Неточные совпадения
Эта глава именно показывает, что автор не вовсе чужд общей исторической идеи, о которой мы говорили; но вместе с
тем в ней же находится очевидное доказательство
того, как трудно современному
русскому историку дойти до сущности, до основных начал во многих явлениях нашей новой истории.
Если самовластие и лихоимство господствовали «в подробностях управления»,
то не много выигрывал народ
русский от
того, что у нас были «законы, сообразные духу народному, самобытные», и пр.
Если дружины
русские, составлявшие нестройную громаду, во время похода умели только грабить и опустошать свою землю наравне с чужой,
то, по всей вероятности, не великое добро для земли
русской было и от
того, что «все части ее были скреплены в одну стройную державу, готовую восстать на врагов по первому мановению», и пр.
А эти любимцы скрывают от него и вопли угнетенных ими, и нужды царства, и поражения войск
русских; если же не скрывают,
то представляют все в таком виде, как это нужно для их целей» (см. Мейербер, стр. 87).
Напрасно приверженцы старой Руси утверждают, что
то, что внесено в нашу жизнь Петром, было совершенно несообразно с ходом исторического развития
русского народа и противно народным интересам.
Так, со времен Бориса Годунова у нас постоянно увеличивалось число иностранных офицеров при войске; при Михаиле Феодо-ровиче наняты были иноземные полки и сделана попытка устройства
русских полков по иноземному образцу; при Алексее Михайловиче число иноземцев особенно увеличилось: в одном 1661 году, по разысканиям г. Устрялова (
том I, стр. 181), выехало в Россию до 400 человек.
Еще более противодействовало иноземцам духовенство XVII века. В IX приложении к первому
тому «Истории Петра Великого» напечатано завещание патриарха Иоакима, в котором он настоятельно требует, чтобы иноземцы лишены были начальства в
русских войсках. Вот извлечение, какое приводит из этого завещания г. Устрялов в тексте своей «Истории» (
том II, стр. 115–116...
Еще решительнее духовенство сопротивлялось вторжению иноземных обычаев в
русскую жизнь. Грозные проклятия постигли
тех, которые перенимали разные немецкие обряды и моды. Для примера довольно указать на один из самых невинных обычаев — бритье бороды. Еще патриарх Филарет восставал против бривших бороды, потом Иосиф и, наконец, патриарх Адриан в своем окружном послании, писанном уже в первые годы единодержавия Петра (см. «Историю Петра»,
том III, стр. 193–194).
В «Уложении» (глава XXII, ст. 24) есть статья, в которой говорится, что если бусурман обратит
русского человека в свою веру,
то бусурмана
того «по сыску казнить: сжечь огнем без всякого милосердия».
Из
того же опасения происходило, по свидетельству Кошихина, затруднение в поездке за границу, если бы кто захотел из
русских людей.
Само собою разумеется, что важность истинного образования не сразу была понята
русскими и что с первого раза им бросились в глаза внешние формы европейской жизни, а не
то, что было там выработано в продолжение веков, для истинного образования и облагорожения человека.
А кто
русские люди и иноземцы табак учнут держати или табаком учнут торговати, и
тех продавцов и купцов велено имати, и присылати в Новую Четверть, и за
то тем людям чинити наказанье большое без пощады, под смертною казнью, и дворы их и животы имая продавать, а деньги имати в государеву казну».
А как приспеет время учити
того царевича грамоте, и в учители выбирают учительных людей, тихих и не бражников; а писать учить выбирают из посольских подьячих; а иным языком, латинскому, греческого, немецкого, и никоторых, кроме
русского, научения в российском государстве не бывает…
Хотя он и чувствовал, может быть, с самого начала, свое умственное превосходство над ними, но вместе с этим он не мог не видеть и
того, что они много могут принести ему пользы, могут научить его многому, чего он никогда не узнал бы от окружавших его
русских бояр.
Кроме
того, важною статьей в старинных походах
русских были нетчики: в первом крымском походе, в стотысячном войске Голицына, их оказалось более 1300.
Нарышкины, Лопухины, Стрешневы, Ромодановские, Голицыны, Долгорукие и пр.,
то есть родственники царя, его дядьки, друзья, и всё именитые бояре
русские.
Это началось с 1696 года, и в
том же году назначены были
русские молодые люди за границу и решена поездка самого царя.
На другой день после взятия каланчей турки привели в ужас
русских, напав на них в
то время, как они отдыхали после обеда — «обычай, которому мы не изменяли ни дома, ни в стане военном», — по замечанию историка.
В сущности, впрочем, простое сравнение тогдашних
русских порядков с
тем, что Петр имел случай увидать за границей, могло послужить ему довольно ясным указанием, на что отныне должна быть устремлена его деятельность.
Необходимость распространить в народе просвещение, и именно на европейский манер, чувствовали у нас начиная с Иоанна Грозного, посылавшего
русских учиться за границу, и особенно со времени Бориса Годунова, снарядившего за границу целую экспедицию молодых людей для наученья, думавшего основать университет и для
того вызывавшего ученых из-за границы.
Кошихин с негодованием говорит о
том, что бояре
русские боятся посылать детей своих «для науки в иноземные государства» (Кошихин, IV, 24).
Вспомним, что
русские под Азовом пытались склонить пашу к сдаче города выгодными предложениями; при Пруте, уже гораздо позже, употреблено было
то же средство.
Петр захотел ввести
то же самое и в России и для
того, чтобы приблизить
русских к европейцам и по внешнему виду, прежде всего позаботился об изменении их наружности.
Он хотел, чтобы
русские и по наружности не были противны немцам, а «чем упорнее берегли
русские свою бороду,
тем ненавистнее, — по словам историка, — была она Петру, как символ закоснелых предрассудков, как вывеска спесивого невежества, как вечная преграда к дружелюбному сближению с иноземцами, к заимствованию от них всего полезного».
То же было и с старинной
русской одеждой, на которую Петр в это же время воздвиг гонение.
Пребывание за границей и тут не осталось без влияния на Петра, заставив его окончательно разлюбить
русскую одежду, которой он, по замечанию г. Устрялова, «и прежде не жаловал, наиболее потому, что длиннополые ферязи, опашни, охабни, с двухаршинными рукавами, мешали ему лазать на мачты, рубить топором, маршировать с солдатами, одним словом — нисколько не согласовались с его живою, быстрою, неутомимою деятельностью (
том III, стр. 199).
Все это придает труду г. Устрялова чрезвычайную важность, и мы надеемся, что читатели не будут на нас досадовать за
то, что мы так долго занимали их обозрением этого замечательного труда, появления которого так давно ожидала
русская публика.
Неточные совпадения
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. // В
том богатырство
русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана // В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, // Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Довольно демон ярости // Летал с мечом карающим // Над
русскою землей. // Довольно рабство тяжкое // Одни пути лукавые // Открытыми, влекущими // Держало на Руси! // Над Русью оживающей // Святая песня слышится, //
То ангел милосердия, // Незримо пролетающий // Над нею, души сильные // Зовет на честный путь.
(В
те времена хорошие // В России дома не было, // Ни школы, где б не спорили // О
русском мужике.)
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди
русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? //
То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
Мой предок Оболдуй // Впервые поминается // В старинных
русских грамотах // Два века с половиною // Назад
тому.