Заповедник Зелирия. Убежище Ксинори

Хамки (2025)

Когда всё идёт по плану — этот хорошо и правильно. Но никто не сложит об этом легенду и не напишет книгу. Максимум песню споют. А раз у вас в руках вторая часть истории Зелирии и её обитателей — значит, у Макса, Хамки и всех остальных снова всё пошло через то место, которое у Хамки фиолетовое. Трудно поверить, что «цветущий сад» Зелирии стал помесью проходного двора и лагеря беженцев, но ещё труднее с этим теперь что-то сделать…

Глава 1. Как царь ушёл в девочки

Бежать было легко. За вчерашний день Макс успел внимательно изучить хотя бы часть дороги, и сейчас полная темнота почти не мешала ему двигаться. Была надежда на фонарик, но им можно было привлечь внимание, и спецназовец решил воспользоваться устройством позже. Рюкзак был лёгким, с собой бывший Глас Салангана взял лишь самое необходимое: бурдюк с водой, мешок дукликов и своё оружие. Взял бы пайки, но последний из них был беспощадно сожран Хамки больше полугода назад.

Макс нёсся, не оглядываясь, по похожим на земные джунгли зарослям. Ничего, кроме шелеста редки травы под подошвами его сапог и собственного ритмичного дыхания, не нарушало ночную тишину.

«Неужели мне повезло и они ничего не заметили? — Подумал он. — Если правильно оценил расстояние, то уже к утру я миную Граничные скалы, а там и рукой подать до моей цели».

Не снижая темпа, он продолжал движение. Эту часть дороги он не знал, но, по словам послушниц Храма, по ней можно было «дойти до Граничной скалы даже с закрытыми глазами». Очень интересное сравнение, учитывая, что в темноте Макс, что есть мочи смотрящий вперёд, видел, пожалуй, даже хуже, чем умари с завязанными глазами.

Что-то хрустнуло позади, но Макс подавил желание обернуться — он бы всё равно ничего не увидел.

— Показалось, — прошептал он себе под нос, словно надеясь, что если убедит себя, что ничего не происходит, то ничего и не случится. Но решил всё же ускориться, надеясь, что на пути нет корней или кочек.

Что-то свистнуло, ноги словно приросли друг к другу, и Макс растянулся на дороге, едва успев выставить руки, чтобы не влепиться носом в землю.

— Ну что такое… — обречённо простонал он.

* * *

— Макс, умоляю, вернись в Храм! Не ходи туда! — Макс стоял, привалившись к дереву и восстанавливая дыхание, а Лика ползала перед ним на коленях и, размазывая по лицу слёзы, упрашивала его передумать. Последний раз в таком состоянии он видел девушку тогда, когда сам случайно попался в её аркан. Только тогда на ней были обноски отшельницы, а сейчас — одеяние Первой советницы. Впрочем, новый наряд, выигрывая в роскоши, проигрывал в «количестве» — больше всего он напоминал купальник-бикини, увешанный драгоценностями.

— Лика…

— Мааакс, — если стенания Лики были исполнены отчаяния, то фразы Эйки звучали так, словно она пыталась уговорить на что-то очевидное полного идиота. — Кончай валять дурака, Лика права: тебе совершенно нечего там делать! Ты — Глас Салангана, в конце концов! Пусть другие дерутся! — Эйка, держа в руках некое подобие фонаря, представляющее собой наполненный светящимися насекомыми стеклянный шар, и в самом деле смотрела на спецназовца как на дурака. Впрочем, то, что она, Вторая советница Гласа Салангана, уже полгода как обитающая в храме и показавшая большие успехи в делах налаживания контактов с зелирийскими королевствами, стояла сейчас тут, сама пытаясь продышаться, уже говорило о том, что ей вовсе не плевать на Макса и перспективу его бесславной кончины. Почему никто из них не рассматривал любой иной исход, — парень не понимал.

— Эйка права, Макс! — всхлипнула Лика. — Ты — Глас Салангана! Не уходи, не бросай Теократию! Только прикажи — армия будет готова выступить к утру! Хочешь, её возглавит Ласса, хочешь — я, но не ты сам, Макс! Ты нужен нам!

Макс вздохнул и сел на траву там же, где стоял. Он протянул руку и вытер слёзы с красных глаз Лики.

— У Теократии есть вы. Ты видела, что случилось, слышала мой пересказ слов Хамки, которые он сказал мне, уходя.

В самом деле, сегодня утром Коксик, все эти полгода исправно выполнявший роль бесноватой, но забавной аватары Хамки, словно сорвался с цепи. Он как обычно кружил над площадкой перед Храмом, но в какой-то момент издал дикий рёв и спикировал вниз. Его безразмерная пасть открылась, и острые как бритвы зубы клацнули в считанных миллиметрах от лица оказавшейся рядом послушницы. В следующее мгновение Хамки, который успел телекинезом остановить свихнувшееся создание, буквально разорвал летуна в клочья, потому что вернуть над ним контроль уже не удалось.

— Ты сказал, что это пришельцы из другого мира! — с новой силой завыла Лика. — И сказал, что Хамки считает это его личным делом! Его вендеттой! И что он просил не ходить за ним, Макс!

Макс вздохнул и, сев на землю, посмотрел в небо. Произошедшее за последние сутки поставило всю его уже наладившуюся жизнь с ног на голову. Как выяснил Хамки, Коксик «свихнулся» за считанные секунды до того, как объединённая Зелирийская армия, пусть и сильно поредевшая, всё же выдвинулась к Стене отторжения. Прошедшие полгода благородные зелирийские командиры и правители потратили на грызню и препирание между собой на той самой равнине, деля будущие лавры победителей и «вновь открытые территории». До прямых столкновений дело, к счастью, не дошло, но часть войск снялась и вернулась во владения своих правителей. Может на Зелирии пока и нет полноценной феодальной раздробленности, но с такой способностью к договорам — очень скоро именно она и наступит.

— Вероятно мы погибнем, как погибли бы зелирийцы, если бы не вмешался Хамки, но если ты считаешь, что это необходимо — мы выполним твой приказ! — воскликнула Лика. — Но не ставь под угрозу собственную жизнь!

Феерическое самопожертвование. Жаль, совершенно бесполезное. Отправляясь на свою «вендетту», Хамки успел сказать, что в момент, когда зелирийская армия немного приблизилась к парящему в небе сферическому судну пришельцев, оттуда прилетел плазменный сгусток. Он превратил бы всё живое в долине в пепел, но «пофигистичный саланганец» успел силой мысли создать силовой барьер на пути огненного заряда, и его взрыв почти не повредил зелирийцам: оглушённые, напуганные, но живые, они в панике кинулись прочь с потенциального поля боя.

Разумеется, у Макса и в мыслях не было повторять этот поход, но уже силами умари.

— Лика, Эйка, не надо считать меня идиотом, способным отправить кого-то на верную смерть. Я пошёл за Хамки в одиночку именно потому, что шансы выжить у меня сейчас, на мой взгляд, достаточно высокие. Я один вряд ли буду представлять для пришельцев такой интерес, как целая армия, пусть и вооружённая весьма примитивно. Кроме того, у них сейчас и так есть крайне увлекательное занятие — отбиваться от очень сердитого Хамки.

— Ну, вот и пусть отбиваются, — пожала плечами Эйка. — Только вряд ли отобьются — судя по твоим словам, он сказал, что им конец. Зачем тебе-то туда лезть?

Макс задумался. Сказать правду? Сознаться, что он волнуется за своего чванливого и зловредного, но всё же дорогого фиолетового друга? Что не до конца верит, что Хамки в одиночку может справиться с пришельцами? Что хочет если не помочь, то хотя бы как-то прикрыть саланганца? Не слишком ли самонадеянные мысли? И не случится ли паника на всю Теократию, если о его опасениях догадаются?

— Я хочу помочь ему, — аккуратно ответил Макс. — Он взялся защищать Зелирию. Не свой Саланган, а наш с вами мир, который он не может считать своим, — его спутницы уже достаточно знали о Салангане и самом Хамки, чтобы понять о чём речь. — И я считаю неправильным, если он один будет сражаться за нас. Пусть даже ему и не нужна моя помощь — я не могу быть в стороне. Я солдат, и Зелирия — мой дом. И я не хочу сидеть в Храме, прижав уши, пока солдат другого мира, солдат Салангана дерётся, чтобы защитить меня.

— Макс, я всё понимаю, — пролепетала Лика, — но тебе не нужно туда идти! Нам не нужно! Ты Глас Салангана, да, но… Пойми, Хамки — всесильное божество. Ни мы, ни даже ты не сравнимся с ним! Я сделаю всё, что ты прикажешь, но я не хочу, чтобы ты туда шёл. Я верю во всесилие Салангана как его преданная слуга. А как простая умари, я ощущаю своё бессилие и боюсь. Это еретичество, но я боюсь, что сейчас из другого мира к нам пришла сила, с которой не справится даже сам Хамки… И я ненавижу себя за эту слабость, но… Макс, давай не пойдём туда. Хамки вернётся. Вернётся с победой. Он должен вернуться! Он — божество! Он, Макс! Не мы!

Макс изо всех сил попытался не подать виду, что своим монологом розоволосая слово в слово озвучила его опасения.

— Всё, идём домой? — Эйка в этот момент неспешно протирала небольшой тряпочкой своё ожерелье, которое на поверку оказалось отличным боласом, броском которого она несколько минут назад и прервала побег Макса.

— Нет, — мотнул головой Макс. — Вы идёте в Храм, я — к Стене отторжения. Только я. Ни отряд, ни армия, за мной не должен идти никто!

— Я пойду с тобой, — Лика встала и отряхнула от пыли колени. — Я твоя рабыня и моё место рядом с тобой.

— Нет, — возразил Макс. — Ты — моя советница, но не рабыня. Я дал тебе свободу в тот день, когда возглавил Теократию. Ты не обязана следовать за мной.

— Ты освободил меня, но я уже говорила — свобода мне больше не нужна. Моё место рядом с тобой. Где бы ты ни был и куда бы ты ни шёл.

Спорить было бесполезно, Макс это знал. Да, лика была сговорчивой и уступчивой, могла в любой ситуации найти компромисс почти с кем угодно. Но не в этом вопросе.

— Ладно, — сдался он. — Пошли, только быстрее, я хочу попытаться миновать Стену отторжения затемно, не привлекая лишнего внимания.

— Я с вами! — ещё миг назад серьёзная, сейчас Эйка вдруг просияла улыбкой во весь рот.

«И эта туда же!» — мысленно закатил глаза Макс.

— Тебе-то чего неймётся?! — взвыл он.

— Я хочу увидеть пришельцев! — глаза Эйки горели. — Хамки наверняка обезвредит их к нашему приходу! Для нас это будет просто интересная экскурсия!

Макс с трудом подавил желание застонать.