Нравственный аспект не только может, но и должен был быть положен, с точки зрения мыслителя, в основу
теоретической философии.
Если же, напротив, он хочет реализоваться в жизни как учёный, то в этом случае сугубо
теоретическая философия поможет ему сориентироваться в научной деятельности.
Составление этих правил, без сомнения, несло в себе положительный смысл, создав условия для появления
теоретической философии.
И если мы говорим, что
теоретическая философия имеет свою цель в практике, истина – в пользе, наука – в морали, то я скажу: ну а польза, для чего она?
В этом смысле другая философия – это один из инструментов развития
теоретической философии, когда оказывается, например, что на одном только понятии разума, воли или интереса не построишь философию.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: дезадаптировать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
С этим согласится каждый, кто осознаёт, насколько решающую роль всегда играла концепция категорий в философском взгляде на мир и насколько история
теоретической философии определяется историей учения о категориях.
Теоретическая философия занимается применением онтологии, эпистемологии и логики.
Вот почему на кантианство нельзя смотреть просто как на гносеологическое учение, как на направление
теоретической философии, которое не должно вызывать слишком сильных страстей.
Первое нами ощущаемое и фактически несомненное основание
теоретической философии есть та бесконечность человеческого духа, которая выражается здесь в несогласии мыслящего ума поставить заранее какие-нибудь внешние границы или пределы своей деятельности, заранее подчиниться каким-нибудь предположениям, не вытекающим из самой мысли, не проверенным и не оправданным ею.
Итак, первая основа философского мышления, или первый критерий философской истины, есть её безусловная принципиальность:
теоретическая философия должна иметь свою исходную точку в себе самой, процесс мышления в ней должен начинаться с самого начала.
Но разве
теоретическая философия обязалась заранее ни в каком случае, ни в каком смысле и ни с какой стороны не допускать в себя нравственного элемента?
Такое обязательство было бы, напротив, предубеждением, противным самому существу
теоретической философии.
Преимущественное внимание при изложении материала учебного пособия было уделено рассмотрению главных идей и работ, репрезентирующих основное содержание
теоретической философии немецких мыслителей.
Напротив, морально практические предписания, которые полностью основываются на понятии свободы при полном исключении определяющих оснований воли из природы, составляют особый вид предписаний: подобно тем правилам, которым подчиняется природа, они называются законами, но покоятся не на чувственных основаниях, как они, а на сверхчувственном принципе и наряду с
теоретической философией составляют совершенно особую часть под названием практической философии.
Теоретическая философия включает в себя такие теоретические области, как логика, онтология и эпистемология.
С тех пор за различиями между практической и
теоретической философией стоит система.
Метафизика – это аспект
теоретической философии.
Рациональное философское миросозерцание само по себе имело известную нравственную цену в глазах стоиков, и если некоторые из них любили выставлять напоказ своё презрение к чистой теории, то сравнение с киниками указывает, насколько разнятся они от этих моралистов именно в разработке
теоретической философии – логики и физики, которой киники действительно не хотели знать.
Теоретическая философия образует не только концептуально-методологическую основу, но и научную рамку, внутри которой, в качестве раздела, и начинаются теоретические рассуждения о праве.
Во всех учебниках
теоретической философии можно найти более или менее существенные ошибки и противоречия; но трудно было бы дать сборник морали, в котором безнравственный поступок выдавался бы за нравственный, или понятие нравственности было бы ошибочно в одной из своих существенных черт.
Здесь становится очевидным, в какой степени эти два термина следует рассматривать как два полюса кантовской
теоретической философии.
Дискуссии о паралогизме личности выталкивают проблему на порог
теоретической философии и сводят проблему личности к этическому смыслу.
Но хотя этика и должна постичь суть этого противостояния, без напоминания о
теоретической философии слово «личность» остаётся лишь выражением для потенции настроений и нематериальных суждений.
Чистая
теоретическая философия, по его мнению, должна заниматься лишь исследованием реальности нашего знания вообще, отвечать на вопрос, как существует мир вне нас, как возможна природа, а значит, и опыт, или как возникают в нас представления о внешних вещах; прикладная же философия, называемая философией природы, отвечает за выведение из принципов определённой системы нашего знания, т.е. системы всего опыта.
Прикладная практическая философия, или философия человека, имеет задачу дать истории научное основание точно так же, как прикладная
теоретическая философия, или философия природы, даёт эмпирическую теорию природы.
Точно так же начало практической философии не совпадает с концом
теоретической философии, поскольку здесь абсолютная абстракция описывается не как начало более высокого уровня сознания, а сознания вообще.
Теоретическая философия стремится к знанию, которое имеет ценность само по себе; она является продуктом чистого инстинкта познания.
Перевести моменты
теоретической философии и психологии на уровень, доступный для адекватного восприятия и усвоения человеком, мировоззрение которого пока ещё находится в стадии формирования.
Само собой разумеется, что великий реформатор философии и, если говорить об экономике и внешней форме логики, в частности, этой части
теоретической философии, работал бы над логикой в соответствии со своим архитектурным проектом, основные контуры которого зафиксированы в «Критике чистого разума», если бы это было ему угодно и если бы его дело научного обоснования всей системы собственно философии – философии подлинной истины и совести – это гораздо более важное и трудное дело, которое только он мог осуществить первым и только он один в своей оригинальности, позволило бы ему подумать о том, чтобы самому работать над логикой.
Непреходящая ценность его
теоретической философии заключается главным образом в обновлённой и углублённой разработке всех этих типов категорий, благодаря которой он поднял теорию категорий на новый уровень и дал своим преемникам важнейшие импульсы для её дальнейшего развития.
Однако он сразу же заметил пробел в этой системе, которая улучшила
теоретическую философию, но оставила практическую философию почти нетронутой.
– Аналогичным образом автор выражается, когда переходит от звериного облика мира и его неоспоримой определенности к проблеме
теоретической философии: хотя существование вещей вполне определенно согласно утверждениям сознания, это никоим образом не удовлетворяет разум (здесь мы узнаем, в чем он состоит), поскольку в случае существующих вещей не является самоочевидным, что мы знаем, что они есть и что они являются тем, что они есть.
Тем не менее, метод в более узком смысле для
теоретической философии является эмпирико-психологическим; он просто предлагает иное объяснение фактов, подлежащих объяснению, чем то, которое было принято до сих пор.
Так, например, в первом синтезе: «Эго позиционирует себя как ограниченное не-эго и позиционирует не-эго как ограниченное собой»,
теоретическая философия выводится из первой части, а практическая – из второй.
Поскольку нравственный элемент требуется самими логическими условиями мышления, он не только может, но должен быть положен в основу
теоретической философии.
Но эти основания лежат не в сфере спекулятивной мысли; в своих истоках софиология менее всего есть головное учение, родившееся из обстоятельств развития
теоретической философии.
Теоретическая философия имеет дело с законами природы, практическая – с законами свободы; первая имеет дело со всем, что есть, вторая – с тем, что должно быть.