидами, не
то сынами германского отечества, наяривают песенки, чуждые
русскому уху.
— Жаль, что вы, милая, иностранным языкам не обучались, а
то бы я прислала вам книжек, они бы очень полезны были вам. Впрочем, есть и
русские хорошие книги. Читали ли вы, например, Юнга Штиллинга «Тоска по отчизне»?
На каждую лодку нас пришлось по восьми человек, а их было по пяти; для
того и вязали, чтоб мы не одолели да не отплыли бы с ними к
русскому берегу…
С
того часу трухменцы черней не завешивали, тут им не стало боязно —
русских по
тем местам нет.
Ихний закон хмельного не дозволяет, да они
то ставят в оправданье: запрещено-де виноградное вино, а
русское — из хлеба, значит, его пить не грех.
Немало
русского полону
тот татарин выкупил, ходок на это дело.
Воспитанье давали ей обыкновенное для
того времени — наняты были француженка, немка, учительница музыки, учительница пения, а
русскому языку,
русской истории и закону Божию велели учить уволенному за пьянство из соседнего села дьякону.
Выдал Марко Данилыч деньги, а вишневку обещал принести на другой день. Субханкулов дал расписку. Было в ней писано, что ежели Субханкулову не удастся Мокея Данилова выкупить,
то повинен он на будущей ярманке деньги Марку Данилычу отдать обратно. К маклеру пошли для перевода расписки на
русский язык и для записки в книгу.
Дня через три Патап Максимыч с Никифором Захарычем поехали в город, чтобы сесть там на пароход. С ними и Мокей Данилыч отправился. Пробыв несколько дней у Дуни, он вместе с Чубаловым отправился в новое свое жилище на старом родительском пепелище. Там похлопотал Чубалов, и Мокей Данилыч скоро был введен во владение домом и пристанями, и как отвык от
русской жизни и ото всех дел,
то при помощи
того же Чубалова завел на свой капитал хлебный торг.
Неточные совпадения
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. // В
том богатырство
русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана // В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Довольно демон ярости // Летал с мечом карающим // Над
русскою землей. // Довольно рабство тяжкое // Одни пути лукавые // Открытыми, влекущими // Держало на Руси! // Над Русью оживающей // Святая песня слышится, //
То ангел милосердия, // Незримо пролетающий // Над нею, души сильные // Зовет на честный путь.
(В
те времена хорошие // В России дома не было, // Ни школы, где б не спорили // О
русском мужике.)
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди
русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? //
То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
Мой предок Оболдуй // Впервые поминается // В старинных
русских грамотах // Два века с половиною // Назад
тому.