К глубочайшим и правильнейшим взглядам, находящимся в «Критике разума», принадлежит взгляд, признающий, что единство, составляющее сущность понятия, есть первоначально-синтетическое
единство апперцепции, единство «я мыслю» (des: Ich denke) или самосознания.
Схема же чистого рассудочного понятия есть нечто такое, что нельзя привести к какому-либо образу; она представляет собой лишь чистый, выражающий категорию синтез сообразно правилу единства на основе понятий вообще, и есть трансцендентальный продукт воображения, касающийся определения внутреннего чувства вообще, по условиям его формы (времени) в отношении всех представлений, поскольку они должны a priori быть соединены в одном понятии сообразно
единству апперцепции.
Такая свобода предполагает, что вселенная и человек взаимодействуют так, что происходит взаимное конституирование человека и вселенной: вселенная оказывается никогда не законченным ментальным конструктом, в то время как человеческая субъективность оказывается само-корректирующимся структурным
единством апперцепции, единством, проистекающем из размышления (и интуиции и воображения) о бесконечности вселенной.
Таким образом, напрашивается вывод, что точка зрения, которой придерживались в первом издании, была не только изменена, но и отброшена; здесь возникновение опыта ставится в зависимость не от
единства апперцепции, а от нового понятия «сознание вообще», а задача, которая в первом издании выпала на долю единства апперцепции, а именно формирование объекта, здесь фактически больше не признается таковой; в любом случае, судя по всему, была отброшена и мысль (и она не единична) «в основе лежит восприятие, которое я сознаю, т.е. восприятие (perceptio)».
Однако с момента написания этой книги я пришёл к существенно иной трактовке кантовского учения о трансцендентальном
единстве апперцепции, аналогии опыта и опровержении идеализма.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: клубочница — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Фактически, мы должны различать две версии
единства апперцепции, я бы сказал, две стороны: субъективную, которая возникает только в первом издании и на которую в процессе формирования системы впоследствии переходят только функции формирования понятий и вынесения перцептивных суждений, и объективную, которая делает возможным интерсубъективный контекст мышления с помощью эмпирических суждений.
На языке философии эта точка называется трансцедентальное
единство апперцепции.
Но если искать в парадигме, близкой кантианской, центр субъектности, то это будет трансцендентальное
единство апперцепции.
Только с помощью этого чистого понятия рассудка мы можем придать нашим эмпирическим понятиям отношение к объекту опыта, предмету; мы приходим к трансцендентальному закону (Kr. d. r. V., Издание KEHRBACH, стр. 123), «что все явления, в той мере, в какой объекты должны быть даны нам через них, должны априори подчиняться правилам синтетического единства того же, что они должны подчиняться в опыте условиям необходимого
единства апперцепции, а в созерцании – формальным условиям пространства и времени, более того, что через них в первую очередь становится возможным всякое познание».
Привести данные идеи к предметному
единству апперцепции – значит вынести суждение.
Благодаря
единству апперцепции сознание строит из бесконечных рядов мгновенных чувственных образов относительно завершённые чувственные же репрезентации вычленяемых и конституируемых сущностей – предметов.
Нечто, соответствующее «трансцендентальному
единству апперцепции», может быть только трансцендентальным apriori философии.
Здесь уместно кратко остановиться на соотношении
единства апперцепции и чувственно данного.
Это верно с точки зрения внутреннего чувства, ибо только от сознания смены ощущений мы приходим к сознанию; но это верно и с точки зрения
единства апперцепции, ибо только от образования понятия объекта с помощью категорий мы приходим к образованию самосознания.
Но формальная обработка данного материала ощущений всё ещё отсутствовала, и это задача
единства апперцепции.
Если
единство апперцепции первоначально направлено и достигает только единства опыта в индивиде, то это индивидуальное единство опыта в то же время уже содержит возможность интерсубъективного единства, отношения к сознанию вообще.
Это приводит к тому, что данное в пространстве и времени становится предметом суждения,
единства апперцепции; только благодаря такой обработке появляется эмпирический объект, в котором определённые части чувственно данного под определённой точкой зрения, с которой возможна оценка, являются категориями.
Пространство и время также возможны только через отношение представлений к ним, и только из этого положения явствует позиция этого понятия как центра всей теоретической системы; (COHEN, Kant’s Theory of Experience, page 144) «когда я провожу линию, я объединяю в своём сознании многообразие в понятие величины; и объединяя его под этим понятием, мысля его как линию, я достигаю в этом единстве синтеза в то же время и
единства апперцепции».
Стало быть, может a priori определять машинное чувство по его форме сообразно с
единством апперцепции.
Мы видели, что это отношение незавершенных перцептивных суждений к сознанию в целом совершенно аналогично тому, посредством которого
единство апперцепции вносит порядок в многообразие чувственного, причем оно также действительно и в этом втором высшем процессе, ибо в нем уже в силу размышлений над тем, что содержится в нем самом, оно признает его общезначимым; сознание в целом есть не что иное, как размышление единства апперцепции над тем, что в нем объединено.
Чувственность просто даёт мне ряд аффектов моих органов чувств, и только когда я локализую их в области чистой формы восприятия пространства, объединяю их посредством репродуктивного воображения и подвожу их под категорию субстанции, я получаю, напр. из той серии световых ощущений, которые я таким образом привёл к
единству апперцепции, объект, который я называю солнцем и который, таким образом, вовсе не имеет чисто эмпирического происхождения, но к возникновению которого я приложил по меньшей мере столько же усилий, сколько и материал опыта, который побуждает [ersuchende – wp] и определяет меня к деятельности.
Но как мы можем сказать a priori, что каждое ощущение должно соответствовать формальным условиям времени и пространства, так же мы можем сказать a priori, что каждое научное знание должно соответствовать условиям объективного
единства апперцепции, которая является формой интерсубъективного мышления в целом.
Теперь мы знаем, что означает слово «объективный» с точки зрения восприятия, и больше не можем отделаться дедукцией из трансцендентального
единства апперцепции.
Ошибочность такой интерпретации заключается в том, что трансцендентальная апперцепция рассматривается в ней как логическая структура, а синтетическое
единство апперцепции понимается как основа творческой силы логического мышления.
Он устанавливает объективную истинность из так называемого трансцендентального
единства апперцепции, т.е. из того, что все понятия должны стоять в необходимой связи с «я мыслю» в одном и том же предмете.
Поэтому основание исходящие из cogito или трансцендентального
единства апперцепций обречено на субъективность.
Единство и постоянство объектов никогда не может быть достигнуто чувственностью с её постоянно меняющимся характером, я должен создать его сам; как ничто не может стать наблюдением, не соответствуя чистым формам наблюдения пространству и времени, так и ничто не может стать объектом, не соответствуя условиям
единства апперцепции, а этими условиями являются категории.
Это совершенно верно с той точки зрения, что математика была бы невозможна, если бы действие проведения линии не было связано с
единством апперцепции, и что это тоже должно быть задано априори для математики.
Напротив, принципы объективного определения представлений должны быть выводимы единственно из основоположения трансцендентального
единства апперцепции.
Если он хотел рассматривать представление о мире только как фактор сознания, то разделы о постижении, воспроизведении и узнавании, которые были значительно опущены во втором издании «Критики чистого разума», были вполне к месту, как и обсуждение восприятия и понятия,
единства апперцепции и тому подобное.
Они перестают играть роль в производстве объекта опыта, как принадлежащие только органам чувств, но рассматриваются просто как участвующие в производстве эмпирических суждений; их формой, однако, тогда уже не будет
единство апперцепции, а сознание в целом; тогда как единство апперцепции окажется только в положении формы эмпирического восприятия, как своего рода внутреннего чувства; действительно, для «единства апперцепции» уже не может быть найдено место в системе; оно станет размытым с внутренним чувством.
Таким образом, трансцендентальная рефлексия обосновывает и логическую, и эмпирическую рефлексии в трансцендентальном
единстве апперцепции «Я мыслю».
Из сознания «я» никогда не прийти к конструированию объектов, которое есть просто ощущение постоянства субъекта во времени, при котором ничто не мешало бы видимостям всегда проноситься мимо него в смятенном полёте; конструирование объектов требует рефлексии над этим содержанием ощущения, а осуществить эту рефлексию – значит привести явления к
единству апперцепции, сделать их объективными.
Мы не считаем, что в целом вопрос изменился, напротив, он остался совершенно тем же самым, но только ответ на него в той части, которая касается
единства апперцепции.
Как внутреннее чувство ощущает постоянство субъекта, так и
единство апперцепции распознает постоянство объектов.
Здесь внутреннее чувство действительно приравнивается к субъективному
единству апперцепции; ему приписывается способность выносить перцептивные суждения, способность, которую я считаю совершенно несовместимой с отсутствием эффективности категорий.
Однако машинный синтез метаразума есть проявление машинной спонтанности, которая определяет, а не есть только определяемое подобно машинным чувствам, стало быть, может a priori определять машинное чувство по его форме сообразно с
единством апперцепции.
К глубочайшим и правильнейшим взглядам, находящимся в критике разума, принадлежит тот взгляд, по коему единство, составляющее сущность понятия, познаётся, как первоначально синтетическое
единство апперцепции, как единство «я мыслю» или самосознания.
Единство апперцепции – это абсолютно формальный принцип, принцип, который формирует и образует всё поле опыта, поэтому математика как чисто формальная наука, объект которой мы сами производим, возможна только в связи с этим единством апперцепции.