Да и возню с цирковыми костюмами – чистку, глажку, подшивку –
мама никому не доверяла.
Ужас охватил её.
Мама никому и никогда не причиняла вреда – до сегодняшнего дня.
И только через несколько месяцев я поняла, что ребёнок и его
мама никому ничего не должны.
Это понятно, у всех были кормильцы – могучие орки, у нас с
мамой никого не было, бедной женщине приходилось рассчитывать только на свои силы.
– А, я и забыл, что ты острого не любишь! Ну ничего… Моя
мама никого не оставит голодным.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: рефрижераторщик — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
В мыслях были такие соображения: теперь няня всегда будет со мной,
маму никто не станет бить, и доктор, обожаемый всеми, будет у нас в почёте.
Беременность, декрет, за время которого произошло слияние банков, выход на работу и… молодая
мама никому не нужна.
На сей раз
мама никого не шантажировала и согласилась на семьдесят пять долларов в неделю.
– Боюсь, моя
мама никому не даст в организации поучаствовать, – сразу поумерила пыл жениха.
В надежде, что жизнь сложится не так, как было предначертано книгой судеб,
мама никому не говорила о предсказании мистика.
В нашем пропахшем рыбой захолустье кроме
мамы никому я не нужна, но мама поймёт, она всегда меня понимает.
Через пять лет после смерти
мамы никто уже не сочтёт это непочтительным или бессердечным.
Я не жаловалась, а просто делала, что нужно, потому как, кроме меня, у
мамы никого не было.
Он быстро её впустил в дом и посмотрел вокруг, проверил, что
маму никто не видел и не слышал, я только успела спрятаться за угол дома.
Веник не веник, но таких роскошных букетов
маме никто до этого не дарил.
Во время беременности
маме никто не говорил, что у ребёнка есть некие аномалии развития.
Но
маме никто ничего не присылал, а когда она изъявила желание предстать перед комиссией, её приняли на следующий же день, но разрешение выдали всего до сороковой ступени, больше – ни-ни.
Ни ко мне, ни к
маме никто и не думал относиться хоть как-то мало-мальски серьёзно.
Они знали, что
маму никто не защищает, поэтому задумывались о недобром.
Мама никого не пускала в своё святилище, да и сама обходила его стороной, пока не доходила до крайней точки кипения своей печали.
Это сейчас пятнадцатилетние
мамы никого не удивляют, а тогда это была редкость.
Мама никому не говорила об этой работе, ни у кого не просила помощи, никого не хотела отрывать от дела.
А мою
маму никто никогда не мог очаровать, тем более мои жены или мои девушки.
С другой стороны, моя
мама никого в своей жизни не убивала, особенно вот таким вот кардинальным и непредсказуемым образом.
А больше, так чтоб в открытую,
маме никто вроде и не угрожал.
В этой квартире, как я поняла, кроме их с
мамой никто не живёт.
Больше
маму никто не решался перебивать.
Похороны завтра, в воскресенье, тётка взяла хлопоты на себя, потому что больше у
мамы никого нет.
– Мне
мама никому не разрешала его давать.
–
Мама никому давать не велит.
А
маму никто и не спрашивал, хотя она уже подозревала неладное.
На все уверения, что в комнату к
маме никто не входил и тем более никто не брал ничего, она отвечала довольно злобно и так раздражённо, будто речь шла о чем-то важном.
В доме была няня, но
мама никому не доверяла.
Стоило градусу материнской беседы повыситься, тут же говорила: «Ну конечно, лучше
мамы никто не чувствует, как надо!» Это было приятно.
А то, что он один из самых талантливых художников, которые встречались мне за последние 10 лет, кроме его
мамы никто и не знал!
Сказал и испугался, – «
Мама никого уже не ждёт».
Я твёрдо обещала
маме никому и никогда не рассказывать о нашей поездке и обо всём, что увидела в таинственном лесу.
Мне же «Иоганн» нравится куда больше, но я пообещал
маме никому это имя не говорить.
Позже я узнала, что
маме никто не сообщил о папином аресте, но папа предвидел это.
Мама никого не слушала, носила меня по врачам, но я себя нормально чувствовала, и до трёх лет мне не могли поставить диагноз.
Ведь при общении с ребёнком необходимо учитывать его психологические особенности, а этому будущих
мам никто не учит.
Я бы не доверил свою
маму никому, но он наша последняя надежда.
Так радоваться как
мама никто не способен, такой эмоциональный контакт устанавливается только с вами.
Но
маму никто не услышал.
После смерти
мамы никто из многочисленных родственников не стал брать на себя такую обузу.
И даже тогда слова
мамы никто не принимал всерьёз.
– В нашем новом доме ты будешь бегать столько, сколько захочешь, потому что там кроме тебя, меня и
мамы никого больше не будет. Бежим!
Маму никто не ел и она всегда возвращалась, пусть даже уставшая и задёрганная.
А убивать
мама никого не хотела.