Котоваська

Наталья Бочечко (2024)

Котоваська — кот-странник. Он может оказаться где захочет, всего лишь сделав кувырок через голову. Котоваська побывает на Луне, у подножия вулкана и на арене цирка, сделает мёртвую петлю вместе с пилотами самолёта и спасёт пингвинят от гигантских буревестников… А ещё у Котоваськи есть тайна. Отчего он иногда грустит и долго не возвращается из путешествий домой. Что он ищет в далёких странствиях по всему свету? С семьёй Кузькиных кот-странник узнает, как это важно, когда тебе есть куда возвращаться. Cохранен издательский макет

Глава 2. Тапки для кота

Котоваська лакал из блюдца подтаявшее мороженое. В семье Кузькиных обожали это лакомство. Даже мама с папой ели его на десерт почти каждый день. Мама и дети — клубничное, папа — пломбир.

Котоваська никогда не пробовал мороженое. Оно ему так понравилось, что он вылизывал остатки уже третьей по счёту порции. Рыжая мордочка с длинными усами излучала блаженство.

— Откуда ты взялся, Котоваська? — наконец решился спросить Павлик.

Все смотрели на гостя затаив дыхание.

Услышав вопрос, Котоваська вздрогнул и замер. Зелёные глаза на мгновение расширились и снова сузились. Он отодвинул блюдце и сказал:

— Я всегда то тут, то там. Куда захочу, туда и лечу.

По кошачьей привычке он начал вылизывать лапы языком, но вдруг, вспомнив, что находится среди людей, смутился и спрятал язык.

— То тут, то там? Как ты это делаешь? — спросил Толик.

— Это легко, — лениво протянул Котоваська, — легко, если ты кот… Ну или кошка. Надо просто подумать о том месте, где хочешь оказаться, и перекувырнуться через голову.

— Неужели волшебство? — удивилась мама.

Папа усмехнулся:

— М-да, не думал не гадал, что однажды к нам с потолка свалится волшебный кот.

— Никакой я не волшебный, — ответил Котоваська, косясь на холодильник. Он знал — там осталась ещё половина длинного батона пломбирного мороженого. — Любой представитель кошачьего семейства может воспользоваться этой способностью, — кот обвёл всех значительным взглядом и шёпотом добавил: — Любой, кто осмелится.

Котоваська снова покосился в сторону холодильника.

— Может, ещё мороженого? — догадалась предложить мама.

— Да, пожалуй, ещё немного я бы съел, — ответил гость, делая равнодушный вид.

Папа и дети с нетерпением ждали, пока мама достанет мороженое из морозилки и отрежет очередную порцию. Павлик с Толиком придвинулись поближе к рыжему коту. Котоваська не спеша принялся за десерт.

— Почему же все кошки так не делают? — спросил Толик.

— Зачастую мои сородичи… мням-мням, — Котоваська говорил и ел почти одновременно, — выбирают спокойную жизнь домашней кошки… мням-мням. А если хоть раз перекувырнёшься, — Котоваська вдруг поднял перемазанную мордочку и посерьёзнел, — то забудешь дорогу домой и уже не сможешь жить как прежде. Такая кошка становится странником.

Котоваська встал на задние лапы, поднял переднюю лапу вверх и важно сказал:

— Да, странником! Независимым и одиноким.

Он хотел снова сесть, но поторопился. Табуретка покачнулась и…

Бум! Плюх! Дзынь!

На полу по очереди оказались табуретка, рыжий кот и блюдце с мороженым.

Котоваська сидел среди осколков и липких белых лужиц. С живота медленно сползали вязкие сгустки пломбира. Кот высунул язык, облизал мордочку и даже поймал капельку растаявшего мороженого, сорвавшуюся с усов.

Папа и дети хотели броситься к нему на помощь, но стоило им шевельнуться, как мама скомандовала:

— Стоять!

Они тут же застыли на месте. Даже папа.

— Везде осколки, порезаться ведь можно, — уже спокойно пояснила она. — Не двигайтесь, я одна в тапках.

Мама осторожно вдоль стены прошла в прихожую и стала оттуда кидать тапки всем остальным. У папы они самые большие, коричневые в клеточку. У Толика — поменьше, резиновые голубые. У Павлика — ещё меньше, тёмно-синие с красной машинкой. Котоваське мама кинула детские кроссовки. Кот натянул обувь на все четыре лапы и, не отрывая их от пола, прошаркал в прихожую.

— Ничего, тебе мы тоже тапки купим, — успокоил его папа, собирая остатки блюдца.

Толик с Павликом пытались шваброй достать из-под шкафа отскочивший туда осколок. Услышав папины слова, они радостно переглянулись. Если в доме заводятся чьи-то тапки, то это уже серьёзно. Зачем хранить обувь того, кто здесь не живёт?

— А у тебя есть дом? — осторожно спросил Толик гостя.

— Дом? Зачем мне дом? — замялся Котоваська. — Я кот дикий, свободолюбивый. Дом — это хозяева, а хозяева — это «туда не ходи», «этого не делай». Лучше уж я так… сам по себе.

— Оставайся у нас жить, — предложил Павлик. Толик с папой одобрительно закивали головами. — А мы тебе будем не хозяевами, а… а…

— А семьёй, — закончил папа, — и тапки тебе купим.

Котоваська невольно расплылся в улыбке, как самый настоящий чеширский кот.

В это время из ванной вышла мама с ведром и тряпкой.

— Нет! Никаких тапок мы покупать не будем, — строго сказала она.

Таких жестоких слов от мамы никто не ожидал. Папа удивлённо поднял брови. Толик и Павлик скривили лица, приготовившись реветь. Котоваська часто-часто заморгал и низко опустил голову.

— Мы не будем покупать тапки, — продолжила мама, — потому что даже самый маленький размер будет ему велик. Сошьём их сами.

— Ура-а-а! — закричали дети, бросившись обнимать папу, маму и кота.

Так Котоваська нашёл свой дом. Потому что даже самым независимым и одиноким странникам хочется куда-то возвращаться.