Он с трудом приподнял веки, скользнул взглядом по белому потолку, повернул глаза и увидел серьёзные, озабоченные
лица монахов.
Широкое
лицо монаха оживилось, острый взгляд узких глаз повеселел – видно, рад, что сейчас получит чашку риса.
Обрюзгшее
лицо монаха выдавало закоренелого выпивоху; в обычных обстоятельствах оно было сплошь покрыто сеткой прожилок багрового цвета, но сейчас бледно-фиолетовых – хоть пикардиец и сидел спиной к огню, холод всё равно щипал его спереди.
По-иному он не мог назвать
лицо монаха.
Выражение
лица монаха вновь изменилось. Он неспешно размял шею, открыл рот, чтобы что-то сказать…
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: проскачка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Обычно бледное
лицо монаха раскраснелось, глаза заблестели, ноздри затрепетали.
Обветренное загорелое
лицо монаха стало холодным и отстранённым, а улыбка была почти формальной.
Лицо монаха исказилось. Упоминание сатаны доставляло ему вполне ощутимые, настоящие муки.
Судя по тому, что на улыбчивом
лице монаха впервые за всё время появилось озадаченное выражение, такого оборота событий он не ожидал.
Но таким мне показалось обобщённое
лицо монаха именно этого монастыря.
– Зови меня отче… –
Лицо монаха приняло приторно-слащавое выражение.
Ей очень захотелось увидеть
лицо монаха, но он продолжал стоять к ней спиной.
На круглом
лице монаха появилась улыбка.
Лицо монаха остаётся непроницаемым.
Бесстрастное
лицо монаха расплылось в улыбке.
Лицо монаха шрамами, как ни странно, почти не оказалось затронуто, лишь один давний рубец проступал на подбородке.
–
Лицо монаха сделалось суровым, брови нахмурились.
При упоминании о лесе
лицо монаха вспыхнуло, глаза робко опустились, губы дрогнули; но это длилось лишь одно мгновение, затем краска так же быстро отлила от его лица, и оно сделалось мертвенно-бледным.
Глубокие складки на
лицах монахов говорили о мудрости.
Явный контраст между раем за спиной и мукой на
лице монаха добавлял трагичности картине.
Вдруг
лицо монаха засияло как солнце…
Старик подолгу смотрел на умиротворённое
лицо монаха и в его линиях искал схожесть со своим сыном.
Лицо монаха напряглось: судорога глубокого душевного страдания перекосила его.
Люди видели цветущие
лица монахов и понимали, что произошло что-то очень хорошее, если все до единого монаха забегали, занятые делом, и просто цвели от счастья.
То ли бренди было отвратительным, то ли страх проник в сердце, но
лицо монаха перекосилось.
На бледных и задумчивых
лицах монахов играли причудливые лилово-красные отсветы витражей, окрашенных багровыми лучами клонящегося к закату солнца…
– Но они возникли? – на
лице монаха мелькнуло подобие грустной улыбки. – Чем окончился ваш разговор?
В память врезались
лица монахов, их улыбки.
Утро на
лице монахов отпечаталось следами вечерней попойки, чувством волнения и страхом.
–
Лицо монаха скривилось, как от чего-то кислого.
Посмотрев на это тонкое, как бы законсервированное сухое
лицо монаха, сразу же непроизвольно начинаешь думать о закрытых окнах, о жарко натопленной печке, о книжной пыли, о ночах без сна, о днях, наполненных работой; ни тепло, ни токи силы не исходят от этого холодного лица, и действительно, он всегда мерзнет, всегда этот сидящий в комнате человечек кутается в плотную, опушенную мехом одежду с широкими полами, всегда бархатный берет защищает от сквозняка рано полысевшую голову.
– Рад видеть тебя. – Аскетичное
лицо монаха озарилось мимолётной улыбкой. – Устал от жары? На берегах ваших каналов сейчас, наверно, прохладнее?
Бледное
лицо монаха ещё больше побледнело.
Но было что-то такое, отчего девочка чувствовала себя весело и радостно, лишь только она взглядывала на длинное, узкое и изрытое глубокими морщинами
лицо монаха.
Я видел, как вытянулись
лица монахов.
На
лице монаха отразилось неподдельное изумление.
Ещё раз вспомнив
лицо монаха, я подумала о том, что, возможно, больше никогда не увижу этого прекрасного человека.
Он продрал глаза и увидел перед собой суровое, но с едва заметной кривой улыбкой
лицо монаха.
– Мелкие черты
лица монаха сложились в гримасу, донельзя напоминающую маску «духа ревности», только без надетого поверх парика.
Принимал меня молодой, очень вежливый банковский клерк с бесполым
лицом монаха.
Красноватые мерцающие блики танцевали на бледных, землистых
лицах монахов.
Лицо монаха сияло белозубой улыбкой.
Тут пляшущий луч фонарика осветил на мгновенье
лицо монаха, и девушка заметила катящиеся по его худым щекам слёзы.
–
Лицо монаха потемнело от негодования.
Соломенная шляпа скрывала верхнюю часть
лица монаха.
Неподвижное
лицо монаха сухо смотрело на охрану вышек, ворота.
Но и здесь
лицо монаха оставалось маской его мыслей, сущности.
Судя по тому, что после каждого глотка
лицо монаха наливалось всё более и более густым румянцем, в баклажке явно была не простая вода, а нечто более приятное на вкус и обладающее весьма солидной крепостью.