Неточные совпадения
«Вот где царит истинная, чистая супружеская любовь… —
думал я. — Здесь нет страсти, под гнетом которой погибло столько людей, бессознательно созидавших этот храм чистой любви».
— Вот именно, это
меня и спасает.
Мне необходимо верить в ту, кого
я люблю… а этим существам разве можно верить? Признаюсь только,
мне очень интересно с чисто философской точки зрения знать, о чем может
думать эта женщина?
—
Я никак не могу, — отвечал последний. —
Я завтра уезжаю, и
мне нужно рано вставать.
Я думаю даже поехать сейчас домой, не дождавшись окончания пьесы…
«Какая наивная, веселая, совсем ребенок… —
думала она, глядя на Ирену. — Такая же и
я была когда-то! Как это было давно! Но по крайней мере ты, мое дорогое дитя, ты останешься навсегда веселой, счастливой…».
«Завтра, —
думала про себя Ирена, — мы отправимся гулять вдвоем и
я с ней поговорю. Что дурного в том, что
я хочу жить с ней вместе, и как может огорчить ее это доказательство моей привязанности?»
— О,
я никогда и не
думала иначе! — воскликнула Ирена, бросаясь к ней на шею. — Если
я немного грущу и скучаю, стала даже капризной с некоторых пор, то все-таки
я не неблагодарная…
Я знаю, как ты
меня любишь!
— Конечно,
я только об этом и
думаю; но, само собою разумеется, нужно, чтобы он тебе нравился, чтобы ты его полюбила.
«
Я ей дала предварительное лекарство, —
думала мать, сидя в купе первого класса. — Она будет занята мыслью о своем замужестве. Это займет ее до моего возвращения, а это все-таки лучше, чем ее настоящее, неопределенное состояние духа».
—
Я буду
думать то, что ты
мне скажешь.
—
Я не хотела бы приводить тебя в отчаяние, но также не хочу поддерживать в тебе заблуждение, очнуться от которого было бы ужасно. Но
я не
думаю, чтобы что-нибудь могло заставить князя Облонского согласиться на то, что он называет «неравным браком» — une mésalliance.
—
Я весь к услугам вашего сиятельства. Вашему сиятельству стоит только сказать, о ком идет речь, чтобы
я знал, как взяться за дело. Смею
думать, что это не крестьянка?
— По крайней мере, по фамилии
я должен непременно ее знать, так как
я не
думаю, чтобы хоть одна фамилия знакомых вашего сиятельства не сохранилась навсегда в моей памяти.
—
Я думаю, что в течение нескольких дней.
Моя мать, —
думала Ирена, — знала его обыкновение ежедневно прогуливаться в той части леса, куда и повела
меня в день своего отъезда, чтобы ускорить свиданье.
«Завтра
я снова увижу его!» —
думала она.
Молния гнева блеснула в черных глазах Анжелики. «Он насмехается надо
мной!» —
подумала она. Он безжалостно улыбался.
—
Мне кажется, что Александр Михайлович неравнодушен к вам. Как вы
думаете, Анжелика?
— Ну, что, моя маленькая чародейка, — весело сказал он, пожимая руку Анжелики, — теперь,
я думаю, вас можно освободить и полечить немного? Ложитесь-ка отдохнуть, и если будете беречь себя, то через неделю опять будете молодцом.
— Веселюсь, но иначе, чем, может быть, вы
думаете.
Я не бываю ни на одном вечере, которые посещает Лора.
—
Я думаю, что мое замужество зависит только от
меня, — несколько резко ответила она, — а у
меня нет ни малейшей охоты выходить замуж.
— А
я никогда не
думал, что из нее выйдет такая прелесть, — продолжал Дмитрий Петрович. — Помнишь, мы спорили и ты говорил, что она будет хорошенькая?
«Хороша у
меня сила воли, — с горечью
подумала она. — Нет,
я должна уметь владеть собой, и
я добьюсь этого».
—
Я думаю, что вы сегодня несносны со своими комплиментами, — нетерпеливо перебила Лора.
— А между тем какое таинственное письмо ты
мне написала, — смеясь, сказала Лиза, — право,
я думала что Бог знает что случилось.
— Елен скучает, и
я думаю ехать завтра в театр: в оперу или балет.
— Не
думаю, чтобы мое присутствие было приятно Елене Александровне, — сказала Анжелика. — В балет
я не хотела бы ехать, но в оперу
я поеду с удовольствием, если, повторяю, это не будет неприятно вашей невесте.
—
Я думаю, она
мне может доставить удовольствие?! — проворчал граф капризным тоном.
«Нет, не все, —
подумала она, — один, внимание которого
мне всего дороже, не глядит на
меня».
«Что ему за дело? —
подумала она. — Не все ли ему равно, где
я буду?». — И холодно ответила...
Он ушел, и она с отчаяньем
думала: «Господи, как
я люблю его; даже сил не хватает притворяться спокойной! Глупая,
думала, что все пройдет, а между тем, что приходится выносить теперь! Умереть — со смертью все кончится».
— Как ты
думаешь, Лора, понравлюсь
я в этом наряде Дмитрию Петровичу?
—
Я еще не дала ему решительного ответа, и
я думаю, что…
— Да ты с ума сошла, Анжелика? Как? Ты еще можешь колебаться? Вот уж
я этого не понимаю!
Подумай, как ты будешь счастлива с ним — он так тебя любит…
— А вы
думаете, что
я не желаю того же? — с жаром сказал он. —
Я и сам хотел сказать вам, что как это ни будет трудно, но вы будете моей женой.
Я никогда бы этого не сделала, так как хотела посвятить себя искусству, но когда
я недавно убедилась, что вы тоже любите
меня, то
я подумала, что если
я отказываюсь от своей любви, то и не должна заставлять вас страдать, и лучшим лекарством для этого будет мое замужество.
—
Я дрожу при мысли, что ты сам будешь
меня меньше уважать и скажешь себе: «Кто солгал — тот солжет». Ты
подумаешь, что когда-нибудь
я солгу и тебе…
— Да уже за полдень!
Я еще
подумал, что это так рано наша барышня-то укатила, аль мамаша за ней приехала, только одно
мне показалось сомнительно…
«Рена у
меня не бесприданница, таким кушем не побрезгает даже иностранный принц!» — самодовольно
думала она.
«
Я поторопилась!» —
подумала она, припомнив сцену между ней и последним менее чем за неделю до привезенного ей Ядвигой потрясающего известия.
— Не нуждаетесь, — прохрипел он, — значит, вы
думаете, что
меня можно прогнать как лакея? Ошибаетесь.
— А она, плутовка этакая,
думала, что все время проводила
меня, старуху! — со смехом передала Марфуша, будто бы последние слова Ядвиги.
— Дорогой князь, какими судьбами, а
я думал, что вы за границей, — говорил он, крепко сжимая ему руку.
— Какой черт есть — все
мне про Москву в этом смысле наврали. Свахи там, говорили, в неделю окрутят, невест с капиталами нетолченая труба…
Я тут, как нарочно, недели с две тому назад проигрался в Петербурге в пух и прах. Дай,
думаю, попытаю счастья, и айд; в Москву. Свах это сейчас за бока. Не тут-то было. Деньги, проклятые, только высасывают, а толку никакого… Дошел до того, что хоть пешком назад в Петербург иди…
Жизнь моя состоит из трех периодов: первый — когда
я думаю о вас, второй — когда
я вижу вас, и третий — когда
я пишу вам.
Последний не хуже других, потому что тогда
я начинаю
думать вслух.
—
Я думаю так же, но когда мы обвенчаемся, разве
я буду иметь право что-нибудь скрывать от вас?
— В тот вечер его взгляд
мне показался странным, но оставим это,
я вас к нему не ревную, нет!
Я слишком уверен в вас, чтобы ревновать к кому бы то ни было… Но он и
я принадлежим к разному обществу, у нас разные взгляды, мы различно чувствуем и
думаем… Впрочем, дело уже сделано… что он сказал? Враг ли он нам, или друг, или ни то, ни другое?..
— Вы ангел! — прошептал он, страстно прижимая ее к своей груди. — Во всяком случае
я не
думаю, что есть человек счастливее
меня!
—
Я этого не
думаю… но они так
думают, и этого им довольно.
— Значит, Анжель покинула Петербург.
Я думаю, для вас это очень чувствительно? — прибавил он тоном, присущим единственно ему, который оскорблял и вместе с тем не давал возможности придраться.