В тесной связи с преодолением трёх названных существенных недостатков гуссерлевского понимания феноменологии следует также подчеркнуть
персонализм реалистических феноменологов.
Эта разработанная по канонам современной западной психотерапии концепция личности опирается на идеи
персонализма и экзистенциализма.
Аксаков определял спиритизм как выражение
персонализма и анимизма, полагая причины психических явлений не только вне самого медиума, но и вне сферы нашего существования.
Персонализм акцентирует внимание не на познающем истину субъекте классической философии, а на человеческой личности во всей полноте её, утверждаемой только путём свободного волеизъявления.
Для русской традиции
персонализма характерно утверждение о том, что познание человека посредством рассмотрения его через взаимодействие с природой или обществом, а не самого по себе, является принципиально ущербным.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: плутонический — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Персонализм должен признать примат свободы над бытием.
Тип изучения человека со стороны того, «что в нём есть действительно человеческого», диктует необходимость соединять антропологию с этикой, исследовать действующего человека и с позиций
персонализма, феноменологии, экзистенциализма56.
Появление в прошлом столетии психоанализа, экзистенциализма,
персонализма представило философскую антропологию даже в качестве своеобразного метода антропологического мышления.
Более того, в «Манифесте» обнаруживаются, – несмотря на общую радикально антиперсоналистическую тенденцию коммунизма, – даже определённые элементы
персонализма, персоналистической и реалистической этики заботы о человеке и даже явное указание на высокую значимость человека, на его достоинство.
Персонализм нашёл своё отражение в экзистенциализме, утверждающем, что социальные и природные условия мешают человеку быть самим собой, не дают возможности развиваться так, как хочется человеку в соответствии с природными задатками.
Более четырёх лет он работал над своей главной книгой “Анимизм и спиритизм” (её второе издание вышло в 1901 г.), в которой рассматривал явления
персонализма, анимизма и спиритизма.
Как внутреннюю метафизическую “способность личности открывать в себе чувство другого” рассматривается коммуникация в рамках
персонализма.
Русская мысль, по его мнению, «существенно оригинальна», так как «трём основным чертам новой европейской философии: рационализму, меонизму, имперсонализму – восточнохристианское умозрение противополагает логизм, онтологизм и существенный всесторонний
персонализм».
Интуитивность, врождённая нравственность,
персонализм переживаний, стремление к глубинному пониманию и собственному осмыслению внутренних процессов являются источником мировоззрения человека, стремящегося к самопознанию и самоисследованию.
Присущий писателю
персонализм углубил трансформативный потенциал его последнего романа.
Здесь мы перекликаемся с тем направлением западно-европейской мысли, которое известно как французский
персонализм.
Этим же
персонализмом объясняется и кажущаяся бледность персонажей, их не-рельефность, ибо они показываются прежде всего изнутри.
Конечно, это пример православного христианского
персонализма: все поверяется здесь личностью, всякая правда, всякое познание должны не просто коснуться ума, а «пройти через сердце», соотнестись с высшим идеалом личности, исповедуемым христианством.
Историзм и личность – два необходимые лика религиозного
персонализма.
Концепция
персонализма противоречива и не позволяет найти истину, тем более если ищешь один, поскольку истина должна быть твоя, но не может быть или не быть общей, а только одновременно общей и твоей.
Книга написана о рабстве и освобождении человека, и она во многих частях своих относится к социальной философии, но в неё вложено моё целостное философское миросозерцание, в основание её положена философия
персонализма.
Я называю
персонализмом равнодушие, или лучше сказать, презрение, которое каждый итальянец питает к чистым идеям, атакуя их только когда их разделяет враг, а любя их только когда их разделяет друг.
Полноценная экспликация его идей означает существенное углубление наших представлений о религиозно-философской мысли начала XX столетия, предполагает более полную характеристику русского
персонализма.
Его мысли близки агностическому
персонализму, но он жил в другую эпоху между двумя мировыми войнами, был социалистом, математиком, атеистом, хотя и называл себя агностиком.
Между тем критика философского
персонализма свидетельствует о том, что любое отношение к непосредственному, дезавуирующее экзистенциальную позицию, обретает свою объективную истину там, где наступает освобождение от ослепления мотивом самосохранения.
Западное мировоззрение исходит из “Я”; индивидуалистический
персонализм соответствует его идеализму.
Он взирает на мир с позиций внеличностного, но он за пределами
персонализма и имперсонализма.
Этому теистическому
персонализму он противопоставил другой вид теизма, им отстаиваемый, который обозначил как classical theism.
Как целостное философское направление
персонализм есть достояние религиозной философии.
Следовательно, мы должны бы употреблять множественное число, говорить о различных формах
персонализма…
Христианский гнозис приводит к трансцендентному реализму, к конкретному
персонализму, к философии свободы.
Это сознание ведёт к метафизическому и мистическому
персонализму, к откровению «я».
Это есть лишь социальная проекция
персонализма, в котором я всё более и более укреплялся.
И потому, как мы увидим, ложен
персонализм иерархический.
Учение о симфонической личности глубоко противоположно
персонализму и означает метафизическое обоснование рабства человека.
Учение, согласно которому весь мир состоит из личностей, действительных или, по крайней мере, потенциальных, называется
персонализмом.
Это тот «эволюционирующий
персонализм», который соответствует христианской метафизике преодоления первородного греха, смерти, «нового неба и новой земли», преображения человека до обоженного ранга…
Как известно, от мифологического гилозоизма и политеизма религии в целом эволюционируют в сторону
персонализма (монотеизма) и рационализма, что, собственно, также свидетельство «человечности» религии как специфического продукта нашей ментальной жизнедеятельности.
Человек всегда стремился возвыситься: возвышение над толпой себе подобных, «вульгарный
персонализм», смертелен как для самого человека, так и для всего, что его окружает.
В
персонализме дружба имеет огромное значение, поскольку именно друзья живут максимально подобной картиной мира.
В первой части данной книги мы будем говорить об истине, поскольку именно внутренний разговор об истине – это постоянная порождающая составляющая
персонализма.
В
персонализме картина мира формируется в голове, в душе, в памяти, во всём нашем «нашем».
Персонализм ближе религии и во многом чужд, далёк классической философии.
Наверное, поэтому
персонализм как привычное, понятное и простое мировосприятие оказался в таком пренебрежении другими верованиями и убеждениями, с которыми он, впрочем, не конкурирует и которым не противоречит.
Но бабочка, мотылёк и мудрец всё же не могут стать эмблемой и тем более эмбрионом
персонализма.
Персонализм размышляет о том, как, почему и зачем мы вынуждены сталкиваться с другими людьми, можно ли жить без этого и что нам даёт прикасание других?
Мы говорили, что из пяти уровней развития духовности в зависимости от глубины знания: наивной веры, атеизма, материализма, имперсонализма, только зрелый духовный
персонализм является реальным совершенством знания.
Особенно сомнительным показался им тезис, согласно которому
персонализм может быть устранён самой персоналистской властью, призванной инициировать необходимые конституционные изменения.
Можно и дальше перечислять негативные следствия политического
персонализма, но гораздо важнее попытаться найти ответ на один принципиальный вопрос, без решения которого невозможно определить путь дальнейшего движения.
Наиболее ярким индикатором
персонализма при формальном наличии демократических институтов является не объём президентских полномочий, а практически полное отсутствие зависимости реальной политики от результатов парламентских выборов.