Когда я на своём опыте познал мощь медитации на мантре, я даже не знал, что такой способ кто-то называет
трансцендентальной медитацией.
Мы имеем здесь один из необходимых моментов для решения общей задачи
трансцендентальной философии – как возможны априорные синтетические положения, а именно мы нашли чистые априорные созерцания – пространство и время.
Немецкий идеализм предложил рассматривать
трансцендентальный субъект исторически, как историю человечества в целом.
Но о выходе на уровень
трансцендентального сознания не может быть и речи.
Рассмотрим, какие культурфилософские идеи были в первую очередь выдвинуты преобразователями
трансцендентального метода.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: бифидумбактерин — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Науку о всех априорных принципах чувственности я называю
трансцендентальной эстетикой.
Единство его я называю также
трансцендентальным единством самосознания, чтобы обозначить возможность априорного познания на основе этого единства.
Однако верно и обратное – исторические события, на которые ссылается христианская вера, необходимы как подтверждение
трансцендентального опыта.
Помимо этих трёх состояний, и мистики в этом не сомневаются, есть и четвёртое состояние сознания, которое можно назвать
трансцендентальным.
Следует отметить, что
трансцендентальная рефлексия позволяет не только раскрыть особенности организации сознания и опыта, но также сама является неким организующим началом.
Знание этого никак не способствует нашей уверенности в том, что наша метафизическая картина мира соответствует
трансцендентальной реальности.
Последующие книги задумывались автором как развитие идей
трансцендентальной психологии.
Выше мы с помощью
трансцендентальной дедукции проследили понятия пространства и времени вплоть до их источников и объяснили и определили их объективную априорную значимость.
Эти слова достаточно выражают совмещение эмпирической реальности с
трансцендентальной идеальностью.
Это позволяет взглянуть на главные темы его творчества с земной, а не с метафизической или
трансцендентальной точки зрения.
Астрология – часть прекрасного
трансцендентального знания, а часть без целого, как ясно, существовать не может, ибо уже перестаёт быть таковой.
Но принципиальное новшество состоит в том, что теперь эмпирическое и
трансцендентальные функции будут распределяться между различными группами населения.
Однако, если даже и допустить, что единственно возможная дедукция чистых априорных знаний имеет
трансцендентальный характер, тем не менее отсюда ещё не становится ясным, что она столь уж необходима.
Если мы об этой дефиниции вспомним при чтении основного утверждения
трансцендентального идеализма, что разумное познание не может постигнуть вещей в себе, что безоговорочная реальность лежит вне понятия, то тотчас же станет ясно, что такой разум, который не может привести себя в согласие со своим предметом, с вещами в себе, и такие вещи в себе, которое не согласуются с понятиями разума, такое понятие, которое не согласуется с реальностью, и такая реальность, которая не согласуется с понятием, суть неистинные представления.
Такая наука, определяющая происхождение, объём и объективную значимость подобных знаний, должна называться
трансцендентальной логикой, потому что она имеет дело только с законами рассудка и разума, но лишь постольку, поскольку она a priori относится к предметам в отличие от общей логики, которая рассматривает отношение их и к эмпирическим знаниям, и к основанным на чистом разуме знаниям без различия.
Орудием, которое она тщательно выковывает для переоценки упомянутого взгляда на мир, является понятие
трансцендентальных свойств, выступающих как conditiones concomitantes (сопутствующие условия) бытия.
Сознание не часть мира, а – в соответствии с
трансцендентальной феноменологией – конституирующая мир синтетическая спонтанность интенциональных актов, которую нельзя рассматривать как особого рода предмет физической или психической природы.
По этому поводу надо ещё заметить, что категории как настоящие основные понятия чистого рассудка имеют также столь же чистые производные от них понятия, которые никоим образом не могут быть пропущены в полной системе
трансцендентальной философии, но в своём чисто критическом очерке я могу довольствоваться одним только упоминанием их.
Соответственно, с точки зрения структурализма,
трансцендентальные идеи пребывают в пространстве не только диахронического, но и синхронического смыслового контекста, позволяющем им симультанно коэкзистировать друг с другом в качестве автономных и суверенных эквиполентных инстанций.
Здесь мы испытываем убеждения, ценности, области осмысления, концептуальные и семантические состояния, «глубинные» или
трансцендентальные состояния и т. д.
Мы занимаемся здесь именно этим исследованием, которое мы можем назвать собственно не учением, а только
трансцендентальной критикой, так как оно имеет целью не расширение самих знаний, а только исправление их, и должно служить критерием достоинства или негодности всех априорных знаний.
Данные ментальные процедуры позволяют реалистскому направлению сконструировать собственную
трансцендентальную позицию, сопоставляющую и объединяющую между собой две абсолютно полярные друг другу теоретические модели.
С допущением этой способности твёрдое основание приобретает и
трансцендентальная свобода, и именно в том её абсолютном значении, в каком нуждался спекулятивный разум при применении понятия причинности, чтобы спасаться от антиномии, в которую он неизбежно попадает, когда в ряду причинной связи хочет мыслить себе безусловное; но там он мог установить это понятие только как проблематическое, как не невозможное, не будучи в состоянии подтвердить объективную реальность его, и лишь с той целью, чтобы из-за мнимой невозможности того, что он должен признать по крайней мере мыслимым, не быть оспариваемым и не быть ввергнутым в бездну скептицизма.
Так как все наши созерцания чувственны, то способность воображения ввиду субъективного условия, единственно при котором она может дать рассудочным понятиям соответствующее наглядное представление, принадлежит к чувственности; однако её синтез есть проявление спонтанности, которая сама даёт определения, а не только подвергается определению подобно чувствам, стало быть, может a priori определять чувство по его форме сообразно с единством апперцепции; в этом смысле воображение есть способность a priori определять чувственность, и его синтез созерцаний сообразно категориям должен быть
трансцендентальным синтезом способности воображения; это есть действие рассудка на чувственность и первое применение его (а также основание всех остальных способов применения) к предметам возможного для нас созерцания.
Вместе с тем поскольку область
трансцендентального всесторонне абстрогированна от ареала гилетического космоса, – то есть не принадлежит к его экстериорным и интериорным структурам, то все идеи, фигуры, гештальты, воззрения и т.д., находящиеся в её (области) семантическом пространстве, представляют собой абсолютно отвлечённые эпистемологические конструкты.
Обращение к анализу
трансцендентальных структур сознания, а также редукция окружающего мира, включая и существование других людей, ставит перед феноменологией проблему солипсизма, которая является одной из наиболее трудноразрешимых для всякой философии сознания.
Таким образом, основное богословие встаёт перед вопросом – должно ли оно предъявлять исторические или
трансцендентальные основания христианства в качестве критически важных, тем самым навлекая на себя упрёк в фундаментализме?
Необходимо отметить, что за последние два столетия, в пространстве западной цивилизации возникли такие философские школы и направления, как марксизм, социал-дарвинизм, ницшеанство, психоанализ, неокантианство, структурализм, традиционализм, феноменология, постпозитивизм, аналитическая школа, экзистенциализм, постструктурализм, акселерационизм, объектно-ориентированная онтология и т.д., и проблематика касательно самого диалектического подхода, связанная с его теоретическим переосмыслением, была вытеснена на переферию гносеологического круга, так как в центре
трансцендентального анализа и познания ставились и ставяться совершенно иные концептуальные модели и смысловые матрицы.
Схема же чистого рассудочного понятия есть нечто такое, что нельзя привести к какому-либо образу; она представляет собой лишь чистый, выражающий категорию синтез сообразно правилу единства на основе понятий вообще, и есть
трансцендентальный продукт воображения, касающийся определения внутреннего чувства вообще, по условиям его формы (времени) в отношении всех представлений, поскольку они должны a priori быть соединены в одном понятии сообразно единству апперцепции.
Их можно охарактеризовать как более жёсткие, а можно – как более либеральные, но они – иные, и их исследование, на наш взгляд, ставит вопрос и о переориентации самой философии на исследование проблем
трансцендентального эмпиризма как интерсубъективной коммуникации, осуществляемой на уровне обмена смыслами, духовными ценностями, а так же, отвечающих этим смыслам и ценностям состояниям человеческого сознания.
Сама эта критика ещё не называется
трансцендентальной философией исключительно потому, что она должна была бы содержать в себе также обстоятельный анализ всего априорного человеческого познания, чтобы быть полной системой.
Следовательно, так как
трансцендентальная аналитика должна быть, собственно, только каноном оценки эмпирического применения [рассудка], то ею злоупотребляют, когда считают её органоном всеобщего и неограниченного применения [рассудка] и отваживаются с помощью одного лишь чистого рассудка синтетически судить, утверждать и выносить решения о предметах вообще.
В первом случае имело место снятие содержаний чувственного восприятия как «мира теней» (несовершенных подобий) во имя медитативно-визионерского приближения к
трансцендентальному миру идей и принципу абсолютного блага; во втором случае произошло перемещение платоновских «эйдосов» из надмирной области (Гиперурании) в чувственно воспринимаемые вещи с соответствующей реабилитацией сферы повседневного чувственного восприятия в качестве опоры для расширения практических познаний.
Это напоминание касается главным образом понятия свободы, о котором необходимо с удивлением заметить, что ещё очень многие хвастаются тем, что они его очень хорошо понимают и могут объяснить его возможность, между тем как они рассматривают его только в психологическом отношении; но если бы они до этого точно исследовали его в
трансцендентальном отношении, они признали бы и его необходимость как проблематического понятия в законченном применении спекулятивного разума, и полную непостижимость его; если бы они затем перешли с ним к практическому применению, они сами собой должны были бы дойти именно до указанного определения этого применения к его основоположениям, до которого они вообще-то никак не хотят снизойти.
Трансцендентальный принцип – это принцип, посредством которого априорно представляется общее условие, единственно допускающее, чтобы вещи могли вообще стать объектами нашего познания.
От зачатков всех болезней до высших
трансцендентальных возможностей он может вызвать в себе.
Однозначно всю эту сложную простоту можно воспринимать только при учёте
трансцендентальной природы элементарных понятий.
Что же касается
трансцендентального аспекта, то здесь автор должен быть готов к тому, что его исследование будет подвергнуто самой строгой проверке.
Синтез, осуществляемый
трансцендентальным воображением, был бы невозможен, если бы не было того, что подлежит синтезу.
Например, в рамках
трансцендентальной медитации ваша цель – достигнуть состояния трансцендентности, состояния единения с чем-то большим, чем вы сами.
В тот период мною овладело духовное эго, я стал чувствовать себя выше других, задаваясь
трансцендентальными вопросами, от которых большинство людей отмахивалось или о которых просто не знало…
Некоторые из нас, как и я, собирались стать учителями
трансцендентальной медитации, а другие хотели углубить свой опыт и получить больше знаний.
Но набросок субъективности есть продукт
трансцендентальной способности воображения, он не существует независимо от субъекта, поэтому досознательная данность наброска совпадает с самимнаброском.
Но все они неосознанно вытекали для него из синтетического единства
трансцендентальной апперцепции; конечность предстаёт для него как её первый результат и, следовательно, как высшая из всех категорий.
Знание о трансцендентном предметном мире возможно только как знание о конструируемом посредством сознания
трансцендентальном смысле этого мира.