Хранительница болот

Наталья Тимошенко, 2023

Кому-то бабушки оставляют домики на Лазурном берегу, а популярной писательнице Эмилии Вышинской досталась в наследство старая усадьба среди полесских болот. Но это оказалось именно то, что сейчас нужно Эмилии, переживающей творческий и семейный кризис. Захватив с собой младшую сестру, Эмилия приезжает в усадьбу на правах новой хозяйки. Ей предстоит узнать, какие тайны на протяжении нескольких веков скрывали Вышинские, кто живет в лесу за усадьбой, а также почему Агату Вышинскую, оставившую ей наследство, называли Хранительницей.

Глава 6

До усадьбы я добралась без приключений. Нашла и поваленную березу, и каменную тропинку. Оказалось, я была не так уж далеко от дома все это время, болото начиналось едва ли не забором. Если бы только забор тут был. Но я не нашла даже следов его былого существования, что показалось странным. Какой-никакой, а по бокам он оставался, почему же Агата никак не отгородилась от леса? Ведь там водятся волки. Неужели ничего не боялась? Отважная женщина.

Юлька и Кирилл были все там же, в саду, только теперь наш добровольный помощник больше не занимался розовыми кустами, а весело болтал с моей сестрой, не забывая при этом отчаянно краснеть. Все-таки мне надо провести беседу с младшей сестрицей, негоже вгонять в такую краску ухажеров.

Едва я показалась в поле зрения обоих, как они всплеснули руками и поторопились ко мне. Кирилл легко бы обогнал Юльку, ее крутая коляска не была способна развивать крейсерскую скорость на плохой дороге, но он держался позади. Истинный джентльмен. Вот кто определенно подал бы мне руку, в отличие от угрюмого соседа.

— Эмма, что случилось? — воскликнула Юлька, разглядев меня.

Представляю свой видок: мокрая, грязная, злая.

— Провалилась в болото, — честно ответила я. — Оно тут, оказывается, прямо за забором.

— Я ведь вас предупреждал, — покачал головой Кирилл, но сейчас мне было плевать на его предупреждения.

— Мне нужен горячий душ, — пресекая все расспросы, заявила я, проходя мимо них, но ребят это не остановило. Они развернулись и хвостиками направились за мной.

— Кстати, Кирилл, кто такой Багник? — спросила я, не оборачиваясь.

Хруст гравия за спиной стих, и мне пришлось остановиться и посмотреть назад. Юлька выглядела просто удивленной, а Кирилл словно даже испуганным.

— Багник? — переспросил он, но я видела, что это слово он слышит не впервые. Да ведь он и не мог не знать его, он местный. А Иван сказал, что местные никогда не назвали бы Багника жабой, значит, все тут о нем знают.

— Багник, — кивнула я, пристально глядя на Кирилла. В этот раз я не дам ему замять тему, хватит благородства. Здесь что-то происходит, и я должна знать что. В конце концов, речь идет о безопасности не только моей, но и Юлькиной.

— Ну… — Кирилл замялся, но по какой-то причине решил ответить: — У нас так называют хозяина болота.

— Хозяина болота? — с интересом переспросила Юлька. — Как это?

— У нас верят, что у всего есть хозяева: и у болота, и у леса, и у дома…

— Это типа домовых и леших? — нахмурилась сестра.

— Что-то вроде этого, — кивнул Кирилл. — Так вот, Багник — хозяин болота.

— И что он делает?

— Заведует болотом. Даже не простым болотом, а именно багной, как у нас. Живет в самой трясине, на поверхность редко поднимается, да и незачем ему. Кто попал в трясину — уже не выберется, так и так к нему на ужин попадет. Узнать о том, что он рядом, можно по пузырям, поднимающимся со дна болота и лопающимся на поверхности.

Юлька со страхом посмотрела на меня. Мой вид намекал, что я едва не стала ужином этому самому Багнику, если только он существует. И я, человек разумный, образованный и не верящий в домовых и леших, теперь почему-то сомневалась в своем разуме. Ведь я же видела эту лысую зеленую голову, эти жабьи глаза! И пузыри, чертовы пузыри, которые приняла за болотный газ.

Кстати, а может, все-таки в этом дело? Я слышала, что болотные газы ядовиты, возможно, они могут вызывать галлюцинации. А раз болото за самым забором, может быть, и остроухая старуха на моем шкафу была следствием отравления. Интересно, могут ли газы отравлять вообще всю деревню? Раз уж местные верят во всех этих Багников.

— Как ты выбралась? — спросила Юлька, перебивая мои мысли.

Я врать не стала:

— Сосед помог.

— Эмилию Багник не тронул бы, не переживай, — улыбнулся Кирилл, переводя разговор в шутку, но мне вдруг подумалось, что он сказал правду. Не тронул бы. Ведь не просто не тронул, а помог, подтолкнул снизу, чтобы я дотянулась до палки. А почему, я не знала.

— Кстати, Кирилл, а согласно вашим верованиям, как называют маленькую старушку с острыми ушами, которая любит прятаться на шкафу? — спросила я, поддерживая его шутливый тон.

Но по моим глазам он понял, что я не шучу. И я тоже вдруг осознала, что он догадался: я видела все, о чем говорю. Догадался и… не удивился. Будто я и должна была увидеть.

— Это Воструха, — просто ответил Кирилл. — Домашний дух. Она добрая, помогает присматривать за домом.

— Вроде домового? — уточнила Юлька, а потом посмотрела на меня. — Откуда такие вопросы, Эм?

Я лишь махнула рукой.

— Собираю материал для новой книги.

— Ты же никогда не писала фэнтези.

— Говорят, оно неплохо продается.

На самом деле на свои гонорары я тоже не жаловалась. Особенно после того, как Вадиму удалось продать права на экранизацию одной моей книги три года назад, и с тех пор продюсерские центры бились за мои рукописи. Раньше не жаловалась, как будет дальше, после всего произошедшего, одному Богу известно.

Оставив этих двоих наслаждаться обществом друг друга, я отправилась в ванную. Ее мы оборудовали только на первом этаже, поскольку напора воды не хватало на второй. Даже на первом насос справлялся с трудом, вода текла тоненькой струйкой, становясь то холодной, то горячей. Удовольствия от такого душа мало, но помыться можно. По этой причине мы пока не покупали душевую кабину, пользовались ванной. Если все время контролировать воду, то можно было набрать ее нужной температуры.

Забравшись в огромную лохань на медных грифоньих ножках, я не стала закрывать слив пробкой. Сначала пришлось смыть с себя грязь и тину, и только после этого позволила себе наполнить ванну. Прошло не меньше получаса, прежде чем вода дошла мне до груди, укутывая в теплое покрывало и оставляя позади неприятное приключение. Я закрыла глаза, вдыхая апельсиновый аромат пены и покачиваясь на волнах дремы. Все пережитое теперь казалось не таким уж страшным, я даже поверила, что никакого Багника на самом деле не видела. Просто испугалась, а у страха глаза велики. А что до палки дотянулась, так на пороге смерти у людей часто просыпаются невиданные возможности. Адреналин и все такое. Не могу же я поверить в существование болотного духа, в самом деле! Что дальше? Призраки и ведьмы?

Звук лопнувшего на поверхности воды пузыря выдернул меня из приятной неги и заставил распахнуть глаза. Вода вокруг больше не была спокойной, она пузырилась и лопалась, будто кто-то опустил невидимую трубочку в воду и дул в нее. Или сидел в воде и выпускал из легких воздух. Кто-то огромный, потому что пузырей было слишком много. Вся моя ванна была сплошными пузырями. В панике я разгребла руками пену, но никого не увидела. В воде была только я одна, а пузыри не исчезали.

Хватаясь руками за скользкие края ванны, я выскочила из нее и едва не упала, поскользнувшись на разлитой по полу воде. Откуда она тут? Я ведь мылась аккуратно, не расплескивая. Зажмурившись от ужаса, я опустила руку в ванну и выдернула пробку. Вот так. Кто бы ни был внутри, ему придется спуститься в канализацию.

Замотавшись в большое пушистое полотенце, я бегом бросилась на второй этаж. Теперь в моем шкафу было много вещей, однако я все равно вытащила первое попавшееся платье. Вместо того чтобы выбирать одежду, я поглядывала на шкаф, где несколько дней назад видела необычную старушку. Воструху, как назвал ее Кирилл.

Идея возникла внезапно. Я подтащила тяжелый стул с резной спинкой к шкафу и взобралась на него. Пришлось ухватиться за край шкафа и приподняться на носочки, чтобы заглянуть на самый верх. Никакой старухи здесь не было. Старухи не было, а пыль была. При уборке я лишь повозила тут шваброй, не дотянувшись нормально. А среди этой пыли, забившись в самый угол, лежал большой пухлый конверт. Я потратила несколько минут, прежде чем смогла ухватить его за край и подтянуть к себе. Никакой сургучной печати, которую уже нарисовало мое воображение, на нем не было, поэтому я открыла его прямо там же, стоя на стуле.

В конверте лежали письма. Сгорая от нетерпения, я слезла со стула, забралась с ногами на кровать и открыла первое. Чернила уже порядком выцвели, но все еще читались. В первое мгновение я испугалась, что письма тоже будут написаны латинкой и я ничего не пойму, но выдохнула с облегчением, увидев знакомые буквы.

Здравствуй, дорогая сестра!

Ты просила узнать, как дела в деревне. Вчера мы с мамой ходили туда, справлялись о здоровье Катерины. Там снова неспокойно. Только все утихло после смерти Степана-столяра, как новая напасть: ушел и не вернулся Антоша, муж Ганны Михайловой. Ты же знаешь, Антоша хороший охотник, не мог заблудиться в нашем лесу. Однако к вечеру не пришел, а все деревенские знают, что на ночь там оставаться теперь опасно. Ганна плачет, по-деревенски уже хоронит его. Завтра мужики собираются идти искать, папа обещал помочь. Знаю, что тебе еще рано, поэтому прошу лишь об одном: поскорее набирайся сил! И не злись на папу, он хочет, как лучше. Ты же знаешь, кроме тебя, нас некому защитить. Ты нам очень нужна.

Леона.

Леона. Такого имени я еще не слышала. Среди найденных в доме бумаг и документов имен было мало, а семейные портреты на стене гостиной не были подписаны. Но почему-то мне казалось, что эта таинственная Леона — одна из Вышинских, какая-то моя прапра. Иначе с чего бы Агата хранила ее письма на своем шкафу? И если Леона писала письма сестре, не могла ли этой сестрой быть сама Агата?

Открыв следующее письмо, я вздрогнула от неожиданности. Теперь я знала имя сестры Леоны, и звали ее не Агата…

Агния!

Антошу нашли. Вернее, то, что от него осталось. Нет никаких сомнений, что его разорвал дикий зверь. Мужики говорят, что следы волчьи, только таких огромных в нашей стороне никогда не бывало, не любят они болот, боятся. Папа запретил теперь нам с Эленой ходить в лес, пока не отловят волка. Жалко, в лесу теперь особенно хорошо, цветы кругом, ягоды. Мама ругает нас, говорит, что мы ведем себя как деревенские девки, но ты же знаешь, как я люблю лес.

Эх, даже завидую тебе! Ты скоро сможешь проводить там много времени! Знаю-знаю, что ты выбрала бы другую жизнь, но, сестричка, ты нам всем очень нужна!

Как думаешь, действительно волк в лесу объявился или это что-то другое? Охотники узнали бы, да? Очень жду твоей записки.

Леона.

Не та ли это Агния, видения о которой я ловила уже несколько раз? А еще у этой Агнии были сестры Леона и, очевидно, Элена. Хотя Элена может быть и не сестрой, а, к примеру, тетей или даже служанкой Леоны. Компаньонкой. Как интересно! Я с нетерпением взяла еще одну записку.

Агния!

Пришло письмо от Миши! Они с Оленькой и детьми собираются приехать к нам на некоторое время. Мама готовит им комнаты в голубом флигеле. Шутка ли, мы не видели их целых два года! С тех пор, как Оленька родила второго сына. Мы и малыша никогда не видели, а ведь ему уже два года, совсем большой. Да и по Митеньке соскучились, хоть и привозили его к нам прошлым летом погостить. Как жаль, что ты не смогла с ним познакомиться, он такой чудесный малыш! Папа говорит, очень похож на маленького Мишу. Элена предложила сходить завтра на Росяной луг, нарвать цветов им в комнату. Я боюсь, и не знаю, чего больше: встречи с волком или папиного гнева. Росяной луг сразу за болотом, вроде и недалеко, и места все знакомые, а все равно ведь запретили в лес ходить. Там и раньше было опасно, а теперь и вовсе. Как думаешь, можно нам туда? Если быстро и днем?

Леона.

Я снова отложила записку и посмотрела в сторону большого окна, закрытого тяжелыми шторами. Я забыла отвесить их утром, а после первой ночи мы с Юлькой больше не рисковали оставлять окна незанавешенными. Мне на втором этаже ничего не было слышно, а Юлька говорила, что иногда, когда просыпается среди ночи, слышит шорохи и шаги за окном, чувствует, что бродит кто-то под стенами. Я пыталась выяснить в деревне, не ходит ли кто к нам по ночам, но так ничего и не добилась. Казалось, все знают, кто заглядывает к нам в окна, но не сознаются. Была даже мысль поставить камеры, но что я этим добьюсь? Увижу, кто ходит, и дальше что? Ругаться с местными мне не хотелось, тем более никакого ущерба ночной гость не наносил. Пугал только, но от этого хорошо помогали закрытые шторы и запертая дверь. Если уж Агата, прожившая тут всю жизнь, смирилась, то и я не буду артачиться.

Дав немного отдыха глазам, я снова вернулась к запискам. Пока я не понимала, ни в каком примерно году они были написаны, ни сколько лет этой таинственной Леоне, но у меня было еще слишком мало информации.

Ох, Агния, к нашему большому огорчению, Миша и Оленька с детьми поселились в Желтом доме. Папа сказал, что они сами так решили, но я в этом сомневаюсь. С чего бы Мише захотеть жить отдельно? Думаю, дело в том, что папа недолюбливает Ольгу. Он, конечно, этого никогда не говорит, но я чувствую. Что-то изменилось в его отношении к Мише и его семье. Не зря же брат с женой не приезжали к нам столько времени! Так что наш букет, который мы с Эленой собирали, рискуя собственными жизнями, так и остался ненужным. Вчера после приезда Миша и Оленька приходили на ужин, но детей оставили с няней, так что увидеть Митю и познакомиться с Олегом нам не довелось. Только передали им подарки и все. Элена слышала, как родители разговаривали между собой, говорит, похоже, Олег чем-то болен. Болен серьезно, поэтому и привезли его сюда, к нам. У нас тихо и свежо, можно много гулять, тут любые болезни проходят вскорости, даже врачи не нужны. Миша справлялся о тебе, спрашивал, набрала ли ты силу. Мне показалось, он хотел встретиться с тобой, так что будь готова. Как же мне тоже хочется тебя увидеть! Может быть, ты могла бы выйти в лес? Я бы тоже пришла. Мы с Эленой так соскучились по тебе! Очень жду нашей встречи, дорогая сестра.

Твоя Леона.

Агния, дорогая моя сестра!

Прости за такое долгое молчание. Ничего не случилось, просто летом совсем не хочется браться за письма. Дни такие длинные, такие теплые, что домой мы прибегаем только к ужину. Знаю, ты ждала моей записки, и мне очень стыдно за то, что не писала тебе. Надеюсь, ты не обижаешься? Папа говорит, что еще несколько месяцев, и ты сможешь наконец выходить, мы увидимся! Расскажи, приходил ли к тебе Миша? Мы его почти не видим, все дни они с Олей проводят в Желтом доме.

А недавно я такое увидела… Никому не говорила, даже Элене, но тебе напишу, не могу молчать.

Шла я от бабки Павлины, ходила за порошком для маменьки. И пошла длинной дорогой, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Митеньку, надеялась, что во дворе он будет гулять. Я бы подходить не стала, Миша запретил, но очень хотелось увидеть. Как и я думала, Митенька гулял во дворе с няней. Я стояла за дубом, наблюдала. Он так вырос, совсем взрослый уже, рассудительный. А потом няня вывезла на улицу коляску с Олегом. И, Агния, что я увидела, когда она вытащила ребенка из коляски! Ноги у него тонкие, кривые и вывернуты так странно, будто у зверя, колени в обратную сторону. Няня его все время на руках носила, не может он на таких ногах стоять. Думаю, вот о какой болезни говорил Миша! Мама и папой знают об этом, потому что ходили туда. А нам не говорят, что Олег — урод. Я теперь думаю, чем же ты сможешь помочь ему? Ведь ты не знахарка. Лучше бы бабке Павлине его показать.

Слышала я вчера, что должен приехать врач из самого Санкт-Петербурга, какой-то Мишин знакомый. Папа называл его светилом. Надеются, что он что-то подскажет.

Напиши мне, что ты думаешь об этом?

Леона.

Это была последняя записка в конверте. Я даже потрясла его, надеясь, что из него выпадет что-то еще. Я хотела читать дальше, хотела знать, что в итоге стало с маленьким Олегом. Потому что… потому что описание его болезни полностью совпадало с болезнью Юльки! Как такое могло быть?

Во время беременности маме никто не говорил, что у ребенка есть некие аномалии развития. Да даже если бы и говорили, родители едва ли решились бы на аборт. Когда Юлька родилась, сразу стало понятно, что с ногами у нее что-то не то. Мы с мамой никогда не разговаривали об этом откровенно, я помню лишь момент, когда папа привез ее с сестрой из роддома и мне осторожно сказали, что Юлька больна. Мне было почти девять, я все понимала, но родители все равно долго держали Юльку в пеленках и просили меня выйти, когда раздевали ее. Лишь когда сестре исполнилось полгода, мама показала мне ее ножки. Тогда они впервые легли в больницу на обследование, и скрывать от меня ее уродство стало уже невозможно.

Многочисленные анализы показали, что болезнь Юльки — не генетическая аномалия, просто так сложились обстоятельства. Может быть, внутриутробная инфекция, может, какой-то стресс или нехватка важных витаминов и минералов. В любом случае, ее уродство — случайность, которую никак нельзя было предугадать и которая не передается по наследству. И вот я узнаю, что такое в нашем роду уже было! Потому что с большой долей вероятности можно утверждать, что и Леона, и Агния, и Миша — наши предки, Вышинские. Иначе что делали бы эти записки в комнате Агаты Вышинской?

Я отложила конверт, встала с кровати. Просто не могла сидеть, когда сердце колотилось в горле и руки мелко подрагивали. Говорят, бомба два раза в одно место не падает, а если упала, значит, на то была веская причина. Какая же причина того, что дважды в нашей семье дети рождались с одними и теми же уродствами, которые, по словам врачей, не передаются по наследству?

Надо выяснить, где жили эти Михаил и Ольга до рождения младшего сына. Не здесь, не в усадьбе, значит, не она тому причина. Не здешний воздух или отравленная вода. Да и Юлька родилась за тысячу километров от нее. Все дело в семье? Но ведь между нами не одно поколение. Может быть, не только Олег и Юлька родились с такими аномалиями, были и другие подобные дети у Вышинских?

Мысли крутились в голове бешеным роем, сбивали одна одну, закручивались в спирали и мешали нормально думать. Одно ясно, в нашем роду есть некая тайна, и я обязательно ее выясню.

Я села в кресло и глубоко вдохнула. Взяла в руки телефон, открыла в нем записную книжку, где привыкла делать пометки. Обычно таким образом я набрасывала план сбора информации для новой книги и сейчас попыталась убедить себя, что действовать надо так же. Как будто я просто собираю информацию.

Первым делом, мне стоит выяснить, точно ли все эти люди были Вышинскими. Когда именно они жили? В каких годах? Второе: надо узнать, что стало с Олегом. Показывали ли его врачам? Леона упоминала о некоем питерском светиле, который должен был приехать. Надо выяснить, что это было за светило, что решил врач, увидев ребенка. Пан Брынза привез мне кое-какие документы, но я еще не разобрала их, решив, что они касаются лишь дома, раз самому адвокату ничего не было известно о роде Вышинских. Тем не менее, их стоит пересмотреть внимательно. На самом деле разбором документов следовало заняться сразу после того, как пан Брынза их привез. Но в тот момент дом мне казался более важным, ведь мы не могли жить в пыли и грязи. Однако теперь с этим более или менее закончено, а потому можно и архивы разобрать. Тем более теперь у меня есть важная причина выяснить побольше о семье Вышинских.

Еще я находила какие-то бумаги в одном из кабинетов дома, но так увлеклась старой картой, что тоже не посмотрела их. В общем, есть что изучать.

Сердце снова ударилось о ребра, когда я вдруг вспомнила документы, присланные мне паном Брынзой еще в Москву. Он писал, что некая Вышинская Агата Олеговна оставила мне наследство. Да и после, навещая нас уже здесь, он называл прежнюю владелицу по имени-отчеству. Агата Олеговна! Давайте смотреть правде в глаза: Олег — не такое уж распространенное имя даже сейчас, а сто лет назад? Да, есть большая вероятность, что отца Агаты могли назвать в честь какого-то родственника, поэтому и повторяется имя в семье, но что, если это тот самый Олег? Записки Леоны выглядят старыми, но явно написаны не триста лет назад. Не сохранились бы они в таком виде до этого дня. Может ли им быть лет сто? Кажется, год рождения Агаты значился как 1925, значит, ее отец должен был родиться примерно на рубеже девятнадцатого и двадцатого века. Как раз подходит! А еще старший брат Олега — Митенька. Моего прапрадеда, брата отца Агаты, звали Дмитрием. Значит, я на верном пути!

Я отложила телефон и прикрыла глаза. Голова начала болеть, и больше всего на свете мне хотелось вздремнуть. Пропустить ужин, позволить Вере и Кириллу поухаживать за Юлькой, а самой проснуться ближе к рассвету и продолжить поиски. Ведь если осматривать дом по ночам, ни у кого не возникнет лишних вопросов, что именно я ищу.

Если бы только я сама знала, что ищу!