Неточные совпадения
Но объяснить, кого
я встретил, так, заранее, когда никто ничего не знает, будет пошло; даже,
я думаю, и тон этот пошл: дав себе слово уклоняться от литературных красот,
я с первой строки впадаю в эти красоты.
К тому же Версилов мог
думать (если только удостоивал обо
мне думать), что вот едет маленький мальчик, отставной гимназист, подросток, и удивляется на весь свет.
Мы с нею с первого слова поссорились, потому что она тотчас же вздумала, как прежде, шесть лет тому, шипеть на
меня; с тех пор продолжали ссориться каждый день; но это не мешало нам иногда разговаривать, и, признаюсь, к концу месяца она
мне начала нравиться;
я думаю, за независимость характера.
Прибавлю, что это и решило с первого дня, что
я не грубил ему; даже рад был, если приводилось его иногда развеселить или развлечь; не
думаю, чтоб признание это могло положить тень на мое достоинство.
Я думал, что вслед за моим ответом он прибавит...
— Совершенно верно, великолепно! — вскричал
я в восхищении. В другое время мы бы тотчас же пустились в философские размышления на эту тему, на целый час, но вдруг
меня как будто что-то укусило, и
я весь покраснел.
Мне представилось, что
я, похвалами его бонмо, подлещаюсь к нему перед деньгами и что он непременно это
подумает, когда
я начну просить.
Я нарочно упоминаю теперь об этом.
Я был так смущен только что происшедшим, что, при входе их, даже не встал, хотя князь встал им навстречу; а потом
подумал, что уж стыдно вставать, и остался на месте.
Я глядел и тотчас же стал
думать: что же
я могу тут купить?
Нет,
мне нельзя жить с людьми;
я и теперь это
думаю; на сорок лет вперед говорю.
— Господа, — дрожал
я весь, —
я мою идею вам не скажу ни за что, но
я вас, напротив, с вашей же точки спрошу, — не
думайте, что с моей, потому что
я, может быть, в тысячу раз больше люблю человечество, чем вы все, вместе взятые!
— Коли слушали, так, конечно, знаете, потому что вы — вы! Как вы о нем
думаете? Простите за скорый вопрос, но
мне нужно. Именно как вы бы
думали, собственно ваше мнение необходимо.
— Это верно, это очень верно, это — очень гордый человек! Но чистый ли это человек? Послушайте, что вы
думаете о его католичестве? Впрочем,
я забыл, что вы, может быть, не знаете…
— Тут причина ясная: они выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами не ведая, как это в них делается: преклониться пред Богом не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие верить; но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто бывают под конец разочаровывающиеся. Про господина Версилова
я думаю, что в нем есть и чрезвычайно искренние черты характера. И вообще он
меня заинтересовал.
—
Я думаю, что всякий на его месте так бы поступил.
— Вы
думаете, она не нашла у Марьи Ивановны? — спросил
я, имея свою мысль.
В соседней биллиардной шумели, но
я сидел и сильно
думал.
Оно доказывало лишь то,
думал я тогда, что
я не в силах устоять даже и пред глупейшими приманками, тогда как сам же сказал сейчас Крафту, что у
меня есть «свое место», есть свое дело и что если б у
меня было три жизни, то и тогда бы
мне было их мало.
Вот что
я думал тогда в трактире.
Говоря это,
я вовсе не
думаю равнять себя с Колумбом, и если кто выведет это, тому будет стыдно и больше ничего.
С двенадцати лет,
я думаю, то есть почти с зарождения правильного сознания,
я стал не любить людей.
Но пусть, пусть: вы
думаете,
я желал тогда могущества, чтоб непременно давить, мстить?
«Но, —
подумал я, — если
я буду так сбиваться в сторону, то недалеко уеду».
Я обыкновенно входил молча и угрюмо, смотря куда-нибудь в угол, а иногда входя не здоровался. Возвращался же всегда ранее этого раза, и
мне подавали обедать наверх. Войдя теперь,
я вдруг сказал: «Здравствуйте, мама», чего никогда прежде не делывал, хотя как-то все-таки, от стыдливости, не мог и в этот раз заставить себя посмотреть на нее, и уселся в противоположном конце комнаты.
Я очень устал, но о том не
думал.
«Тут эмская пощечина!» —
подумал я про себя. Документ, доставленный Крафтом и бывший у
меня в кармане, имел бы печальную участь, если бы попался к нему в руки.
Я вдруг почувствовал, что все это сидит еще у
меня на шее; эта мысль, в связи со всем прочим, конечно, подействовала на
меня раздражительно.
— Так ты уже распорядился; а
я, признаюсь,
думал, что ты не станешь просить; какие же вы, однако, все теперь ловкие! Нынче нет молодежи, Татьяна Павловна.
— Не хмурьтесь, Андрей Петрович,
я вовсе не с тем, что вы
думаете.
Я именно хочу, чтоб все смеялись.
Через полчаса, когда Тушар вышел из классной,
я стал переглядываться с товарищами и пересмеиваться; конечно, они надо
мною смеялись, но
я о том не догадывался и
думал, что мы смеемся оттого, что нам весело.
С детьми тоже скоро
меня посадили вместе и пускали играть, но ни разу, в целые два с половиной года, Тушар не забыл различия в социальном положении нашем, и хоть не очень, а все же употреблял
меня для услуг постоянно,
я именно
думаю, чтоб
мне напомнить.
«Там спущусь по лестнице, —
думал я, — и выйду, а потом и пойду».
Однажды, для этого только раза, схожу к Васину,
думал я про себя, а там — там исчезну для всех надолго, на несколько месяцев, а для Васина даже особенно исчезну; только с матерью и с сестрой, может, буду видеться изредка.
Я думаю, если б мы с тобой, здесь теперь, раз или два погромче рассмеялись, то поселили бы восторг в их робких сердцах.
Я думаю, мы даже ни разу не поссорились.
—
Я сейчас внизу немного расчувствовался, и
мне очень стало стыдно, взойдя сюда, при мысли, что вы
подумаете, что
я ломался. Это правда, что в иных случаях хоть и искренно чувствуешь, но иногда представляешься; внизу же, теперь, клянусь, все было натурально.
— Ты
думаешь? — ответил он кротко, — ты очень мнителен; впрочем, если
я и засмеюсь, то не над тобой, или, по крайней мере, не над тобой одним, будь покоен.
— Знаете что, — сказал
я, — вы говорите, что пришли, главное, с тем, чтобы мать
подумала, что мы помирились. Времени прошло довольно, чтоб ей
подумать; не угодно ли вам оставить
меня одного?
— То есть ты подозреваешь, что
я пришел склонять тебя остаться у князя, имея в том свои выгоды. Но, друг мой, уж не
думаешь ли ты, что
я из Москвы тебя выписал, имея в виду какую-нибудь свою выгоду? О, как ты мнителен!
Я, напротив, желая тебе же во всем добра. И даже вот теперь, когда так поправились и мои средства,
я бы желал, чтобы ты, хоть иногда, позволял
мне с матерью помогать тебе.
Читатель, конечно,
подумает, что
я был в ужаснейшем расположении, выйдя от Ефима, и, однако, ошибется.
Но, отдавая справедливость Ефиму (который, вероятно, в ту минуту
думал, что
я иду по улице и ругаюсь), —
я все-таки ничего не уступил из убеждений, как не уступлю до сих пор.
Но, разглядев две наши отворенные двери, проворно притворила свою, оставив щелку и из нее прислушиваясь на лестницу до тех пор, пока не замолкли совсем шаги убежавшей вниз Оли.
Я вернулся к моему окну. Все затихло. Случай пустой, а может быть, и смешной, и
я перестал об нем
думать.
— Хорошо-с; так
я и
думал.
Я желаю заключить о его основательности: как вы
думаете, мог бы
я обратиться за заключением к толпе англичан, с которыми шествую, единственно потому только, что не сумел заговорить с ними на водах?
Да уж в меня-то вы,
я думаю, продолжаете верить: ведь знаете, как
я вам предана.
Не
думая ни о чем, не рассуждая и не воображая,
я шагнул, поднял портьеру и очутился перед ними обеими.
Но очень много
думать об этом было некогда: у
меня в голове сидел Крафт.
—
Я долго
думала, почему вам вздумалось оставить у
меня вчера деньги…
Я думал о матери и что так и не подошел к ней.
Я стал было убеждать, что это-то в данном случае и драгоценно, но бросил и стал приставать, чтоб он что-нибудь припомнил, и он припомнил несколько строк, примерно за час до выстрела, о том, «что его знобит»; «что он, чтобы согреться,
думал было выпить рюмку, но мысль, что от этого, пожалуй, сильнее кровоизлияние, остановила его».
«Да,
я слишком много сказал, —
думал я, — и, пожалуй, они о чем-нибудь догадаются… беда!